Тепло

Такое же чувство досады и раздражения на собственную неловкость Виктор испытывал когда, задумавшись, так сильно спотыкался обо что-нибудь, что не мог удержаться на ногах. Сейчас он споткнулся о слова. Он как будто ушибся о те несколько предложений, что успел напечатать, и вместо того, чтобы вдохновенно стучать по клавиатуре, почти физически чувствовал боль от удара. Виктор не мог ничего написать.

У него никогда не было большого, шумного успеха, который мог бы вскружить ему голову до потери вдохновения. Вместе с тем ему удалось опубликовать (не за свой счет) два сборника рассказов, получить, хоть и небольшую, но денежную премию, - это поддерживало его веру в собственные силы. Но сейчас он чувствовал себя перед экраном компьютера совсем беспомощным, жалким. Словно он не писатель, строящий надежный мост в вечность, а нелепый школьник, от которого строгий учитель ждёт ответа и слышит лишь несвязное бормотанье. Экран компьютера не дверь в другой мир, а школьная доска, позорный столб для нерадивого ученика.

Виктор закрыл вордовский документ, спеша удалить неудавшееся начало рассказа, словно следы какого-то своего преступления. На экране монитора шёл снег, - компьютер периодически сам менял заставки.

Виктор вспомнил очень холодный зимний вечер. Он задержался на работе, очень устал, но когда нажал кнопку домофона, никто не открыл ему дверь. Он не представлял, куда могла уйти Арина, не предупредив его. На телефонный звонок она не ответила. Наконец из дома вышли соседи.

Виктор (не взявший ключи от квартиры), позвонил в дверь. Сначала ему никто не открыл. Он не понимал, что случилось, и даже удивился, когда дверь открылась, и Арина впустила его. Он подозрительно посмотрел на жену, с которой, кажется, счастливо прожил шесть лет.

- Почему ты не открывала? - спросил он.

- Я... я не слышала, - как-то очень неловко сразу стала оправдываться она.

- Там такой снег. Я минут десять стоял на улице.

- Извини, я заснула, - вид у Арины был совсем не сонный, а, наоборот, возбуждённый, глаза её блестели.

Неужели семейная жизнь закончится пошлейшей изменой?! Не проверять же шкаф, в самом деле! И тут из комнаты раздались звуки. Не трусливое сопенье спрятанного наспех любовника, а уже знакомая Виктору пальба из новой компьютерной игры, которой недавно очень увлеклась Арина. Виктор всё понял. Арина опасалась, что он помешает ей своим приходом выиграть у противника.

- Ты поздно сегодня, - сказала Арина, - сейчас я приготовлю ужин.

За окном всё ещё шёл тяжёлый, неприятный снег. Это был не весёлый, озорной хоровод снежинок, а пощечины стеклу.

Виктор поёжился от холода этого воспоминания. Достал из холодильника недопитую после праздничного дня бутылку водки, налил себе рюмку. Арина в соседней комнате смотрела какой-то сериал.

В последнее время они с ней редко виделись, даже когда были дома, хотя спали ещё в одной постели. Виктор уже почти забыл, как улыбается его жена. В последний раз он видел её улыбку, когда вошёл к ней в комнату, а она смотрела документальный фильм. Что-то там про Гитлера. Виктор сначала не понял, что могло вызвать у жены улыбку. На экране фашисты жгли книги. Огромный костёр из множества томов. В последнее время Арина всё чаще упрекала Виктора в том, что он захломил всю квартиру книгами, разбрасывает их где попало, всё тащит и тащит их в дом, зачем столько, за всю жизнь читать не перечитать, и вообще сколько они стоят, не лучше ли тратить деньги на что-нибудь другое, не бесплатные же они, и почему не пользоваться библиотекой или электронной книжкой.

Виктор понял, что Арине приятно видеть, как сжигают книги, настолько уже они неприятны ей, они захламляют и уродуют их дом.

Виктор поставил бутылку водки рядом с компьютером, словно защищаясь от собственнго бессилия.

Вошла Арина.

- Ты что, - брезгливо скривилась она, - пьёшь тут, один, просто так... Как последний пьяница.

Виктор почувствовал себя виноватым. Он уже хотел захлопнуть экран компьютера, как вдруг увидел сообщение о новом пришедшем письме. «Поздравляем. Ваше произведение победило в конкурсе», - прочитал Виктор.

- Я не без повода, - сказал он Арине.

- И какой же, интересно, у тебя повод? - насмешливо посмотрела на него жена.

- Один мой рассказ в конкурсе выиграл.

- И ты ничего мне не сказал?!

- Не хотел тебя отвлекать.

- Ну, что ты! - засмеялась Арина, - какой ты скромный у меня. Такое, конечно, надо отпраздновать. Но что ты так, без закуски... Давай праздничный стол сейчас соорудим. Нет, надо же, ничего мне не сказать! Сидит тут, и празднует один.

- Да ничего особенного.

- Как это «ничего особенного»?

- Да так.

- Но это же конкурс, и ты выиграл, правильно я поняла?

- Да.

- И там же вознаграждение какое-то есть, премия.

- Да.

- Ну, вот и прекрасно! А ты говоришь, нечего праздновать! Сейчас мы с тобой тут такой праздник устроим! А я уж о тебе дурно подумала. Сидит тут себе один, пьёт без повода. Ну, с премией тебя!

- Спасибо.

- И какая там, если не секрет?

- Что?

- Ну, премия, какая?

- Публикация.

- Публикация?

- Да. В журнале. Известный журнал. Престижный.

- И всё?

- Многие мечтают в нём напечататься.

- А... Ну, поздравляю. Здорово.

Арина замолчала и больше ни о чём не спрашивала.

- Интересный сериал? - спросил Виктор, чтобы как-то поддержать разговор.

- Да, слущай! Там такой сюжет, Я на рекламу вышла, покурить, сейчас там уже новая серия началась. Ты не обидишься, если я пойду досмотрю?

- Нет. Нет, конечно.

- А ты тут празднуй, конечно. Такой день у тебя. Поздравляю. Извини, что нагрубила. Но ты сам виноват, ничего мне не сказал. В следующий раз не скрывай, радостью надо делиться.

Виктор смотрел на падающие снежинки на экране компьютера. Он уже точно знал, что ничего не сможет написать сегодня, не стоит и пытаться. Виктор в очередной раз пожалел о том, что он не художник, не композитор, не фотограф, они могут любые свои чувства, самое сильное смятение души выражать без унизительного поиска слов.

По экрану всё ещё шёл снег. Такой же, как в тот поздний вечер, когда Виктор озябшими пальцами нажимал кнопку домофона, и ему никто не открывал.

И вдруг Виктору стало так холодно, так невыносимо зябко, что ему очень, очень сильно, невыносимо, захотелось тепла. Раньше, когда они с Ариной, кажется, жили счастливо, он пошёл бы к ней, прижался крепко-крепко, стал бы молить тепла её тела, губ.

Виктор достал с полки несколько своих книжек. У него не было столько друзей и знакомых, чтобы раздарить всем авторские экземляры. Положил книги перед компьютером. Раскрыл. Достал забытую Ариной на столике зажигалку. И поджёг страницы. Они загорелись. Поднёс озябшие руки к огню.

В комнату к нему вошла Арина, и, увидев, что происходит, бросилась к столу, стала тушить маленькое пламя.

- Ты совсем чокнулся?! Что ты творишь тут?!

- У нас дома холодно, - сказал Виктор, - я хотел согреться. Садись. Давай согреемся. Тебе будет тепло.

Он опять взял в руки зажигалку. Арина дала ему сильную пощёчину. Зажигалка упала на пол.

И вдруг Виктор улыбнулся. Арина испугалась, увидев эту странную, непонятную, очень болезненую улыбку, стекавшую, словно кровь, по его лицу. Только бы он не сошёл с ума ещё. Эти санитары, психбольница, - наверное, всё так хлопотно. И стыдно.

Нет, всё-таки надо было бросить его раньше, когда он только начал писать эти свои книжки.