Закон Великой Бездны. Глава 20

Глава двадцатая.

Земля.

1.

Было начало сентября. Наступала прозрачная ранняя осень, уже прошли первые заморозки, и трава потемнела, но деревья только слегка тронуло желтизной, и берёзы шевелили на мягком ветру зелёными и слабо-золотистыми прядями.

Лалор на всём скаку подъехал к домику управления конезавода. Он был в лёгком костюме для верховой езды, волосы растрепал встречный ветер. За ним на разгорячённых лошадях подскакали остальные: А'ника и Карталь, Сергей, Борис и Дженнифер. Лалор спешился, бросил поводья Карталю и хотел взбежать на крыльцо, но его окликнули от коновязи:

– Ну, наконец-то!

Лалор стремительно обернулся. К нему шёл Михаил. Лалор побежал Михаилу навстречу – крылатая, лёгкая скачка ещё звенела в нём. Они обменялись рукопожатием, но всё-таки вскинули руки к плечам – галактическое приветствие было у всех, хоть немного связанных с Космосом, почти рефлекторным.

– Так это по твоей просьбе дежурный звонил Карталю? А я испугался, думал, что-то случилось!

– Я пытался дозвониться на твою «пчелу», но ты не отвечаешь.

– Я забыл переложить её из кармана, а она хоть и «пчела», но летать за мной не умеет. Я рад тебя видеть.

– Взаимно. Хоть привели меня к тебе, как всегда, дела. Мы можем с тобой поговорить?

Лалор оглянулся на свою нетерпеливо гарцующую компанию.

– Наедине?

– Не важно. Впрочем, мне кажется, ты едва ли захочешь слушать мои новости в большом собрании.

А'ника, Дженнифер и Карталь, узнав Михаила, подъехали поздороваться, тоже спешились, подошли, на ходу поднимая к плечам ладони.

– Лошади и космическое приветствие – довольно необычное сочетание, – рассмеялся Михаил. – Ну, как ваши дела, фехтовальщики?

– Отлично, – ответил за всех Карталь. У Аники начался учебный год, Дженнифер работает.

– А ты сам прилетел на Землю на выходные?

– Да. Ну а ты вдруг выбрался к нам, потому что привёз какие-то новости?

– Именно так. И нам надо бы поговорить.

– А нам можно присутствовать? – быстро спросила Аника.

Михаил взглянул на Лалора. Тот сам ответил девочке:

– Лошади разгорячены, их надо бы вы'водить.

Аника всегда отличалась понятливостью.

– Тогда мы ещё покатаемся, – сказала она. – Если что – позвоните нам. – Она посмотрела на брата и, уловив его намерение остаться, добавила: – Мы возьмём обеих ваших лошадей, пусть ещё пробегутся.



2.

Дженнифер ушла вместе с Аникой, но Карталь остался. Михаил проводил отъезжающую компанию взглядом.

– Меня отчего-то каждый раз удивляет, что ты так хорошо вписался в наше общество, – сказал он Лалору.

Лалор тоже взглянул на удаляющихся друзей.

– Я думаю, это оттого, что сначала я близко познакомился с пиратством. И только потом увидел ваш настоящий мир.

Аника оглянулась на скаку и махнула Лалору рукой, следом за ней это сделал Сергей. Михаил продолжал наблюдать за всадниками, пока они не скрылись за ближним перелеском.

Лалор действительно влился в их мир так, словно принадлежал ему всегда. Он получал образование, занимаясь с программами, составленными по тому же принципу, что и лингвистическая программа; бывал в Космосе, на Лаурке в семье Ченэйдэ, встречался с теми, кого узнал и по-товарищески полюбил на руднике; даже спускался в шахты с Кадарчаном на тех планетах, где тот работал. Но главное – вокруг Лалора постепенно образовалась небольшая компания родственных душ.

Собираясь вместе, они фехтовали, стреляли из луков, скакали верхом и занимались изучением языка Лалора. Их компания состояла теперь из шести человек. Аника и Карталь прилетали из Манисы, Дженнифер, работавшая в Сиднее и бравшая небольшие отпуска каждый раз, когда на Землю прилетал Карталь, поселялась в ближнем городке и подрабатывала там, Сергей приезжал с наблюдательной станции на Памире, Лалор же на время своей учёбы поселился при конезаводе.

Программа по изучению аюрида ещё только составлялась, и учить язык Лалора его друзьям приходилось по старинке, без стимуляторов и прочих современных вспомогательных средств. Поначалу изучать язык Лалора изъявили желание все, но потом Сергей забросил это занятие. Борис и Карталь говорили уже довольно сносно, Дженнифер тоже справлялась неплохо. Лучше всех изъяснялась на аюриде Аника. Лалор долго опасался, что она по-детски влюблена в него, но когда появился Сергей, такие опасения развеялись сами собой.

Она познакомилась с ним на школьной экскурсии в Космосе, и по возвращении он влился в их компанию, хоть прилетать на конезавод ему приходилось с самого Памира, где он жил с родителями-метеорологами.

Борис же работал на конезаводе и, по своей природе немногословный и замкнутый, долго держался в стороне, наблюдая за Лалором и его друзьями со стороны, и только занятия фехтованием заставили его сделать шаг им навстречу, хоть до этого Лалор не раз предпринимал попытки сойтись с ним – большим знатоком лошадей. Теперь, два года спустя, Борис был уже абсолютно свой и фехтовал, пожалуй, настолько хорошо, что даже Лалору было непросто с ним справиться.

Хуже всех фехтовала Аника. Меч был для неё тяжёл, она больше смеялась, чем наносила удары, и большую часть того времени, что они тренировались, сидела в стороне на травке и тыкала иголкой в пяльцы. Ей было всего четырнадцать лет, и большой физической силы в ней не было и не намечалось. Лалора она любила, но как брата, и, случалось, подносила ему какие-то вышитые ею подарки, со смехом называя его своим принцем. Как и каждый в их компании, она знала всю его историю и почти что преклонялась перед ним – за его страдания, насильственную разлуку с Родиной и мужество, а также за необычные благородные манеры.



3.

Лалор проводил взглядом друзей, уводящих двух лошадей в поводу.

– Плохо, что нас шестеро, – сказал он.

– Отчего? – не понял Михаил.

– Шесть считается у нас плохим числом.

– А тринадцать?

– А что тринадцать? Число как число. Моей цивилизации предстоит стать в Галактике тринадцатой. Если, конечно, не найдётся кто-то более быстрый. Ну что, идёмте ко мне?

Михаил, не часто бывавший на Земле, не согласился:

– Давайте присядем где-нибудь здесь на лужку. Я хоть вспомню, какой бывает у нас ранняя осень. А то жизнь проходит в мотании по Галактике между планет.

Они расположились втроём между несколькими берёзами. Прислонившись к стволу и опустив руку, чтобы опереться, Михаил нащупал в траве белый гриб.

– Нет, ну в каких благословенных условиях вы живёте! – восхитился он.

Лалор успел уже распробовать блюда из грибов и рассмеялся:

– Надо попросить Анику, чтобы приготовила их для тебя. У неё здорово получается картошка с грибами!

– Увы, – сказал Михаил. – Я к вам ненадолго. Поговорим – и сразу назад.

Он достал из кармана скайд.

– Лалор, тебе передают привет две женщины. Высылают со мной свои стереографии, чтобы тебе легче было вспомнить, кто они такие. Они горячо благодарят тебя и постоянно помнят. Узнаёшь?

Лалор взял скайд, взглянул на снимки и пожал плечами. И только потом узнал:

– Это они?.. Те Богини с захваченного нами корабля? Они живы и всё-таки спаслись?

– Да. Их показания о том ограблении и твоём вмешательстве я нашёл в архиве СГБ под грифом «Требует дорасследования». Я встретился с этими девушками и немного рассказал о тебе. Так что в ближайшее время жди гостей. И не только их. Дело в том, что немного раньше я случайно встретился ещё с одним человеком, землянином. Он тоже был в плену на Юнседе, только работал там на кораблестроительном заводе. Среди прочего он рассказал мне о странном мальчике, память о котором не даёт ему покоя. В соседней с ним клетке были заключены пираты из какой-то мелкой группировки, и они не подпускали мальчика к воде. Он был явно их пленником.

– Это не он бросил мне фляжку? Я тоже помню его! У него на лице такие крупные вертикальные морщины у губ, да?

– Да.

– А воурианец? Среди пытавшихся вступить со мной в контакт был ещё воурианец!

– О нём я ничего не знаю. Но я поищу информацию.



4.

– Ну а теперь основное, почему я, в сущности, прилетел, бросив все дела. Так вот...

Михаил посмотрел на молчаливо слушавшего разговор Карталя, перевёл взгляд на Лалора.

– У меня одно сообщение. И я надеюсь, ты сумеешь не наделать глупостей.

Лалор чуть усмехнулся. Он не знал за собой такой привычки, как, впрочем, и окружающие его люди.

– Начать издалека или сразу бить обухом по голове?

– Случилось что-то плохое? – спросил Лалор. – Нет. Иначе ты не разговаривал бы так безмятежно. Так что же произошло?

Михаил помолчал и снова поднял взгляд:

– Главный Исследовательский Центр Галактики прислал мне сообщение. Словом... Лалор! Они нашли твою родную планету.

Лалор почувствовал, как земля провалилась под ним, и небо с деревьями и травой закружилось. Он крепко зажмурился, думая только, как бы не упасть в эту безумную круговерть.

– Где... – сухими губами выговорил он.

– Там, где мы предположили. Хочешь, я расскажу тебе по порядку?

Лалор отрицательно покачал головой.

– Потом. Что, жив Имата? Был там кто-нибудь?

– Там на дальней орбите быстро создаётся сейчас Планетарная Охрана. На саму Теэрэ, естественно, никто не приземлялся и не будет. Наблюдения за ней станут вестись исключительно из Космоса. Издалека.

Лалор не поверил себе:

– То есть... То есть никто их не видел – Имату, Атфемику, моего отца?

– Нет, Лалор. И увидят ещё совсем не скоро. Очень-очень не скоро.

Лалор не спросил почему. Он понял. У них просто не дойдут ещё руки. Для них главное – как можно скорее обезопасить планету от вторжений пиратов, затем создать условия для наблюдателей. И только потом туда прилетят уже сами учёные и прочие специалисты.

– Так. Понятно. И какие же там координаты?

Михаил достал из бумажника пластиковый прямоугольник и протянул Лалору. Тот взглянул на него и молча спрятал в карман, который тщательно застегнул.

– Так как же её нашли? – спросил он.

– Последнее время я в основном работал на Тиргме. С момента разгрома Юнседы прошло уже три года, и тиверцы наконец-то навели там порядок, установили личности захваченных пиратов, распределили всех по куполам, составили хотя бы примерные досье. Я работал с пиратами группировки Эпорис. Крутил их и так, и эдак. Они, понятно, запирались. Да и кому охота свидетельствовать против самих себя? Нарушение закона о контактах – это проблемы куда более серьёзные, чем даже обвинение в пиратстве. Наконец я припёр их к стенке, доказав, что похищенный ими мальчик – не землянин. Так что и без личного признания они, считай, попали, и твоих показаний, Лалор, более чем достаточно. Облегчить свою участь они теперь могут только признанием и помогая тебе найти свою Родину. Тогда один из них кое-как решился и назвал примерные координаты, откуда они уходили, когда взяли на борт тебя.

– А который из них признался? – спросил Лалор.

– Ты его знаешь, тот самый недоучившийся медик. Не личность, а так, бесхарактерное среднее арифметическое. Ну а дальнейшие подробности нам, в сущности, уже известны. Группировка была после боя. Выскочили куда пришлось, увидели незнакомую планету. Приземлились, чтобы перевести дух, и увидели вышедших к ним мальчиков, забрали того, которого смогли, и улетели поскорее – раз планета оказалась обитаемой, значит, сейчас нагрянет СГБ и всем будет плохо. Удрали, осмотрелись, а СГБ-то и нет. Заглянули в справочники, а такая планета вообще не значится.

Лалор помолчал, покусывая травинку. Потом сказал:

– Тут некоторое несоответствие. У них было время до посадки, чтобы понять, что планета не только населена людьми, но и далека ещё до первого выхода в Космос. Я это понял, когда попал впервые на Землю и мы с Карталем увидели ночью, как по звёздному небу проходят мигающие точки – спутники. Мне стало жутко, и Карталь объяснил, что это такое.

– Ты хочешь сказать, что видел...

– Да. За пару дней до похищения мы с Иматой видели движущуюся по небу мигающую звезду. Я решил, что это знамение. Впрочем, – чуть усмехнулся Лалор, – почти так оно и оказалось!

– Что ты теперь планируешь делать? – спросил Михаил с тревогой.

Лалор выдернул из зубов травинку.

– Учиться! И поступать в Космическую Школу.

– А потом? – спросил Михаил, не понимая.

– А потом работать где-нибудь в Космосе! Почему я, думаешь, не начал воспитывать здесь для себя коня? Потому что я потом улечу, а его как? Бросать на месяцы и годы? Один конь уже тосковал обо мне, хватит.

– Другими словами, – спросил Михаил недоверчиво, – ты не полетишь на Теэрэ?

Лалор сжал зубы.

– Там давно уже нет моего места! И я всегда это знал. Я улетел с Богами, как я вернусь? И кроме того... – Лалор запнулся и сбавил решительный тон. – Пойми, Михаил... Я уже другой. Я не могу запереть себя на дне атмосферы, на планете с докосмической культурой. Пусть даже родной. Я же задохнусь, глядя на звёздное небо! Если бы немного раньше!

Впрочем, Лалор знал, что оказался покорён Великой Бездной с самой первой встречи и уже тогда не смог бы остаться без неё.



5.

Лалор, а также ни разу и не вступивший в разговор Карталь распрощались с Михаилом, но едва он скрылся из виду на пути к ближайшей флаерной станции, как Лалор обернулся к Карталю и сжал его руку:

– Летим!

– Куда?

– Ты сам знаешь.

– Ты сдурел?

– У тебя есть личный корабль! Ты отвезёшь меня!

– Ты же только что говорил...

– И не отказываюсь. Но попасть туда я обязан. И как можно скорей.

– Да мне башку оторвут! – закричал Карталь негодующе.

Но Лалор не отступил:

– Это – мой дом, моя Родина! Я там родился, вырос, жил, пока меня не похитили эти!.. СГБ надо было лучше воевать с ними и не допустить их до моей планеты, а не запрещать мне теперь вернуться и узнать, что стало с теми, кого я люблю! Пойми ты: это мой дом!

– Твой. Твой, а не мой. На тебя, может быть, закон о контактах не распространяется, а на меня – даже очень! Меня могут лишить на всю жизнь права на выход в Космос, этого ты хочешь?

– Представь, что ты лишён возможности видеть своих родителей и Анику. И никогда не увидишь Дженнифер. И даже без права переписки? Ты бы смирился? Ты должен меня туда доставить! Если это не сделаешь ты, я сам закончу образование, научусь водить корабль и всё равно прилечу туда. Мне нельзя этого запретить. Только это продлит мою неизвестность на годы. Это нормально? Пойми: я всё равно туда полечу. И потом... Тебе не надо будет покидать корабль. Я выйду из корабля один. Я знаю, куда там идти и как остаться незамеченным.

Карталь зажмурился.

– Иди собирайся. Да возьми документы. Я позвоню пока Дженнифер, что мы уезжаем.



6.

Планетарная Охрана Теэрэ не была ещё организована и в десятом приближении, поэтому обойти её редкие спутники, не назвав себя, оказалось несложно. Дальше вплоть до самой посадки планетарщиков можно было особо не опасаться. Их внимания пока хватало только на беглое наблюдение за внешним Пространством, и оставалось мало шансов, что они увидят маленький корабль, вьющийся над планетой на границе атмосферы.

Выбор места посадки лёг целиком на Карталя. Он подробно расспросил Лалора, где стоит королевский дворец, заставил его набросать карты полуострова Аюдэн, в нескольких словах обрисовать его климат, чтобы иметь хоть примерное представление о нужных широтах. Поиски вели на ближней орбите, с дневной стороны планеты, чтобы теэрийцы не увидели в ночном небе движение корабля. После того как день переместился на другую сторону планеты, поиски продолжили там.

– Когда вы стартовали прошлый раз, ты видел свою планету сверху? – спросил Карталь.

– Нет. Я вообще не почувствовал старта. Увидел уже Великую Бездну в иллюминаторе и был ошеломлён.

– Представляю себе... – пробормотал Карталь. – Как вообще ты не сошёл с ума!

– Наверно, потому, что сами Боги вели меня избранной ими дорогой.

– Ну, так смотри сейчас. Может быть, это и двойник Земли, но выглядит необычно. И красиво же это всё-таки!

Под кораблём, в иллюминаторах и на экранах раскидывались материки и океаны, горы и снежные шапки полюсов. Часть этого огромного вида закрывали облака, где-то мелькали в тучах молнии... И нигде никаких признаков современной цивилизации – ни крупных искусственных сооружений, которые можно было бы увидеть из Космоса, ни воздушной техники. Только на экранах обзора можно было разглядеть простые дома, гружёные повозки, запряжённые вьючными животными, и людей, в морях у самых побережий – лодки и хрупкие корабли. А в открытом море такие же корабли, но уже под грудами светлых парусов, раскачивались на волнах, подвластные всем прихотям стихии.

– Какой большой путь ещё у твоей планеты, пока её жители постепенно научатся её беречь. Сначала почти погубят, а потом восстановят.

– Почему так?

– Это путь развития почти всех планет. Исключением был, пожалуй, только Лаурк. Люди как дети, и взрослеют медленно, им надо научиться справляться со своим всемогуществом. Видел когда-нибудь, как маленький ребёнок ломает любимую игрушку? Вот примерно так.

Было необходимо, чтобы во время посадки никто не увидел корабля и не услышал шума его двигателей. Но место посадки при этом должно было оказаться достаточно близко ко дворцу, иначе Лалору пришлось бы потратить всю ночь на дорогу пешком через заросший, буреломный лес.

Но подходящее место всё-таки нашлось. Карталь осторожно опустил свой корабль на луг возле Королевского леса, северо-восточнее дворца, отделённого от него несколькими жиденькими перелесками.

Оба нервничали.

– Не выходи, – снова предупредил Лалор.

– Я, что ли, ненормальный? – отозвался Карталь. – Только смотри. Помни, что тебя никто не должен увидеть. Ты всё-таки давно здесь умер. Ну, удачи!

Карталь отпер люки корабля. Задыхаясь от волнения, Лалор сбежал по трапу: ногами – в траву, всей душой – в любимые и щемяще-забытые запахи и звуки, под родные созвездия...



7.

Он планировал пройти через сад, незамеченным пробраться во дворец подземными ходами, которые хорошо знал благодаря Имате, и через потайные окошечки посмотреть, что делается в разных комнатах королевских покоев. Было за полночь, и король, кто бы им ни был, должен был уже находиться в своей опочивальне. Может быть, отец. Может быть, Имата. Может быть, даже Пейнгорш. А возможно, какой-то совершенно незнакомый человек. Много времени прошло. Много воды утекло. Всё могло совершенно перемениться.

Но, пробираясь садом, Лалор вдруг увидел впереди, среди плодовых деревьев, фигуру человека, слабо озарённую серебристым звёздным светом. Этот человек был довольно высок и двигался неторопливо. Как видно, ему не спалось и он вышел прогуляться по ночному саду.

Осторожно ступая в траве, Лалор приблизился и остановился, наблюдая за ним. Одетого в тёмно-серый скафандр, черноволосого, человек едва ли мог легко его увидеть среди глубоких ночных теней.

Человек прохаживался, поглядывая вверх, на звёзды. Что-то до боли знакомое было в его походке и фигуре, в том, как он поднимал голову. Но был он выше, шире в плечах – не юноша, а молодой мужчина. И в его осанке появилось что-то неспешное, горделивое.

– Имата? – не смея поверить, прошептал Лалор.

Человек вздрогнул и остановился. Замер, не решаясь повернуть голову.

Лалор знал, что ему надо отступить глубже в темноту, но Имата стоял в нескольких шагах, живой и близкий. На его одежде слабо взблёскивали драгоценные камни, на поясе темнел широкий кожаный ремень. А лицо казалось бледным в звёздном свете.

Лалор сделал несколько шагов к нему, протянул руки:

– Имата!

Тогда Имата наконец обернулся, коротко ахнул при виде Лалора. Отступил на шаг, всматриваясь расширившимися глазами. Потом бросился к нему. Но не взял за руки, а упал перед ним на колено, низко склонив голову и тяжело дыша.

Лалор тоже упал в траву, схватил его за плечи.

– Имата, ты жив, они не убили тебя...

– Бог Лалор! – прошептал Имата.

– Я живой, я не Бог!

Имата поднял голову, тревожно и жадно вглядываясь в его лицо. Вздохнул полной грудью. И вдруг рассмеялся:

– Свершилось! А я знал, что ты придёшь! Я хотел ещё раз увидеть тебя!

– Ты... ждал? Сколько лет прошло, Имата?

– Три года и девять делектов.

– А на Земле – ровно четыре года.

Лалор поднялся на ноги, поднял Имату, по-лауркски сжал за запястья его руки.

Они были почти одного роста, и Лалор, пожалуй, шире в плечах, но по меркам Аюдэна он был коротко острижен, а у Иматы были длинные волосы. Оба из юношей превратились в мужчин, и Имата тоже кое-что повидал за прошедшее время и наверняка побывал уже в настоящих битвах.

– Как ты одет! – сказал Имата. – Так же были одеты Боги, которые увезли тебя!

Лалор горько рассмеялся:

– Боги! Имата, наших настоящих Богов никто никогда не видел!

– Я видел – вместе с моими друзьями, – хрипло и глухо выговорил Имата.

– Это были не Боги. Это были мерзавцы, с какими лучше никому не встречаться.

– Но они забрали тебя.

– И ввергли в бездну страданий. В такую, что я проклял в безумии наших настоящих Богов. И только потом, совсем не скоро, моя жизнь наладилась. Я боялся, что они убили тебя!

Имата и Лалор обнялись, оба – словно желая убедиться в реальности своей встречи. И снова сжали друг другу руки.

– Я тоже тебя не забыл! – сказал Имата. – Не было такого времени, чтобы ты не жил во мне постоянной памятью, постоянной болью. И гордостью – ведь ты ушёл к Богам! Почему ты называешь их... так? Это Боги!

– Вот и я долго так думал. Пока моя приёмная мать не объяснила мне, что к чему.

– У тебя в небесах приёмная мать? А как же твоя родная?

– Там не смерть, Имата, и не рай. Там жизнь – другая, но жизнь. А моя родная мать, как и все наши умершие, по-прежнему ждут нас в небесных поселениях Богов. Но я там не был. И буду только когда всё-таки умру.

– Не понимаю. – Имата потрогал его за руки, снова всмотрелся в лицо. – Ты жив?

– А ты так хладнокровно держишь за руки покойника?

– Бога!

– Ты Бога держишь за руки? Имата, опомнись!

– Так кто же ты?

– Тот, кто я сказал. Я теперь живу далеко между звёзд, но не в Пространстве, а в таком же мире, как вот это всё, – Лалор широким жестом указал вокруг. – Там живут люди, такие, как мы с тобой, только они более развитые и знают больше нас. Там есть хорошие люди и плохие. Как здесь, на нашей Теэрэ.

– Я плохо понимаю тебя.

– Ну, смотри: их негодяи прилетели сюда и забрали меня. Потом хорошие спасли меня, и теперь я у них. Произошло то же самое, как если бы морские пираты забрали с какого-нибудь дальнего острова мальчика-дикаря, и он считал бы их богами и служил бы им, а потом мы с тобой во время плавания разгромили бы тех пиратов и взяли мальчика жить и воспитываться во дворец. Вот это самое и произошло со мной.

– Так ты воспитываешься... там, в небесном мире? Ты живёшь там живой?

– Да. И как же хорошо, Имата, что ты не поднялся к пиратам на борт вместе со мной!



8.

– Расскажи мне всё! – страстно сказал Имата. – Пусть я никогда и никому не смогу этого повторить, но я хочу знать!

– Всё расскажу. И я думаю, не будет беды, если ты в старости поведаешь внукам у огонька сказку о том, как живут люди в зазвёздном мире. Но сначала расскажи мне, что произошло здесь, у нас дома. Что с моим отцом? Где теперь Атфемика? Если ты остался тогда жив, Имата, то кто теперь король?

Имата стоял, не отводя глаз от лица Лалора, и не отвечал.

– Ты король? – понял Лалор.

– Да, – на миг потупившись, но снова подняв взгляд, сказал Имата. Меня короновали через год после твоего ухода к Богам.

– Если бы ты знал, сколько раз я мысленно благословлял тебя на трон!

– В самом деле?

– Да! Но, Имата, почему тебя короновали? Что с отцом?

– После твоего ухода он сильно сдал. Всё говорил, что ты призываешь его к себе.

– Не призывал! – испугался Лалор. – Так что же он?

– Он умер. Он улыбался и говорил, что видит тебя и ты протягиваешь к нему руки с небес, чтобы сразу принять его дух.

– Он... повредился рассудком?

– О нет! Он ушёл к тебе и королеве Мидиэдэ. Все до сих пор говорят, что это была самая прекрасная смерть из всех случившихся. Он ушёл к сыну-Богу.

Лалор молчал, не то скорбя в душе, не то недоумевая.

– А скажи мне, Имата, не было ли тебе когда-нибудь... знака? Какой-то вести, что я жив?

– Было. Мне было видение наяву. Кто-то в золотом сиянии предстал передо мной и сказал, что мы с тобой встретимся. Это произошло прямо посреди военного совета.

– Встретимся в этом саду? – вдруг догадался Лалор, и по коже у него прошёл холодок.

– Да. Но я и раньше знал, что ты придёшь. Это в твоей власти!

– Лулунлу! – прошептал Лалор.

– Лулунлу – Бог?

– Нет. Иначе они не смогли бы убить его. Но он – один из лучших. Как Ченэйдэ, как Кадарчан и Кедр.

Лалор увидел вопрошающий взгляд Иматы и пояснил:

– Ченэйдэ – моя приёмная мать, Кадарчан – мой приёмный отец. А Андрей Кедр – человек, который также не дал мне погибнуть. Но что стало с Атфемикой? Ты женат?

– Да. Но не на ней.

– Почему? – обмирая, спросил Лалор. Брак с Иматой был для неё самой счастливой участью.

– После твоего ухода к Богам принцесса Гельская сильно тосковала. Наверно, она только тогда поняла, что любит тебя. Она ушла в общину и посвятила жизнь служению Богам, к числу которых причислен ты.

– Она ушла служить мне! – повторил Лалор потрясённо. – Отчего ты не остановил её? Ты же понимаешь, что такое община. Это тяжёлая работа и бесконечные молитвы.

– Как можно остановить того, кто уходит к Богам?



9.

– Так что же произошло после моего ухода? – спросил Лалор. – Что было со всеми вами?

Предчувствуя серьёзный рассказ, он поднял руку к карману скафандра и включил вложенный туда диктофон. Он пожалел, что не сделал этого сразу, едва увидел Имату. Пусть-ка пираты Пилтиза попробуют отпереться от показаний очевидца!

Имата помолчал, вспоминая.

– Дом Богов стоял на поляне недолго, – стал рассказывать он. – Когда Боги завели тебя в люк, они походили вокруг, поосматривались. Что-то обсуждали. Мы стояли за деревьями, замерев, и даже кони, кажется, не переступали. Мы ждали, что будет. Потом Боги зашли, лестница сама втянулась внутрь, люк закрылся. И Дом Богов низко загудел и оторвал свои ноги от травы. И пошёл вверх, словно его всё быстрее тянули в небо невидимые тросы. Мы закричали все. Заржали и взбесились кони. Мне казалось, что это они увозят на смерть меня. А когда дом исчез в небе и всё кругом успокоилось, я понял, что ждать нам теперь нечего, и приказал возвращаться.

– Ты предчувствовал недоброе для меня? – спросил Лалор. Он отчего-то никогда не думал, как пережил его уход Имата – слишком сильно боялся он за его жизнь.

– Да. Мы вернулись из леса без тебя, ведя в поводу Солохха. Эта весть разнеслась сразу, мы не успели даже спешиться. Друзья кричали. Отчего-то они не поняли, что ты должен погибнуть. Как оказалось, так думал только я. Может быть, потому, что я подходил близко и видел сквозь маски их нечеловеческие лица? Как я ненавидел себя за то, что подчинился тебе и вернулся! Но разве не в этом был мой долг?

– Именно в этом! – сказал Лалор.

– А я в какой-то момент отчаяния даже придумал, будто ты проклинаешь меня за это. Благодарение Богам, старший жрец потом поговорил со мной и вернул мой дух и разум на место! Да, так вот. Потрясённые, друзья в голос возбуждённо рассказывали, что тебя увезли Боги, как выглядел их летающий дом и все подробности... потом, когда я пришёл немного в себя, успокоился, словом, когда прошло много времени, я догадался сам и по обрывкам разговоров понял, что нам поверили не сразу. На поляну, где стоял Дом Богов, ездил со своими начальниками сам король. Они видели примятую ногами Дома траву, глубокие вмятины. В конечном итоге было рассужено так: если бы произошёл несчастный случай или мы сами злонамеренно избавились бы от наследника престола, то уж точно придумали бы более правдоподобную историю, чем фантастическая версия о сошедших с неба Богах. Ну и, кроме того, все эти мальчики, друзья, составлявшие нашу с тобой свиту, они – сыновья лучших семейств страны, и нельзя было расправиться со всеми нами за потерю наследника, потому что это могло привести к смуте. Словом, нам простили твоё исчезновение. Вмешались жрецы. Нас снова подробно расспросили, всех по отдельности. Наши показания сверили. Снова обошли поляну, где стоял Дом. Тебя причислили к Богам. Меня женили и короновали. На поляне возвели храм. Тебе молятся теперь, Лалор.

Лалор выключил диктофон и спросил, хмуро усмехаясь:

– И как? Я исполняю просьбы людей?

– Да. Ты почитаем.

– Как странно!



10.

Некоторое время они молчали, продолжая всматриваться друг в друга. Звёздное небо медленно поворачивалось над их головами. Лалор заговорил снова:

– Награди того портного, Имата, который шил нам с тобой охотничьи штаны. Те, в которых мы были, когда меня похитили.

Имата нахмурился, вспоминая.

– Он нездоров последнее время и, кажется, уже не встанет. Но я облагодетельствую его семью, если ты этого хочешь.

– Он умирает? Что с ним?

– Не знаю.

Лалор это понимал: королевский двор обслуживало такое количество мастеров и подмастерий, что было удивительно, как вообще до Иматы дошли слухи о болезни одного из многих. Он задумался на миг. Он уже знал, что такое «вмешательство в дела докосмических культур космическими технологиями» и к чему это может привести. Но это был не какой-то абстрактный мир, а его Родина, и речь шла о людях, которых он не просто знал, но которым был обязан. Он отстегнул с пояса аптечку и подал Имате.

– Возьми. Прикоснёшься пальцем вот здесь и вот этим местом приложишь аптечку к коже мастера. Сосчитаешь до двадцати и уберёшь. На следующее утро сделаешь то же самое. Он поправится.

У Иматы стали большими глаза, и рука, протянутая за аптечкой, замерла на миг. Но он справился с испугом и взял волшебную вещь. И Лалор с горечью подумал, что для Иматы он стал всё-таки каким-то нечеловеком. Что же говорить о других, кто знал его меньше?

– Ты сделаешь?

– Да, – твёрдо сказал Имата. – Я скажу ему, что это посылает ему Бог Лалор, который помнит его добрые вещи, не раз служившие ему не только дома на Аюдэне, но и в Небесах.

– Так и скажи. А что прорицатель? Он жив? Он служит тебе?

– Да.

– Имата! Держи его при себе обеими руками. Он действительно в какой-то мере ясновидящ и не привели бы Боги, чтобы когда-нибудь он обратился против тебя. Так что пусть он будет под присмотром.

– Отчего? – встревожился молодой король.

– Помнишь, он не любил меня? Он меня боялся. Потому что видел, что с моей судьбой что-то не так, и не мог этого истолковать. Но он знал, понимаешь?

– Отлично... – странным голосом сказал король Имата. – Я озолочу его. Но он будет у меня как пёс на цепи. Всегда на виду.

Лалор взглянул на небо, по звёздам определяя время. До рассвета им с Карталем нужно было стартовать – днём, не ровен час, кто-нибудь наткнётся на их корабль. У него нестерпимо сжалось что-то в груди, но расставанье было неизбежно. Он улыбнулся через силу.

– А что тот подземный ход, – спросил он, – который ты нашёл и куда мы лазали с тобой накануне? Исследовал ты, куда он ведёт?

– Я приказал его засыпать.

– Почему? Тебе же всегда нравились такие места.

– У меня сыну три года, скоро его на подвиги потянет.

– Так у тебя сын? Наследник!..



11.

Они разговаривали. Лалор многое рассказал о том, что было с ним после похищения, и о жизни на Земле и в Космосе. Имата говорил о делах Аюдэна и людях, которых оба знали. Но всё-таки им пришло время прощаться.

Они поднялись с травы, сжали друг другу руки.

– Мне пора.

– Ты не появишься здесь больше?

Лалор переборол стремление сказать «прилечу». Он покачал головой.

– Наверно, нет. Мне нельзя. Поклонись от меня своей матери, скажи, что я помню её заботу и её любовь. А аптечку, которую я тебе дал, сбереги. Если заболеет кто-то, самый близкий, включи и приложи. Возможно, она справится.

Имата в волнении кивнул.

– Я хочу дать тебе что-то на память, но что?

Он ощупал свою одежду, отстегнул с плаща фибулу.

– Возьми хоть это. А сам я не могу уйти с тобой. Здесь моя страна, моя семья.

– Ты весь здесь, Имата. И твой долг остаться. Как мой – уйти. И не потому, что моё место здесь занято. Просто моя судьба – там.

Оба замолчали, пересиливая боль прощания, и Имата спросил:

– Ты даже не сделаешь никакого предсказания?

Лалор растерялся на миг.

– Отчего же, сделаю. Пройдёт много, много столетий или, может быть, даже тысячелетий, и наша планета, которая станет называться Теэрэ, войдёт в самое прекрасное Звёздное Братство. И тогда не станет болезней, продолжительность жизни увеличится и люди Теэрэ станут счастливы.

– Ты знаешь?

– Да.

Они крепко обняли друг друга – в последний раз.

– Прощай!

Лалор сделал несколько шагов назад, но вдруг вернулся.

– Подожди, я знаю, чем мы с тобой обменяемся перед разлукой.

Он вытащил из кармана диктофон, навёл видоискатель на Имату и сделал снимок. У него на ладони образовался лист плотного пластика со стереоизображением. Следом Лалор напечатал свой снимок, сделанный Карталем на корабле у пульта управления: на фоне Великой Бездны на большом экране – аклете. Он протянул их Имате.

– Возьми оба. А я сделаю для себя ещё. Теперь – действительно прощай!

Он поднял ладони в галактическом приветствии, потом отвернулся и быстро ушёл в ночную темноту. Имата смотрел, как ветки плодовых деревьев тихо смыкаются за его спиной, и держал в руках аптечку и снимки – волшебные вещи, пришедшие к нему из другого мира.

Лалор быстро шёл через сад, уходя от дворца и от Иматы и навсегда оставляя в прошлом свою прежнюю жизнь, и путь этот давался ему с трудом.

Имата остался – смотреть по ночам в небо и временами тосковать по звёздам в своём мире, а Лалор, со своей тоской по родной планете, по близким людям, возвращался в Космос, к новым знаниям и к жизни, которую успел принять и полюбить.