Закон Великой Бездны. Эпилог

Эпилог


Лалор пришёл к кораблю незадолго до рассвета. Карталь не спал. Он в беспокойстве то ходил по отсеку управления, то сидел у пульта, вглядываясь в экраны обзора. Увидев приближение Лалора, он открыл люки и спустил трап. Встал Лалору навстречу. Хотел что-то сказать, но, увидев его лицо, промолчал.

Лалор подошёл к пульту, сел с закрытыми глазами.

Карталь поднял трап, задраил люки, но стартовать не спешил. Он ждал, не даст ли каких-то распоряжений Лалор.

Наконец Лалор положил на край пульта небольшую, заблиставшую в ярком свете вещь и распрямился.

– Надо стартовать, – сказал он устало. – Боги дали мне сегодняшнюю ночь, она прекрасна и нестерпимо тяжела.

Карталь покосился на него, смутно опасаясь чего-то, и включил двигатели.

– Что это за вещь?

– Фибула Иматы.

– Вы что, виделись?

– Да.

Карталь нахмурился, но промолчал.

Все экраны выдавали чёткое изображение окружающего пространства во время старта. Лёгкая перегрузка вдавливала молодых людей в кресла, откинутые спинками назад, чтобы основная нагрузка не ложилась на позвоночник. Карталь поднимал корабль на самых малых скоростях, стараясь не поставить шумом двигателей на ноги всю округу. Лалор смотрел, как на экранах вместо рассеивающей свет атмосферы постепенно проступает резкая, словно гранёная, чернота Космоса. Потом корабль развернулся, становясь на ближнюю орбиту, и космическая чернота стала тёмно-фиолетовой и бархатной, унизанной звёздными сверкающими россыпями.

– Переночуем здесь? – спросил Карталь, поднимая спинку своего кресла. – Или сначала уйдём подальше от Планетарной Охраны?

Лалор встал, подошёл к иллюминатору. Он смотрел на Великую Бездну, но перед ним был Имата. И многие другие, кого он навеки оставлял здесь, на своей планете.

– Ты давно виделся с Шим Чонны? – спросил он Карталя.

– Давно. Насколько я знаю, она работает там же, на станции.

Лалор кивнул.

– Да. Мне понадобится её помощь. Сможешь ты завезти меня на станцию?

– Если только ненадолго. Мне же на службу, а мы прокатали с тобой столько времени.

– Завезёшь меня и оставишь. Я найду, на чём добраться потом до Земли.

Карталь пожал плечами, говоря этим: как хочешь. И повторил вопрос:

– Мне задавать расчёт курса или мы остаёмся на ночь?

– Остаёмся. Завтра, прежде чем навсегда уйти, мы совершим ещё одну посадку.

Карталь напрягся.

– Когда и где?

– Мы приземлимся среди дня. На виду у людей.

У Карталя от ярости потемнело в глазах. Он приподнялся из кресла.

– Ты сдурел? Хочешь уйти отсюда с блеском, всем показать, что ты – Бог? Чтобы тебе поклонялись?

– Да, – сказал Лалор зло и отчаянно. – Но это неизбежно. Именно так, я оставлю о себе память как о Боге. Но это – единственное, чем я могу вознаградить... чтобы люди знали, что не я один достоин поклонения.

И, увидев, что Карталь готов спорить и доказывать, почти закричал:

– Это мой дом, и я знаю, что делаю! Давай спать. Нам надо приземлиться в полдень.



* * *

Женская община стояла на крутом берегу реки, окружённая густыми зарослями деревьев и кустарников. Её обносил каменный высокий забор, дорога подходила к воротам. Эти ворота открывались нечасто: для хозяйственных нужд была калитка, а посторонние посещали общину редко. Женщины, погружённые в тяжёлый труд и бесконечные молитвы, жили замкнуто.

Карталь нашёл общину с орбиты и, точно высчитав место, где им следовало приземлиться, пошёл на посадку со сжатыми зубами.

При посадке стало видно, что община опустела: к полудню её обитательницы справились с частью хозяйственных забот и были на молитве в храме – не таком большом и мрачном, как тот, что стоял у королевского дворца, но тоже весьма холодном и тёмном.

Услышав шум двигателей, женщины, одетые в домотканые, без вышивок и украшений, одежды, все с покрытыми волосами, высыпали из храма. Зазвучали испуганные крики, но смолкли – чей-то властный голос навёл порядок.

Карталь посадил корабль на поляне перед общиной, развернув его люком к воротам.

Возникла напряжённая пауза. Обитательницы общины не решались выйти за стены своего каменного убежища – навстречу спустившемуся с неба Летающему Дому.

Но снова что-то сказал властный голос. Тогда ворота начали тяжело открываться. Направляемые высокой прямой предводительницей, женщины осторожно вышли на дорогу. Они не решились подойти близко, остановились под стенами общины и, подавленные невообразимым зрелищем, одна за другой опустились на колени.

Карталь отпер люки. Лалор вышел из корабля и направился к общине – напряжённый, с поднятой головой, в тёмно-сером скафандре и без шлема.

Он приблизился, и тогда предводительница, одна из всех оставшаяся на ногах и замершая в низком поклоне, внезапно вскрикнула и упала ниц в дорожную пыль.

Лалор остановился и позвал:

– Атфемика!

Невысокая фигурка, не смевшая выступить вперёд, пошатнулась и, вскочив, бросилась на зов между раздавшимися в стороны женщинами. Она подбежала, но не упала на колени, а склонилась, трепеща и с трудом переводя дыхание. Лалор сказал:

– Я пришёл поговорить с тобой, Атфемика.

Он протянул руки, и она бесстрашно подала ему свои.

Лалор помнил юную девушку, совсем девочку, с грустными морскими глазами. Но здесь не было привилегий принцессе. Она пришла сюда закаменевшая от своей потери, на общих основаниях, и заботы ложились на неё как на других. Её лицо потемнело от солнца, она похудела от недостаточной и грубой пищи, её ладони стали жёсткими от мозолей, и даже поблекли глаза. Испытав острую жалость к ней за её страдания, Лалор привлёк её к себе.

– Я хочу рассказать тебе о том мире, в котором оказался, – заговорил Лалор тихо, чувствуя, как колотится под его руками её сердце. – Там всё, всё другое. И ты не представишь себе этого, пока не увидишь. Там другой мир. Совсем другой. Не тот, какой люди называют раем. Там много того, что кажется совершенно чудесным, там много добра и красоты. Но есть невозможное зло. Впрочем, не злее, чем у нас. И всё-таки это прекрасный мир! Но к нему трудно привыкнуть, потому что в небесах душа ждёт рая, а там жизнь. Другая, невообразимая, но жизнь. После которой будет смерть и за ней уже, возможно, рай.

Она молчала, слушая его, и вдруг Лалор почувствовал, что она плачет. Крупные слёзы скатывались по её лицу, и она не замечала их, притихнув в его объятиях и внимая.

– Пойми главное: там не боги, – продолжал Лалор. – Там живут люди. Но они живут по прекрасному закону Великой Бездны: в случае нужды там каждый помогает каждому. Они обладают несравнимо бо'льшими знаниями, чем мы. И я хочу забрать тебя туда с собой. Но там всё слишком иначе, и тебе будет трудно привыкнуть. И поэтому, если твоя жизнь здесь устраивает тебя и здесь твоя душа спокойна, не бунтует и не тоскует, то лучше тебе оставаться на Аюдэне. И хочешь ли ты уйти со мной...

Плача и прижимаясь к его груди, она прошептала:

– Я хочу уйти с тобой!

– Но там не рай, Атфемика. И я не Бог.

– Я не буду бояться! Только позволь мне там, в небесном мире, всегда, всегда быть рядом с тобой! Что бы ты ни делал, где бы ни находился!

Он отстранил её от себя и посмотрел в лицо:

– Ты уверена? Пути назад у тебя не будет.

– Мы помолвлены давно, принц Лалор, и если ты пришёл за мной, то забери меня!

Он продолжал смотреть ей в лицо.

– Больше ты не должна служить мне. Просто будь со мной, Атфемика.

Она кивнула.

– Тебе надо что-то взять с собой?

– Нет!

– Ну так идём.

Он обнял её за плечи и, не оборачиваясь на общину, повёл к кораблю. Помог ей подняться по трапу, и Карталь закрыл люки у них за спиной.

Сильно встревоженный, не зная, что из всего этого выйдет, Карталь встретил их в отсеке управления. Он увидел, что девушка едва стоит на ногах, и, отложив знакомство, развернул к ней одно из кресел. Лалор усадил её.

– Стартуй, – сказал он на космолингве и разложил кресло, лёг в него рядом с Атфемикой, обнял её, чтобы она ощущала его присутствие и близость.

Корабль стартовал через несколько минут, оставив коленопреклонённых обитательниц общины у раскрытых ворот. Лёжа в кресле у пульта и прижимая к себе Атфемику, Лалор смотрел на аклет, на котором женщины провожали взлетающий Дом Богов исполненными благоговейного страха взглядами.

Он думал об Имате, до которого сегодня же дойдут рассказы о том, как Бог Лалор сошёл в Летающем Доме с небес, чтобы забрать к себе свою невесту, верно ждавшую его на Аюдэне почти четыре года.