Тропик Девы

               
     Я усеивал бумажную салфетку цыплячьими следами, спешно бегущими за правый обрез с жирным отпечатком моих губ, сердечками и летящими стрелами, вышел даже идущий к могучему, с лиловой головкой херу человечек спортивного вида и образа, завершив творчество антиамериканским лозунгом говенных сиу, пририсовав Сидящему Быку еврейский горб, напомнивший мне Клоски. Горбатый пидор. Как он крутился перед Моной, демонстрируя подвязки носков из жатого шелка, хвастал, что подарил ему их наш старший бухгалтер МакКинли, ушедший на пенсию в прошлом году. Я как раз разбил столом потолочный плафон и МакКинли долго плакался, совал мне какие - то бумажки, печалился на грядущие репрессии, ведь инвентаризация ожидалась завтра, мы же, скинувшись по паре баксов, устроили проводы прямо посреди рабочей недели : пронесся слух, что администрация Рузвельта переведет всю страну на пятиминутную неделю, развивая экономицкую депрессию поширше, поширше, закладывая так и не построенные  автобаны ребятам Гувера и призывая потного Онищенку утвердить подрасчетную смету расхода людей. Вот я и задел случайно плафон, дискутируя с недоверчивым Клоски.
     - Да ладно, - донеслось до меня и я подбежал к двери в студию. Карлос все прибалтывал эту косноязычную девку, никак не снимавшую платье. Идиот. Сейчас начнет подпаивать. Идиот дважды. Ты себя подпои, глупец. Девка ухмыльнулась и ополовинила наш месячный запас спиртного. А потом они принялись трахаться. Я засох в дверях, поглаживая ширинку и наблюдая, как девка скачет на Карлосе.
    - Пригласи Лорейн, - невнятно сказал Карлос, показываясь своей рожей из - за спины натурщицы.
    - Я знаю, что случилось с ее мужьями. Обоими, - уточнил я, так как Карлос сбросил взвизгнувшую девку на пол. Подошел ко мне, тряся мудями, и снова проговорил : - Позови Лорейн.
    - Первый муж - паралитик, - я сделал вид, что не слышу его, отвернулся, натягивая пиджак на взбугрившуюся ширинку, - она его заездила. Оторвала, на хрен, болт и теперь он катает в инвалидном кресле, собирая зимнюю помощь войскам Рейха.
    Карлос осклабился и схватил бутылку за горло. Выхлебал и вновь полез на девку, пердя утренней пиццей.
    - Второй, - я попытался сделать голос как можно более занудливым, косясь на ерзающего меж жирных ляжек девки Карлоса, - стал заикой, после того, как она укусила его за хер в вагоне надземки. Рядом сидели три ниггера, - я постепенно приходил в ярость, - так они выбежали на следующей станции и помчали в ломбард Николози. Выкупили  " Ремингтон " и грохнули Мартина Лютера Черножопого. А заика уехал в Совдепию и стал музыкальным критиком Урганта. Прадеда, - добавил я, заметив недоумение на спине Карлоса. - Их там целая шобла говноедов, вылезли из Бердичева и завитухновились по - полной.
    - Пидарасы, - отозвался Карлос, кусая девку за грудь.
    - Третий муж оказался эпилептиком - антикваром, - орал я, бегая по студии, - в церкви грохнулся и пустил пену, священник даже обосрался, а Лорейн по х...й.
    - До п...ды, - поправила меня натурщица, вытираясь моей разрисованной салфеткой. - Нет х...я у гадины.
    - Она не гадина, - смешивая баккарди с  " Жигулевским " стонал я, жалея Лорейн, - просто сучка и гнида. Паскуда, - добавил для убедительности, бросив пустой стакан в Карлоса. Покачался в дверях и бросился в коридор. Перед дверью Лорейн я резко остановился и пригладил волосы. Осмотрел пиджак, вытер левый ботинок о стену, счищая собачье дерьмо, и нажал на кнопку звонка.
    - Тебе чего, Хенри ?
    Из - за двери Лорейн вышел О*Хара. Маленький желтый ублюдок в льняном костюме и ботинках на босу ногу. Насмотрелся сериалов о флоридских копах, сменил кимоно на наш развратный образ жизни, но двухметровых потаскух обменивать на послушных японок не стал. Полизал, наверное, жопу Лорейн и радуется, провернув сделку века. Продал часы с Микки Маусом русскому миллиардеру Сойко Льястигу, тому уроду, что женился на детях Водяновой, еще одной крысы из враждебной России. Почему у них там в России все такие страшные ? Ведь какое - то говно, а не бабы.
     - Пришел трахнуться с Лорейн, - печально проговорил О *Хара, приглашая меня войти. - Мне не жалко.
     Я зашел и увидел Лорейн. Этот псих придушил ее шнуром от портьеры, запрятав тело за диван, на котором сидел здоровущий шериф из Западного Голливуда. Крутя сигару в жестоких даже на вид пальцах, коп осмотрел меня, медленно поднимая квадратный подбородок от ботинок к волосам. Мне было насрать. Можете убивать по десять Лорейн на день. По х...й. Я пришел за другим.
     - Ты не дашь мне пять баксов, - спросил я О*Хару, застывшего у окна, - до следующей недели ? Я продам почки МакКинли на черном рынке Сальвадора и расплачусь с тобой.
     О*Хара кивнул и вынул из кармана брюк пачку десяток. Протянул одну мне, а провожая к двери все нашептывал, что можно и не отдавать, главное не забывать про кальсоны Мартины Навратиловой. Ушлый подонок. Уже разузнал, что вчера я нашел на блошином рынке Камарга сиреневые кальсоны знаменитости, продаваемые за три сантима и пончик. Пончики у меня всегда с собой, Винсент Вега, отвозя меня в аэропорт, всю дорогу трещал о пристрастиях европейцев, совал чизбургеры и пиво в стеклянной бутылке. Хренов мудак. Да я объездил Европу, когда его трахали вонючие латиносы Инглвуда ! Сто стран обколесил, сбывая христианские брошюры Тимоти Лири, хрена мне советы какого - то бандюка ? Смешно и говорить. Поэтому я негромко напевал, возвращаясь в студию Карлоса :
    - Горит и кружится планета ...
    Слова заскорузло встали в горле. Голый Карлос пилил труп девки ножовкой. Е...й в рот ! На пять минут нельзя оставить дурака. Что теперь делать с телом ?
    - Сложим в сумку и отнесем Лорейн, - предложил Карлос, отрезая натурщице, так и оставшейся безымянной, ягодицы.
    - Там О*Хара, - свертывая десятку аккуратным квадратиком, заметил я, перешагивая через лужу крови, - с каким - то шерифом. Они придушили Лорейн и хотят кальсоны Мартины Навратиловой.
    - Пидарасы, - готовно ответил Карлос, запихивая ноги девки в сумку.
    Мы избавились от тела на Пасифик, а потом я уехал в Никарагуа, что в Де Мойне, штак Кентукки, Тенесси, Охайо.