Утоли мои печали

СЛУЧАЙНАЯ  ВСТРЕЧА

Старый будильник заверещал громко и назойливо. Пришлось вставать. За окном синели предвечерние сумерки. Последний автобус в город уходит через 40 минут, так что раскачиваться некогда. Наскоро хлебнув чайку с холодным пирожком, Алёна ещё раз окинула взглядом небольшую квартиру, в которой она целый день  наводила порядок. Уборку здесь не делали около года, не меньше.  Порядком устав, прилегла отдохнуть,  и чуть не проспала последний автобус в город.
 На остановку шла не спеша. Осень была в разгаре, но холода ещё не наступили. Заходящее солнце окрасило горизонт полосами красного, оранжевого и жёлтого. На фоне этой цветной ленты чётко выступали деревья в осеннем уборе и силуэты домов, окружённые золотистым ореолом. Здесь, на окраине города, красота осеннего вечера была особенно трогательной.
Остановку она увидела издали, автобус из-за поворота ещё не показался, и Алёна обрадовалась – оставаться в чужой квартире на ночь, в её планы не входило.
Но вот и остановка. Уже и вечер наступил, показались первые звёздочки. На остановке никого не было, и ей стало жутковато - совсем рядом был запущенный лесопарк.
- Куда же народ-то подевался, ни души! Видимо, этим рейсом мало кто едет в город. – Подумала Алёна, с надеждой глядя в сторону, откуда должны были засверкать фары автобуса. Но автобуса всё не было. Заметно похолодало, подул какой-тот сквозной ветерок, и она зябко поёжилась. Тишина и безлюдье тревожили её.
 Тогда она решила спрятаться под крышу и присесть на скамью. И тут только обнаружила, что на остановке она не одна: в углу на скамейке притулилась какая-то женщина в длинной шубе из искусственного меха. Такие шубы носили лет 20 назад. Женщина спрятала лицо за полой шубы и сидела, не двигаясь. Алёна поглядывала в её сторону, размышляя:
- Странная фигура. Осень и шуба чуть не до пят. Наверняка старушка – донашивает чьё-то старьё. А может женщине стало плохо и ей нужна помощь? – Она подошла, тронула женщину за плечо и участливо спросила:
- Вам плохо? У Вас всё в порядке? Может, Вам требуется помощь? – Воротник шубы откинулся, и Елена увидела хмурое лицо мужика с бородой. Она невольно отшатнулась, и, молча, уставилась на мужчину.
- Ничего себе! – Подумала она. А он недовольно пробурчал:
-  Очередная любительница задавать вопросы. Что Вам надо?
- Мне - ничего, я подумала, что Вам плохо. – Деликатно заметила ошеломлённая Алёна.
- Мне было вполне сносно, пока Вы не вторглись в моё личное пространство.
- Я просто проявила участие. Вот и делай людям добро. – Усмехнулась Алёна.
- А какое добро Вы мне сделали, скажите на милость? Вы нарушили мой покой. Я сидел, спал, никого не трогал… А, Вам-то что, в такой час, здесь понадобилось?
- По-моему, здесь остановка автобуса, а не Ваш личный будуар. – Не осталась в долгу Алёна.
- Ну, во-первых, я не дама, чтобы иметь будуар, а во-вторых, автобус ушёл минут за 10 до Вашего прихода.
- Как ушёл!! Но ведь в расписании ясно написано…
- Приводить бесполезные доводы глупо. – Спокойно сказал обладатель женской шубы. Алёна почувствовала раздражение и обиду и не стала сдерживать  эмоций:
- Ну, Вы, мыслитель и эрудит! С какой стати Вы напялили на себя эту чёртову женскую шубу? Если бы я знала, что в ней сидит мужчина, я бы не подошла.
- Это моё личное дело – в чём мне сидеть. Как люди любят всё на свете запихивать в тесные рамки надуманных стандартов. Я свободный человек, но переживаю временные бытовые трудности. А, впрочем, я не обязан перед Вами отчитываться, а Вы задавать мне подобные вопросы, да ещё в таком тоне. Мы с Вами даже не знакомы. И, заметьте, я к этому не стремлюсь.
- Что же Вы сразу не сказали, что автобус ушёл, а столько времени морочили мне голову!?
- Я Вам ничего не должен, и Вы не спросили. И участие Ваше липовое: «Может Вам требуется помощь?» - Допустим, требуется. Но Вы начали с того, что шуба моя Вам не понравилась. А шуба эта, между прочим, многофункциональное сокровище – и дом, и постель, и тёплая одежда. Погода ночью – не сахар. Вам-то этого не понять. Благополучные граждане смотрят свысока на таких, как я, и не желают понять наши проблемы.
- Понятно. Так Вы, простите, бомж?
- Скорее бич – бывший интеллигентный человек, ну и бомж, конечно. Но Вас это не касается. Идите домой, я хочу спать. Уедете первым рейсом, в 6 утра. Странно, что Вас никто не проводил, и теперь Вам придётся идти одной в темноте. Я бы Вас проводил, да сами понимаете, боюсь, это Вас скомпрометирует…
Алёна, молча, повернулась, и пошла к дому, который недавно покинула. Дневной свет наконец-то полностью растворился в лунной голубизне. В окнах домов зажглись огни – всё, как всегда, и это её успокоило.
Она представила себя на месте этого чудака, и передёрнула плечами – спать, сидя на узкой скамейке, обдуваемой холодными ветрами. И это не одну только ночь, а всегда. А что с ним будет зимой?
 Но она уже подходила к дому и выбросила из головы эти жалостливые мысли, решив, что на весь мир не будешь мил, и всех не обогреешь:
- Ишь, какой ершистый! А сам сидит в старой женской шубе и ждёт у моря погоды.
Хозяйка квартиры, в которой Алёна наводила порядок, умерла полгода назад. Это была сестра её матери, тётя Рая, которую Алёна видела очень редко – семейные разборки между сёстрами, в которые лучше не вникать. И тем более странно, что, не имея собственных детей, тётя Рая переписала свою квартиру на внучатую племянницу, двадцатиоднолетнюю дочь Алёны – Глафиру, студентку журфака, которую тётя Рая и видела-то всего несколько раз. Об этом неожиданном подарке они с дочерью узнали на похоронах тёти.
 Правда, квартира эта была далеко от центра, в старом доме, требовала хорошего ремонта, но дарёному коню в зубы не глядят, и они с благодарностью приняли этот подарок.
Алёна шла, с досадой переживая неудачу, спутавшую все её планы на завтра, да и ночевать в этой квартире она не собиралась. А пришлось.
Она долго возилась с замком – ключ никак не хотел поворачиваться. Войдя, наконец, в квартиру, Алёна включила свет и села на видавший виды диван.
- Как же я буду здесь ночевать? – Думала она. Ей казалось, что бывшая  хозяйка незримо присутствует где-то рядом. Так и сидела расстроенная неудачница, не снимая пальто. Почему-то днём у неё такого чувства не возникало, и она спокойно занималась уборкой.
От неожиданно резкого звонка в дверь Алёна подскочила, как ужаленная.
- Боже мой! Кто бы это мог быть, ведь я здесь никого не знаю! – Она подошла к двери и заглянула в глазок. Там стояла невысокая полная женщина, лет под 60, и Алёна открыла дверь. Женщина, одарив Алёну широкой приветливой улыбкой, сказала:
- Здравствуйте, Вы наша новая соседка? Зашла к Вам познакомиться. Меня зовут Тома, моя квартира напротив. А Вы скоро переедете? А то здесь у нас, как в доме престарелых? Рядом с Вами старичок живёт, но он ни с кем не общается, только с социальной работницей, ну и тётя Рая тоже была необщительная. – Она ещё долго трещала, не давая Алёне вставить хоть словечко, и не переставая улыбаться:
- У Вас тут пока неуютно, пойдёмте ко мне, чайку попьём, познакомимся поближе. Я, как вышла на пенсию, думала, язык к нёбу прилипнет, словом не с кем перекинуться. Думала, на работу, что ли, пойти куда-нибудь, хоть в детсадик уборщицей… Всё ж-таки, среди людей не так одиноко. А то, хоть караул кричи!
- Типичная история.  Одинокая старость. – Грустно подумала Алёна.
 Так и скрасила этот вечерок Алёна рядом с этой доброй одинокой женщиной, обделённой судьбой. Когда Алёна решила вернуться в комнату тёти Раи, Тома предложила:
- А Вы оставайтесь у меня, места хватит.
- Да нет, спасибо. Пойду туда, надо потихоньку  обживать квартиру.
 Лёжа в постели без сна, Алёна перебирала события этого дня, и, неожиданно для самой себя, вдруг вспомнила чудака в шубе с остановки. И защемило сердечко. Не похож он был на бомжа, на тех грязных и оборванных людей, которые пьют беспробудно, роются на помойках, и не желают ничего менять в своей жизни.
- Что же с ним всё-таки случилось? Что могло привести его на эту остановку в таком  нелепом виде? На алкоголика он не похож. – Думала она.
 Ей захотелось узнать об этом человеке побольше, и, если это в её силах, помочь ему вернуться в нормальную жизнь.
- А ведь он явно не молод.  Завтра утром, если он будет там, я поговорю с ним. – С этой благой мыслью Алёна и уснула.
Но когда утром она пришла на остановку этого бедолаги там не оказалось.

ВОСПОМИНАНИЯ
 
Ему не спалось. Эта женщина. Её волнующий голос пробудил его от апатии.  Однако мозг проснулся, а душа нет. Голос был молодой, но принадлежал он женщине лет 45 – загадка природы. Она спросила, как он здесь оказался в этой дурацкой шубе.
 Об этом думать не хотелось, но память услужливо начала прокручивать воспоминания, которые ему лучше было бы, забыть навсегда. Но, видно, время для этого ещё не пришло, и он, закрыв глаза, покорно стал перебирать события, которые привели его на эту остановку.
Иван Андреевич увидел красное от гнева лицо жены. Она кричала ему:
- Ненавижу тебя! Промучилась с тобой столько лет, хватит! Эгоист проклятый, червь книжный! Сын уже вырос и в тебе не нуждается, так что я ухожу от тебя! На развод я уже подала, выхожу замуж!
И сразу всплыло лицо сына – менеджера одной из иностранных фирм, работающих в России. Энергичный, собранный, целеустремлённый молодой человек, внешне не похожий ни на отца, ни на мать. При этом -  бездушный, циничный, безжалостный – робот в строгом костюме. Он таких «добрых молодцев» немало повидал в институте.
- В кого же это он такой вырос? Не в меня – точно. Время что ли такое? – Вяло подумал Иван Андреевич.
Новость о разводе ошеломила его тогда, он был потрясён, разбит наголову. Он жил, не собираясь ничего менять в своей жизни. Его всё устраивало.
 Они с женой были равнодушны друг к другу с самого начала семейной жизни, но это не мешало им мирно сосуществовать почти четверть века. И тут такой неожиданный  удар под дых. В голове у него застучало, в мыслях была полная сумятица. Он, молча, повернулся и вышел. Сел в машину и погнал, сам не зная, куда. Досада и злость распирали его – не то на жену, не то на себя. Подъезжая к очередному светофору, он превысил скорость, надеясь проскочить, поэтому не смог вовремя затормозить, и сбил насмерть пьяного мужчину, который пошёл на красный свет.
Вспомнился следователь, который вёл его дело. Мужчина был высоким, сухощавым, широким  в плечах, с густой проседью в чёрных, коротко стриженых волосах. У него был злой колючий взгляд. Лицо волевое, но несущее на себе отпечаток тяжёлого и злобного характера. Взглянув на него, Иван Андреевич подумал:
- Вечно раздражён, наверняка страдает желудком. Этому никого не жаль, да мне всё равно.
- Ну-с, составим протокол дознания. – Произнёс следователь, ни к кому не обращаясь.
- Слово-то какое – протокол, как будто хочет проткнуть меня колом. – Машинально отметил Иван Андреевич. Он был подавлен случившимся. – А, впрочем, так мне и надо. Ведь я убил человека.
Потом пришёл адвокат - полный человек среднего роста и возраста.  Он говорил тихим голосом, у него было умное  спокойное лицо и жёсткое выражение холодных серых глаз. Он улыбнулся одними губами и тихо сказал:
- Ваш вопрос можно решить по-разному. С одной стороны – состояние аффекта, нарушение правил пострадавшим… С другой – встать на букву закона. Ну, Вы понимаете, о чём я…
Иван Андреевич всё понял, но вся его натура честного и книжного человека воспротивилась, и он сказал адвокату:
- Поступайте по закону. – О чём много раз впоследствии пожалел.
Теперь, сидя на этой остановке, он думал:
- Какой же я был наивный старый идеалист! Плетью обуха не перешибёшь. – И оттого, что эта мысль не пришла к нему в то роковое время, горькое сожаление и досада овладели им.
На суд не пришли ни жена, ни сын. Ему дали 4 года колонии общего режима. Теперь он считал себя рабом судьбы – усталый фатализм овладел им. Он заставлял его терпеливо принимать все удары судьбы. Не оставляло Ивана Андреевича и чувство вины перед человеком, которого он лишил жизни по неосторожности. У того остались без кормильца вдова и сын-подросток.
В колонии его спросили:
- Вас к уголовникам подселить или к мошенникам? – Он никогда не контактировал ни с уголовниками, ни с мошенниками, но хорошо понял, какие намёки ему делают, и  ответил:
- Мне всё равно. Везде люди живут.
 Начальник согласно кивнул и подмигнул сопровождающему.
Войдя в камеру, держа под мышкой комплект белья и одеяло, а в другой – пакет с вещами первой необходимости, он остановился у порога, пытаясь определить, где его место.
 К нему подошёл парень. У него было нездоровое жёлтое лицо с чёрными штрихами бровей, буравчиками пронзительных глаз и тонким ртом злобного психопата. Иван Андреевич спросил:
- Вы не подскажете, где моя полка? – Парень ответил ему отборным матом.
- Кто дал вам право так со мной разговаривать? – Вежливо спросил новичок, не привыкший к такому обращению. Несколько мгновений Ивану Андреевичу казалось, что парня хватит удар или он лопнет от злости, как воздушный шарик. Лицо его побагровело, потом побелело. Всё это время он лишь молча ловил ртом воздух, словно рыба, вырванная из родной стихии. Вскоре он покрылся багровыми пятнами, и тогда, наконец, его прорвало.
 Он коротко размахнулся и ударил Ивана Андреевича в грудь, и тот, путаясь ногами, отлетел к стене вместе с вещами, сильно ударившись головой. Вскочив, он получил удар в живот, отчего желудок его завязался узлом. Его сокамерники весело ржали. Но тут открылась дверь камеры, и вошёл охранник. Он посмотрел на новичка, распростёртого на грязном полу, и громко сказал:
- Берёзкин, на выход! – Услышав свою фамилию,  Иван Андреевич попытался встать. Мужики снова заржали:
- Ну, начальник! Не дал нам концерт досмотреть, того гляди, со скуки сдохнем!
Наконец, с трудом переведя дыхание, Иван Андреевич поднялся, и, собрав свои вещички, поплёлся за конвоиром. Тот привёл его к начальнику. Начальник, улыбаясь, спросил:
- Ну как, понравилось  в камере уголовников?
Он пробыл в камере отморозков не более 10 минут, но иной раз и минута, меняет многое. Ивана Андреевича за всю жизнь пальцем никто не тронул, а тут…
- Эта обезьяна вышла в люди раньше, чем стала человеком. – Грустно подумал он о своём обидчике. Такая необоснованная жестокость его ошеломила. Ну, что ж, есть ситуации в жизни, когда о принципах лучше забыть. Только последний дурак стоит на своём до последнего.
- Я всё понял, переведите меня к мошенникам. – И отдал положенную мзду вместе со своим мобильником. Он понял, что его доводы вряд ли дадут ему преимущества, о которых стоило бы упоминать.
В камере у мошенников и других правонарушителей с небольшими сроками всё было по-другому. Жить ему пришлось среди воров, карточных шулеров, кидал, брачных аферистов, чёрных риелторов и прочих умельцев, которые не слишком чтили закон и не испытывали особого почтения к любой власти.
 Там не было драк и насилия, но зато там играли в карты и колпачки - проигрывались передачи и деньги из дома. Приглашали играть и Ивана Андреевича, пока не поняли, что денег у него нет, и не будет, и передач ему никто не приносит. Ему сказали:
- Фига с маслом и кукиш в кармане – идеальная парочка. - А он и не спорил. У него болела голова после удара о стену в камере уголовников. Один из сокамерников, заметив это, пошутил:
- Голова – это орган не всегда полезный, но необходимый, так что его лучше не подставлять под кулак. – А бедный страдалец грустно подумал:
- И кто же из бандитов эту сентенцию берёт во внимание? – Но вслух ничего не сказал.
 Любимым развлечением у его соседей были рассказы, как ловко они обманывали «лохов» - стариков и доверчивых граждан, хохотали от души, довольные своими «подвигами». Несколько раз Иван Андреевич порывался высказать своё мнение по этому поводу. Его тошнило от этих историй. Но  его сосед, пожилой мужик, тихо сказал:
- Послушай добрый совет, кореш. В колонии выживает тот, кто умеет не высовываться, ни в ту, ни в другую сторону. Забудь о том, кем ты был раньше, здесь ты такой, как все. – Кроме того, Иван Андреевич хорошо помнил, что произошло с ним в камере уголовников – это был неприятный, но доходчивый урок.
- Ну, вот. Теперь я просто кореш, а был когда-то преподавателем в литературном институте…Жизнь такая разная, кому что выпадет – и что с этим делать?
 А ещё он понял – какая тонкая грань между понятиями «значительное лицо» и «такой, как все» - независимо, каких высот социальной лестницы достиг человек.
Теперь ему казалось, что эта судимость, как клеймо, выжженное на лбу, будет с ним всю оставшуюся жизнь, и перекроет ему все пути-дороги в прошлую жизнь.
Он просидел три года,  вышел по УДО, и вернулся в родной город.
 Но это не обрадовало его, потому что идти ему было некуда. Два года назад Иван Андреевич получил от жены единственное письмо, в котором она сообщала, что жила с ним только ради ребёнка, а теперь взяла развод и вышла замуж за настоящего мужчину, который любит её, и никогда не забывает о том, что она женщина. Квартиру она продала, потому что прав на неё он не имеет, так как она досталась ей ещё до брака. В конце приписала: « А сумку с твоими шмотками и карточку с остатками твоих  денег я оставила у соседки напротив, остальной хлам я выбросила».
- Ну, вот я и свободен, по-настоящему свободен, но что теперь делать с этой свободой? С чего начать эту новую жизнь?
Он забрал сумку у соседки, карточку запрятал подальше. Диплом остался в институте, паспорт получить он не успел, зная, что это процесс не скорый, и, не представляя, где всё время ожидания будет жить. Он боялся встретить знакомых или кого-то из студентов. Ходил, опустив голову. Всем существом он  ощущал, что ни мыслей, ни чувств в нём сейчас нет. Душа его была пуста и холодна. Его томила неизвестность – нет ничего хуже, чем плавать в мутной воде житейских загадок и недоумения. Потом решил:
- Завтра пойду в паспортный стол, а пока перекантуюсь в парке на скамейке. – Был ещё конец лета – начало осени. Слово «перекантуюсь» Иван Андреевич усвоил в колонии, там он пользовался и другими словами и оборотами, которых никогда не применял в прошлой жизни. Теперь это стало неважно.
 Что он будет делать дальше, он пока не знал. Жилья нет, в институт или в школу его с судимостью не возьмут, а ничего другого он делать не умеет. Может водить легковую машину, но права у него отобрали, а получить новые – несбыточная мечта - нет ни денег, ни машины.
На его счастье не было дождя. Достав из сумки свитер, он свернул его и положил под голову, сумку поставил рядом и прилёг на садовый диванчик, который стоял в глубине парка, вдали от центральных троп. Здесь его никто не увидит, сюда редко, кто заходит.
- Вот и хорошо. Высплюсь, утро вечера мудренее. Получу паспорт и устроюсь хоть дворником с казённым жильём. – Как говорится, когда средств не хватает, выбирают цель подешевле.
 На душе сразу стало легче, и он уснул, положив руку под щёку и согнув ноги в коленях.
Утро встретило его ласковым солнышком и голубым небом с лёгкими белыми барашками. Иван Андреевич хорошо выспался, и теперь, лёжа на спине, бездумно смотрел на голубое небо с барашками, отдыхая душой. Кто знает, что ждёт его впереди, какие неприятности ему ещё предстоит пережить.
А неприятности были совсем рядом – оказалось, пока он спал, его сумку с вещами украли, вместе со справкой об освобождении из колонии. У него защемило виски.
Из вещей остался один свитер, то, что было надето на нём, и карточка с небольшой суммой денег. С голода он не умрёт, но с чем теперь идти в полицию? Кто его, бывшего ЗК, будет там слушать без справки?
 В каждом из нас живёт уверенность, что без бумажки ты букашка…
Иван Андреевич был раздавлен. Он сидел, поставив локти на колени и опустив голову. В голове его был сумбур:
- Что же теперь делать? Надо подумать и решить. Времени у меня много, я никуда не спешу, но надежда на лучшее куда-то улетучилась вместе со справкой. Чёрт с ней, с сумкой! Без неё ещё лучше, таскать не нужно, буду ходить налегке. Но  СПРАВКА! Без документов я даже дворником не устроюсь. Пойти в полицию, заявить о пропаже? Но в сумке не было ничего ценного, да и где её найдёшь! Вернуться в город, где отбывал наказание, и попросить дубликат справки об освобождении, но денег на поездку туда и обратно не хватит… - Больше ничего толкового ему в голову не приходило:
- Надо всё хорошо обдумать. Должен же быть какой-нибудь выход… Как утверждают сильные духом люди, – стисни зубы и иди вперёд. – Иван Андреевич усмехнулся:
 - Но, как говорили у нас в колонии - труднее всего стиснуть зубы тому, у кого их нет. Вот и я, оказывается, не боец зубастый.  – Он неожиданно вспомнил свою жену:
- Ах, Маша,  Маша. Поломала ты мою жизнь. Подрубила под корень. Что тебе не жилось со мной, чего тебе не хватало? Не пил, не курил, деньги тебе все отдавал, никогда отчёта не спрашивал. Ел всё, что сготовишь, хоть пересолишь, хоть сожжёшь. Терпел твои постоянные капризы – то я не ласковый, то невнимательный, то женщину в ней не вижу. А я от неё, что хорошего видел? Жили, как престарелые любовники.
- Ну, ладно, хватит об этом. И так ясно – женились по залёту, а любви и в помине не было, но ведь прожили 23 года, сына вырастили. Многие так живут, и обходятся без бунтов и революций в семье… - Иван Андреевич встал с диванчика и побрёл из парка, сам не зная, куда. Он никак не мог собраться с мыслями:
-  Но что дальше-то мне делать?
А время летело так быстро. Вот уже и осень началась. Скоро дожди зарядят. Потом куда? Иван Андреевич перебрался на окраину города, где его никто не знал, прихватив эту старую шубу, которая сиротливо висела возле мусорки, и сам не понимая, на что надеялся, оказавшись здесь…
 Задремал он только под утро, и проснулся, едва взошло солнце, оттого, что тело его затекло от неудобного сидения. Скоро соберётся народ на автобус до города. Чтобы никому не мозолить глаза, он перешёл за остановку, и, присев на траву, завернулся в шубу и снова задремал.
Проснулся он, услышав журчание и резкий запах мочи. Он вскочил, поняв, что взрослый парень мочится прямо на него. Парень захохотал, и вскочил в подошедший автобус. Иван Андреевич стащил с себя шубу и бросился за ним, готовый драться с этим отморозком, но не успел. Автобус уже тронулся. Проехав несколько метров, автобус снова остановился, и из него вышла женщина. Он понял, кто это, хотя вчера не рассмотрел её в сумерках. Сегодня она была в куртке, брюках и шапочке-кепке. Деловая женщина. Он мельком подумал:
- Что ей от меня надо? Экзотики захотелось?
Сейчас Иван Андреевич был охвачен гневом и возмущением. Всё в нём кипело, он никак не мог успокоиться - этот парень ещё один наглец, не признающий морали, и безразличный к чужим переживаниям, проблемам и страданиям. Он таких  моральных уродов насмотрелся в колонии.
Женщина приветливо улыбнулась ему и сказала:
- Здравствуйте. Я уж подумала, что не увижу Вас здесь. – Но он не ответил на её улыбку и мрачно сказал:
- Да идите вы к чёрту. Опротивело мне всё, и Вы в том числе. – Она не обратила внимания на резкие слова в свой адрес.
- Ну, вот видите, я не ошиблась – Вам действительно плохо. Я хочу Вам помочь.
Женщина подошла ближе, и, глядя ему в глаза, спокойно сказала:
- Прекратите истерику, и перестаньте жалеть себя. Всё в жизни исправимо, кроме неизлечимой болезни и смерти. Неприятности могут случиться у всякого, но их надо преодолевать. У меня тоже всякое в жизни случалось. Жизнь не всегда идёт ровно и спокойно даже у очень хороших и честных людей. – Она помолчала, он слушал, опустив голову:
- Я Вам помогу, не отказывайтесь. Оставьте свою шубу, она Вам больше не понадобится. Следующий автобус в город будет только в 12 часов. Пойдёмте в кафе, здесь недалеко, потом решим, что дальше делать. – Её голос был настойчивым, она говорила, как мать с сыном-подростком. Её поступок многие назвали бы безумием, или просто глупостью. Но у неё на этот счёт было своё мнение.
Он посмотрел ей в лицо. Гнев его уже угас. Некоторое время они оба буравили друг друга взглядом. Но молодость давно прошла, и здравый смысл уже брал верх.
- Чего это я? Похоже, она говорит от чистого сердца. Может эта женщина и есть моё спасение? Да и вариантов других у меня нет. – Подумал Иван Андреевич.
- А он упрям, как вол, и далеко не красавец, но это не важно. Он измучен до предела, пусть придёт в себя. – Решила Алёна.
- Меня зовут Алёна Матвеевна, а Вас?
- Иван Андреевич. А Вы умеете убеждать. Спасибо Вам за участие в моей запутанной жизни и простите за грубость. Она не Вам предназначалась. Тот отморозок, что заскочил в автобус последним, обмочил мою шубу, когда она была на мне. А я этой шубе очень благодарен, она, как верная подруга, спасала меня не раз – от ночной сырости и холода, а теперь она безнадёжно испорчена. – Улыбнулся он собственной шутке. Алёна тут же подхватила этот шутливый тон:
- Печально, такой бесславный конец её карьеры. Но что поделаешь, мы-то с Вами давно знаем, что не все люди хорошие.
Так, перешучиваясь, дошли они до посёлка, нашли кафе, перекусили.
- Предлагаю такой план: сейчас мы зайдём в квартиру моей дочери, там пока никто не живёт. Вы помоетесь, мы приведём в божеский вид вашу причёску и бороду, я это делать умею, и на 12 часовом автобусе поедем в город. Там я заберу из автосервиса свою машину, и мы поедем в паспортный стол.
- Я Вам не успел сказать, что только несколько дней назад вернулся из заключения. Когда я спал в парке на скамейке, у меня украли сумку, в которой была справка об освобождении. Мне не с чем идти в паспортный стол. Никаких других документов у меня нет.
- А раньше Вы жили в этом городе?
- Да
- Впрочем, это не важно - копия Вашего прежнего паспорта есть в базе. А запросить в колонии Вашу справку через интернет – минутное дело. Для начала Вам выдадут временный паспорт, а потом и постоянный. Пошли мыться-бриться, и вперёд на бастионы.
- Неужели это так просто? Я, правда, с этим никогда не имел дела… И не интересовался… Вы вселяете в меня надежду. -  Потом добавил: - Сегодня рабочий день, а Вы со мной…
- А у меня отпуск. Я жду дочь с зятем. Эта квартира для них.
 Тема для разговоров иссякла, так что до знакомого нам дома они дошли, молча. У них оставалось 3 часа до дневного автобуса – достаточно времени, чтобы привести своего гостя в относительно приличный вид, но не достаточно, чтобы поговорить по душам. Алёна хотела знать подробности его биографии, чтобы понять, как ему помочь. Разговор между делом для этого не годился.
У соседки Томы нашёлся «станок» для бритья, оставшийся от мужа, помазок и чашечка, где её дед разводил мыло. Прошлый век, конечно, но выбирать было не из чего. Ножницы и расчёска нашлись у тёти Раи. Через час перед Алёной стоял худощавый интеллигент среднего роста и возраста, темноволосый, лысеющий со лба, чернобровый, с прямым носом и тонкими губами. Тёмные глаза его были полны недоверия и не только физической  усталости. Он неожиданно спросил:
- Почему Вы решили помочь мне? Ведь я мог оказаться вором, бандитом, да мало ли кем?
- У меня на это есть причины, но о них я расскажу Вам позже. И на вора и бандита Вы не похожи, успокойтесь. Мне ведь уже 47 лет, и я работаю с людьми – директором Дома культуры, так что глаз у меня намётан. Я пойду к соседке, а Вы можете пока помыться, в ванной всё для этого есть. Через час я вернусь, и поедем в город, хорошо? – Он молча кивнул головой, решив пока подчиняться этой женщине во всём. Ему всё ещё не верилось, что это не сон.
Что за блаженство оказаться в горячих душистых объятьях чистой горячей воды с пеной после двух недельного проживания в знакомой нам шубе. Но переодеться было не во что, и Иван Андреевич вспомнил с сожалением об украденной сумке с вещами.
Выйдя из ванной, он примостил своё тощее тело на старом, но мягком диване, ощутив приятное головокружение, предвестник засыпания, и мгновенно уснул, провалившись в мягкое и уютное лоно дивана, – сказалась бессонная ночь.
Алёна, увидев его спящим, стояла, раздумывая – будить или не будить, но он, почувствовав её присутствие, открыл глаза. 3 года жизни в колонии не прошли даром, и не скоро забудутся.
- Что, уже пора ехать?
- Пора. У Вас будет возможность выспаться ночью.
- Вот так, коротко и ясно - начальник, не привыкший выслушивать возражения. Попал я, видимо, в ежовые рукавицы. Может, это и к лучшему. – Подумал Иван Андреевич, и, вздохнув,  встал с дивана, с которым ему не хотелось расставаться.
 Темп, который задала Алёна Матвеевна, ошеломлял. Если отбросить три года колонии, то её подопечный привык к совсем другому темпу и ритму жизни. Недаром бывшая жена называла его книжным червём. Он работал преподавателем в литературном институте на кафедре русской классической литературы и славистики. Кандидат наук, он занимался наукой, изучающей литературу, фольклор, историю, материальную и духовную культуру славянских народов. Он любил свою работу, науку, тишину библиотек и архивов,  общение со студентами, увлечёнными его предметом. Поездки на Украину, в Белоруссию, в Польшу, Болгарию, Сербию и т.д. Сбор материала для написания докторской диссертации.
 Проблемы быта решала жена, он не очень в это вникал. И вдруг, всё рухнуло, и теперь его взяли в оборот. Чем всё это кончится? Заглядывать далеко вперёд Иван Андреевич не решался.
В паспортном столе всё решилось без особых проблем. Его старый паспорт нашли в базе данных, выяснили и сведения, указанные в справке, которая испортила столько крови её   владельцу. Через неделю надо было получить временный паспорт, с которым можно было  проходить медкомиссию, и устраиваться на работу. Ещё через три недели он получит настоящий паспорт.
Но самое главное чудо – нашлась его сумка с вещами. Вора задержали на выходе из парка. Оказывается, он уже был на примете у полиции. Обнаружив среди вещей справку, связались с паспортным столом, зная, что её владелец придёт к ним рано или поздно за паспортом. Иван Андреевич написал заявление и сумку ему вернули.
 Жизнь его менялась ошеломляюще быстро, может его ангел-хранитель вспомнил о нём? А, может, Алёна Матвеевна и есть этот ангел-хранитель? Во всяком случае, у неё явный талант организатора – она точно знает, чего хочет, и как этого добиться. У неё сильный характер, но и добрая и отзывчивая душа. И, наверняка, душа эта ранимая. Это видно сразу.
- Интересно было бы послушать историю её жизни. – Подумал Иван Андреевич.

НА  ДАЧЕ

Она привезла его на дачу – старенький дом её бабушки - из трёх комнатушек и веранды. При доме был небольшой огород и банька. За огородом лесок в осеннем уборе и речушка. И над всем этим бескрайнее небо и нежаркое осеннее солнце. Ему захотелось побыть одному, и она, уловив его настроение, сказала:
- Я оставляю Вас в одиночестве дня на 3-4. Отдыхайте, гуляйте, читайте, смотрите телевизор. Магазинчик в конце деревни. Можете истопить баньку. А у меня дела семейные. Ну, до встречи. – Она улыбнулась и помахала ему рукой. Он был благодарен ей. А её душа в это же время была в полёте - от сознания, что она сделала доброе дело – спасла человека от самого себя.
Ночью ему приснился сон: он идёт по пустынной улице, тускло светят фонари. Тревожные чёрные тучи набухали и клубились так низко, что задевали кроны чёрных деревьев. Он кого-то боится и хочет спрятаться, чтобы его не нашли. Он услышал чьи-то крадущиеся шаги. Объятый ужасом, он хотел было рвануться в сторону, но вдруг почувствовал, как чья-то мускулистая рука оплела пальцами его шею, и со страшной силой сдавила горло. Крик замер, не родившись. На него сразу навалилась тьма, в которой не было места для жизни. «Вот как, оказывается, умирают. Но я не хочу умирать! Я хочу жить!!»
Из страшных объятий этого сна душа его едва смогла вырваться. Теперь, когда Иван Андреевич окончательно проснулся, он не мог вспомнить детали этого сна. Однако он почувствовал себя разбитым. Ему сразу вспомнились все неприятности последних трёх лет его жизни, а их было немало.
 Его нервы были взвинчены. Некоторое время он боролся с соблазном выйти из дома и идти, идти и идти, куда глаза глядят. Но, выглянув в светлеющее окно, он понял, что пока он спал, прошла гроза, а это значит, что похолодало, и дождь размыл дороги. Иван Андреевич вышел на крыльцо. Уже начинало светать.  Дождь перестал. По небу неслись рваные облака. Звёздочки, ещё видневшиеся на краю неба, отражались в грязных лужах. Предутренний сырой ветерок пробирал до костей, и,  зябко передёрнув плечами, Иван Андреевич  вернулся в свою постель. Он лежал и думал:
- Нужно ли ворошить уснувшие воспоминания? Минувшую опасность лучше всего забыть. Но это не так просто сделать. Пока эти воспоминания мешают мне жить и принять новые условия существования. Я не знаю, как с этим справиться.
Иван Андреевич больше не чувствовал уверенности и надежды на светлое будущее, внушённое ему Алёной. Он размышлял:
- Ну да, я вырвался, наконец, из трясины под названием колония. А что дальше? На что я годен? На какие средства я буду жить? Где ещё я смогу работать кроме родного института? И сколько ещё времени и терпения согласится потратить на меня моя палочка-выручалочка? У неё ведь, вполне возможно, есть семья. Порыв благородства, которое она проявила, может иссякнуть. И что тогда?
Ему срочно требовался не сильный, но весьма ощутимый толчок.
Через два дня  Иван Андреевич устал от одиночества. Надоел телевизор, и книги были не в его вкусе. Решив прогуляться, он вышел за калитку, и увидел деда на скамейке у соседнего дома. Иван Андреевич подошёл к нему, поздоровался и присел рядом. Старик зорко всмотрелся в него и сказал:
- Чтой-то я тебя раньше здесь не видел. Ты кем будешь-то Алёнке? – И ещё раз пристально посмотрел в лицо Ивана Андреевича.
- Просто знакомый. Она уехала в город по делу, а я один здесь заскучал. – Дед пожевал губами, помолчал, а потом выдал:
- Вижу я, что-то гложет твою душу, маешься ты. Глаза у тебя тревожные. А душа для человека – главное. В человеке три ипостаси: тело, разум и душа. Погибнет тело – останутся разум и душа. Погибнет разум – останется тело и больная душа. Такого человека – только пожалеть и остаётся. Погибнет душа – останутся тело и разум, и это самое страшное, ибо без души человек – зверь. Лечи свою душу, парень, тянись к хорошим людям, душа-то твоя и оживёт, и поправится.
Наступила пауза, предполагающая вопрос, но вопроса не последовало. Иван Андреевич встал, собираясь пойти в дом:
- Спасибо Вам за совет. – Дед ещё раз глянул на него и сказал:
- Кто-то поможет открыть тебе дверь, но пройти в неё тебе придётся самому.
- Ну, прямо философ. Хоть бы скорее приехала Алёна Матвеевна, мне уже не хватает её здорового оптимизма и неукротимой энергии. Я уже начинаю верить в то, что для неё не существует неразрешимых проблем. Мне бы её хватку.  – Думал Иван Андреевич.
Но Алёна не приехала и на третий день. Её неожиданный жилец почувствовал себя брошенным. Он метался по дому и двору, не зная, чем занять себя. Ему ничего не хотелось – ни есть, ни спать. Он осунулся и стал прислушиваться, не подъедет ли к дому машина хозяйки этого дома. Он ворчал вслух и про себя:
- Ну вот, попал я из огня в полымя. Жил три года в набитой людьми камере, а теперь живу в одиночке. И не знаю, что лучше. Чёрт бы её забрал, эту несвободу. Как птица в клетке. Ушёл бы, куда глаза глядят, будь моя воля. Да куда пойдёшь? Зима на носу и ни одежды, ни обуви, ни паспорта пока нет. И где всё это раздобыть, если нет работы? – Так изводил он себя сомнениями в ожидании хозяйки этого дома.
Ему не пришло в голову, что можно было наколоть дровишек для бани, наносить туда воды из колодца. Сходить в лесок за грибами…
На следующее утро он услышал шум машины, и поспешил на крыльцо встречать хозяйку. Как же он был ей рад! Она показалась ему красавицей – желанной и долгожданной. Он расплылся в улыбке, и она улыбнулась ему в ответ:
- Ну, как Вы тут отдохнули, Иван Андреевич? Не скучали? Что-то Вы неважно выглядите.
- Да ничего, спасибо. С соседом Вашим пообщался.
- С дядей Васей? Он у нас мудрец. Человека насквозь видит, и сразу ему цену определяет. – Алёна, продолжая разговор, раскладывала продукты в холодильник и в буфет.
- На завтра обещают хорошую погоду, а потом начнутся дожди. Не поехать ли нам на природу, пособирать грибы, посидеть у костра. А то Вы здесь засиделись. Я знаю здесь недалеко отличное место. Так как? – По правде сказать, не очень-то Иван Андреевич обрадовался такой перспективе – он ещё не забыл неприютные ночи «на природе» в своей старой шубе, но спорить не стал:
- Хорошая идея, только обувь-то у меня не подходящая, да и одежда тоже – шуба-то моя погибла. -  И он засмеялся - от радости, что видит её, что он снова не один, и что рядом с ней решаются любые проблемы.
Она посмотрела на него, и всё поняла. И на душе стало теплее. Их взгляды встретились. Двое немолодых людей – ему 50, ей 47 лет. Что-то проскочило между ними, и соединило их души, пока только тонкой паутинкой.
- Ну, это не беда, найдётся для Вас и одежда и обувь подходящая. Сейчас пообедаем, а под вечер и поедем. А утречком грибов пособираем, а на обед грибницу с картошечкой сварганим. Мне всегда приходилось беречь своё время, зато на отдыхе – какое счастье никуда не спешить!
Эти простые слова согрели ему душу.
Алёна сноровисто приготовила обед. Они сидели за столом, как супруги, прожившие вместе, не один десяток лет. У Ивана Андреевича вдруг появился аппетит, и он съел всё, что Алёна ему предложила. Сытый и довольный, он вышел на крыльцо, привалился к стене дома и задремал, расслабившись. Алёна не тревожила его. Убирая со стола, она размышляла:
- Интеллигент, интеллигент во всём. И как говорит, и как держится, и как смотрится. Есть люди, которые и в телогрейке выглядят, как в смокинге. А есть и те, на которых и смокинг сидит мешком. И лицо у него особенное, умное. А как он обрадовался мне, когда я вернулась! Давно мне так искренне никто не радовался. И я о нём не забывала, пока была с сыном, надо  познакомить их, пусть пообщаются.

ИСПОВЕДЬ

Солнце уже висело низко над горизонтом, когда они погрузились в прохладную тень соснового бора. Место, и правда, было хорошим. Это был мир прозрачной темноты и феерического тумана. Лес светлый, почти без подлеска. Недалеко река неясной лентой вилась между илистыми берегами и тростниковыми зарослями. В той стороне был и родничок. Вокруг стояла глубокая, как сон, тишина. Она омывала их души покоем. Природа готовилась ко сну. Каждый из них знал, что ничего этого утром уже не будет, но сейчас думать об этом не хотелось, и они упивались тишиной и покоем леса, и в души их проникало что-то тайное и чистое.
- Пока светло, надо набрать сухих веток и лапника для костра. – Негромко сказала Алёна, и Иван Андреевич пошёл собирать ветки.
Когда догорел закат, и над лесом опустилась непроглядная ночь, они сидели у небольшого костерка, который освещал только ноги до колен, остальное поглощала тьма. Но так было даже лучше. Языки костра, как танцующие существа в алых призрачных развевающихся одеждах, приковывали внимание, заставляя смотреть пристально, не отрывая глаз. Огонь завораживал их и объединял их одинокие души.
Они вскипятили чай, и, не спеша, поужинали.
- Расскажите о себе, Иван Андреевич. – Попросила Алёна.
Иван Андреевич поёжился. Когда от тебя ждут правды, но ты не можешь или не хочешь этого сделать, приходится лгать, чтобы сохранить эту правду. Правда его была горькой, но он понял, что это не тот случай, когда её надо скрыть.
 Он бросил взгляд назад, на непроницаемую чащу леса, который стоял так же, как стоял сотни тысяч лет назад, ещё до появления человека, - словно ища поддержки, для начала трудного разговора. Тяжело вздохнув, он заговорил:
- Когда-то я окончил ВУЗ, и даже стал кандидатом наук. Преподавал в институте историю и культуру славянских народов. Но время и образ жизни стирают всё, и подчиняют человека новым условиям существования. Так что теперь я являюсь тем, кто я есть сейчас, а не раньше.
- Беда тому, кто умён, но не наделён сильным характером. – Подумала Алёна и тихо сказала:
- У Вас была семья, дети, друзья…
- Да были, да все вышли… Видимо, дело было во мне самом. – Он помолчал.
- Незамысловата жизнь большинства из нас, бедна значительными и судьбоносными событиями. Вот и я жил, как все. Разве что, занимался любимым делом, и то хорошо. Я был увлечён своей наукой, работой. Жена называла меня книжным червём. Она не понимала, а, значит и не разделяла моих интересов. – Он задумался, склонив голову, потом заговорил:
- Однако мой жизненный путь оказался извилист и непредсказуем. Мы сошлись случайно, будучи молодыми, поженились, как теперь говорят, по залёту. Она не захотела быть матерью-одиночкой, а я проявил благородство. Мы не любили и не понимали друг друга, но жили вместе, пока не поставили сына на ноги. Теперь он живёт своею жизнью. Я считал жену вертихвосткой, а, оказывается, она страдала оттого, что я мало уделял ей внимания. Близких друзей у меня не было, только коллеги по работе. Отношения между чужими людьми, как правило, очень хрупкие. Близкие отношения, проверенные временем, очень редки, зато это спасает от разочарований. – Он наклонился и подкинул веточки в костёр.
- Реальная жизнь проходила мимо. У жены и сына была своя жизнь, а я жил в прошлом, в книгах – в этом моя жена была права. При столкновении с реальной жизнью, я вдруг понял, что всё не важно – ни женщина, с которой я жил довольно долго, ни сын – циничный и холодный эгоист, ни профессия моя. Кому она нужна в современном мире, кроме специалистов и узкого круга пожилых любителей. – Он снова замолчал. Алёна  слушала, не перебивая   .
- Я был неожиданно вырван из привычной среды обитания. Моя жизнь потеряла смысл.
- Но ведь Вы хорошо знакомы с литературными героями, попавшими в беду…
- Читать – одно, жить – другое. У меня, как оказалось, нет той жизненной силы, что у тех героев. Опустившись на дно жизни, - в результате несчастного случая, я многое переосмыслил. Я потерпел крах при первом же столкновении с реальной жизнью.
Он ждал этого разговора, и не хотел его. Но, дойдя до середины рассказа, он понял, как необходимо это для него было. Проговорив вслух всё, что он пережил, он увидел себя, как бы со стороны. И он рассказал Алёне всё до конца - то, что мы с вами уже знаем.
- Увы, и современным людям не чужды предрассудки. Человек плохо одет – значит, он изгой, не такой, как все, выпадает из нормы. Помочь такому человеку способны не все, спасибо Вам, Алёна Матвеевна. Эта судимость воздвигла барьер между моим прошлым и будущим. И теперь у меня ни дома, ни семьи, ни профессии. – Он замолчал, опустив голову. – У меня нет ясного представления о том, что надо предпринять, чтобы изменить положение, в котором я оказался, но я точно знаю, чего я хочу – вернуться когда-нибудь в мир науки и в свой родной институт, который стал для меня вторым домом уже много лет. Недаром говорят, что жизнь теряет смысл, когда смысл есть, а жизни – нет. – Он замолчал, с тревогой глядя на изменчивое в свете костра лицо женщины, которая так неожиданно приняла участие в его судьбе. Она тоже молчала.
Почему-то сейчас каждое слово казалось лишним.
Когда Иван Андреевич закончил свою исповедь, была уже глубокая ночь. В тёмно-синем, почти чёрном небе, засеянном точками звёзд, словно крупой, взошла луна.  Сумрачно было на душе, сумрачно и странно.
На широкой поляне всё вокруг было погружено  в глубокий сон: земля, остывшая после дневного тепла, трава, готовая принять утреннюю росу, недвижимый воздух, чуть влажный и густой. А в лесу, сквозь листву, совсем не проникал слабый свет звёзд, так что ночь, царившая среди деревьев, цветом своим уровнялась с землёй. Лёгкий ветерок прижимал к земле дым их небольшого костра. Иван Андреевич прервал молчание:
- Ну, что Вы на это скажете, Алёна Матвеевна?
- Скажу, что никто ни от чего в жизни не застрахован. У каждого человека свой путь, и его надо пройти. Доверие и искренность уходят из нашей жизни, поэтому я благодарна Вам, что Вы всё откровенно рассказали. Прошлого не воротишь, но будущее зависит от настоящего, поэтому, опускать руки, и плыть по течению неизвестно куда – не стоит. И бороться надо будет, прежде всего, с собой. Придётся перестраивать свою жизнь, применяясь к реальным условиям. Об этом мы ещё поговорим позже. Судимость Ваша не навечно, её со временем снимут, а пока мы что-нибудь придумаем. Я думаю, теперь пора немного поспать. Я заядлый турист, поэтому хорошо высплюсь, в спальном мешке у костра. А Вам предлагаю устроиться в машине.
Переполненный впечатлениями и волнением от воспоминаний, Иван Андреевич был уверен, что заснёт не скоро, но, очутившись на мягком сиденье машины, в следующее мгновение уже подхрапывал, окунувшись в тёплый чёрный туман сна. Он, наконец, сбросил с себя груз воспоминаний, передав свою судьбу в надёжные руки.
Утро было тихое и светлое, как счастье. Последняя звезда таяла в утреннем сумраке. Ночь отступала, просыпались первые птицы, роса засверкала в первом луче солнца на траве и последних осенних лесных цветах. За этим первым лучом появились и другие, они выпили всю росу и согрели землю.
Наши грибники были уже на ногах, они приготовили себе быстрый завтрак. Разговаривали тихо, словно опасались спугнуть хрупкую красоту раннего осеннего утра в сосновом бору. Их слова слетали с губ, словно невесомые лепестки.
Грибов было много, но почти все они оказались червивыми, осень всё-таки. Но Алёна не расстроилась, ведь главная цель этой поездки достигнута – она сумела разговорить своего подопечного. Теперь она знала, как ему помочь.
А Иван Андреевич наслаждался чистым смолистым воздухом, ощущая лёгкость во всём теле. И мысли его были лёгкие и приятные.

                ПЕРЕМЕНЫ

Вернувшись из леса, они сидели и чистили грибы, которые удалось собрать. Каждый при этом думал о своём:
- Надо же, а я и не подозревал, как это приятно - сидеть, вот так, и вместе что-то делать.
- Нелёгкую я взвалила на себя ношу – вернуть его в нормальную жизнь. Он во всём разуверился, и не делает попыток как-то наладить свою жизнь. Придётся пока поработать толкачом. – А вслух Алёна сказала:
- Ко мне приехал сын, Олег, который живёт на севере, и работает инженером-нефтяником. Он собирается отремонтировать квартиру, в которой мы с Вами были,  для своей сестры и зятя. Не хотите ли размяться и принять посильное участие, пока не получите паспорт?
- Я с удовольствием, но понятия не имею, как всё это делается…
- Умные люди говорят – век живи, век учись. Мой Олег покажет Вам мастер-класс. Он много чего умеет. В жизни всё пригодится, Вы ведь начинаете новую жизнь… - Они улыбнулись друг другу. Ему очень нравился её мелодичный голос.
-  Я уже понял, что с Вами не пропадёшь.
- Да я тут ни при чём, отец у него был замечательный. Что сам умел, ему передал. Остальному,
сын у других людей научился.
- А я был единственным и поздним ребёнком. Родители молились на меня, как на икону. А ещё бабушки были. Жили они недалеко от Чернобыля. Там они и погибли. С маминой стороны – бабушка украинка, а дедушка из Польши.  Папина мама из Беларуси. Пели они мне свои песни, рассказывали сказки, и особенности их быта я видел. А когда я вырос, это стало моей профессией.
- А ведь это очень интересно, особенно сейчас, когда нас развели по разным углам. Может, Вы подготовите пробную лекцию для массового слушателя о нашей общей истории, о схожей культуре. Вам виднее, о чём лучше поведать людям, и как это преподнести. Компьютер я Вам обеспечу, рекламу тоже. Ну, как?
- Не знаю, право… Я так сразу решить не могу. Это надо обдумать. Какой контингент слушателей будет…
- Вы подготовьте материал, а контингент мы Вам обеспечим, какой скажете. Можно договориться с учителями старших классов, есть у нас в Доме культуры и Университет для пожилых людей – они самые активные, ну, и так далее.
- Да Вы, Алёна Матвеевна, просто генератор идей, только я не могу так сразу, сходу реализовать Вашу задумку. Но она мне нравится. Весь годами наработанный материал остался на кафедре в институте. Было у меня много чего и дома, но жена, видимо, выбросила это всё вон.
- А диплом Ваш об образовании с Вами?
- Нет, он тоже остался в институте. И трудовая книжка тоже там.
- Значит, придётся Вам туда съездить. У меня есть ещё одна идея – устроить Вас корректором в городскую газету, там сейчас освобождается это место, но для этого нужен документ об образовании. Паспорт мы скоро получим.
Иван Андреевич молчал. Сердце его тревожно сжалось. Идти в институт, где все знали, что он просидел в колонии 3 года, убив человека, хоть и не преднамеренно. Ловить на себе косые взгляды коллег… Услышать шепоток за спиной… А потом, идти в эту редакцию с Трудовой книжкой, где всего одна запись – это вызовет в отделе кадров недоумение…
- У меня не хватит духу пойти туда после того, что со мной случилось. – Выдавил он. Алёна прекрасно поняла его состояние, но надо было переубедить его, иначе он застрянет между двумя жизнями.
- Ну что ж. Я Вас понимаю. Тогда есть ещё один вариант: убирать мусорные баки во дворе многоквартирного дома, воевать с закоренелыми бомжами. Одним словом, работать дворником. Но если вы никогда не держали в руках ни лопаты, ни метлы, то долго Вы там не продержитесь.
- У этой женщины доброта заключена в броню, у неё стальные нервы, и она может быть беспощадной. Вот тебе и нежный голосок, парадокс какой-то. Что же мне делать? – Обречённо раздумывал Иван Андреевич. Тонкий ум и широкая эрудиция уживались в нём со сварливым нравом.
Но  он был не далёк от истины - Алёна в это время отмечала про себя:
- Так! Ещё один пушечный удар пришлось ему выдержать, а теперь попробуем мелкой картечью:
- Между прочим, я тут порылась в интернете и выяснила, когда с Вас снимут судимость, если Вас это интересует. – Он поднял голову, и в его глазах засветился интерес. Он, молча, кивнул.
- Так вот, в Вашем случае – через два года после освобождения по УДО, но если руководство института предоставит ходатайство за Вас, суд может сократить ещё один год. После этого человек, прошедший эту процедуру будет считаться ранее не судимым. Статья 86 УК РФ. Что Вы на это скажете?
- Невероятно! Неужели это правда? Я не знаю, как Вас благодарить! Вы возвращаете мне надежду и саму жизнь.
- Да нет! Я не Господь Бог и даже не Ангел-хранитель. Этот закон придумала не я. Лучше скажите, какие отношения у Вас были с руководством института?
- Боже мой, да самые лучшие. Я ведь собирал материал для докторской диссертации…
- Ну, тогда готовьте лекцию, мы официально заключим с Вами договор, определим гонорар. Потом приоденем Вас, и Вы сможете поехать в институт.
- Ошеломительно! Вот это штурм и натиск! Против Вас не устоять! Вы снесёте любые бастионы! А, Вы сможете поехать со мной в институт? Как группа поддержки.
- Конечно. Как сказал один знаменитый человек – мы своих не бросаем.
- Потрясающе!
- Значит, завтра и начните готовить лекцию, согласны? На этот месяц план мероприятий уже утверждён, да и я в отпуске. А в следующем месяце дадим Вам слово.
- А как же ремонт?
- А это был отвлекающий момент. Но если Вы не против, от Вашей помощи мы не откажемся, да и Вы смените обстановку. - Они посмотрели друг на друга и засмеялись.
- Я понял, Вы решили заняться моим перевоспитанием. Ну, женщина!
- Это только первый шажок к светлому будущему, но – лиха беда начало. Я твёрдо верю, что всё у Вас получится, надо только сделать так, как это сделал барон Мюнхаузен – взять себя за волосы и выдернуть себя из болота, чтобы встать на твёрдую почву. Вы же умница, талантливый человек, редкий специалист. Я даже не знала, что существует такая наука – славистика.
Лесть неприятна только в одном случае – когда льстят не тебе. Даже самая грубая лесть, всегда бьёт без промаха. А Иван Андреевич уже несколько лет не слышал в свой адрес похвалы. Он скромно потупил глаза, переведя её слова в шутку, но в душе остался доволен.
- Но не забывайте, что до полной реабилитации как минимум год, и это время надо провести с пользой. – Добавила Алёна.
- Ну вот, в бочку мёда – ложку дёгтя. – Грустно подумал он. – Ну, ничего, пробьёмся! Я теперь не один.

ИСПОВЕДЬ  АЛЁНЫ

Грибы были уже вычищены, промыты и отварены, пока они разговаривали. Вскоре Алёна обжарила грибы и отварила картошки, и пришла пора обедать. После обеда она спросила:
- Ну, так что, Иван Андреевич, поедете со мной или останетесь здесь?
- Поеду с Вами, одиночество мне надоело, да и помочь Вам хочется – с ремонтом.
Алёна улыбнулась, представив, чем он сможет помочь Олегу.
- Очень хорошо. Познакомлю Вас со своим сыном.
 Сын оказался очень похожим на мать, и такой же энергичный, расторопный и доброжелательный. Настоящий мужик. Иван Андреевич это сразу понял.
Познакомив их, Алёна попрощалась:
- Работайте, хлопцы, а я поеду готовить хороший ужин, примчусь за вами в 20 часов.
Работа у мужчин спорилась, они быстро нашли общий язык. Олег рассказал, что ему 28 лет, женат, имеет двоих малолетних детей. С женой у них полное взаимопонимание. Зарабатывают они оба хорошо. Живут на севере. Сына родили – ещё, будучи студентами, пришлось родителям Наташи взять заботы о мальчишке на себя. Окончили институт, и родили дочку. Сейчас его жена, Наташа, в отпуске по уходу за ребёнком до 7 лет, потому что мест в детском саду не хватает. А он приехал навестить маму и устроить гнёздышко для будущих молодожёнов – его сестры и зятя. Разговаривая, они активно трудились – вынесли старую мебель, затем подготовили стены под новые обои. Потом они сложили в большие мешки весь мусор, и вынесли его куда положено.
- Хорошо мы с Вами потрудились, Иван Андреевич. Вы не сильно устали?
- Да нет, я и сам удивляюсь, а то я совсем засиделся.
- Завтра приедут мастера менять двери и окна. Потом облагородим полы и потолки. А на той неделе займёмся кухней – заменим газовую плиту, установим новую кухонную мебель и освещение. Потом поработаем над ванной и туалетом. Я там насмотрел декоративную плитку – морское дно и дельфина, всплывающего наверх, в прозрачной воде, и пузырьки… Полное впечатление натуры. Сейчас в магазинах чего только нет – глаза разбегаются.
 И только потом наклеим новые обои, и повесим новые светильники. А мебель для комнаты – это уже мамина забота.
У Ивана Андреевича в ушах зазвенело от такой перспективы. Они с женой такого ремонта ни разу не делали за 23 года.
- Сколько же времени займёт эта работа? Год? Или несколько месяцев? И в какую сумму вся эта красота выльется?
- Я приехал на 2 недели, значит, и сделаем всё за это время. Помогать мне будут специалисты, мастера своего дела, работы можно совмещать - каждый выполняет свой заказ, это экономит время. У нас с Глашей нет отца, который помог бы ей. Маме одной такой ремонт не под силу. Значит, я буду для Глаши за отца, а деньги, что потратил на ремонт, я ещё заработаю, я же северянин, да ещё и нефтяник.  Вам, Иван Андреевич, спасибо за помощь. Мы с Вами только площадку для работы приготовили. Я слышал, у Вас другие заботы есть, которые мне не доступны. Желаю Вам удачи. Встретимся здесь, когда всё будет готово.
- Интересно, как отнеслась его жена к таким затратам, Маша съела бы меня живьём и без соли. – Улыбнулся про себя Иван Андреевич. – Но, видимо, с пониманием - такие вопросы единолично не решаются.
А тут и Алёна приехала.
Ужин получился на славу. Алёна постаралась. И теперь они сидели втроём, как одна семья, и светлое чувство единения витало над их столом.
После ужина Олег спросил:
- Мам, я возьму твою машину? Мне надо съездить повидаться с армейским другом. Он теперь работает в фирме «Окна-Двери». Я с ним договорюсь, выберу окна и двери, завтра его ребята их и поставят. – Алёна не возражала. А Иван Андреевич подумал:
- Да-а-а, ну прямо космические скорости - эти двое не бросают слов на ветер. Такие люди, видимо, никогда не прозябают и всё успевают. А я ведь ему не поверил - про две недели.
Он вышел на балкон, сел в кресло, и сидел в приятном оцепенении. Рассеянно взглянув на небо, он увидел, что на востоке собирались тучи, значит, завтра, скорее всего, будет дождь. Его окликнула Алёна:
- Иван Андреевич, пойдёмте, я покажу Ваше рабочее место.
– Она всё время держит меня в тонусе, а мне хочется просто полежать, отдохнуть. Я всё-таки хорошо потрудился, и я уже не мальчик. – Недовольно подумал он, и, вздохнув,  пошёл за ней.
Войдя в одну из комнат трёх комнатной квартиры, он увидел компьютерный стол с уютным креслом, большое светлое окно, в котором были видны яркие краски заходящего солнца. У торцовой стены стоял мебельный патриарх – большой кожаный диван. Рядом с ним – небольшой шкаф для одежды.
- Благодать-то какая, давно забытый домашний уют и комфорт. Здесь наверняка хорошо работается. – Думал Иван Андреевич. Он стоял посреди комнаты и молчал. Почему-то именно сейчас на него нахлынули воспоминания: его рабочий закуток в квартире жены, двух ярусная общага в колонии, скитание в городском парке и на остановке…
Его мысли прервала Алёна:
- Вот здесь Вы можете пока обосноваться и работать. Ваши вещи я развесила и разложила в шкаф. На даче скоро будет неуютно, а после осенних дождей дороги раскиснут – не пройдёшь, ни проедешь. А начнёте работать, снимете себе комнату, если Вам здесь не понравится…
- Как у Вас хорошо – вздохнул он.
- Тогда не буду Вам мешать, пойду, посижу у телевизора, отдыхайте. Где у нас зал, кухня, туалет и ванная – Вы уже видели. Комплект постельного белья в шкафу. – Он согласно кивнул головой. Алёна вышла. Она села в кресло-качалку, включив неяркий свет, телевизор включать не стала, просто размышляла:
- А он мне нравится, смотрю на него с удовольствием. У него приятный голос, особенно, когда он не посылает к чёрту. – Улыбнулась она про себя. – Что за чувство у меня к нему? Всё время хочется опекать его, заботиться о нём, помогать ему. Стать для него прямо-таки доброй феей. Понимает ли он это? К Диме у меня такого чувства не было – там всё было наоборот – он готов был носить меня на руках.
А в это время её жилец, сидя у компьютера, думал о новом своём положении:
- Она заботится обо мне, как мать, и, как хорошая мать, иногда строга и непреклонна, но в этом всё равно чувствуется её искреннее участие. Неужели на свете есть такие счастливчики, у которых есть такие сильные, мудрые и добрые жёны? О такой жене можно только мечтать, но не мне. На что я ей? Сидеть на её шее? Вот если бы сбылась моя мечта вернуться в родной институт, восстановить материал для докторской…
- Но с чего я взял, то даже в том случае, она согласится выйти за меня замуж. – Иван Андреевич встал, и пошёл в зал к Алёне:
- Можно к Вам на огонёк, Алёна Матвеевна? Спать ещё не хочется. Может, Вы расскажете о себе? Или сейчас не время?
- Расскажу, в память о моём муже, отце моих детей, Дмитрии Кромсалове. Присаживайтесь.
- Мы заметили друг друга ещё в школе. Я была заводилой, любила компании, ходила в танцевальную студию, пела на школьных вечерах. Мечтала о карьере артистки. Дима всегда был рядом, поддерживал меня во всём. Спокойный, молчаливый, основательный и надёжный. Я крутила головы мальчишкам, он всё знал, но всё равно был рядом. Окончив школу, я поступила в институт культуры, и начала брать уроки вокала. Я мечтала о сцене, понятия не имея, какая это хищная акула – шоу бизнес. Я искала красивой жизни – богатой и весёлой. В 89-ом году, окончив второй курс, я прикатила домой на каникулы, и встретила своего Димку. Душа моя и тело потянулись к нему, и я поняла, что всё это время любила его одного. Всё лето мы были неразлучной парой. Он звал меня замуж, а я только смеялась в ответ. Любовь – это одно, а выйти замуж и родить ребёнка - не входило в мои планы. Я понимала, что он не сможет обеспечить мне ту жизнь, о которой я мечтала, да и вообще не готова была к семейной жизни, я хотела быть свободной. Но, как говорится, человек полагает, а судьба располагает. Пришлось мне выйти замуж за моего Димку по залёту. И ведь любила его, и он меня любил, а тогда мне казалось, что я вышла за него по принуждению, что он приговорил меня к семейной жизни. – Алёна помолчала.
-  Учёбу я не бросила, но чувствовала себя, как птица с поломанным крылом. И винила в этом Димку – он должен был позаботиться, чтобы избежать беременности, не догадываясь, что он-то, как раз, и стремился удержать меня такой ценой. В 90-м году я родила Олега, оставила его с мамой и Димой, и поехала доучиваться. Окончив институт, я домой не вернулась, я не могла отказаться от своей мечты – меня взяли в вокально-инструментальный ансамбль. Мы стали выступать на телевидении. Теперь мой муж,  сын, и мама видели меня на сцене полуголую и раскрашенную, поющую дурацкие шлягеры. – Алёна замолчала, опустив глаза.
- Иногда я скучала по сыну, мужу и маме. Но, когда молодость,  азарт и успех брали верх, а это случалось нередко – я забывала обо всём, не думая о семье. Так прошло 4 года. Мама моя говорила Диме:
- Оставь ты её, кукушку. Женись, сынок, на хорошей девушке, а моя дочь тебе не пара.
- Нет, мама, я однолюб, а моя Алёна и есть хорошая девушка. Позовёт она – и побегу, вернётся – и прощу – зависимый я от неё, как от наркотика. Это всё не важно – где она, и с кем. Она жива, ей хорошо, и ладно. Я знаю, она меня любит, но любовь это не такая, как у всех. Вот сынок у меня растёт, на мамку похож. Мы с ним  будем ждать, вернётся к нам наша мама. - А сам, от безысходности, пошёл в церковь на исповедь. Священник и сказал ему:
- Не жалей себя и не оплакивай те обстоятельства, что стали твоею жизнью в этот горький период. Господь Бог посылает тебе испытание, помолись ему, попроси вразумить твою супругу.
А я в это время джазом увлеклась. Ещё год прошёл. Время птицей летело, я его не замечала.
А потом, как отрезало – опротивела вся эта жизнь, будто нашептал кто-то. Ни петь не хотелось, ни пить. Тошнило меня от этого гадюшника – шоу бизнеса, где всё фальшивое, и всё становится товаром – и тело, и душа, любовь, и дружба, и частная жизнь. И радость, и несчастье - всё для пиара, всё имеет свою цену, всё покупается и продаётся.
 Вернулась я домой, но теперь, я на всю нашу жизнь с Димой смотрела по-другому. Повзрослела, поумнела, многое поняла, и чувство вины затопило меня – и перед сыном, и перед мужем, и перед мамой. Сын сторонился меня, всё к отцу жался да к бабушке, мама смотрела на меня с укором и недоверием.
Только Димка мой любил меня по-прежнему. И стали мы жить, как нормальная семья, душа в душу. Ведь у каждой пары - свой сценарий семейной жизни.
 Я начала работать в Доме культуры – руководить хором. Дима работал инженером-энергетиком в городских энергосетях. В 97-ом я родила дочку, Глашу. Её отец не мог нарадоваться – дочка была его копией.  Казалось, живи и радуйся.
 Но недолго мы радовались. Глаше было всего 10 лет, а Олегу 17, когда Дима умер от инфаркта. Шёл по коридору своей конторы, упал и умер. Обширный инфаркт. И ведь ни разу не пожаловался на боли в сердце. О себе не заботился, думал только о нас. Разве это можно забыть? А ещё через два года умерла и мама, осталась я один на один со своим горем.
 Алёна умолкла. Молчание говорит о многом, когда слова не нужны.  Природная внутренняя сила на время оставила её. Иван Андреевич заглянул в её глаза, и увидел там жуткую тоску и печаль. Да и то сказать, – есть ли на земле такие люди, которые никогда не проигрывают, и у которых всё всегда хорошо.
На город опустилась ночь. Послышался шум дождя. Из углов комнаты выступили тени. Всё в комнате потеряло свою чёткость. Помолчав, Алёна снова заговорила:
- Человек в своей жизни совершает много ошибок. Сложные отношения с мужем – это ошибка, и мне стыдно за боль, которую я ему причинила. Обиды, что он мне прощал и простил, я сама себе простить не могу. Вот такое позднее прозрение. Замуж я больше не стремилась, да и не встретила я за эти 10 лет человека, с которым не хотелось бы расставаться. Стала помогать людям, чем могла, исправлять их ошибки – и советом, и делом. Вот почему я и Вам помогаю. Вот такая -   моя правда. Что Вы об этом скажете, Иван Андреевич?
- Что тут скажешь? У каждого своя судьба, и с этой дороги не свернёшь. Тут Ваш сосед дядя Вася просветил меня про три ипостаси человека. Главное в человеке – душа, а Ваша душа осталась доброй и отзывчивой, и совесть никуда не пропала. Уверен, Вы своё счастье ещё найдёте, иначе, где же справедливость? – Она, улыбаясь, кивнула головой, и сказала:
- Завтра последний день моего отпуска. На какое число планировать Вашу лекцию?
- Можно через неделю, объединим сразу два события – мой дебют и получение постоянного паспорта. А название для рекламы можно примерно такое: « Мы славяне, нас много. Откуда мы явились и кто мы такие?». Прошу Вас Алёна Матвеевна сообщить слушателям не настоящую фамилию – Берёзкин, а псевдоним на Ваше усмотрение. Так будет лучше. Я всё ещё замираю от мысли, что все узнают, где я был последние 3 года, я чувствую себя, как заразный больной.
- Хорошо. Можете не волноваться. Всё хорошее у Вас ещё впереди. Что такое 50 лет в современной жизни, а три года – вообще миг. Так значит, планируем на воскресенье, 10 сентября.  Спокойной ночи!
За окном уже давно царила ночь – вязкая, как стоячее болото, мокрая и зябкая. Улица была пуста. Всё живое попряталось от сырости. Густой, как патока, туман, растекался по улицам города, размывая очертания домов, проглатывая мусорные баки и скамейки возле подъездов, и, гася все звуки. Космы этого тумана висели на голых деревьях.
- Не ночь, а тоска зелёная. А если бы я по-прежнему был там? На мокрой и холодной улице?
Иван Андреевич передёрнул плечами, и ещё раз с благодарностью вспомнил свою спасительницу. Он разделся и лёг на диван, и тот обнял его, как родного.
- Дождь и холод там, а я здесь. – С этой мыслью он и уснул – крепко и без сновидений.

ВПЕРЁД, НА БАСТИОНЫ!

Дом культуры был грандиозным сооружением серого цвета, с колоннами. Его построили ещё в пятидесятые годы – на века. В этой части города Ивану Андреевичу бывать не приходилось, поэтому всё для него здесь было новым. В Доме культуры было два актовых зала, просторный вестибюль, широкая лестница на второй этаж. Там располагалась платная школа искусств: класс современного танца, класс народного танца, хоровая студия для детей и взрослых. Студия рисования, лепки, вышивания и вязания и т.д.
Иван Андреевич предложил идею разучить народные танцы славянских народов и организовать вечер славянской культуры:
- Такой опыт у меня есть, мы со студентами такие вечера устраивали.
 Алёна обещала эту идею обдумать.
 Кабинет директора находился здесь же, на втором этаже. Просторный и строгий по стилю, он подходил своей хозяйке: сегодня Иван Андреевич увидел её совсем другой – причёска, лёгкий макияж, костюм и туфли на каблуках – поменяли её облик, и он откровенно любовался Алёной. Он понял, какой объём работы наваливается ежедневно на эту женщину, и восхищался ею – не каждой женщине под силу нести ответственность за такое многогранное учреждение.
- Я наверно рассуждаю, как подкаблучник, но уверен, что подчиняться такой женщине не обидно никому, разве что – такому же лидеру, как она сама.
К лекции он подготовился основательно – он вернулся, наконец, в родную стихию. Он умел удерживать внимание слушателей, вовремя переключая их внимание. У него был приятный, хорошо поставленный голос, чёткая дикция и глубокое знание темы, ведь он был кандидатом наук и готовил докторскую диссертацию. Одним словом – на сцене перед слушателями стоял мастер, и его слушали с большим интересом. Для большинства эта тема была малознакомой – ну, славяне мы, и ладно. А, оказывается, славян 300 миллионов, и две трети из них живёт в трёх странах – России, Украине и Беларуси. Лекция была рассчитана на час, но потом из зала посыпались вопросы, и пролетел ещё час. Ведущая сообщила, что лектор прочитает ещё две лекции о культуре славянских народов, о развитии славянских языков и письменности.
Алёна смотрела на Ивана Андреевича, и не узнавала его. Она гордилась и любовалась им:
- Вот он какой, его настоящий мир, и он там – мастер. Как свободно он владеет  материалом по теме – ни разу не заглянул в памятку. – И призналась себе:
- Это мой мужчина, и другого - мне не надо.
А ремонт в квартире Глаши подходил к концу. Олег сообщил:
- Завтра можете принимать работу. А мне пора собираться домой, там меня уже заждались, да и я соскучился по жене и своим потомкам. И связь через интернет уже не спасает. Собирался ехать поездом, теперь – полечу самолётом.
Иван Андреевич был поражён. Он и раньше слышал про евроремонт, но видел его воочию впервые.  Типичная однокомнатная квартира в хрущёвке стала удобным и уютным жильём для молодой семьи. Вот так Олежка, вот так братишка! Хорошая дружная семья у Алёны, и дети хорошие. Правда, дочь её, Глафиру, Иван Андреевич ещё не видел.
 Всё у Алёны хорошо, только личной жизни нет, а годы летят…Иван Андреевич, подумав об этом, загрустил:
- Я бы с удовольствием исправил это обстоятельство, но, пока не встал на ноги, я не достоин стать её мужем. Его мысли прервал Олег:
- У меня есть предложение отметить праздничным застольем три важных события: дебют Ивана Андреевича, окончание ремонта, и мой отъезд к семье. В качестве гостя пригласим тётю Тому, соседку – весь ремонт прошёл под её наблюдением.
Так и сделали. Ехали домой под холодным проливным дождём, но настроение у всех было приподнятым, все были довольны друг другом и своею жизнью сегодня, поэтому дождь, который стучал по крыше машины, воспринимался, как весёлая барабанная дробь.
Приехав домой, быстро накрыли стол, разлили по стопочкам коньячок, и выпили за каждое событие в отдельности. Но Алёна, предложила ещё один тост:
- Сегодня ровно месяц, как судьба свела нас с Иваном Андреевичем. Какие-то высшие силы распоряжаются нами, не иначе: надо было Вам, Иван Андреевич, оказаться в тот вечер на остановке, а мне – опоздать на автобус, тёте Рае – оставить квартиру моей Глаше, чтобы у меня был повод приехать в эту часть города…
- Я присоединяюсь к этому тосту и надеюсь, что судьба эта никогда не разлучит нас – мы всегда будем держать друг друга в поле зрения. – Поднял свою стопку Иван Андреевич.
- В честь нашего знакомства и прочих событий, не откажите, Иван Андреевич, принять от меня подарок – мой мобильный телефон. Я его купил недавно, но вчера насмотрел в магазине другой – ещё круче, - будет, чем удивить ребят в посёлке. – Заявил Олег.
- Спасибо, конечно, но, может быть, Вы подарите телефон своему сынишке, чем чужому дяде?
- Сынишке моему уже 6 лет, у него уже второй телефон и планшет, а дочке – 4 года, ей перешёл первый телефон брата. Они в своих телефонах хозяева: скачивают себе мультики, обучающие программки, игрушки. И у моей Наташи хороший смартфон. Сейчас без этой техники невозможно себе представить современную жизнь.
- И я возле вас ещё поживу. – Подала голос Тома – добрая душа, и все улыбнулись ей. Такая соседка, ближе иных родственников.
Иван Андреевич получил свой паспорт, и почувствовал себя гораздо увереннее. Он прочитал в Доме культуры ещё две лекции с тем же успехом. Он рассказал о трёх основных ветвях родственных народов, о влиянии рядом живущих представителей других народов, о возникновении славянской письменности, о братьях Кирилле и Мефодии, и о многом ещё не менее интересном. Ребята из студии народного танца подготовили к последней лекции о схожести культур славянских народов, три танца: русский, украинский и белорусский. Зрители и сам лектор остались довольны.
Вечером того же дня, после ужина, Алёна спросила:
- А не кажется ли Вам, Иван Андреевич, что нам пора преодолеть следующий рубеж? Забрать Ваш диплом в институте.
Он смутился: - Я ещё не готов решиться на этот шаг. - Они помолчали. Алёна мягко заметила:
- Издали всё в жизни кажется не таким, как вблизи… Вам придётся преодолеть себя – нам нужен Диплом для работы корректором в газете. Сегодня воскресенье, понедельник пропустим, а во вторник у меня дела в отделе рекламы в газете, вот во вторник мы и поедем - как, ни в чём ни бывало. По-другому не получится. Давайте посмотрим Ваш гардероб, чтобы выглядеть достойно.
Иван Андреевич был недоволен – к чему такая спешка? Но он решил не спорить с Алёной сегодня, и поплёлся за ней к шкафу с одеждой. Выбор был пока невелик, подобрали то, что получше, и Алёна весело заключила:
- Ну, теперь вперёд, покорять препоны и рогатки! Что было, то прошло. Ни у кого и никогда не получится быть хорошим для всех. Есть такое мудрое изречение: если хочешь быть счастливым, - будь! – Он с сомнением посмотрел на неё, но ничего не возразил. Сказал только:
- Как это у Вас всё получается? Волшебница Вы что ли? Вы тоже ошибались в жизни, но смогли встать на ноги и переустроить свою жизнь. У меня так не получится.
- Получится и у Вас, надо только поверить в себя и сказать: «Я смогу, у меня всё будет хорошо, я постараюсь». От ошибок никто не застрахован. Главное, как её исправить, не нагромоздив новых, на прежнюю ошибку.

МЕЧТЫ  СБЫВАЮТСЯ

Они вошли в здание института. Иван Андреевич, разволновавшись, остановился. Потом сказал:
- Вот он – мой Космос!
 Вахтёр узнал его, поклонился, и, не спросив пропуск, разрешил пройти на второй этаж. Они с Алёной пошли в кабинет ректора, но секретарь сказала, что ректора сегодня не будет. Потом, присмотревшись, воскликнула:
- Иван Андреевич! А я Вас сразу и не узнала. Что же Вы раньше не пришли? Николай Сергеевич спрашивал о Вас, узнав, что Вы уже в городе. Он даже курьера к Вам на адрес посылал, но там Вас не оказалось. Николай Сергеевич будет рад Вас видеть. Приходите в пятницу, я Вас запишу на 10 утра. – Ошеломлённый таким приёмом, Иван Андреевич промямлил:
- Вера Юрьевна, я  хотел бы забрать свой Диплом и Трудовую…
- Как забрать, Вы что, собираетесь уйти от нас? И куда же, если не секрет? Я знаю, что у Николая Сергеевича есть планы относительно Вас. Не торопитесь, через два дня всё решите.
Иван Андреевич молчал, лишь готовое вырваться из груди сердце выдавало сильнейшее нервное напряжение. Поняв его состояние, Алёна взяла его под руку, и шепнула: - Пойдём? – Он так и не ответил на вопрос, куда собирается переходить, язык не повернулся.
Как он был ей благодарен! Опять она оказалась права! Умница-разумница.
-  Оказывается, изменить жизнь к лучшему легче, чем себя. Чего я так опасался? Я же знал, как относится ко мне ректор, а сомнения грызли меня, и сейчас грызут. Самоед я, видимо. Разуверился я в людях за эти 3 года. – Молчание затянулось, и Алёна решила его нарушить:
- Иван Андреевич, я высажу Вас на остановке, домой доберётесь сами, а мне надо лететь на работу. Отдыхайте, обед в холодильнике, я пообедаю в буфете. Вечером встретимся.
Он кивнул головой, ему надо было побыть одному, и он вышел на остановке, а Алёна уехала. Домой ехать не хотелось, и Иван Андреевич отправился в парк. Он нашёл скамейку, где спал два месяца назад, и у него украли сумку. В парке было холодно, сыро и неприютно. С деревьев срывались капли недавнего дождя. Солнце никак не могло пробиться сквозь тучи. Присесть было некуда, и он медленно побрёл по парку, размышляя:
- Как изменилась моя жизнь за это время, я словно заново родился. И мне эта жизнь нравится. – Потом мысли его перескочили:
- А секретарша-то молодец, ай да, Вера Юрьевна! Ни словом, ни намёком не дала понять, что я вернулся из колонии. Умная Вера Юрьевна и деликатная, повезло Николаю Сергеевичу с ней. А мне-то как повезло с Алёной Матвеевной! Говорят, у каждого человека есть ангел-хранитель на небесах и на земле. Если это так, то Алёна Матвеевна и есть мой земной ангел-хранитель. Неужели это реально – вернуться на мою прежнюю работу? В колонии -  я и мечтать об этом -  не смел, да и до сегодняшнего дня - тоже. А теперь - целый год, а может и два надо ждать, когда снимут с меня эту тяжкую плиту – мою судимость. Хотя, ропщу я зря – я жив, а тот человек погиб.
Так и гулял он по парку, обуреваемый самыми разными мыслями и эмоциями, пока не устал. Приехав в квартиру Алёны, обедать он не стал – есть одному не хотелось, а умылся, лёг на свой диван, и уснул.
Он увидел сон, будто наступило лето, они с Алёной на даче. День был на удивление ярким и солнечным. Солнце, заглянув в их окно, подбросило снопы ослепительных лучей своих прямо на стол, за которым они пили чай, отразилось на чайной посуде, заглянуло в маленькое зеркальце над умывальником, и, довольное собой, ускользнуло на улицу, где и растворилось в общем дневном сиянии. Иван Андреевич так и проснулся с улыбкой на губах. Он чувствовал себя отдохнувшим и бодрым:
-  Что за чудный сон! А ведь так может быть и на самом деле. - Теперь он был уверен, что всё наладится. Потом вспомнил деда Василия: Алёна открыла ему дверь, а всё остальное зависит от него самого.
Когда вечером Алёна вернулась с работы, он обрадовался ей, как будто не видел её целую вечность. Она поняла это и улыбнулась.
- Вот оно, моё счастье. – Подумала она, и стала собирать на стол. Потом сообщила:
- В воскресенье утром приезжает моя дочь Глаша со своим парнем Арсением, которого считает гражданским мужем. Вот такие теперь нравы, но это лучше, чем то, что я наворотила, в начале своей семейной жизни. Ребята вместе учатся на журфаке на 3 курсе, и у них теперь практика в нашей газете. Учатся они вполне прилично, профессия им пока нравится.
Они вместе поужинали, разговаривая ни о чём, послушали новости у телевизора, и разошлись по своим комнатам. Иван Андреевич поспал днём, и теперь лежал, думая о своём возможном будущем:
- Если я ещё здесь поживу, то не смогу без неё существовать. Она проникает во все поры моей души. Я никогда не задумывался, какую жену я хотел бы видеть рядом с собой всю жизнь. Теперь я это знаю. Но от этого мне не легче. Мы говорим «на Вы» - и это понятно, почему – соблюдаем дистанцию, чтобы не переходить границы. Она правильно заметила, что 50 лет – средний возраст, тем более, 47, поэтому эти границы легко преодолеть, но надо ли это ей – вот вопрос. Она успешная, постоянно в окружении разных людей. Наверняка и поклонники есть. Не красавица, но притягивает внимание. Чем? – Голос девичий, но не только. Притягивает её внутренняя доброта и порядочность. – Иван Андреевич встал, походил по комнате, постоял у окна, потом снова лёг, надеясь заснуть. Но мысли об Алёне снова овладели им:
- Я здесь не просто живу, я наслаждаюсь жизнью, в которой отсутствуют злость и раздражение, упрёки и претензии. Раньше я был таким счастливым только на работе или в библиотеке. Теперь я спокоен. Как же мне хочется работать, снова окунуться в  мир знаний и науки. А в такой атмосфере, как здесь, я бы горы свернул, работал бы без устали. – Наконец, он уснул.
Последующие два дня стали для него пыткой – ему не терпелось встретиться с ректором, а время, как назло тянулось и тянулось, изводя Ивана Андреевича, а он, в свою очередь, изводил  своим плохим настроением Алёну. Алёна, глядя на него, догадывалась - что её ожидает в будущем, но не хотела ничего  другого.
Наконец, наступила пятница.
- Я доберусь сам, Алёна Матвеевна, вечером встретимся, и я всё Вам расскажу. – Алёна не стала спорить. В конце концов, он не мальчик, которого надо водить за руку.
С душевным трепетом подошёл Иван Андреевич к кабинету ректора. Вера Юрьевна, ответив на его приветствие, сказала:
- Заходите, он уже ждёт Вас.
- Навстречу Ивану Андреевичу поднялся крупный осанистый мужчина с посеребрёнными временем волосами. Годы уже наложили на него свою неумолимую печать.
Он вышел из-за стола, и поздоровался со своим бывшим коллегой за руку.
- Расскажите, Иван Андреевич, как Вы устроились, где работаете…
- После колонии мытарства мои не закончились. Пока я был там, моя жена продала квартиру, развелась со мной, и я оказался на улице – без своих вещей, без денег и без крыши над головой, да ещё и с таким клеймом на репутации. Куда я мог пойти? Вот и скитался, где придётся. – Он замолчал, ясно представив, как это было. Николай Сергеевич слушал, не перебивая.
- Мне помогла одна женщина. Не знаю, что она во мне разглядела, но она вернула мне веру в себя, дала мне кров,  стол и нормальные условия для жизни, ничего не требуя взамен. Её зовут Алёна Матвеевна Кромсалова, она – директор Дома культуры. В этом Доме культуры я подготовил и прочитал 3 лекции о славянских народах, получил гонорар по договору, и смог хотя бы частично возместить её затраты на меня. - Он опять умолк, волнуясь.
- К Вам я идти не решался – после того, где я был, но работать надо было где-то, и Алёна Матвеевна нашла мне место корректора в местной газете, поэтому я и пришёл за дипломом.
- Да, пришлось Вам хлебнуть горчицы с перцем полной мерой. Но всё это осталось в прошлом. Ваше место пока занимают совместители, но им до Вас далеко, такими учёными, как Вы, не разбрасываются. Восстановить Вас в должности прямо сейчас  не могу – судимость ещё не снята. Но я напишу ходатайство в суд о сокращении срока судимости.  Думаю, они пойдут навстречу. Но год вы должны работать и где-то жить. Вот что я хочу предложить Вам. Я тут придержал для Вас место научного сотрудника в нашей институтской библиотеке, там строгий порядок и тишина. У Вас будет возможность спокойно продолжить работу над Вашей докторской диссертацией. А через год вы займёте своё законное место преподавателя и доцента кафедры. А для житья-бытья мы выделим для Вас комнату в общежитии, где не так шумно. Какие вопросы мы с Вами ещё не решили?
- Спасибо, Николай Сергеевич! Я никак не ожидал, что на меня свалится столько удачи.
- Не благодарите меня, ведь лично мне это ничего не стоит, но скажу Вам по секрету: и мне доводилось переживать трудные времена, не такого типа, как у Вас, но не менее гнусных. На работу мы зачислим Вас с завтрашнего дня, можем выписать Вам аванс в счёт зарплаты. Кстати, она будет ниже той, что Вы получали раньше, но это временно.

ВМЕСТЕ НАВСЕГДА

Иван Андреевич летел домой, как на крыльях. В пакете у него примостился коньячок и всё самое вкусное, что можно было купить на рынке – для торжественного ужина с Алёной. Радость переполняла его душу.
Приехав домой, Иван Андреевич накрыл праздничный стол и сел в сторонку, ожидая самого главного человека в его жизни после освобождения из колонии. Ведь именно ей он обязан своим возрождением.
Наконец, Алёна пришла, уставшая. Но она помнила, что сегодня он ходил в институт, и ему не терпится ей обо всём рассказать. Он взял у неё сумку, помог снять пальто.
- Мойте руки и садитесь за стол – у нас сегодня праздничный ужин. – Она бы сейчас охотно встала под душ, а потом – спать. Но чувствовала, что он изнемогает от нетерпения всё рассказать ей по порядку, поэтому сказала:
- Догадываюсь, Иван Андреевич, что у Вас всё случилось, как вы и мечтали.
- Не спешите, не лишайте меня удовольствия снова пережить свою радость, но вместе с Вами.
Он разлил коньяк, и они с аппетитом поели и выпили, обсудив всё, что с ним произошло в институте. Усталость у Алёны, как рукой сняло. Она разрумянилась, похорошела, глаза заблестели. Иван Андреевич откровенно любовался ею.
Всё он ей рассказал, только умолчал, что комнату ему дали в общежитии. Он не видел способа, как можно задержать или совсем остановить течение времени, чтобы оттянуть расставание. Всё, что крутилось у него в голове, улетучилось, и пришлось сказать правду:
- Алёна Матвеевна, примите от меня нижайший поклон и глубокую благодарность за всё, что Вы для меня сделали. Мне дали комнату в общежитии, и я завтра собираюсь переехать, чтобы не стеснять Вас более. – Алёна вскочила:
- Я не ослышалась? Вы собираетесь переехать? А как же я? Я не могу и не хочу расставаться с Вами… - Он вскочил тоже, обнял её, прижал к себе:
- Родная моя, да где же я найду такую, как Вы! Я тоже не хочу расставаться с Вами! Но что я могу дать Вам – я гол, как сокол!?
- Алёна стояла, прижавшись к его груди, и слёзы лились ручьём:
- А разве я что-нибудь прошу у вас? Вы дали мне радость общения с Вами, и это не покроешь никакими благами.
- Тогда, может, перейдём «на ты»? И познакомимся поближе? Меня зовут Ваня Берёзкин, а тебя?
- А меня просто Алёнка, фамилию не называю, потому что собираюсь её сменить в ближайшие дни.
- Так ты согласна выйти за меня замуж, Алёнушка моя? Я не любил ни одну женщину, а ты завладела всеми моими мыслями и чувствами. Я всё время хочу быть рядом с тобой, жить с тобой одной жизнью на двоих. Выходи за меня замуж, я буду любить тебя всегда, пока буду жив.
- Я согласна, Ванечка. Я ждала тебя целых 10 лет, и теперь не желаю расставаться с тобой даже на один день.
- Значит, завтра подадим заявление в ЗАГС, и ты станешь Алёнушкой Берёзкиной, светлая ты моя. По-моему, лучше не придумаешь.
В эту ночь они стали мужем и женой.
В субботу утром, собираясь на работу, Алёна, глядя на себя в зеркало, наносила лёгкий макияж, её муж  оставался дома, и, сидя на диване, любовался ею, но шутливо спросил:
- Для кого это Вы, замужняя женщина, наводите лоск на своё личико? – Она живо ответила:
-  Если женщине не важно, как она выглядит на людях – это старость, а я ещё не устала быть молодой. – Потом она подошла к дивану, и спросила:
- Так ты ещё и ревнивец, супруг мой? – Он схватил её, и, уронив на себя, начал целовать. Она отбивалась, счастливо смеясь:
- Ванюшка, перестань, пусти меня, я опоздаю на мероприятие! - А сама не могла оторваться от него. В этот миг они были счастливы. Медовый месяц! Счастлив тот, кто его изведал – в любом возрасте.
Когда Олег узнал, что мама с Иваном Андреевичем решили пожениться, он, улыбаясь, сообщил жене:
- Да я-то сразу понял, к чему всё клонится, стал бы я дарить свой телефон чужому мужику! Я очень рад за них обоих. На то лето съездим к ним в гости – надо же познакомить детей с дедушкой, тебя со свёкром, а его с внуками и невесткой.
- Так мы, вроде, к моим родителям собирались поехать. – Возразила Наташа.
- Одно другому не мешает, лето на Большой земле длинное, успеем и к твоим родителям съездить, и к моим.

МОЛОДОЕ  ПОКОЛЕНИЕ

В воскресенье утром Иван Андреевич с Алёной поехали встречать, Глашу с Арсением. Интересная это была пара – красавица Глаша, совсем не похожая на мать – высокая, стройная, чернобровая, с серыми выразительными глазами и густыми  длинными русыми волосами. Она выпорхнула из вагона налегке, ринулась к матери, обняла её и расцеловала в щёки, в лоб и в нос, приговаривая:
- Мамулечка, как я по тебе соскучилась! Познакомься, это – мой будущий муж,  Арсюша.
Все обернулись. Из вагона, пыхтя и отдуваясь, выбирался с двумя большими сумками худощавый парнишка. Иван Андреевич кинулся ему помогать. Вдвоём они вытащили  тяжеленные сумки. Иван Андреевич пошутил:
- Везёте с собой кирпичи?
- Нет, книги и Глашины наряды. – Пропыхтел Арсений. Он был похож на гигантского грача – остроносое лицо, выпуклые тёмно-карие глаза, чёрные, зачёсанные назад волосы. Он был на полголовы ниже Глаши и очень худой – лопатки прямо выпирали под футболкой.
- У грача явно прорезаются крылья – весело подумал Иван Андреевич.
- Что же он так исхудал, она его совсем не кормит, что ли? – засомневалась Алёна, и обратилась к дочери:
- Познакомься, доченька, это мой муж – Иван Андреевич Берёзкин.
- Ой, супер! Значит, Вы мой отчим? Класс! А ты, мама, будешь теперь Берёзкина? А у Арсюши фамилия Грачёв. Арсюша, ты уже понял, конечно, кто есть кто? Ну, поехали домой, церемонию встречи можно закончить, пора позавтракать и отдохнуть с дороги, правда, Арсюша?
- Позавтракать – это клёво! А отдыхать будем после 50-ти. – Ответил он неожиданно красивым сочным басом.  Мама с отчимом переглянулись – ну, надо же, как фамилия подходит её владельцу! И он, видимо, всерьёз полагает, что после 50-ти остаётся только отдыхать.
 Молодых отвезли в их квартиру на окраине города. Их холодильник мама Алёна заполнила продуктами до отказа. Вместе с Глашей они накрыли на стол и приготовили кофе. Завтракать сели все вместе. У Арсюши оказался отменный аппетит, он сметал всё подряд – и котлеты, и омлет, и овощи, и бутерброды, и кофе с печеньем…
- Почему же тогда он такой худенький? – Спросила Алёна Ивана Андреевича, когда они ехали в свою квартиру. – Не в коня овёс, видимо, или болеет чем-то?
- А ты не догадалась, мать? По двум причинам: потому, что у них там не бывает такого набора продуктов, да ещё в таком количестве, и лучший отдых для них – секс, а в сексе они неутомимы, как кролики - тут не до жиру. – Алёна хитро посмотрела на мужа – он точно не уступит в этом зятю.
- Как молодые будут добираться до редакции? Автобус до города ходит только три раза. – Поинтересовался Иван Андреевич.
- Это их проблемы. Будут добираться автобусом, как и все жители этого посёлка. Завтра они будут дома, а во вторник им надо явиться в редакцию.

ИНТЕРВЬЮ

В среду утром Глаша позволила себе поспать подольше. Вчера в редакции она получила задание взять интервью у одного долгожителя, живущего в их посёлке. В какое время – не важно. Задание Глаше не очень понравилось, дедушки у неё не было, так что особого почтения она к старикам не испытывала, она их просто не замечала. Но, помня о том, что журналисту придётся работать с разными слоями населения, она не подала виду, что разочарована.
Заместитель редактора, Эра Максимовна, ничего объяснять не стала, только сказала:
- Егору Власовичу 98 лет. Это человек другого поколения, к нему надо относиться бережно, с пониманием. Те выводы, что Вы сделаете после этого интервью, изложите на бумаге, потом обсудим.
Дома Арсений помог Глаше составить вопросник, и начал говорить об особенностях общения со стариками, согласно науке геронтологии, но Глаша хотела спать в горячих  Арсюшиных объятьях, и слушать не стала, решив, что сама разберётся, что к чему. Что, она, стариков не видела? Арсюша настаивать не стал, и охотно нырнул в постельку.
С утра настроение было хорошим. Глаша сварила суп с целой курицей. Суп с хлебом – на первое, курица с хлебом – на второе, ну, и чай с булочками. Мамино изделие – красные консервированные помидорки в банке – блестели атласными щёчками, как будто улыбаясь, молодой хозяйке. Будет, чем покормить Арсюшу – при воспоминании о нём, на душе сразу стало тепло. Завтракать она не стала, решив, что интервью пройдёт быстро, и она сразу позавтракает и пообедает -  вместе с Арсюшей.
Наведя  очень лёгкий макияж, с удовольствием посмотрев на себя в большом зеркале, Глаша надела колготки и короткую юбочку с кокетливой блузочкой – две верхние пуговки расстёгнуты, чтобы был виден лакомый кусочек её молодой груди. Положив в сумочку диктофон и телефон, надев пальто, и, прихватив зонтик, Глаша отправилась брать своё первое самостоятельное интервью. Отыскав нужный дом и квартиру, она позвонила. Дверь открыл высокий крепкий старик:
- Здравствуйте, проходите, мне звонили из редакции, так что я в курсе.
- Так Вы и есть Егор Власович? Приятно с Вами познакомиться. – Для Глаши цифра 98 или 74 ни о чём не говорили. Старик – есть старик, но ей хотелось с самого начала произвести хорошее впечатление и установить нужный контакт для интервью.
- Нет, я его сын. Мне 74 года, а моему отцу 98 лет. Меня зовут Илья Егорович, а Вас?
- Глафира Кромсалова. А где же Егор Власович?
- Вы присядьте вот сюда, к столику. Я отца приведу, посажу в кресло напротив Вас, а сам пойду на кухню - не буду вам мешать.
В комнату на негнущихся ногах пришаркал дед высокого роста - точная копия  его сына. Голова его – седая и давно не стриженная, мелко тряслась. Кисти его рук на худых и длинных предплечьях казались огромными, указывая на то, что в молодости он был сильным и ловким человеком. Его большие волосатые уши видимо ничего не слышали, но взгляд тёмных, глубоко посаженных глаз, под белыми кустистыми бровями, был внимательным и зорким. Его когда-то мощный подбородок, теперь стал такой длинный и несуразный, что казалось, будто он тянет голову деда к земле, заставляя его горбиться. Нос на его худом лице торчал костяным остовом над тонкими губами.
Глаше показалось, что она попала в музей древностей доледникового периода. Она растерянно смотрела на деда, забыв поздороваться и сомневаясь, что с ним можно что-нибудь обсуждать.
Видимо, дед правильно истолковал её смущение.
- Ну, чиво надо - то? – Спросил он глухим замогильным голосом: - Да не тарахти понапрасну, я всё одно не услышу. Говори коротко, по делу, я по губам пойму.
Глаша покосилась на диктофон, похожий на зажигалку, который она положила перед собой и  включила, как только вошла в комнату. У неё вылетели из головы все вопросы, заготовленные с помощью Арсения. Пришлось включить телефон с записной книжкой. Глаша спросила:
- Дедушка, сколько Вам лет? – Хотя хорошо знала – 98,  этот прокол сразу обескуражил её.
- А тебе зачем? Хочешь от меня отбавить, али чё? – Дед явно забавлялся:
- Откуда же мне знать, сколь мне чичас? Как 96 стукнуло, я и шшитать перестал. Чиво их шшитать-то? Они не спрашивают – бегут и бегут, туды их, да и подальше! – Дед неожиданно улыбнулся, показав ровный ряд искусственных зубов.
-  Хитрый дед и скользкий, как угорь. – Подумала Глаша, разглядев за ухом деда отофон.
Она сидела перед ним в коротенькой юбочке, и дед с явным интересом разглядывал её ноги.
- Вот таких, криволапеньких-то, я и любил. Эх-х! Да-а!
- Почему же криволапеньких? – Обиделась Глаша, невольно поджимая ноги.
- Да спроси любого мужика… - Глаша, не поняв дедовой шутки, рассердилась.
Глядя на её юное лицо, он залюбовался на морщинку гнева, на блеск в серых глазах, и на всё её сильное, жаждущее действия тело; однако понимая, что в таком состоянии она способна на любое безрассудство. Например, встать и уйти. Она уже приподнялась, но он вдруг строго сказал:
- А ну, сядь! Старикам поговорить хочется, а ты наскоком… - Она поняла, что до этого он просто прикалывался. За малопонятными фразами таилось что-то важное, но суть его ускользала от Глаши.
- А на фронте Вы были? – Перебила его Глаша, пытаясь направить разговор в нужное русло.
- А как же? Это было. Сначала на действительную призвали, а тут и война. Под Сталинград попал. В самую мясорубку. За один день от нашего батальона, а ето, как ни крути, 300 солдат, двое осталось – я, да ишшо один. Он без обоих ног, а мне осколком пол-лица снесло и глаз выбило. Очнулся в госпитале, слышу голоса:
- Как думаешь, парнишка выживет с таким ранением? – Вряд ли. – И так мне жить захотелось:
- Выживу я, и буду жить долго за всех моих товаришшей, что там полегли! – Так думал кажный день, как молитву читал – и выжил!
- Врач пришёл на обход, а у меня от боли в голове мутится. А он и говорит, мол, молодец, парень, лицо мы тебе подправили, сколь смогли, глаз тебе вставят. Девки нас, не за ето любят.
- А госпиталь - это ад кромешный. Пролежал там больше полгода. Потом домой списали в 43 –м году. Домой долго добирался, все дороги разбиты, совсем я ослаб в дороге-то, насилу доехал.
 - Мамка нарадоваться не может, что живой остался, хоть и кривой. Сколь народу-то полегло, всю деревню похоронками засыпало, как горьким пеплом – редко, какую избу обошло. Дома-то я быстро на поправку пошёл, стал по сторонам поглядывать, мне ведь тогда только 23 годка сравнялось, не целованный ишшо. Вижу, бабы без мужиков ошалевшие. А я-то бравый солдат! – Глаз у деда загорелся, он выпрямился, расправил плечи, как орёл крылья. Но тут же и потух – не под силу уже ему стал такой порыв. Примолк дед, глаза прикрыл, да и задремал.
- А мне-то что теперь делать, он же мне на самые главные вопросы не ответил. – Взглянув в список, загрустила Глаша. Но тут в комнату вошёл Илья Егорович и тихо сказал:
- Пусть пока подремлет, он устал, а я Вас, Глаша, пока чайком напою с вартушками.
Усадив, Глашу за стол, он поставил перед ней блюдо с ватрушками и чайник.
 - Угощайтесь на здоровье. Мы с отцом вдвоём живём, всё уже переговорили – обсудили, а Вы человек новый, вот ему и хочется наговориться. А Вы его выслушайте, сделайте милость.
- Хорошо, постараюсь. А ватрушки Вы сами испекли?
- Да нет! Нам по хозяйству помогает соседка, молодая пенсионерка – через социальную службу оформлена. Попив чаю, они вернулись в комнату к Егору Власовичу. Он уже проснулся.
- Ну, про чё ишшо я не рассказал?
- Ну, вернулись Вы в родное село из госпиталя…
- Да-да-да… А бабы-то и давай ко мне подбираться. Как раз начало лета, покос начался. Я за день-то намахаюсь косою-то, так что плечи трещат, и всё тело ноет. Приду домой, мамка польёт мне из ведра, помоюсь, крынку молока выпью – и на сеновал спать. А ночью слышу: шур-шур-шур, ползёт ко мне кто-то в кромешной темноте, думал крыса, а нашшупал – баба. Ну что делать… Боец я, али нет? И так каждую ночь. И не знаю, кто ко мне  пришуршал, но чувствую – не одна и та же,  каждый раз – новая - вот загадка. Не высыпался я, устал от такой жизни – весь день на жаре, а ночью – без отдыха. А что было делать? Мужиков-то, почитай всех повыбили, так, глядишь, и род людской переведётся. Вот я и старался изо всех сил, пополнял народное население. Тут мамка моя вмешалась, стала баб отгонять, они, оказывается, очередь ко мне установили, тихо-мирно договорились. Вы-то теперь по-другому живёте, видел я по телевизору: чуть что - кислотой в лицо или избить… А тогда люди другие были. Через полгода бабёнки в нашей деревне округлились – рожать собрались. Хорошо я поработал на ниве-то. А мамка моя решила женить меня срочно. Надоели ей эти бабы. – Дед Егор засмеялся, как закашлял, вытирая рукавом рубахи глаза.
 Женой моей стала Аксинья из соседней деревни – высокая такая да пригожая – прикипели мы с ней сердцем друг к другу, родила она мне троих детишек. А Илья-то мой – байстрюк сеновальный, да-а-а. Пришла к мамке моей его-то мать, вся в синяках,  да и говорит:
- Забирайте мальчонку-то, мужик мой без вести пропал, а теперича нашёлся, убьёт он мальца, контуженый, мужик-то мой, совсем озверел.
 - А мальчишку только от титьки отняли, а уж видно – моя копия. Аксиньюшка, подошла, взяла Илюшку на руки, да так он и вырос вместе со всеми, а теперь вот с ним старость свою доживаю. – По щеке его скатилась мутная стариковская слеза: - Вот как Бог-то всё рассудил.
 Устал дед, опять смолк. Подождала немного Глаша, а потом спросила по вопроснику:
- Скажите, дедушка Егор, какой день стал для Вас самым счастливым и самым горьким в жизни?
- Тут и думать нечего – когда на Аксиньюшке моей женился, и когда она меня покинула – умерла. – Они помолчали. Старик откинулся на спинку стула,  полу - прикрыв глаз. Глаша испугалась, что дед снова уснёт, и она не успеет задать все вопросы, поэтому поторопилась:
- Что для Вас самое необходимое в жизни?
- Работа. Без работы и жизнь не мила. – Не задумываясь, сказал Егор Власович.
- А какое самое главное условие долголетия? – Дед Егор неожиданно оживился:
- К чему чичас стремятся люди? Деньги, бабы, беззаботная жисть и власть – любой ценой. Всё это суета сует. Жадность, зависть и излишки – радости в жизни не добавляют. Живи, пока живётся, не шшитай годов-то. Всякий человек идёт своим путём, но гладкой дорога жизни не бывает никогда. То война, то тюрьма, то сума, то чума, то взлетишь высоко, то грохнешься о землю. Такая она, жисть, всякого нахлебаешься, терпеть приходится, и стремиться к лучшему. Я так и жил.
- Так что для Вас главное в жизни?
 Дед хитро улыбнулся, глянув, на Глашу:
- Раньше-то, много чего. А чичас главное для меня, что машинка моя не работает.
- И давно?
- Да уж лет десять, как.
- Так это не проблема, в СТО машинку Вашу починят быстро.
- Мне уж, никакая СТО не поможет.
Тут до неё дошло, о какой машинке говорит дед. Глаша, смущённо огляделась. О чём бы ещё его спросить? Не получалось у неё интервью, и всё тут. Дед всё время уводил её от темы.
- Неужели для Вас, даже сейчас, это самое главное? – Спросила она первое, что пришло в голову.
- А для тебя-то не главное, подумай? – Она вспомнила своего Арсюшу…
- Ну, я-то ещё молодая! – И тут она поняла, что он опять «прикалывается»:
- И беззубый конь есть хочет. Если меня по частям собрать – глаз, да зубы на место поставить, да ухо усилить, так я ещё о-го-го! Для чего же тогда Бог создал мушшину и женшину? Так-то! Ну, прощевай, красавица! Добрая ты, да понятия в тебе ишо мало, но ето пройдёт. А я устал, пойду. Илюха! Веди меня в постелю, сынок! Утомила меня ета вопросница.
Думала Глаша, что за полчаса справится с интервью, а получилось больше двух часов. Шла и думала:
- Что же я в отчёте Эре Максимовне напишу, про его машинку, что ли? Не получилось у меня. Послушаю, что Арсюша скажет, он такой умный и талантливый!
Арсюша пришёл только вечером – трудился в редакции над очерком. Это жанр литературного творчества нравился ему больше всего. Ещё учась на втором курсе, он написал очерк на тему: «Легко ли быть студентом», вложив в него немалую долю юмора и самоиронии. Арсений показал очерк Эре Максимовне. Она одобрила его, и предложила написать о местной сельхозпродукции на городских рынках - в качестве поддержки молодых фермеров.
 Арсений по натуре был всецело человеком действия, а природная гибкость ума была отточена им за годы учения в институте. Он посмотрел статистику по району, съездил на оба городских рынка, поговорил с фермерами, послушал, что говорят покупатели и продавщицы. Одна из них, привлекла к себе внимание Арсения.
Девушке было лет 30, но выглядела она на все 33. Была она дородная, высокая и белокожая. У неё - кошачьи глаза – зелёные, чуть раскосые, тёмно-рыжие волосы, широкие скулы,  прямой изящный нос, и пухлые губы. Она улыбалась покупателям, блестя белыми зубами, отчего сразу выглядела моложе. Она хохотала заливисто, словно девчонка над шутками покупателей, которые толпились во множестве у её прилавка. Звали девушку Тая, это знали все. Где её откопал фермер, никто не знал, но это - явно был счастливый случай. Любой товар у неё не залёживался, она работала, словно играючи. Арсений тоже не остался равнодушным к этой колоритной фигуре:
- Сущая амазонка, если дать ей меч в руку. – И Тая тоже заметила субтильного паренька, с непримечательной внешностью, и начала строить ему глазки. Что видели в нём женщины – непонятно. Видимо, в нём было то, чего не замечали женщины в некоторых более привлекательных мужчинах. Может, в его взгляде было обещание чего-то хорошего, о чём мечтает каждая женщина? - Высокая и стройная красавица Глаша, теперь дородная Тая, и все девчонки на курсе - вот тебе и грач ощипанный… Он включил Таю в свой очерк.
 Очерк Эре Максимовне понравился, и она, сделав кое-какие поправки и замечания, сказала:
- Да у Вас бойкое перо, Арсений, и вдумчивое отношение к теме. Если так пойдёт дальше, то из Вас выйдет толк. С очеркистами у нас туговато, это не всем дано. Пишите, темы мы Вам дадим.  Заключим с Вами договор, и будем платить Вам гонорар – это будет для Вас подспорьем к стипендии. Других заданий мы Вам давать не будем, чтобы не отвлекать от главного.
Одухотворённый Арсений бежал домой, обгоняя время, торопясь поделиться своим успехом, с Глашей. А Глаша сидела у стола, расстроенная - ничего толкового ей в голову не приходило. Едва увидев её, Арсений всё понял, и весело сказал:
- Не горюй, любимая, покорми мужа, я в обед только пару пирожков перехватил, потом прослушаем запись, и сделаем выводы, ты, Глашик, сама их сделаешь.
- Вряд ли. Мне эта запись во сне будет сниться, а толку-то что?
После ужина Глаша рассказала, какое впечатление на неё произвёл долгожитель. Потом они послушали запись беседы, и начали её разбирать поэтапно.
- Вот мне сейчас как раз 23 года, а тебе 21. И Егор попал на фронт в этом же возрасте. Я служил в армии, и могу себе представить, что ему пришлось пережить. Это тебе не киношка, где всё горит, рушится  и взрывается, а ты сидишь в удобном кресле и лопаешь попкорн. Скажи, ты хочешь умереть прямо сейчас? Вижу, что нет! А он знал, что его хотят убить, прямо сейчас! И никуда от этого ни спрятаться, ни спастись! На его глазах погибали молодые ребята, его товарищи. Он побывал в настоящем аду. Его тяжело ранили, и он услышал, что, скорее всего, не выживет. Вспомни, что он при этом подумал? – Глаша вспомнила и повторила эти слова.
- И что означают эти слова? Подумай.
- Волю к жизни и стойкость.
 - Именно! Молодец!
 Так они разобрали всю беседу, и выделили ещё качества, присущие Егору Власовичу: внутреннюю силу и готовность преодолевать житейские невзгоды. Трудолюбие. Доброту и снисходительность.
- А всё остальное – шелуха, обыкновенные приколы. Молодец Егор Власович, нашему поколению у него учиться надо житейской мудрости. – Сделал заключение Арсений.
Глаше осталось только записать всё своими словами. Отчёт был готов. Настроение резко подскочило в лучшую сторону, и она кинулась обнимать своего Арсюшеньку. Какой же ты умный! Учимся вместе, слушаем одни и те же лекции, но я никогда не стану такой, как ты, почему?
- Весь секрет: чтобы переваривать знания, надо поглощать их с аппетитом, как сказал один очень остроумный человек. А у меня, как ты знаешь, аппетит зверский. – Пошутил Арсений.
 Тут и он поделился своими успехами. Глаша пришла в восторг:
- Какой же ты талантливый и добрый Арсюша! Я тебя так люблю!
- И я тебя очень люблю. - У них тоже был медовый месяц.
Вот как важна в семейных отношениях душевная чуткость: начни Арсений с порога хвалиться своими успехами, Глаша бы ему  только позавидовала, сравнив его успех и свой провал. А провала-то никакого и не было, просто она не сумела сделать правильные выводы. Но, как сказал дед Егор: - Это пройдёт. И в их маленькой семье не было места зависти и обиде - в этот вечер.

ПРИВЕТ ИЗ ПРОШЛОГО

Берёзкины налаживали свою семейную жизнь. На улице выпал первый снег, и сразу обильный, чистый и пушистый. И жизнь свою они решили начать, как с чистого листа. Всё прошлое пусть останется в прошлом.
 Они строили свои отношения.  Учиться жить вместе – не простая наука – в любом возрасте. Иван Андреевич дорвался до работы, ушёл в неё с головой, и был готов задерживаться на работе допоздна - без выходных и праздников, как в прошлой жизни. Но сворачивать горы и работать без устали и без отдыха, как он мечтал, Алёна ему не позволила.
 Она настаивала на том, чтобы вечером он был дома. Она тоже на работе была нагружена до предела, поэтому вечером они должны быть вместе – готовить еду, разговаривать, ужинать и отдыхать. Один выходной – на стирку-уборку и магазины, второй – на поездки за город, чтобы побыть на природе, погулять, подышать свежим воздухом. Спорить с Алёной было бесполезно. Она умела убедить и настоять на своём. В их семье она была несомненным лидером. И не раз доказывала это на деле.
 Спустя месяц с начала его работы в библиотеке, Иван Андреевич понял, что Алёна и на этот раз оказалась права. Он не переутомлялся, нормально питался, отдыхал, менял обстановку, разделял бытовые заботы. И с удивлением замечал, что на всё у него хватало времени,  и появилось ощущение полноты жизни. В их семье появились первые семейные традиции, и это обеспечивало равновесие в семейных отношениях. Стирались острые углы разногласий.
 Своё бракосочетание они решили отметить скромно -  пригласить ректора Николая Сергеевича с супругой, заместительницу Алёны – Ирину с мужем, и - Глашу с Арсением. Ужин заказать в ресторане.
 Но сотрудники Дома культуры, узнав о таком событии, заявили, что подготовят праздничную программу в честь такого важного события, а столы накроют в актовом зале. Праздничный ужин приготовят в буфете Дома культуры. Возражения не принимаются. Ирина предложила пригласить и работников отдела культуры при администрации города. В общем, намечался грандиозный праздник. Иван Андреевич снова забеспокоился – судимость ещё не снята, а тут такая публичность…
- Успокойся, Ванечка. Они все тебя уже знают – слышали твои лекции. Выше голову, любовь моя! Не думай ни о чём плохом – всё плохое осталось в прошлом.
Однако нет в природе людей, которые никогда не ошибаются. И у Алёны с Иваном будет возможность в этом убедиться.
А пока всё у них хорошо. Свой брак они зарегистрировали. Отшумела их весёлая свадьба. Всего было вдоволь: вина и тостов, стихов и здравиц в честь новобрачных. Николай Сергеевич, поздравил их стихами Омара Хайяма: 
Кто жизнью бит, тот большего добьётся.
Пуд соли съевший, выше ценит мёд.
Кто слёзы лил, тот искренней смеётся.
Кто умирал, тот знает, что живёт!
 Было спето много песен, были и пляски, и танцы, шутки и розыгрыши. И, выглядели Алёна с Иваном Андреевичем в этот день счастливыми и довольными. Арсений снимал эту свадьбу на фото и видео, так что, и Олег с Наташей видели эту свадьбу, и Наташины родители – тоже.
Жизнь входила в привычную колею. И тут прогремел гром среди ясного неба.
Иван Андреевич сидел в своей библиотеке, и занимался любимым делом, когда ему позвонили из вестибюля института.
- Иван Андреевич, Вас спрашивает какая-то женщина.
- Что за женщина, она представилась? – В его душу внезапно проскользнул неясный холодок.
- Она сказала, что почитательница Вашего таланта.
- Глупость какая-то. – Подумал Иван Андреевич, но дальше вести переговоры с вахтёром было неудобно, и Иван Андреевич спустился в вестибюль. Ещё издали он увидел и узнал свою бывшую жену Машу. Отступать было поздно, да и глупо. Он подошёл к ней.
- Здравствуй, Маша. Что привело тебя ко мне? Ведь мы уже несколько лет в разводе. Или я ещё что-то должен тебе?
Не ответив на приветствие, она ринулась в бой:
- Что смотришь! Постарела я? Это ты во всём виноват – жил бы со мной по-людски, не развелась бы я с тобой, а теперь ты, как огурчик, а я…
 Есть люди, которым никогда не бывает хорошо. Внутри них живёт червь, который точит их изнутри – зависть. Её голос визгливо задрожал – страх и злоба, словно дёргали её за невидимую струну.
- Мария, здесь институт, а не базар. Если хочешь покричать, пойдём в сквер.
Она, словно не слышала его, продолжая говорить громко, привлекая внимание вахтёра и студентов:
- А ты, я вижу, ни в огне не горишь, ни в воде не тонешь, и тюрьма тебе в жизни не помеха!
- Да, Маша, я виноват перед тобою в том, что не развёлся с тобой в первый же год нашей жизни, когда я стал подозревать, что ребёнок не от меня. – Не повышая голоса, сказал Иван Андреевич.
- Так ты знал? А чего же не сказал?
- Пожалел тебя тогда, да и привык к вам обоим. Так ты развелась со мной ради отца твоего сына? – Осенило Ивана Андреевича.
- А хоть бы и так, тебе-то какая разница?
Он, молча, смотрел на неё. Перед ним была женщина, чей темперамент и горячность равнялись её красоте. И чья жадность и хитрость превосходили оба эти качества. То, о чём он смутно догадывался, оказалось правдой, хотя ребёнок ни в чём не виноват. В голове его была буря:
- Как я мог столько лет жить с этой женщиной?- Потом спросил:
- Так что же ты теперь хочешь от меня? Зачем ты пришла?
- Мне негде и не на что жить. Ты должен помочь мне. Этот осёл неблагодарный выгнал меня, в чём была, а я ради него продала всё, что мы с тобой нажили за 23 года, и машину, и квартиру тоже. Характер мой ему не понравился! А из-за кого у меня такой характер! Сделал мне ребёнка, и вынудил столько лет жить с человеком, которого я с трудом терпела. Одно было хорошо – я ни одного дня не работала. Зато теперь что? Мне 48, до пенсии далеко, и кто возьмёт меня на работу? А жить где? Придумай, ты такой умный.
- У тебя есть родной сын, пусть заберёт тебя к себе.
- Он живёт не один, у него жена и сын. Эта его стерва, жена, наотрез отказалась жить со мной. А сын сказал:
- Извини, мама, ты свою семью не сохранила, теперь мою хочешь разрушить? Забудь сюда дорогу. - Вот такой вырос сынок, а я для него ничего не жалела. Может, ты меня простишь, и будем жить вместе?
- Умные люди говорят: одну и ту же глупость не следует совершать дважды. Я женат и счастлив в браке. Мы с женой две половинки одной души. Так что, прощай, Мария, я тебе ничего не должен, и знать, и видеть тебя больше не хочу. А про себя подумал: «Не спорь с глупцом! Глупость непобедима».
Иван Андреевич повернулся и пошёл к лестнице. Она крикнула ему вслед:
- Вы подходите друг другу, как две половинки одной задницы! Что она кричала ещё, он уже не слышал. – Вахтёр, наблюдавший эту сцену, подошёл к ней, и вывел её на улицу, проворчав:
- Ещё раз придёшь сюда, сдам тебя в полицию, как нарушительницу общественного порядка.
Иван Андреевич вернулся в библиотеку. От нахлынувших воспоминаний сердце его глухо и сильно билось о рёбра.
- Вот тебе и привет из прошлого. Не хватало ещё, чтобы у меня случился инфаркт из-за неё. Ну, нет! Он достал таблетку валидола, и сунул её под язык. Открыл фрамугу, подышал холодным воздухом.
- Хорошо, что завтра суббота, можно поехать за город, а домашние заботы перенесём на воскресенье. – От этой мысли он успокоился, и сердце перестало шуметь. Он сел на своё место, и углубился в работу. Работа всегда была для него спасением от разного рода неприятностей.
Вечером он рассказал обо всём Алёне. Она поняла его с полуслова, но дослушала до конца, дав ему выговориться.
- Завтра обещают ясную погоду и небольшой морозец до -7. Не желаешь съездить за город?
- Надо же! А я ведь тоже хотел предложить тебе то же самое. Поедем, а то мне от этого визита на душе муторно.
- Да и мне тоже. Надо и молодёжь нашу навестить, холодильник им пополнить. Через неделю их практика закончится.
- Может, возьмём их с собой за город?
- Вряд ли они захотят вставать так рано в выходной день. – Усомнилась Алёна.
- Это как Арсений решит, Глаша ему прямо в рот заглядывает.
- Что да, то да, я тоже заметила. Она вся в отца, предана Арсению всей душой. Давай им позвоним.
Ребята приняли предложение с энтузиазмом.
- Я завтра свободен, и Глашик тоже. А в воскресенье пойду к одному ветерану войны – буду писать о нём очерк, который назову «Годы в солдатской шинели», и, Глашу возьму с собой. Практика – есть практика. -  На том и порешили.
Утро выдалось ясным. Иней, словно ледяной бархат, окутывал ветви деревьев. Негреющее солнце расцвечивало кристаллики инея, превращая их в крохотные бриллианты. Эта красота могла заворожить любого, кто проявлял к ней интерес, заставить забыть обо всём негативном, разбудив в душе чувство восторга.
Когда выехали за город, солнце стало светить ещё ярче.  Земля была укрыта толстым слоем молодого снега, тропинка же была хорошо утоптана. Снег был таким белым, что блеск его резал глаза. Погодка стояла морозная и ясная. На голубом небе – ни облачка. Кому бы могла не понравиться такая красота? Самая молодая из них, Глаша, обняла своего Арсюшу, чмокнула его в обе щёки, и предложила поиграть в снежки. Но снег для этого был слишком сухим, снежки не получались. Тогда она крикнула: - Догоняй! – И помчалась по тропинке, а потом и по целине, хохоча и утопая в снегу по колено. Арсений легко догнал её, а она, обхватив его руками,  упала вместе с ним навзничь. Ему эта игра тоже понравилась, и он начал целовать свою красавицу жену. Так и целовались они, пока у Арсения не замёрзли колени. Ах, молодость! Приятно вспомнить твои безумства тем, кто не был лишён этой радости.
Иван Андреевич и Алёна, оставив молодых, дошли по санному пути до лесочка. А за лесочком ровным строем стояли высокие копны сена. Знакомые с детства картины деревенского быта – вот она, Родина, родная сторонка. Вдыхаешь чистый воздух полной грудью, и душу распирает от удовольствия. Иван Андреевич подумал:
- Сидел бы я сейчас в четырёх стенах, глотал бы архивную пыль, молодец Алёнушка моя.
- А Ванечка-то мой разрумянился на морозце. – Радовалась за мужа Алёна.
Прогулка по свежему воздуху удалась на славу - весь житейский хлам и мусор выветрились без следа.
- Ну, что, ребята, заедем в магазин – купим вам продуктов на неделю? – Предложила Алёна.
- Нет, спасибо, я тут заработал немного в редакции, на продукты нам хватит. – Успокоил её Арсений.
- Ну, тогда заедем к нам, пообедаем, потом я отвезу вас домой.
После сытного обеда, женщины быстро убрали со стола, и все расположились отдохнуть.
- Ты молодец, Арсений! Далеко не каждому практиканту доверяют задание такой сложности, как очерк. А, в какой семье ты вырос? Ты о себе ничего не рассказывал. – Поддержал разговор Иван Андреевич. 
- Я единственный сын у родителей, только родителей я лишился, когда мне было 12 лет, я заканчивал 5 класс. Они у меня были спортсменами, увлекались парашютным спортом. В общем, один из парных затяжных прыжков, оказался смертельным. Я остался один. – Арсений склонил голову.
 - Меня забрал старший брат папы – дядя Никита. Но его жене такой вариант не понравился – она не любила детей. Я это сразу понял. Когда мы с дядей пришли к ним с  моими вещами, и я с ней поздоровался, она взглянула на меня, как на вредное насекомое, и ничего не ответила. Но что было делать? Жить в детском доме мне не хотелось,  до 12 лет я рос в дружной семье.
 Тётя нагружала меня работой по дому. А ведь я ещё должен был учиться в школе. Я мыл полы в их большой квартире, бегал в магазин, помогал на кухне чистить овощи, гулял с собакой. Был, словно Золушка, а родительской лаской был обделён. Сначала мне всё это было непривычно, я сильно уставал, да и по родителям тосковал. – Арсений замолчал. Он снова переживал смерть родителей. Потом продолжил:
 - Нелегко мне было привыкнуть к новой жизни. Но потом втянулся. Собака стала моим лучшим другом. Овощи я чистил играючи, полы мыть и пылесосить я научился быстро и рационально. Я уже так не уставал, у меня появилось больше свободного времени, да и тётя привыкла ко мне – видя моё старание, перестала придираться – просто перестала меня замечать, но мне это уже не мешало жить. Я прожил у дяди чуть больше пяти лет. Трудности закалили меня.
 Всё свободное время я читал. Окончив школу, пошёл в армию, к дяде я больше не вернулся – поступил на подготовительные курсы в другом городе, и на работу, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Кем я только не работал! На следующий год я поступил в институт на бюджет. С дядей Никитой мы постоянно общаемся через интернет. Я ему благодарен, что мне не пришлось жить в интернате. Чтобы забрать меня в свою семью, ему пришлось выдержать немало скандалов. Вот такая моя история.
Все молчали, да и что тут скажешь? Глаша прижалась к нему, с участием заглядывая ему в лицо. Арсений улыбнулся ей, и продолжил:
- Планы у нас с Глашей грандиозные, но пока надо доучиться и получить диплом. Работа в областной газете для меня уже обеспечена, и, Глашу пристроим. Эра Максимовна приглашает меня поработать в газете летом. Подработаю, и махнём с Глашей на недельку в Тайланд дикарями. Надо расширять рамки своего кругозора. Через год-полтора свадьбу сыграем, внуков вам родим, мир повидаем. – Все члены семьи слушали Арсения, и никто не усомнился в том, что так и будет, настоящий мужик, этот Арсений. Он наметил свою линию жизни, определил цель, определит и текущие задачи.
Вечером Иван Андреевич снова заговорил об Арсении:
- Повезло тебе с зятем, Алёнушка. И Глаше повезло. – Алёна засмеялась:
- Ну, пока он и не муж, и не зять. Ты работаешь в студенческой среде, да и мне приходится общаться с молодыми. У них всё быстро переигрывается, и вкусы, и мнения меняются, и любовь – то приходит, то уходит. Поживём – увидим. Пока у них всё хорошо – и нам хорошо. Вот Олег с Наташей молодцы, их любовь проверена испытаниями – растить двоих детей не простая задача.

НЕПРЕДВИДЕННЫЕ  ОБСТОЯТЕЛЬСТВА

Народная мудрость гласит, что вступая во второй брак, берёшь себе не только жену или мужа, но и  детей со всеми их проблемами, и всю родню в  придачу. Любовь – это хорошо, но при этом, супругов ожидают «подводные камни и коварные течения». Поначалу влюблённые об этом не думают, но очень скоро жизнь вносит свои поправки, и супруги убеждаются, что не всё так просто. И тут пословица – любишь кататься, люби и саночки возить, становится актуальной и очень близкой по смысловому наполнению.
Не прошло и месяца, как Глаша с Арсением уехали учиться, как позвонила Глаша, и, захлёбываясь слезами, сообщила, что она беременна уже 4 недели:
- Мамочка, что мне делать? Я не знаю, как это случилось! Ведь мне надо учиться!
- Ничего делать не надо, а просто дать возможность малышу нормально развиваться и продолжать учиться, пока не придёт срок родить.
- Но меня всё время тошнит, я ничего не могу есть, у меня кружится голова, меня всё злит и раздражает!
- Это всё пройдёт,  пока идёт перестройка организма - это нормально, а с токсикозом можно бороться – врач тебе поможет подобрать лекарство. Когда тебе рожать?
- Врач говорит в августе следующего года, а впереди последний – 4-й курс.
 - Очень хорошо, значит, родишь на каникулах. А что говорит  твой Арсюша?
- Он всё время повторяет, что этого не может быть, он предохранялся, это спутает все его планы. Наверно мы с ним разойдёмся. Меня его недоверие оскорбляет! Выходит, я одна виновата, а он тут ни при чём.
Алёна старалась успокоить дочь, убеждала не спешить с выводами, никто в этой ситуации не виноват. Арсения можно понять и т.д.
Потом подошёл Арсений, веки глаз покраснели, чёрная шевелюра спутана, и он ещё больше стал походить на большого грача. Видимо, он провёл в раздумьях всю ночь.
- Я в шоке! Не знаю, как это случилось! Я не против стать отцом, когда мы встанем на ноги, но что нам делать сейчас? Нам надо доучиться, и я пока не смогу содержать семью из трёх человек.
- Успокойся, Арсений! Ничего страшного не случилось. Планы иногда приходится корректировать, а с ребёнком мы поможем, для того и существуют бабушки и дедушки. Пока вы с Глашей учитесь, всё у вас будет, как прежде.
Подошёл взволнованный Иван Андреевич, и подлил масла в огонь:
- А как ты смотришь, Арсений, на то, что ваши отношения с Глашей не узаконены, и твой отпрыск родится у матери-одиночки? Тебя  это не напрягает?
- Не надо давить на меня! Я не подлец! – Взвился Арсений. – Я ещё ничего не решил, мне надо всё обдумать! Всё это так неожиданно!
- Ну, когда вместе живут двое молодых людей… - Его перебил Арсений:
- При современных средствах защиты… - Теперь перебил Иван Андреевич:
- Не так видимо и хороши эти средства… - Иван Андреевич не успел закончить – Арсений оглянулся:
- Глаша, куда ты, на ночь глядя? – Воскликнул он.
- Я ухожу от тебя в общагу. Хватит, наслушалась я твоих речей. Видеть тебя больше не могу! Может, ты думаешь, что я тебе изменила? Ребёнок родится, и я запишу ему отчество по имени моего отца. Прощай, Арсений. Живи по плану, но без меня! Можешь ехать в свой Тайланд, и остаться там навсегда! – И она ушла, хлопнув дверью. Арсений отключил связь.
- Слишком эмоционально – так хлопать дверью. – Машинально подумал он. – Ну и ладно. Я за ней не побегу. Мне 23 года, а я ещё и не жил. Вся моя жизнь с 12 лет – тест на выживание. Я хотел подготовить нашу счастливую и обеспеченную жизнь. А теперь что? Ни специальности, ни работы, а тут этот ребёнок – дополнительные заботы. Ах, как всё это не вовремя. И предки её давят, за горло берут, они казались мне вполне интеллигентными людьми, а понять меня не хотят.
Он ходил и ходил по их съёмной комнате, пока не устал. Потом лёг, и провалился в спасительный сон.
Арсений проснулся, когда за окном было ещё темно. Он почему-то вспомнил своих родителей:
- В каком же возрасте они меня родили? Мне никто никогда об этом не говорил, а я и не задумывался, я просто их любил, и они меня любили. Только, живя у дяди Никиты, я узнал, что они оба – и папа, и мама - были сиротами. Они вместе учились в институте физкультуры в Ленинграде.
Арсений начал подсчитывать:
- Мне было 12, когда они погибли. Маме – 32, папе – 34 года. Значит, когда я родился, маме было 20, а папе 22. Как же они выходили из положения? Выходит, они справились, и жизнь для них не окончилась с моим рождением. Завтра позвоню дяде и всё узнаю. А Глашик? Нежная и ласковая девочка. Как я буду без неё? С другой стороны – и её мать и отчим в молодости женились по залёту. И что в этом хорошего? Кто из них был счастлив?
Так лежал, отец поневоле, без сна, и мысли его неслись бешеным хороводом – то в одну сторону, то в другую.
Дождавшись утра, Арсений поехал в институт, решив помириться с Глашей. Но её там не оказалось. Её подружка сказала, что Глаша уехала домой.
- Ну, что ж, пусть поживёт с мамой, успокоится. – Решил Арсений, и позвонил своему дяде. Они договорились встретиться в кафе после работы.
Дядя внимательно выслушал Арсения, потом спокойно сказал:
- Ты совершил две серьёзные ошибки, Сеня. Первая, усомнился в своём отцовстве, унизив и оскорбив невесту, хотя повода у тебя для этого быть не могло. Вы, как я понимаю, находились в то время на практике, и ни на минуту не расставались. Вторая, не обрадовался ребёнку, и не поддержал Глашу в трудную минуту, позволив ей, усомниться в тебе. – Дядя Никита помолчал.
- Но тут сразу встаёт самый главный вопрос: любишь ли ты её?
- Не знаю. До этой новости – точно любил. Сейчас думаю, может просто привык?
- Разберись в своих чувствах, Сеня, но не тяни, не дай укрепиться в ней недоверию к тебе и твоим качествам. У Глаши есть родители, они помогут. Когда ребёнок родится, тебе будет 24. Твой папа стал отцом на 2 года моложе.
- Расскажи мне, дядя, как это было.
- Я старше твоего отца на 8 лет. Когда не стало наших родителей, он был школьником, а я студентом. Я заменил ему отца. Жили мы на мою стипендию и мизерное пособие за потерю кормильца целых 2 года. Трудно было, пока я не пошёл работать по специальности.
Коля окончил школу, поступил в институт, там и встретил твою маму. Они очень любили друг друга. Им оставалось учиться один год, когда родился ты. Так что в этом смысле – история повторяется.
 Я помогал им, сколько мог, но и у меня к тому времени была семья – жена и дочка, а зарплата, как и у всех – мизер. Трудно было твоим родителям, но все трудности они делили пополам. Они любили тебя и друг друга.
 На няню денег не было, ели они два раза в день – что придётся,  - ребёнок требует затрат. Помогали им ребята из их группы. Они собрали деньги на простенькое приданое, я помог купить остальное, да и тебя кормить надо было. Время было трудное для всех – 91-й год, страна развалилась, пустые полки в магазинах, да и денег ни у кого нет.
 Было время, когда на занятия в институт они ходили по очереди. Во время зачётов и экзаменов с тобой сидели их однокурсники. Институт они закончили, поступили на работу, дали им комнатушку в коммуналке. Жить стало легче.
 А ты подрастал в семье, где царила любовь и взаимная поддержка. Когда ты подрос, они стали брать тебя с собой – и на природу, и на аэродром…
 Что было дальше, ты знаешь. Наша дочка умерла от воспаления лёгких, и с тех пор жену мою как подменили. Детей у нас больше не было. Но скажу тебе, что даже в самое трудное время в жизни твоих родителей, я по-хорошему завидовал им, и радовался за них, и за тебя.
Я высказал тебе своё мнение, остальное за тобой. От добра - добра не ищут, Сеня.
Сеня – так звала его мама. Теперь он привык к имени Арсюша. Он с волнением выслушал рассказ дяди о трудностях, которые его родители переживали, когда он родился, и не впадали в уныние и страх перед будущим. Теперь и он укрепился во мнении, что всё сложится хорошо, Глашина мама права. Он бежал домой, не замечая дороги и окружающих его людей.
- И чего я так испугался! Все мои планы полетели в спам. Ну и что? Придумаем другие, исходя из новых условий. Глашика зря обидел. Она-то здесь при чём, это ей надо обижаться – она на меня надеялась. – Он добрался, наконец,  до своей комнаты, и она показалась ему пустой и нежилой без Глаши. Он сел к столу, налил себе остывшего чая, взял полу-засохшую булочку, и начал жевать, не ощущая вкуса, и, продолжая думать о своих проблемах:
- Как там мой Глашик? Подожду ещё день-два, и поеду за ней в ближайший выходной. Мы ведь с ней скоро станем родителями нашего ребёнка! – Эта мысль заставила Арсения расправить плечи, и гордо оглядеть пустую комнату. – А я молодец – через защиту ухитрился ребёнка сочинить! Интересно, как Глашик будет выглядеть с большущим животом? Ну, что ж, с этим придётся смириться – выращивать детей в инкубаторах учёные ещё не научились. И потом это не навсегда. Красавица моя, сколько ей ещё предстоит помучиться.
-  Может, и у меня сын родится… Как я его назову? С Глашей надо посоветоваться. А если дочка будет? – Тоже неплохо, на меня будет похожа. Но это будет ещё так не скоро! Вот блин! Почти год ждать надо! А я согласен хоть сейчас коляску повозить.

ПРИМИРЕНИЕ  СТОРОН

Глаша прикатила домой сгоряча, и в душе уже раскаивалась в этом. Но, увидев маму, поняла, что поступила правильно – именно рядом с ней она точно обретёт спокойствие, и получит мудрый совет – как жить дальше. Всё так и произошло, на душе стало легко, если бы не изнуряющий токсикоз, и пропуск занятий в институте без уважительной причины.
Алёна быстро решила эту проблему:
- Раз ты, дочечка, пропускаешь занятия, используем это обстоятельство с пользой для тебя – пройдём медицинское обследование, получим справку от врача и выпишем лекарство от токсикоза. И поедешь ты учиться.
- Хорошо! А как же быть с Арсюшей? Я наговорила ему всего…
- Это всё исправимо. Вам обоим надо успокоиться и соскучиться друг о друге…
- Да я уже соскучилась, может, и он тоже. Правда, у нас на курсе все девчонки на него пялятся, он же самый умный. Уведут – нечего делать, а я тут…
На глазах её навернулись слёзы. Мама Алёна успокоила:
- В начале беременности такие перепады настроения – это норма. Но он-то не беременный, значит, всё будет хорошо.
- Да он тоже – как узнал про беременность, готов был по потолку пробежаться.
Два дня Глаша отсыпалась, потом они с Алёной пошли к гинекологу за лекарством. Та осмотрела Глашу, потом подключила её к аппарату, чтобы зафиксировать положение плода и установить точный срок беременности.
- Так-так-так! Молодец, мамочка! Всё у Вас в норме. А вы в курсе, что у Вас два плода, иными словами – двойня?
- Это я - мамочка? Странно это слышать про себя. Как двойня? Этого не может быть! Я же была на приёме, правда, мне не показывали это «кино».
- Посмотрите сами вот на этот экран, видите? – Глашин мозг отказывался воспринимать то, что видели её глаза. – Видите, две «фасолинки» рядышком. Это и есть Ваши двойняшки. Беременность 6-8 недель. Оформим Вам обменную карту, в которую будем заносить все результаты анализов, и другие параметры.
- Бедный Арсюша! Как же он переживёт эту новость? – Простонала Глаша, не слушая врача.
- Переживёт, никуда не денется. Через два-три месяца определим пол детишек. А пока направлю Вас на обследование. Всё будет хорошо. – Успокоила Глашу доктор.
Алёна от такой новости просто обалдела, но вида не показала. Она сразу поняла, что это нарушит не только планы Арсения, но и весь уклад жизни её самой и Ивана Андреевича. Один младенец в их возрасте – ещё куда ни шло, но два сразу…
- Вот Ваня «обрадуется» такой перспективе! Ну, ладно. Время всё продумать и организовать ещё есть. Сейчас самое главное - здоровье Даши и их от ношения с Арсением. – И она весело улыбнулась дочери, сказав:
- Вот хорошо-то! Значит, в нашем полку прибыло! Не надо будет два раза рожать – сразу весь комплект – двое ребятишек не важно, какого пола. Давай посмотрим, что тебе надо сдать в первую очередь. – Глаша, видя такую реакцию мамы успокоилась и улыбнулась ей в ответ:
-  Арсюша от «радости» просто офонареет! Но ничего – сам виноват! Вот тебе и проверенные средства защиты! – Она помолчала, потом её осенило: - Мамочка моя! Где же они у меня поместятся – сразу двое! Они же будут расти! Я переживала, что и с одним малышом живот растянется и станет, как старый резиновый шарик, а тут… - И она заплакала горько и безутешно.
Пришлось присесть с нею на диванчик и убедить её в том, что живот её сократится, если она будет делать специальные упражнения. Сама Алёна в этом уверена не была.
Оставив Глашу в поликлинике, она поехала на работу. Приближался выходной день, надо было подвести итоги недели, и наметить план на следующую неделю. За делами время пролетело быстро. Рабочий день давно закончился, надо было ехать домой, и постепенно подготовить мужа к неожиданному повороту дела, ведь его жизнь тоже изменится – хочет он этого или нет.
Иван Андреевич и Глаша были уже дома. После поликлиники Глаша домой не спешила, наслаждаясь свободой и ничегонеделанием, когда другие – учатся или работают. И потом, она должна была привыкнуть к этому неожиданному подарку судьбы – у неё в животе обитают двойняшки – нежданные и негаданные, но это так клёво! И она уже гордилась собой и Арсюшей. Глаша погуляла по зимнему парку, сходила в кино. Когда она вернулась домой, Иван Андреевич был уже дома. Она с порога огорошила его:
- Иван Андреевич, а Вы знаете, у меня, оказывается, двойня.
- Я не расслышал: ты сказала двойка?
- Да нет! Мы с мамой сегодня ходили в поликлинику, и врач сказала мне, что у меня будут двойняшки, и показала мне их на экране. Умора! Они такие маленькие, как две фасольки!
- Поздравляю, Глашенька! С вами не соскучишься. У вас с Арсением успешная динамика в отношениях. Ну, что же! Где один, там и два. Я читал, что и по 3 и по 5 детишек вынашивают, а два – это нормально.
Глаша посмотрела на отчима, не зная, как отнестись к его словам – радоваться или обижаться.
Но, тут пришла домой мама. И сразу стало уютно и спокойно.
- Ну, кто хочет ужинать? Глаша, ставь разогревать, пока я умоюсь, и накрывай на стол.
- Я беременная, и мне надо больше отдыхать.
- Беременность, доченька, нормальный физиологический процесс – это раз. Если хочешь родить без проблем, двигайся, как можно больше – это два. Мне, как бабушке, требуется больше отдыха, чем тебе. Делай выводы и не отлынивай – это три.
- Ты? Бабушка? Да ты и не похожа нисколько на бабушку! – Накрывая на стол, смеялась Глаша.
- Значит, бери с меня пример, не засиживайся, а то превратишься в бочку с жиром.
- Ф-Ф-ФУ! Умеешь ты, мамуля, убеждать. – Все сели за стол.
- Между прочим, у меня уже есть двое внуков, а будет ещё двое, так что я закоренелая бабушка. Ванечка, а как ты относишься к амплуа дедушки?
 - Пока не знаю, не пробовал, но у меня всё впереди. Летом приедут внуки с севера, осенью появится пополнение… Вот тогда и отвечу на твой вопрос, бабушка.
Вроде ничего особенного и не сказал, а недовольство сквозит в каждом слове. Алёна ничего на это не ответила, но на ус намотала:
- Всё понятно, другого я и не ожидала. Будем приучать постепенно и не навязчиво. – Решила про себя Алёна. – Какие у нас планы на завтра?
- Я бы хотел поработать над диссертацией в институте – там у меня все материалы. Или с утра до обеда, или с обеда до вечера, как лучше?
- Хорошо, Ванюша, когда тебе лучше работается, тогда и поезжай.
- Тогда лучше с обеда, а утром можно поспать подольше.
- Поспать подольше – это супер! А дальше видно будет. – Отозвалась Глаша.
- Ну, и я не прочь отдохнуть после сумасшедшей недели. – Подвела итог Алёна.
Но поспать подольше не удалось. Утром раздался звонок в дверь. Алёна накинула халат, и, подойдя к двери, заглянула в глазок.
- Глаша, иди, встречай гостя! – Крикнула Алёна, и открыла дверь.
- В прихожую вошёл посиневший Арсений:
- Ветер такой холодный, я весь задубел!
В прихожую вылетела в ночной рубашке Глаша, и повисла на шее жениха, приговаривая:
- Арсюшенька, как я по тебе соскучилась! Я не видела тебя, целую вечность! Думала, умру без тебя с тоски! Прости меня, что я тебе наговорила всякого такого. – При этом она целовала его и в щёки, и в лоб, и в нос, а он только счастливо улыбался, не успев снять с себя куртку и шапку.
- Ну, вы тут общайтесь, а мы ещё поспим. – Зевнула Алёна и ушла.
- Да и я не спал всю ночь, боялся, что ты не захочешь меня видеть. – Отвечая на поцелуи, и обнимая, её ещё горячее после сна, и такое желанное юное тело, сообщил Арсений.
Наконец, Глаша отпустила жениха, и он, раздевшись, пошёл за ней в спальню.
- Так ты, правда, хочешь нашего ребёнка, Арсюша?
- Я просто счастлив! – Ответил он, забираясь в постель.
- Я – тоже! А двоих ты хочешь?
- Да я ради тебя на всё готов!
Она осыпала его поцелуями и прижалась к нему. Им обоим стало не до разговоров. Спустя время, Арсений устало сказал:
- Какая ты классная, я так по тебе скучал! Сейчас бы поспать, а потом поесть…
- Теперь у нас будет настоящая семья: ты муж, я жена и двое наших ребятишек.
- Как, сразу двое? Вроде мы пока заказали одного? – Спросил он сонным голосом.
- Ну,… Людям свойственно ошибаться. Вот и мы с тобой ошиблись, думая, что у нас будет один ребёнок, а их оказалось два.
- Как это? – сел в постели, озадаченный Арсений.
- Любимый, у нас с тобой будет двойня. – Он молчал, ошарашенный. Молчание затянулось.
- Арсюшенька, ты не рад? Представляешь, как это хорошо для нас с тобой? Нам теперь почти год не надо предохраняться, не надо два раза ходить беременной, два раза рожать не надо! Доучиться мы сможем, потом работать будем. Квартира у нас есть! Что ещё надо для счастья?!
- Как мы будем жить вчетвером в однокомнатной квартире?
- Пока как-нибудь будем. – Глаша начала раздражаться, в её голосе послышались слёзы:
- Ты что, не любишь детей? Что ты предлагаешь – одного утопить или…
- Что ты, Глашик! – Перебил её Арсений. – Просто я хочу, чтобы квартира у нас была попросторнее.
- Если бы тётя Рая не оставила мне эту, а Олег не привёл её в современный вид, у нас и такой бы не было. Пока дети подрастут, и им понадобится отдельная комната, мы подкопим денег, продадим эту квартиру и купим 3-х комнатную. – Глаша неожиданно проявила житейскую мудрость.
-  Материнство оказало на неё положительное влияние. – Подумал Арсений, и обнял, Глашу:
- Ну, ладно! Успокойся. Я уже понял, что без тебя жить не смогу, так что придётся осваивать новые условия нашего статуса многодетной семьи.
- Многодетная – это когда трое детей и больше. – Успокаиваясь, доложила Глаша.
- Только не говори мне, что мы ждём сразу троих детей! – испугался Арсений.
- Нет, пока двоих, а потом посмотрим, если предохраняться не научишься.
Арсений замял этот разговор:
- А кто у нас тут сидит? – Погладил он Глашин живот. – Мальчики или девочки?
- Ещё не знаю, но месяца через 2-3 узнаем. А сейчас они маленькие, как фасолинки. Ну, скажи, что ты - рад, а то обижусь. А меня обижать нельзя, с меня надо пылинки сдувать.
- Конечно,  рад! Давай, я прямо сейчас сдую с тебя все пылинки! Ну, вот! Буду возить по городу большущую колясищу, и смотреть на всех свысока, как орёл! – И он показал, как это будет выглядеть. На орла в этот момент он походил не очень, скорее, на взъерошенного воробья, но Глаша этого не замечала. Влюблённые, не снимая, носят розовые очки.
- Подумай, у моего брата Олега двое детей, а мы их с Наташей за один заход догнали. Ну, ты мастер, Грачёв!
- А то! Так ты говоришь, что сейчас нам всё можно? Кайф! Этим преимуществом надо пользоваться, пока есть возможность…
Когда все проснулись, пора было обедать. За обедом договорились, что молодые сегодня же подадут заявление в ЗАГС, а свадьба будет в феврале во время каникул. Завтра они уедут на занятия.
 Все члены семьи были счастливы, но каждый по-своему: молодые, наконец, утрясли свои отношения, Алёна выдаёт свою дочку замуж по закону, Иван Андреевич радовался, что они с Алёной до февраля смогут жить тихо и спокойно вдвоём.

ПЕРЕПЕТИИ БЫТИЯ

Жизнь покатилась по накатанной дорожке без потрясений и осложнений, и Иван Андреевич смог продолжить работу, над докторской диссертацией в нормальных условиях.
Как-то вечером, отдыхая от дневных забот, Алёна спросила мужа:
- Ванюша, а ты не хочешь рассказать мне доходчиво, в чём суть твоей диссертации. Мне это хотелось бы послушать.
Он с интересом посмотрел на жену:
- Польщён, я не думал, что тебя это заинтересует. Постараюсь объяснить. Диссертация – это научная квалификационная работа, в ней должны быть разработаны теоретические положения – как новое крупное научное достижение в филологии. Тема моей диссертации – «Семантика косвенного наклонения корпусное исследование грамматической полисемии в славянских языках». Для не посвящённого уха это звучит странно, но я поясню. – Он посмотрел на жену и, увидев неподдельный интерес в её глазах, продолжил:
- Семантика – наука об осмысленной нагрузке каждого слова, множестве букв и предложений, и даже каждой буквы слова.
 А, также, способ передачи информации: мимика, жесты, звуки и телодвижения.
Слово полисемия означает многозначность слова. – Он вновь посмотрел на жену:
- Вот над этим я и работаю сейчас. Я давно опубликовал 15 научных статей и две монографии по теме, стажа преподавания более чем достаточно. План и тема диссертации утверждены.
 Работа скрупулёзная, требует сосредоточенности и внимания. Я накопил достаточно материала в своих поездках по славянским странам, оставалось только его систематизировать и подвести теоретическую основу, но я не успел… - Он встал и начал ходить по комнате, чтобы подавить волнение. – Эта наука связана напрямую и с другими частями филологической науки, поэтому мне необходимо было изучить и их, этим я и занимался до катастрофы, а на это требуется время и тишина. Теперь я стараюсь всё это восстановить, и наш ректор создал мне для этого хорошие условия. Вся диссертация будет объёмом более 200 страниц печатного текста, не считая приложений. Это серьёзный труд, в котором принимают участие научные консультанты и диссертационный совет. Перед защитой надо будет оформить её в типографии, чтобы придать ей достойный вид.
- Хорошо, что я теперь имею хоть отдалённое представление о той глыбе знаний, которую тебе необходимо пропустить через себя. Я горжусь тобой, и не буду мешать тебе, Ванечка, но буду следить за тем, чтобы ты был сыт и хорошо отдыхал.
- Спасибо тебе, родная. В прошлой жизни я такой заботы о себе не знал.
- Когда летом приедет Олег с семьёй, мы с тобой поживём в Глашиной квартире, а они в этой. Мы будем приезжать к ним в гости, когда ты будешь свободен. И ты будешь спокойно трудиться над  диссертацией. Как тебе такой план? – В ответ он обнял и крепко поцеловал жену.

ЧТО ПРИНЁС НАМ НОВЫЙ ГОД?

В новогодние каникулы Иван Андреевич хорошо поработал над диссертацией. А в свободное время они с Алёной проводили, гуляя на свежем воздухе за городом. День рождения Алёны – 5 января отметили вдвоём. Ей исполнилось 48 лет.
Февраль наступил – не успели оглянуться. У Берёзкиных активно шла подготовка к свадьбе Глаши и Арсения. Иван Андреевич и Алёна с улыбкой вспоминали слова Арсения после зимней прогулки в первых числах декабря - о его планах на будущее: диплом, работа, свадьба, Тайланд, ребёнок. Хороший план, но пришлось начать его реализацию не с начала, а с конца: дети, свадьба, работа, диплом. Тайланд пока выпал в осадок на неопределённый срок.
Талия невесты стала значительно шире, но живот ещё не выделялся, поэтому, умело сконструированное платье, скрыло все недостатки фигуры. На свадьбе было всего 15 человек. Приехал на недельку и Олег. Он, наконец, познакомился с зятем, и они оба остались довольны друг другом. Арсений прямо на свадьбе стал называть Алёну мамой. Она не возражала. Молодые были счастливы. После свадьбы Глаша и Арсений узнали, что у них будут мальчик и девочка. Им не терпелось посмотреть на своих малышей, но ждать придётся ещё долго – до начала августа. А пока они ломали головы над именами детишек.
До 1 июля ребята сдадут экзамены за третий курс, и Глаша сможет подготовиться к рождению малышей – закупить всё необходимое в двойном варианте. А папа Арсений будет работать в газете – зарабатывать денежки на приданое малышам. Олег с Наташей подарили коляску для двойняшек, и Арсений, увидев её, пошутил, что будет спать в ней, когда попадёт в немилость  у жены. Коляска заняла всю прихожую, и соседка Тома забрала её пока к себе. Тома уже перестала быть просто соседкой, она стала семейной бабушкой, ни одно событие в семье Алёны не проходило без её участия, и Тома этим очень гордилась. Об одинокой жизни она больше не вспоминала.
 Родители Глаши подарили небольшой разборный манеж для малышей, где детишки будут учиться ползать и общаться друг с другом, пока взрослые будут заняты. Остальные гости по современному обычаю подарили молодым деньги в цветных конвертиках, и они сами смогут купить всё, что нужно.
В большой семье Берёзкиных, Кромсаловых и Грачёвых - снова установились мир и равновесие, но ничего постоянного в этой жизни нет. Что приготовила для каждого из них судьба в этом году – пока не знает никто из них. И это хорошо! Как утверждал дед Егор, у которого брала интервью Глаша, живи себе и живи, радуйся тому, что живёшь, не считая года, а как жареный петух клюнет – отбивайся.
 Учитывая все обстоятельства, Олег с Наташей приедут в гости к родителям в июне этого года, пока молодые будут ещё сдавать экзамены за третий курс.
В марте произошло важное событие: в день работника культуры – 25 марта, Алёне Матвеевне Берёзкиной присвоили звание «Заслуженный работник культуры Российской Федерации». Диплом и нагрудный знак ей вручили в торжественной обстановке. Потом был банкет в актовом зале Дома культуры, которым она руководит вот уже 25 лет.
 Речей было не слишком много, зато веселья – полной мерой – молодые сотрудники постарались – писать праздничные сценарии они большие мастера. Скучать гостям было некогда.
 Алёна была счастлива – таких событий в жизни обычного человека немного, особенно, когда рядом любимый муж, который гордится и любуется тобой. Решив вспомнить молодость, она подошла к микрофону, и, переговорив с дирижёром камерного оркестра, запела «…жить без любви, быть может, просто, но как на свете без любви прожить!». Её не отпустили, и она спела «Белой акации гроздья душистые» - да так проникновенно, что зал затих, а потом взорвался овациями. Пришлось вместе с залом спеть ещё и «Команда молодости нашей». При этом не один мужчина подумал: «Ах, какая женщина! – Мне б такую!»
 Иван Андреевич не мог налюбоваться своей Алёнушкой – радость и счастливые моменты поднимают любого из людей над обыденностью и рутиной, позволяют поверить, что жизнь – хорошая штука, несмотря на издержки бытия.
Муж Алёны не пропустил ни одного танца, не желая уступать свою жену другим претендентам на танец с ней. А она в этот вечер выглядела тридцатилетней королевой, и её муж был влюблён в неё, как юноша.
- Я думаю, Алёнушка, и ты тоже сможешь гордиться мною, как только я сниму тяжкие оковы судимости. – Загрустил было Иван Андреевич.
Алёна в ответ посмотрела на него влюблёнными глазами и сжала его руки:
- Я и теперь горжусь тобой, Ванечка мой! – Прошептала она. Он с благодарностью сжал  её руки в ответ. Любовь окутала их своим незримым покрывалом, и все окружающие с удовольствием смотрели на них.
Олег с Наташей прислали  поздравительный Адрес и заказали праздничный букет цветов, который и вручили их маме во время торжественной церемонии вместе с Адресом. Глаша с Арсением тоже прислали поздравительную музыкальную открытку через интернет.
Незаметно пролетели апрель и май. Второго апреля Ивану Андреевичу исполнился 51 год. Он с сожалением вспомнил, что свой полувековой юбилей встретил в колонии.
 А в начале июня приехали в гости Олег с Наташей и детьми. В их распоряжение родители отдали свою 3-х комнатную квартиру, а сами переехали в Глашину. Но это не мешало им встречаться в выходные дни. Олег с Наташей решили купить здесь машину – они, наконец, собрали необходимую сумму. Ещё в прошлом году, когда Олег вернулся домой после ремонта Глашиной квартиры, их детям дали места в детском саду, и Наташа вернулась на работу. Две зарплаты сразу повысили уровень возможностей для их семьи.
С продажей машин проблем в городе не было, и уже через 3 дня машину оформили и  прикрепили транзитные номера. Машина была хороша – вместительный внедорожник на высоких мостах и с другими достоинствами, о которых в семье, где у всех были водительские права, говорили долго и со знанием дела.
- Зверь, а не машина! Такой, всё нипочём! Проходимость – супер. – Восхищался Олег.
- Да это не салон, а однокомнатная квартира, и вся семья разместится с комфортом. – Радовалась Наташа.
- Когда же я восстановлю свои права? – Молча, переживал Иван Андреевич.
-  Теперь можно и в зоопарк, и в цирк, и в детский театр с детьми, и за город. Иван Андреевич, приглашаю Вас на ближайшие выходные на рыбалку, я тут все места знаю, возьмём с собой моего армейского друга и поедем с ночевой - чисто мужской компанией.
- Ну, уж, нетушки! Хитрые какие, я тоже с вами хочу, и не возражай! – Возмутилась Наташа.
- Поезжайте, ребята, а я с внуками останусь. – Улыбнулась Алёна.
Иван Андреевич виновато посмотрел на жену, но она весело сказала мужу:
- Поезжай, поезжай! Ты в своей библиотеке засиделся совсем, да и свежий воздух, и мужская компания тебе не помешают. А мы с внуками поедем на дачу, там и встретимся после вашей рыбалки, баньку истопим. – Он улыбнулся ей в ответ, согласно кивнув головой, и подумал:
- Ну, чего-чего, а мужской компанией я сыт по горло, не прошло ещё и года, как я её покинул. Хорошо хоть Олег с приятелем порядочные люди.
А пока что ребятишки знакомились с дедушкой. Пятилетняя вертушка Маринка сообщила:
- У нашей бабушки Зины есть дедушка Серёжа. Он хороший, только любит вино пить и бабушка его ругает. Они мамины папа и мама. А у бабушки Алёны дедушки не было, а теперь есть. Ты тоже хороший, дедушка, и бабушка тебя не ругает. Ты, значит, папин папа?
- В некотором роде, да. – Смутился Иван Андреевич. Его выручил Игорёк:
- Дедушка Ваня, а мне уже скоро, в августе, будет 7 лет, и я пойду в первый класс. У меня уже и зубы выпали, но скоро новые вырастут. – И мальчик показал свои зубы.
- А у меня еще не выпали. – Огорчилась Маринка. – А у дедушки Серёжи все зубы выпали и они лежат в баночке, когда он спит. Я сначала боялась смотреть на них, а потом привыкла.
- Дедушка, а ты можешь рассказать нам сказку, которую мы ещё не знаем? – Спросил Игорь.
- А какие вы знаете?
- Про монстров, покемонов, динозавров, привидений. Ну и всякое такое.
- Понятно. Ну, тогда я расскажу вам сказку про Микулу-кузнеца и Чудо-юдо водяное:
Жил да был Микула в деревенской избе вместе с отцом, матерью да сестрёнкой. Целый день работал Микула в кузнице среди огня и копоти, стучал тяжёлым молотом – ковал для своей семьи и соседей всё, что нужно для хозяйства. Устал Микула, и захотелось ему пройти по лесу, подышать лесным воздухом, а потом искупаться в речке, да и домой вернуться – ужинать. Так он и сделал…
Дальше рассказал Иван Андреевич о красотах лесных, и о том, что морок на Микулу напал, и он заблудился. Тут и встретил он Чудо-юдо – змея трёхголового. Дети слушали, затаив дыхание, слушая подробности внешнего вида дракона. Дедушка Ваня вошёл в роль и помогал себе и мимикой, и жестами, и телодвижениями:
- А живёт Чудо-юдо за рекой Смородиной, и пройти туда можно только по мосту калиновому. – Далее шло описание каменного дворца и матери-змеицы.
- Загадало Чудо – юдо 3 загадки – каждая голова свою загадку. Не отгадаешь, -  сказало, – утоплю тебя в омуте, отгадаешь – домой дорогу покажу.
 Все загадки оказались на одну тему с разным содержанием: без чего человек жить не должен?
-  Думал Микула, думал, боялся ошибиться и потонуть в омуте, а потом решил не бояться Чуда-юда, и сразу нашёл ответы на все загадки: 1. Не должен человек жить без труда. 2. Не должен он жить без семьи. 3. Не должен человек жить без Родины. И вернулся Микула домой, там его уже ждали, и он сказал: – Вот и семья моя. Шёл он мимо кузницы: – Вот и работа моя. Шёл он по зелёному лесу, а вдали увидел деревню свою: – Вот и Родина моя! Тут и сказке конец, а кто слушал – молодец!
Дети помолчали. Потом любознательный Игорь спросил:
- Дедушка, а что такое омут?
- Омут – это глубокая яма на дне реки, вода в омуте всегда холоднее и крутится вот так, как воронка.
- А что такое изба?
- Изба – это дом, построенный из брёвен. – Дедушка Ваня взял листок бумаги и ручку и нарисовал настоящую избу – Высокое крыльцо, наличники и ставни на окнах. – Это большая изба, а бывали и маленькие избушки и избёнки. А внутри избы большая русская печь. – Он посмотрел на Игоря и подумал:
- Молодец малыш, такой внимательный, интересуется незнакомыми словами – может, тоже в будущем станет филологом, пойдёт по моим стопам. – Размечтался Иван Андреевич.
В общем, подружился дедушка с внуками, понравились они друг другу.

РАЗДУМЬЯ

Что за время наступило! Лето уже началось, а весна не спешила уступать свои права. По утрам солнышко ласково и нежно прикасалось к остывшей за ночь земле, согревая её, но к полудню солнце набирало силу, пропитывая жаром всё вокруг, и воздух становился душным и тягучим.
На рыбалку выехали перед вечером. Солнце понемногу клонилось к закату, так медленно, словно не хотело исчезать с небес.
Наши рыбаки ехали прямо навстречу заходящему солнцу, и огромный сияющий шар, не торопясь,  опускался за горизонт, заливая мир, золотистым пурпуром.
Дорога к речке – грунтовка, покрытая толстым слоем пыли, поэтому машину оставили в деревне у знакомого Олега, и пошли пешком через поле прямо к речке и лодке.
В поле стояла густая тишина – густая, как пыль на дороге, по которой они шли в сумраке близкой ночи.
Идти пришлось недалеко, вскоре все разглядели речку, лодку и место для костра. На другом берегу неширокой речки виднелись две скалы, не покрытые лесом, словно вставшие на дыбы окаменевшие звери. Здесь было прохладнее, чем в поле. Быстро установили две двухместных палатки, развели костерок, заварили чай, поужинали, с разговорцем распили бутылочку. Армейский друг, Костя, достал гитару, и молодёжь стала петь свои песни. А Ивану Андреевичу захотелось посидеть в тишине, послушать журчание воды, подумать о житье-бытье. Он сказал об этом ребятам, они не возражали. Взяв с собой телогрейку, Иван Андреевич забрался в лодку, подстелил телогрейку, и, расположившись, полусидя-полулёжа, стал слушать тишину.
Ночь была очень тихой, а воздух - тяжёлым и гнетущим. Даже лёгкий ветерок не освежал в эту ночь. Луна висела в небе, как громадный, сверкающий белым неживым светом шар. Ни одно облачко не закрывало его. Это была ночь, о которой обычно говорят  -  светло, хоть иголки собирай.
И на душе у Ивана Андреевича было почему-то тяжело и муторно.
 Ему не спалось, хотелось просто отдохнуть и разобраться в себе самом – что-то последнее время гнетёт его душу и дома, и на работе. А потом понял – в августе состоится суд по ходатайству руководства института по поводу снятия судимости. Николай Сергеевич познакомил его с адвокатом, который будет готовить документы и представит их в суде. Адвокат на вопрос, есть ли гарантия, что судимость будет снята, уклончиво ответил, что это решит суд.
Страх и сомнения грызли душу – слишком много зависело от этого решения. В случае неудачи, придётся ждать ещё год – что равносильно сидению на короткой цепи, и это невыносимо.
А препятствия могут возникнуть, откуда ни возьмись – или со стороны вдовы или Маша устроит какую-нибудь пакость…
9 месяцев прожил Иван Андреевич с Алёной. Эйфория первых месяцев прошла, да и жизнь их с тех пор сильно изменилась. Сейчас, находясь вдали от дома и Алёны, он видел всё другими глазами, и раскаяние проснулось в его душе:
- Бедная моя Алёнушка, столько сразу навалилось на неё – и работа, требующая неукротимой энергии, и гости, и Грачёвы со своими проблемами, и домашние заботы. А тут ещё я со своим плохим настроением. Сам удивляюсь – становлюсь раздражительным, капризным. Глаз начал дёргаться. Моя дорогая! – Она молчит, терпит, но и её терпение не беспредельно. Видимо, человек слишком быстро привыкает к благоустроенной жизни, и перестаёт ценить то, что имеет. Наверно, пришла для меня пора вспомнить мою легендарную шубу… - Он улыбнулся. – Придётся посетить невропатолога, подлечить нервишки.
 На душе стало легче – он, мысленно, всё расставил по своим местам. Иван Андреевич встал и пересел на нос лодки. Молодёжь уже видела не первый сон, а ему спать так и не захотелось. Он долго сидел на носу лодки, в темноте, среди тишины, пока небо на востоке не пожелтело, потом налилось алым:
- А вот и утренняя зорька, скоро и рыбаки проснутся.
  Воздух стал легче,  чище и прохладнее. И сразу всё кругом ожило: тишина исчезла, в речке заплескалась рыба, с берега потянуло тёплым ветерком, запахло водой, тиной и травой. Из леса послышался пересвист ранних пташек. Две голые скалы за рекой засверкали в первых лучах восходящего солнца, на зелёно-голубом фоне леса и неба, ослепительно яркими кварцевыми вкраплениями. А Иван Андреевич задремал, опустив голову на грудь.
К нему подошёл Олег:
- Иван Андреевич, а Вы так и не ложились? Порыбачим, ухи похлебаем, да и на дачу поедем…
Там их уже ждали. Рыбу высыпали в таз, и ребятишки, сидя на корточках, трогали пальчиком уже уснувшую рыбу, обёрнутую речной травой, разглядывая части её тела. Вдруг одна из рыб резко выгнула спину, и подпрыгнула, опираясь на хвост. Маринка с визгом отскочила от таза и помчалась к матери. Игорёшка громко хохотал, хотя тоже не ожидал от рыбы такого кульбита и поначалу испугался.
 Парни сели чистить рыбу, а Иван Андреевич под шумок, нашёл укромное местечко, прилёг и мгновенно заснул. Его будить не стали. После баньки и обеда все уехали в город, с мужем осталась одна Алёна. Он проснулся отдохнувшим уже ближе к вечеру:
- А где вся команда? Я ведь только прилёг на минутку! – Удивился Иван Андреевич.
- Уже вечер, засоня. Вот видишь, как полезно отдохнуть на свежем воздухе, бессонницы, как ни бывало. В баню хочешь или поешь сразу? Рыба жареная тебя дожидается, с овощами.
- Да я бы сейчас вола со шкурой съел! Какая там баня! Дома помоюсь.
Они вместе поужинали, перебрасываясь шуточками. Потом навели порядок и поехали домой – завтра на работу.
Вечером, сидя вместе на диване, они вели неспешный разговор:
- Я сегодня ночью не спал, всё думал о наших с тобой отношениях. Прости меня, Алёнушка, если я тебя обидел. Ты для меня самое дорогое, что есть в моей жизни. Я без тебя больше никуда не поеду, без тебя мне всё не мило. Будем всегда вместе.
- Я могу сказать тебе то же самое. Дети, внуки – это хорошо, Это моё продолжение, я их люблю, но у них своя жизнь. А у нас с тобой жизнь одна на двоих, и пусть так будет всегда. – Тихо сказала Алёна, прижимаясь к мужу.
- Спасибо тебе, душа моя. Мне не даёт покоя эта судимость и суд в августе, вот я и дёргаюсь.
- Не заостряй на этом внимание – всё будет хорошо, я знаю.
- Завтра схожу к невропатологу на консультацию, пусть полечит меня, а то я и сам не рад перепадам моего настроения, да и тебе со мной нелегко приходится.
- Я люблю тебя, Ванечка, и всегда буду любить - ты моя судьба.
- Ты тоже, Алёнушка моя.
Любовь в зрелом возрасте живёт до конца жизни влюблённых.
Через неделю Олег с Наташей уехали к её родителям. До приезда Глаши и Арсения оставалось две недели. Берёзкины вернулись в свою квартиру, и стали жить в ней, наслаждаясь тишиной и покоем после трудового дня. Ближайшие выходные они решили провести на даче - надо было окучить картошку и сделать кое-какие заготовки на зиму.
Иван Андреевич, не привыкший к физической работе, окучивая картошку, быстро устал, спину у него заломило, но он решил не сдаваться, видя, как ловко управляется с тяпкой Алёна. Но когда они закончили работу, он со стоном растянулся на траве, будучи уверенным, что не сможет больше без боли пошевелиться. Алёна прилегла рядом. Они лежали на спине, бездумно глядя в бездонное небо, наблюдая за облаками. Временами, облака затевали загадочную, никому не понятную игру, принимая причудливые формы: то становясь диковинными растениями, то распускаясь сказочно прекрасными цветами. А иногда прикидывались странными животными, которых никто никогда не видал, порождая у зачарованных зрителей, ощущение сказки, и дарили радость и беспричинное веселье.
И тут, неожиданно, прилетела шальная тучка, и начала поливать крупным косым  дождиком расслабившихся зрителей. Они вскочили – куда и усталость девалась, и помчались в дом, хохоча и толкаясь, словно дети. Хорошо им было вместе! И это – настоящее счастье.
Спустя несколько дней прикатили домой Грачёвы. Через месяц – роды, и, отоспавшись, молодые родители принялись готовиться к встрече с малышами. Арсений, как человек основательный и преданный семье, подошёл к этому делу серьёзно – прочитал всю литературу о современном подходе к взращиванию младенцев. По выходным он вместе с Глашей ходил в школу молодых матерей, чтобы знать точно, как правильно организовать уход за двойняшками. Имена своим детям они пока так и не придумали. Беременность протекала нормально и, 5 августа, Глашу отвезли в роддом. Арсений решил присутствовать при родах. Он держал Глашу за руку:
- Дыши глубже, тебе станет легче, Глашик! – Чуть не плакал он, видя страдания жены, и вытирая салфеткой пот на её лице. Акушерка только улыбалась, поглядывая на них.
Первой родилась девочка – точная копия папы – черноволосая, шустрая и вёрткая.
- Ой! Да это же я в миниатюре! – Восхищённо воскликнул молодой отец.
- Назовите её Любочкой в честь вашей любви – предложила акушерка, и сообщила: Вес 2,800, рос т 49 см.
- Ты согласна, Глашик? Мне нравится – Любовь Арсеньевна Грачёва – офонареть можно! Пять минут назад такого человека ещё не было на свете, а теперь есть!
Мальчик родился только через час – этакий увалень – крупнее сестрички, похожий на свою маму. Имя пришло само собой. Когда он закричал, едва родившись, Глаша сквозь слёзы сказала:
- Лёшенька, это наш Лёшенька, ты согласен, Арсюша? – Акушерка сообщила: вес 3,200, рост 52.
- Я на всё ради тебя согласен, мамочка наша! А что? Будет у нас Алексей Арсеньевич Грачёв. Отдыхай, Глашик, а я пойду, обрадую родителей. Я только сейчас по-настоящему осознал, что мы с тобой дали жизнь двум людям – жителям Земли! Супер!
Глаша только, молча, улыбалась. Она тихо радовалась, что ушла боль, и опал этот неудобный, беспокойный и тяжёлый живот, от которого у неё последний месяц болела поясница. И сейчас она просто хотела, чтобы её оставили в покое и дали  поспать.
На этом радостные события не закончились. Ивану Андреевичу позвонил адвокат и попросил о встрече. У того поджилки затряслись:
- Вы хотите сообщить что-нибудь плохое? Скажите сразу.
- Нет-нет, что Вы! Наоборот, всё получилось лучше, чем я ожидал. – У Ивана Андреевича отлегло от сердца.
 При встрече адвокат сообщил, что во избежание всяких неожиданностей со стороны потерпевшего, он встретился с его вдовой. Она сказала:
- Грех это говорить, но этот человек, к которому мой муж сунулся под колёса, освободил нас с сыном от настоящего деспота. Пил он без просыпа и дрался. А через два года я вышла замуж за хорошего человека, и живу – лучше не надо.
- Я у неё спросил, почему она не сказала об этом на суде. – Она ответила:
- Знаете, он тогда только что умер, а о мёртвых нельзя говорить плохое. А теперь, что уж! Дело прошлое. А заявление, что не имею претензий к этому человеку, я напишу. Вот только листочка подходящего нет.
– Листок я ей дал, и заявление от неё отнёс в суд, который уже состоялся без вашего участия на основе ходатайства ректора института. Поздравляю Вас, Иван Андреевич, судимости у Вас теперь нет. Получите постановление суда и копию.
- Не знаю, как и благодарить Вас. Сколько я Вам должен?
- Нисколько. Вы уже оплатили мои услуги. – И они расстались. – Есть же хорошие люди и среди судейских! – Думал Иван Андреевич, направляясь в кабинет ректора.
Николай Сергеевич был на месте и сразу принял коллегу. Прочитав бумагу, он вызвал секретаря:
- Вера Юрьевна, вот Вам копия бумаги о снятии судимости, подготовьте приказ о переводе Ивана Андреевича на должность преподавателя с 1 сентября этого года – мне на подпись. Остальные формальности обговорим завтра, а я на совещание в Администрацию города. Идите домой, Иван Андреевич, на вас лица нет, какая уж тут работа! Обрадуйте скорее Вашу Алёну Матвеевну, она наверняка переживала не меньше Вас. – И он вышел из кабинета.
Вера Юрьевна сняла несколько копий постановления и вручила герою дня, решив, что они могут пригодиться ещё не раз. Так и вышло, когда Иван Андреевич пошёл восстанавливать водительские права. Ему пришлось пересдать экзамен, в связи с изменениями в ПДД, и ему выдали новые права. Судьба улыбалась ему, но она, как известно, дама капризная.
Все выходные теперь, они с Алёной проводили на даче – Алёна солила, консервировала овощи и поздние ягоды – черноплодку, смородину, крыжовник, облепиху, а он помогал ей. Её муж почувствовал себя заядлым садоводом-огородником, и гордился этим, очень сожалея, что не знал раньше таких простых семейных радостей.
Арсений на работу не пошёл. Некогда было.
Когда выписали Глашу, он не оставлял её, помогая ей во всём. Бабушка Тома часть забот взяла на себя. После больницы детей пришлось перевести на искусственное вскармливание, и  это осложнило жизнь молодых родителей – надо было кормить детей через 3 часа и днём и ночью, не считая множества других забот. Глаша переживала:
- Как же мама будет справляться с этим одна? Что же делать? Дедушка наш ей не помощник – у него умственная работа, он должен спать ночью. Арсюша, как ты думаешь, может бросить мне институт, или перевестись на заочку?
- Как это бросить? У самого финала? Я думаю, мама на это не согласится. А заочку ты не потянешь, моя радость, ты не любишь учиться. Так что пусть будет всё так, как есть. Иногда на недельку или дней на 10 будем брать больничный, по очереди, и устраивать маме каникулы, согласна?
- А я на что? Буду помогать, я ещё о-го-го! – Уверяла бабушка Тома. Молодые родители с сомнением смотрели на неё. Ей было ещё 57 лет, а они считали её древней старушкой – родных-то бабушек у них не было, и опыта общения с ними - тоже не имелось.
Наконец, наступила пора, ехать в институт. Пришлось бабушке Алёне оформить послеродовой  декретный отпуск по уходу за детьми на один год. Вместо неё временно руководить Домом культуры стала Ирина, заместительница и подруга Алёны. Арсений долго наставлял свою новую маму – как кормить и поить малышей, как бороться с кишечными коликами, в какое время и как лучше купать детишек – Любочку и Лёшеньку. И много ещё разных инструкций, которые он знал наизусть.
За сентябрь месяц Алёна похудела на 12 кг без всяких диет. Вот когда она осознала, как достался её пожилой маме уход за её внуком Олежкой, а ведь тогда и условия были хуже. Ни памперсов, ни детских шампуней, ни современных стиральных машин; да и вода, и свет – поставлялись тогда с перебоями.
 И уход этот – круглосуточный – без выходных и праздников.
 А огромная мера ответственности за здоровье малышей! Алёна читала и слышала о беспричинной смертности новорожденных младенцев на первом году жизни. И сердце её замирало от тревоги.
 Молодость давно прошла, когда голову до подушки – и мгновенный сон. А сейчас… Хорошо хоть Тома помогала готовить и гулять с малышами.
Иван Андреевич видел, как ей тяжело, но чем он мог помочь ей? Он с утра до вечера был в институте. Хорошо хоть машиной он теперь мог пользоваться, поэтому привозил бутылочки из молочной кухни и продукты из магазина. Обедал он в буфете, ужинал у жены, спать ехал домой, утром готовил себе завтрак, мыл посуду – оказалось, что это совсем не сложно. И стирать он начал сам, а в прошлой жизни он к стиральной машине никогда и не подходил.
 Теперь – другое дело. Он не хотел добавлять забот своей замотанной супруге. Он скучал по ней, ему не нравилась жизнь отдельно от жены. Эта искусственная изоляция, невольный карантин – раздражали его, мешали ему жить, но он молчал, не желая расстраивать свою Алёнушку.
Во время их коротких свиданий Иван Андреевич фотографировал жену с внуками, и пересылал их фото родителям. Ей очень шло материнство. Даже взгляд её изменился –  он светился изнутри, стал более мягким и женственным. Она всей душой любила своих внуков, хотя они и доставляли ей много хлопот.
5 ноября им исполнилось 3 месяца, и Алёне стало намного легче. Кормить их надо было реже, спать малыши стали спокойнее, она втянулась в эту карусель, и исправно бегала по кругу, как лошадка с этой самой карусели.
 С ноября стали приезжать Арсений и Глаша – по очереди, один раз в месяц, но на несколько дней. В эти дни вечерами Иван Андреевич забирал жену домой, чтобы она могла выспаться. Они оба очень дорожили этими свиданиями – это были моменты неразрывной связи и взаимной любви. Это дорогого стоит. Когда привязанность друг к другу настоящая, вынужденная разлука только  усиливает это чувство.
Работа над диссертацией близилась к концу –  Иван Андреевич был на подъёме, у него словно отросли крылья – всё у него получалось. Защиту назначили на осень следующего года. Теперь и у него появилась уверенность, что всё будет хорошо. В научных кругах его имя знали давно, его статьи и две монографии по теме его диссертации использовались в работе со студентами.
                ТОМА

Алёна скучала по своей работе, утратив привычный круг общения. Единственным человеком, кроме мужа, с которым она общалась ежедневно, была Тома. Они теперь  остались одни на площадке – дедушка, их «социальный» сосед, в начале декабря умер. На похороны приехал его дальний родственник откуда-то издалека. Он зашёл к Алёне с предложением:
- Дед переписал квартиру на меня, через 6 месяцев я вступлю в права наследника, но жить здесь, ясен пень, не собираюсь. Не хотите ли купить эту квартиру, чтобы расшириться? Она, ясен пень, запущенная, но я много и не возьму за неё, хотя она и двухкомнатная. Ну, так как?
Они решили вернуться к этому вопросу через полгода, посоветовавшись с детьми.
С внуками стало легче – 5 февраля им исполнилось 7 месяцев. Они научились самостоятельно сидеть, у них выросло два нижних молочных зуба. С Лёшей не было никаких проблем, он был спокойным ребёнком, зато Любка – маленькое шило. Отбирает у брата игрушки, укусила его за ручку своими новенькими зубками, да так больно, что он заревел низким басовитым голосом. Но, как только ему дали игрушку, он быстро успокоился. Как только взрослые отвернулись, Любка отобрала у него новую игрушку, сунув ему в руки свою.
В 10 утра у малышей первый дневной сон, и Алёна с Томой перешли на кухню попить чайку.
- Тома, мы с тобой дружим уже второй год, а ты о себе ни разу ничего не рассказывала.
- Душу бередить не хотела, вот и не рассказывала. - Тома отставила чашку с чаем.
- Что, всё так плохо? – Смутилась Алёна. Ну, прости меня, подруга, что я влезла не в своё дело.
- Да ладно, чего уж там, расскажу, всё равно покоя мне не будет.
 Мы с мамой жили в деревне, папка наш - давно умер. После школы выучилась я на швею и работала на швейной фабрике в райцентре. Мне давно хотелось перебраться в город, да всё решиться не могла. А тут подружка моя надумала поступать в институт лёгкой промышленности, ну, и я с ней поехала. Подружка поступила, а я – нет. Уезжать из города не хотелось, и тут мне подвернулось объявление – требуется помощница по хозяйству. Пошла я по адресу. Вижу –  большой частный дом из кирпича, сад возле дома, дорожка плиткой выложена. Ну, прямо дворец. Тогда – в 81 году это была редкость. Хозяин – большая шишка в милиции, а жена больная, сама делать ничего не может. Ещё сын у них. Я, как увидела его – сразу голову потеряла, влюбилась с первого взгляда, он-то на меня – ноль внимания. В доме была ещё одна девушка – повариха Света. К хозяину гости наезжали, так что нам с ней работы хватало. А хозяйский сын Антон из головы не шёл. Высокий, светло-русый, кудрявый, сероглазый, с маленькой бородкой – тогда это было редкостью. Ну, прямо вылитый артист! Он понял, что сразил меня наповал, и стал ко мне ночью приходить. Я была на седьмом небе от счастья. В общем, типичная история. Но счастье это было не долгим. Хозяйка выгнала меня через два месяца из этого рая – у неё были другие планы на сына, намечалась его свадьба с дочерью другого туза. – Тома отпила холодного чая, и продолжила:
- Я вернулась на свою фабрику, но Антона  забыть не могла. Но, вскоре я поняла, что беременна – вот радость-то была! У меня будет ребёнок от любимого.
В выходной день поехала в деревню к маме. Она узнала новость, и заплакала, жалея и меня, и себя, проклиная нашу судьбу, но я её не слушала, и несчастной себя не считала. – Тома засмеялась: - Дурочка была, да и всё.
Время бежало без остановки, доносила я сына без проблем, а когда увидела его в роддоме – сердечко моё зашлось – до чего же походил он на своего отца! Я назвала сына Артуром, и записала его отцом - Антона. Но, никому ничего не сказала, и, если бывала в городе, и близко не подходила к тому дому – боялась его хозяев, как огня. Знала, на что способны эти люди.
Кто-то из ребятишек захныкал, и Алёна ушла в комнату. Вскоре она вернулась.
- Так и жили мы с ним, сыночком моим. От фабрики дали мне комнатушку шестиметровую в коммуналке, на выходные к мамке ездили, и все были довольны. Правда, Артуру было уже 11 лет, он перешёл в пятый класс.  Мне уже 35 лет, а мужа нет. Мама только головой качает, да и мне не сладко. Любовь-то моя потускнела. В газетке прочитала ещё 10 лет назад, что женился он на той барышне. Свадьба у них шумная была. – Тома помолчала, заново переживая это событие.
- Зарплата моя мизер, сынок, подрастая, стал заглядываться на то, что у других ребят есть. То ему велосипед захотелось, то лыжи с креплениями на ботинках, то плееры появились в продаже…
- Много чего ему хотелось, да возможностей у меня не было. Поехали мы с ним в город купить к школе всё, что надо. И встретили в магазине мою бывшую напарницу, повариху Светку. Она обрадовалась, обняла меня и рассказала, что в доме том всё не так, как ожидалось – ведь шёл лихой девяносто третий год. Сели мы с подружкой на лавочку, а Артурчик пошёл поглядеть на витрины. Рассказала она, что молодые живут плохо, как чужие – каждый своею жизнью. Детей нет. «Барыня» болеет, и деньги не помогают, того гляди, помрёт. Да и сам хозяин всё чаще за сердце хватается – конкуренция, зависть. Окружил себя и всех своих - охраной – боится за свою жизнь. Разве это счастье? Дом перестроили, теперь он в два этажа, с балкончиками и башенками, как в сказке. А кому там жить? – Тома умолкла и Алина поняла, что та страшится перейти к самому главному. Помолчав, Тома продолжила:
- И тут к нам подбежал Артурчик. Светка, увидев его, ахнула: «Кого это он мне напоминает?» Я быстро попрощалась с ней и ушла с сыном из магазина. Сердце подсказало мне, что пропали мы с сыном, Светка обязательно хозяйке расскажет про Артура. – Тома снова попила воды.
-  А 1сентября сынок не вернулся из школы. Я, конечно, догадалась, где он может быть, раз Светка его узнала, но не могла поверить в такое беззаконие. Хоть наша страна к тому времени и развалилась, но не в Америке же мы живём!
- Помчалась я туда, а у ворот, точно бульдог, стоит мужик, как шкаф. Я всё повторяла: - Откройте! Здесь мой сын! Я хочу его видеть! Позовите кого-нибудь из хозяев.
 Я цеплялась за эти - такие простые и понятные слова, как утопающий за соломинку, и понимала, что всё бесполезно, ведь хозяин – начальник милиции. Эти люди похитили моего сына!
- Оказалось, что у этого «шкафа» есть-таки сердце: он включил рацию и сказал кому-то, что пришла мать пацана, что с ней делать? – Ему велели меня пропустить и проводить в кабинет старого хозяина.
-  Он встретил меня с улыбкой: - Что за слёзы? Кто кого здесь обижает? Я просто пригласил своего внука в гости. Что тут плохого? Хочешь его увидеть, пожалуйста, тебя проводят к нему. Ничего плохого с ним не случится, насильно его удерживать никто не собирается.
- Я успокоилась, дура несчастная. Забыла, что это за люди! – Тома умолкла. Молчание затянулось. Тогда Алёна сказала:
- Ещё писатель Чехов сказал: - Говорят, в конце концов, правда восторжествует; но это неправда.
- Точно сказал. Я вошла в комнату, где был мой сынок, и увидела рай для подростка. Там было всё, о чём он и не смел мечтать! Он посмотрел на меня и сказал: - Мама, папа мой нашёлся и дедушка, и бабушка. Я теперь буду жить здесь. Это моя комната, мне здесь всё нравится. Он был сыном своего отца и внуком проходимца в погонах. Я спросила: - А как же я буду без тебя жить, сынок? Он ответил: - Не знаю, но в школе ребята называли меня нищим, я больше не хочу быть нищим. Может, я приду когда-нибудь повидаться, или ты придёшь сюда…
- Так и ушла я ни с чем. А на другой день ко мне приехал Антон и сказал: - Спасибо тебе, Тома, за сына. Я его ни за что не отдам, но я благодарен тебе, и хочу тебе помочь, вытащить тебя из этой трущобы. Я куплю тебе квартиру, не отказывайся. Нашему мальчику не стыдно будет приходить к тебе в гости. – Тома склонила голову, закрыв лицо руками.
- Я уже соскучилась по сыну, и была согласна на всё! Он купил мне эту самую квартиру, и обставил её самым необходимым. И на следующее воскресенье сынок пришёл ко мне с гостинцами. И я уже смирилась, думая, что плетью обуха не перешибёшь и ветра горстью не уловишь. Это всё-таки не худший вариант – мой сын будет жить с родным отцом, лучше нас с мамой, и это хорошо. Сын сказал мне, когда уходил: - Когда я вырасту, ты будешь жить так же хорошо, как мы с папой и дедушкой. Но его слова не сбылись. И года не прошло, как случилась беда. – Тома заплакала горько и надрывно.
Алёна сидела, боясь шевельнуться. Она с возмущением думала:
- Что же это за люди такие! Они без тени сомнения и смущения отобрали ребёнка у матери, унизив её подачкой, потому, что для полноты жизни им не хватало наследника.
Наконец, Тома смогла закончить свою трагическую историю:
- В начале лета Антон с сыном и охраной выехали за город на двух машинах, чтобы поучить Артура управлять машиной – ему исполнилось 12 лет, и отец собирался подарить ему настоящую малолитражку. В это время на них напали боевики другой группировки бандитов, и расстреляли всех в упор, не оставив в живых никого. Тогда такие разборки часто случались.
-  Я долго не могла прийти в себя, меня всё время мучила мысль, что я продала сына за квартиру. Но потом поняла, что каждому воздаётся по деяниям его, и тут ничего не поделаешь.
Через три года я вышла замуж за хорошего человека, и прожила с ним 13 лет. Жаль, что он так рано покинул меня – это были самые лучшие годы в моей жизни. Когда он узнал мою историю, то сказал: - Не рви себе душу, Тома, ты ни в чём не виновата. Если бы твой сын вырос среди этих акул, он в твою сторону даже не глянул бы. Мы для этих людей просто мусор.
- Да, в то время хозяева жизни жили шикарно, но недолго. Мало кто остался жить из той стаи. – Подумала Алёна, и обняла подругу. Когда они вошли в комнату, где спали дети, Любочка стояла в кроватке, перебросив ножку через барьер, а Лёшка мирно спал.
Февраль подходил к завершению, значит, сессия заканчивается и со дня на день приедут родители ребятишек на каникулы. В апреле они окончат институт. Время летит быстро.

ПРИЯТНЫЕ  ПЕРЕМЕНЫ

Родителей малыши не узнали. Любочка и Лёша, с недоверием поглядывая на незнакомцев, обнимали за шею своих бабушек – Алёну и Тому. Но постепенно родительская любовь растопила недоверие, и всё встало на своё место. Арсений привёз для своих двойняшек развивающие игрушки, и занимался с детьми всё свободное время. Егоза Любочка опережала своего спокойного и уравновешенного братца. Она раньше поползла вперёд, встала на ноги, а в 10 месяцев пошла ножками. Она быстро научилась распознавать домашних животных на картинках и запомнила, какие они издают звуки и т.д. Родители были в восторге, особенно Арсений.
Алёна упивалась свободой и воссоединением с мужем – а уж он-то, тем более. Семейное равновесие снова вернулось к ним. В мае начался дачный сезон, и Алёна, ещё находясь в декретном отпуске, большую часть времени проводила на даче. Тома не захотела расставаться с малышами, и оставалась с ними, когда Глаша с Арсением уезжали в город по делам. Арсений был принят в штат редакции областной газеты. Глаша пока оставалась дома с детьми. Арсений собирался к осени подыскать ей работу в редакции на неполный рабочий день, пока детишек не примут в ясли. Помогать Глаше вызвалась Тома, одно слово – семейная бабушка, и все были очень благодарны ей.
В июне приехал хозяин соседней двухкомнатной квартиры. Арсений проявил умение торговаться и убеждать оппонента. В результате – квартиру купили Алёна с Иваном Андреевичем для детей и внуков - недорого.
 Оставалось её отремонтировать и перестроить, но это заботы долгосрочные, а пока Глаша с мужем строили радужные планы, как рационально разместить членов их семьи в большой квартире, так неожиданно свалившейся на их голову.
Какое же удовольствие это им доставляло, и как укрепляло их молодую семью! И как же  хорошо, когда людям есть о чём мечтать, и мечты эти вполне достижимы!
 Это стало их своеобразным хобби, которое служило источником грандиозных планов и надежды на лучшее будущее. Они заранее присматривали для себя мебель, продумывали оформление комнат в современном стиле, особенно детской комнаты, чтобы дети хорошо развивались. Но сначала надо было продумать, как должны выглядеть комнаты, после отделочных работ.
 Процесс достижения мечты или планов – это и есть жизнь.
Олег пообещал оказать содействие в организации и оформлении разных перестроек в квартире через архитектурный отдел, и ремонте через своих знакомых.
Район, где они жили, ребятам нравился. Недавно волонтёры начали очищать и благоустраивать лесопарк. До города теперь, кроме автобуса, ходила ещё и маршрутка.
Но главным событием осени, да и всего этого года стала защита докторской диссертации главой семейства.
Что за прекрасное это было зрелище, когда в актовом зале института чествовали Ивана Андреевича Берёзкина. Он стоял на сцене в просторной чёрной мантии на плечах, в академической шапочке с кисточкой на голове – взволнованный и счастливый. Он достиг своей заветной цели, преодолев удары судьбы, и чувствовал себя победителем. Несколько лет шёл он к этой победе.
 За столом президиума – руководство института, представитель областного научного центра и руководитель отдела науки и культуры при администрации города.
 В зале, в первом ряду сидела Алёна Матвеевна Берёзкина с Глафирой и Арсением.
 Представитель областного научного центра вручил Ивану Андреевичу Диплом доктора филологических наук и почётный знак доктора наук на ленте, повесив ему этот знак на шею. Затем продолжил:
- По решению Аттестационной комиссии Диссертационного совета Областного научного центра доктору филологических наук Берёзкину Ивану Андреевичу вручается Аттестат профессора Российской Академии наук по специальности: «История, язык и культура славянских народов»! Это был триумф! Зрители долго хлопали, стоя.
Потом выступил ректор института:
- Следующая ступень, которую вы сможете достигнуть – это член-корреспондент РАН. С этой целью институт дарит Вам, Иван Андреевич, компьютер новейшей модификации, дерзайте, дорогой коллега, Вы ещё так молоды!
  За ним представитель администрации города:
- По решению Администрации города Берёзкину Ивану Андреевичу выделена сумма для приобретения жилья или машины, по его усмотрению, вот по этому сертификату.
Иван Андреевич витал где-то в заоблачных высях, и думал сейчас о том,  как бы не случился с ним сердечный приступ. Он устал от радости, ведь радость – тоже стресс!
 Он успокоился, когда ему разрешили сесть и стали произносить хвалебные речи, которые он не очень и слушал. Найдя глазами свою семью, он улыбнулся Алёне, подмигнул Арсению, и стал ждать банкета, потому что с утра ничего не ел, из-за волнения.
 Наконец, торжественная часть закончилась, Иван Андреевич поблагодарил всех присутствующих, и пригласил на банкет в ресторан – внизу ждёт автобус.
Не успел он выйти из зала, как студенты его курса, ожидавшие в коридоре конца церемонии, подхватили своего знаменитого преподавателя и понесли его на руках до автобуса. Это и было истинное признание его заслуг. Он опять разволновался, и что тут поделаешь! Слава – явление хлопотное и довольно обременительное.
На банкете поднимали тосты за новое светило науки. А потом, он и сам встал с бокалом вина, собираясь произнести тост. Он откашлялся, проглотив солёный комок в горле:
- Дорогие гости и коллеги, примите мою сердечную благодарность за такую оценку моего труда. Но сейчас я хочу предложить тост за самого близкого и дорогого для меня человека.
Он повернулся к Алёне:
- Если бы меня спросили до встречи с тобой – что самое главное для меня в жизни? Я ответил бы – работа. Теперь отвечу так – СЕМЬЯ и работа. А самая главная в семье – это ты, моя путеводная звезда, мой Ангел-хранитель на Земле. Я научился ЛЮБИТЬ – тебя, детей и внуков, и это – самое большое счастье в жизни. Ты перестроила мою жизнь, внесла в неё новые краски и акценты, и я научился ЦЕНИТЬ ЖИЗНЬ, спасибо тебе за это, Алёнушка моя!  - Иван Андреевич перевёл дыхание и повернулся к ректору:
- Спасибо и Вам, Николай Сергеевич. Вы поддержали меня в трудные времена, укрепив мою веру в себя. Это наша общая победа, дорогие мои! Это и есть мой тост.
Алёна слушала мужа, опустив глаза, чтобы не видно было слёз радости. В это время она видела не профессора в мантии, а несчастного неудачника, сжавшегося на узкой скамейке автобусной остановки, на окраине города,  в старой женской шубе, - человека, потерявшего веру в справедливость и в себя самого, не ждавшего от жизни ничего хорошего.
Банкет ещё долго продолжался, но главное было уже сказано.
 Фотограф редакции областной газеты снял на фото и видео всю церемонию и лучшие моменты застолья, и после обработки передал всё это Арсению. Дома они все вместе посмотрели всё от начала до конца, обмениваясь впечатлениями, и оставили все записи для семейной истории.
На сертификат от администрации Берёзкины купили две машины, добавив немного из личных запасов. Одну, не слишком шикарную, но удобную и надёжную – для Ивана Андреевича. Вторую – для Арсения с Глашей – в честь окончания ими института. Эта машина была попроще, настоящая рабочая лошадка, но для начинающего водителя, Арсения, - самое то. Теперь надо получить права, чем он и занялся, как только узнал о подарке.
Декретный отпуск у Алёны закончился, но в Дом культуры она не вернулась – ей предложили место в отделе науки, культуры и спорта при администрации города, и она согласилась.
 У наших героев всё хорошо, не будем и дальше испытывать судьбу, и на этом закончим наше повествование словами Омара Хайяма:
Мы источник веселья – и скорби родник.
Мы вместилище скверны – и чистый родник.
Человек, словно в зеркале мир – многолик.
Он ничтожен – и он же безмерно велик!