История первая

Круг замкнулся
Предисловие
Холодный ветерок легонько щекотал его между лопаток. На одном из поворотов, из-за его плеча неожиданно прямо в лицо упал теплый комок шерсти. Кирилл чуть притормозил, и осторожно провел левой рукой по своему плечу. Мурка как обычно твердо прильнула к его куртке всем телом, только ее хвост почему-то не в пример остальным дням, сегодня бил его по уху.
- Да, что это все не так. – Пробормотал парень и опять прибавил ходу.
Смеркалось. Небо было затянуто тучами, наверное, поэтому казалось позже, чем было на самом деле. Он еще собирался заглянуть в небольшой магазин, а где-то уже совсем близко был его дом. 
Неожиданно он увидел бегущих прямо на него людей, а за ними фигуры в черном. На автомате, еще ничего не понимая, он резко дал по тормозам, развернулся и, вскочив на бордюр, дал с места ходу. Проезжая мимо очередного подъезда, он увидел, как дверь начинает резко открываться и навстречу ему тянутся чьи-то руки. В одно мгновение он соскочил с велосипеда, приподнял его и залетел в подъезд, чувствуя за собой топот чьих-то ног. Дверь за его спиной громко хлопнула.
Было темно. Лампочка на первом этаже не горела, и только тусклый свет едва пробивался через окно второго этажа. Тут он почувствовал, как кто-то потянул его за рукав.
- Пошли,  пошли. – Бубнил человек себе под нос и тянул его в открытую дверь квартиры на первом этаже. – А вдруг они сейчас войдут сюда.
Парень, все еще в ступоре, вошел в квартиру. Дверь за его спиной захлопнулась.
- Сейчас, сейчас. – Повторял все тот же встревоженный голос то в одном углу квартиры, то в другом. – Ну, окна высокие, шторы я все задернул. Проходите.
- Куда? – Переспросил Кирилл, стоя в пороге и все еще держа на весу велосипед. – И что все это значит? – Он огляделся, поставил велосипед и стал снимать ботинки.
- Не надо. – Махнул рукой пожилой мужчина и вошел в комнату. – Ну же, -  Позвал он гостя с порога. – Только осторожно, держитесь подальше от окон. – Он сам подошел сбоку к окну и сбоку осторожно выглянул в щелку между занавеской и окнами. – Стреляют. – Ответил он сам себе.
Кирилл последовал совету хозяина квартиры и подошел к окну со второй стороны. Несколько часов они так и стояли. Стояли и смотрели. А потом, когда все стихло, Кирилл осторожно выбрался из подъезда и, постоянно оглядываясь, пошел домой. На пороге его подъезда сидела Мурка и укорознено смотрела на хозяина.  Кирилл вошел в квартиру, на автомате включил компьютер и стал просматривать почту.
****
Неудавшийся бросок
Пот заливал ее лицо, хвост болтался за спиной.  Нина глубоко вздохнула и пошла в сторону раздевалки. На какое-то мгновение она неподвижно застыла на скамейке, расслабившись всем телом и невольно погрузившись в себя.
- Давай. Еще и еще. – Услышала совсем где-то рядом.
Яркие отблески солнца золотились на воде. Волны бежали одна за одной, весело догоняя вдруг друга. Река билась у самых берегов, а по ее течению наперегонки летели разноцветные байдарки.
- Догоняй. – Услышала она громкий, радостный голос отца.
Нина обернулась и поплыла за ним, подныривая под набегающие к ней волны. Уставшая, но очень счастливая, она потом долго лежала под золотистым солнцем, почти не вслушиваясь в тихий рокот голосов ее родителей.
- Соловьева! – Резкий возглас выдернул ее из открытого речного простора.
- Да? – Откликнулась она, внимательно вглядываясь в окружающих ее людей.
- Ты все слышала? – Спросил ее тренер. Он внимательно посмотрел на девушку, потом медленно обвел всех окружающих ледяным, прямо обжигающим до костей, взглядом. – Ну? – Он передернул плечами, потом добавил. – Бытько. – Объясните Соловьевой. Через три минуты жду вас на поле.
- Короче, нам надо проиграть – Выпалила из себя Катя, наморщив лоб и потирая при этом кончик носа. Ее крупная, черная коса при этом взметнулась вслед ее голове и упала на спину.
- Проиграть? – Слова застывали прямо в ее горле, удушливым комком заполняя все свободное пространство. Нина закашлялась, схватившись за шею.
- Ты чего? – Стали спрашивать девчонки, пытаясь по очереди похлопать ее по спине.
- Я…. – Начала Нина. – Я не буду. – Твердо отрезала она, внимательно вглядываясь в окружающие ее лица. – Да, как это можно… - Просипела девушка и опять закашлялась.
- Так. Я все слышал. Зверева выходит за Соловьеву. – Услышали они за своими спинами голос тренера. – Быстрее девочки, быстрее. – Он скользнул брезгливым взглядом на Нину, резко повернулся и вышел в дверь. Девушки побежали за ним.
- Ну и что. Что теперь? – Прошептала девушка. Она опять осторожно опустилась на скамейку. Горечь подкатила к ее горлу и очень медленно из ее глаз покатились слезы.
Весь оставшийся день прошел как во сне. Она видела, как вбежали в раздевалку разгоряченные девушки. Потом их долго еще отчитывал за что-то тренер. Потом на автомате она оделась и медленно пошла домой. На кухне о чем-то оживленно спорили родители, а за окном медленно сгущались сумерки.
***
Прощание
Чуть подтаявший свет тягуче струился в окно. Еще было очень рано, когда Сергей встал, быстро оделся и, осторожно ступая, пошел на кухню. Вытертый подоконник укоризненно подмигнул своим выщербленным боком, напоминая, что он уже который раз обещал покрасить высокие, но только не для него окна. Дом был старый. Трехметровые потолки сиротливо белели где-то над его головой. Окна, почти в его немалый двухметровый рост, были довольно узкие, он вряд ли смог пройти прямо в проем. Толстые деревянные подоконники кое-где были заставлены цветами и кухонной утварью.
Чайник звонко засвистел. Мужчина быстро подхватил его, боясь разбудить домочадцев. Зачем будить, у них выходной. А его очень просили выйти сегодня на работу.
- Ну, ничего. Не привыкать. – Вздохнул Сергей, поправил широкой ладонью прядь пшеничных волос и неторопливо стал пить чай. Потом он достал из холодильника пакет с обедом, заботливо приготовленный ему с вечера Светланой и вышел за дверь.
Сквозь сон Нина услышала стук. Она чуть приоткрыла глаза и посмотрела на стену. Прямо перед ней на обоях играл солнечный зайчик. Обои были с восточным узором, как говорила про них ее родители. Нравились ли ей они? Если честно, она никогда раньше об этом не задумывалась. Да. А может быть и нет. Хотя однажды она была один раз в гостях у своей одноклассницы на дне рождении. И тогда ее поразила картина на всю стену, как ей тогда показалось. Там были горы, озеро и лес.
Нина повернулась на спину и внимательно стала рассматривать узор на потолке. Тут она почувствовала, как чьи-то теплые руки обнимают ее. Реальность происходящего мгновенно прояснила ее еще сонную голову. Она тихонько прижалась всем своим телом к своему мужу. Да, мужу. Она уже была не совсем маленькая девушка, как в детстве. За стеной спали ее родители, а ее комнате их уже было трое.
- Я сейчас, - прошептала Нина, выскользнула из кровати, накинула халат и пошла на кухню. Неторопливо вымыла за отцом посуду, достала творог, яйца, муку и стала готовить сырники на всю их уже не такую уж и маленькую семью.
Светлана услышала сквозь стенку звонкий детский крик. Потом в ее комнату ворвался мальчуган. Его пшеничные волосы, отросшие за лето, торчали во все стороны. Курносый нос и неожиданно черные глаза, смотрели прямо на нее. Вдруг он стал прыгать на одном месте и кричать.
- Купаться! Купаться! Купаться! – Мальчуган сделал несколько кругов по комнате, попеременно опрокинув два стула и маленьких шахматный столик. Потом он внезапно застыл на месте, подпрыгнул вверх и понесся назад на кухню. – Есть! Есть! Есть! – Понесся до нее звонкий голос внука.
День медленно тянулся, словно резиновый. Долгий и монотонный. Внезапно странная тяжесть накатила к голове и звоном отдалась в ушах. Что-то было не так. Только Сергей так и не мог понять, что. Внезапно звон перерос в пронзительный гул. Он почувствовал, как что очень тяжелое гулко ударило его, мгновенно кровь залила его глаза и свет померк.
Молодые уже пришли с речки, женщины успели переделать все свои домашние дела, и Нина стала укладывать сына. Монотонный голос рассказывал в надвигающихся сумерках сказку. Внезапно у Светланы защемило сердце, и сразу после этого она услышала телефонный звонок. Она застыла. Звонок повторился. Трубку снял зять.
- Это вас. – Он подошел к женщине и осторожно потряс ее за плечо.
- Что там? – Едва слышно выдохнула женщина.
- Там из больницы. Что-то случилось на заводе. Просят срочно приехать.
Холодный, стылый коридор неожиданно встретил их посреди жаркого лета. Женщины жались друг другу, пытаясь найти поддержку и не находя ее.
- Я сейчас позову дежурного врача. – Неторопливо проговорила молоденькая медсестра и с жалостью посмотрела на них. Она еще недавно работала в хирургии и при ней ни разу никто не умирал. Ей было очень жалко высокого, мускулистого уже не молодого, но как она успела заметить, очень симпатичного мужчину, которого привезли сегодня вечером. – Я сейчас. – Повторила Лора. – А вы пока присядьте, присядьте вот тут, на скамейку. Она невольно поежилась и побежала в ординаторскую.
***
Отчаяние

Светлана уже несколько суток находилась в больнице. Несмотря на прогнозы врачей, Сергей не умер. Он лежал, неподвижно вглядываясь в потолок. На потолке сидела муха. Наклонила голову и передними лапками стала умываться.
- Шут с ней. С мухой. И что теперь? Что мне делать со своей жизнью? Зачем мне жить? – Мысли вспыхивали и мгновенно сменяли друг друга. – Глаза невольно остановились на капельнице.
По коридору шел врач и за ним, едва поспевая, вприпрыжку почти бежала медсестра.
- Василий Васильевич. Он опять отказывается есть. И что мне делать? – Лариса смешно сморщила губы и вздохнула.
- Жена его здесь? – Громко выдохнул врач, внезапно останавливаясь. Не ожидавшая этого медсестра невольно стукнулась о его широкую грудь. Испугавшись, она быстро отпрянула назад, пряча свои взволнованные глаза.
- Да, вон там спит. – Девушка кивнула головой в сторону свободной палаты.
- Надо разговаривать. – Он повернулся к медсестре и, грозно насупив брови, спросил. – Так что же вы? Почему не разговариваете? А!
- Я. Я…- Голос Ларисы задрожал. – У меня не получается. – Тихо выдохнула она.
- Да что же вы…. – Хотел еще раз пошутить врач, но передумал и, махнув рукой, вошел в палату.
Светловолосая женщина с длинной русой косой свернулась калачиком на накрытой одеялом кровати. Темные тени лежали под ее глазами, тонкая кривая морщинка прорезала лоб. Пальцы нервно поддергивались, как будто она все-время пыталась кого-то погладить.
Врач осторожно потряс ее за плечо. Светлана приподняла голову с еще закрытыми глазами, потом резко села.
- Что. Что с ним? Ему хуже? – Спросила она тягучим медовым голосом.
- Нет. Но может стать хуже. Надо уговорить его кушать. – Врач смотрел на нее настойчивым и уверенным взглядом. Его негромкий  голос выговаривал каждое слово очень четко и выразительно.
- И все? – Выдохнула Светлана.
- А это не так уж будет и просто. Но вы должны это сделать. И чем быстрее, тем будет лучше для вас и для него самого. Да и хватит так истязать себя. Съездите домой, приведите себя в порядок. Пусть дочка ваша немного подежурит, если вы нам всем не доверяете. – Врач внимательно смотрел прямо в ее глаза.
- Я. – Она нервно глотнула. – Я, доверяю. Просто. – Она всхлипнула и внезапно зарыдала. Она плакала, поджав под себя ноги, и закрывая руками лицо. – Вы же тогда сказали, что нам надо проститься с ним. – Так нам тогда сказали по телефону.
Врач тихонько вышел, затворив за собой дверь.
- Позвони дочке Светланы. – Бегло проговорил он, проходя мимо поста. – Может быть у нее получиться.
День закончился, дорога бежала за окном его автомобиля, а перед ним все еще стояла хрупкая женская фигура, на больничной койке.

Надежда
Нина сидела у изголовья больничной кровати. Сквозь плотно сжатые веки она чувствовала на себе строгий и очень сосредоточенный взгляд своего отца. Она взяла его, показавшуюся очень тяжелой, ладонь  в свои руки и опустила на колени. Тихонько кончиками пальцев поглаживая подушечки его пальцев, стала говорить.
- Папа. А помнишь, как ты меня учил плавать? – Нина мельком взглянула на него, и медленно отвела взгляд в сторону окна. – А я помню. Это был очень яркий, солнечный день, пахло сиренью. Да, как сейчас помню этот запах. – Нина тихонечко вздохнула. – Сирень цвела у нас тогда прямо под окном, это потом соседи зачем-то ее выручили. – Она недовольно поморщилась и ненадолго замолчала. Потом перевела свой взгляд на лицо отца. – Да. Тогда цвела сирень. Мама говорила, что будет холодно. Что нельзя тянуть ребенка на речку. А мы все равно пошли.
Нина закрыла глаза. Перед ней опять замелькали солнечные зайчики на волнах. Она подошла к самому берегу, нерешительно остановилась и замерла, недоверчиво вглядываясь в прозрачную воду.
- Я боюсь. – Промычала девочка, отступая от воды.
- Не бойся. Не бойся. Да, иди же сюда. – Отважный великан шагнул из воды к ней на встречу и протянул свои холодные от воды руки. – Ну, давай же. Не бойся. – В его взгляде было тогда столько тепла и доброты, что она невольно еще раз подошла к берегу и сделала первый шаг.
Холодок пробежался по ее ногам, потом Нина наклонилась и как дома в тазу стала брызгаться на отца водой.
- А вот я тебя! – Раздался над водой такой родной и в тоже время такой странный и очень радостный сейчас голос.
- А теперь я. Теперь я! – Весело выкрикивала Нина и брызгалась водой.
А потом она почувствовала как сильные и очень родные руки подхватили ее под живот, на несколько секунд приподняли вверх, а потом опустили плашмя прямо на воду.
- Я плыву! Я плыву! – Радостно вскрикивала девочка, а потом она почувствовала, что руки исчезли, и она первый раз поплыла сама. Она плыла возле берега, а рядом стоял ее отец и смотрел на нее.
- Ты должен поесть. – Твердо и решительно произнесла дочь. – Ты нам нужен. И ты должен жить.
Она зачерпнула ложкой кашу и поднесла ее ко рту. Отец открыл глаза, а его губы были твердо сжаты. Потом он произнес твердо, нет и снова закрыл глаза.
И тут волна отчаяния подбросила Нину вверх. Она вскочила на грудь отцу, уперлась руками и в отчаянии закричала.
- Ты должен жить!
Она смотрела на него сверху и молчала, и только сердце неистово билось в ее груди.
- Да. Я буду есть. – Услышала она тихий голос.
Внезапно ей стало очень стыдно. Накричать на больного человека, возможно, причинить ему боль. Краска залила ее лицо, но она сдержалась. Осторожно сползла на пол и опять взяла в руки тарелку с кашей. Отец открыл рот и медленно стал есть.
Когда в палату вошла Светлана, отец спал, рядом на кресле свесила голову Нина, а рядом на маленьком столике стояла пустая тарелка с кашей.

Навсегда
Ветер шевелил занавески. В комнату спускались сумерки. Сирень, как и сорок лет назад цвела под ее окном. Аромат неторопливо вливался внутрь и растворялся, оседая на аккуратно заправленной кровати, на занавесках, на маленьком детском диванчике, который, как и прежде, сиротливо стоял в дальней углу комнаты.
Нина осторожно прикрыла толстую ученическую тетрадь, в которой она вела дневник. Жизнь шла, ушел муж, вырос и уехал ребенок. Мать по прежнему каждое утро трепетно смотрела на ее отца в топкой и острой такой надежде, которая так ни к чему ее за все эти годы не привела. А ее дочь с тоской думала, что все ее мечты так никогда и не осуществляться.
Как обычно она включила компьютер и стала просматривать новости. Случайно ее взгляд натолкнулся на небольшую статью.
Компания  ROBOTICS начала разрабатывать экзоскелет для людей с нарушенным опорно-двигательным аппаратом. Команда – это 7 инженеров-конструкторов, железянщиков и программистов, которые горят идеей сделать полезный и работающий продукт.
Чтобы понимать как делать устройство, нужно донести до изобретателей нужный концепт экзоскелета, дабы избежать многих рисков по провалу проекта.
ROBOTICS ищет желающих колясочников, которые желают стать участниками разработки.

Нина сидела возле открытого окна и смотрела на закат. Закат был топким и тяжелым. Набухшее небо на горизонте расцвечивало запоздавшие осенние тучи. Ветер чуть слышно шумел в кроне дуба. Вдруг она услышала резкий хлопок. Женщина вздрогнула и еще раз посмотрела на экран монитора.
- Все правильно. Все так и должно быть. – Прошептала она и после нескольких очень долгих секунд раздумий, отправила письмо. – Ничего. Все получится. Все просто должно получиться. Главное, верить.
Закат уже почти растаял в наступающих сумерках. Ветви тихо шелестели. Что-то прошуршало в опавшей листве. Вот, наконец, свет на горизонте совсем погас, и только тогда Нина почувствовала, как острый, тяжелый комок, застрявший у нее глубоко в горле, пропал, и к ней снизошел покой.