Заволжская Фиваида и священнический род Белковых

Публикуемая статья вобрала в себя три моих статьи, опубликованных в газете «Тотемские вести»: «Заволжская Фиваида» (17.09.2016)  - об особенностях лесной территории между реками Костромой и Сухоной,  «Пасхальный ледоход» (07.04.2018)  - о загадке псевдонима «Х. Толшемский» и о связи писателя «Серебряного века» с селом Никольским и «Толшемская глушь» и «живые камни» (09.05.2018) – о жизни и служении церковной интеллигенции из рода Белковых в конце ХIХ  - начале  ХХ века


ПАСХАЛЬНЫЙ ЛЕДОХОД

 «Пасха была ранняя – на другой день Благовещения…»

       Так начинается  рассказ Х. Толшемского  «Две встречи» из книги «К свету невечернему» (1913), опубликованный на сайте «Школа радости» Спасо-Парголовского храма ( г. Петербург ),
      Совпадение календаря – хороший повод для того, чтобы прочесть  рассказ и попытаться понять, есть ли связь между его автором и рекой Толшмой.
      Читая рассказ, обращаем внимание на географию. Первая встреча молодого помещика Бараева с поразившим его воображение мальчиком, будущим  священником о. Харитоном,  происходит на большой ледоходной реке в 5 верстах от «губернского  города». В последнем угадывается   Вологда. Бараеву, возвращавшемуся в свое имение из «губернского города», предстояло переправиться через реку. Это можно было сделать либо по льду по специально проложенным доскам, либо, если лед уже прошёл, на пароме. Подъехав к переправе, Бараев убедился, что пройти по льду уже не удастся. Прямо при нем  «река точно охнула … вся ледяная масса, с легким шелестом, медленно двинулась по течению реки…».      
        Внимание Бараева привлек человек на другом берегу. «Сняв фуражку, человек несколько раз перекрестился и далеко прыгнул с берега на лед.  Бараев остолбенел. Дыхание у него замерло… вот-вот он будет свидетелем неизбежной, казалось ему гибели отчаянного безумца… На реке треск и шум… Поднялся ветер.. Ослепительный блеск солнечных лучей, отражённых льдинами.. Каскады брызг… И вдруг  из середины этого хаоса, смельчак буквально как бомба, вылетел далеко на берег. И, точно кому то делая вызов, быстро осенил себя крестным знамением и весело прокричал: «Христос Воскресе!».

А чего бояться? Я знал, что перейду!

     Это был мальчуган лет четырнадцати, ученик духовного училища. Он пешком возвращался в город после пасхальных каникул, которые провёл в Малой Сизьме в семье своего отца, священника. Потрясенный смелостью мальчика, Бараев решил довезти его на тарантасе до города. По дороге выяснилось, что 75 километров пешего хода для его юного попутчика  не расстояние, что один он идти не боится («Дорогой, когда идешь, все надо петь: «Христос воскресе»), что в благополучном переходе через ледоходную реку он и не сомневался («А чего бояться? Я знал, что перейду») и что мальчик пойдет по стопам отца – станет священником. «И Вас вспомню, - вдруг сказал  мальчик, - как будет Пасха, я в уме скажу Вам: «Христос воскресе!». Вспомните меня и в уме скажите: «Воистину воскресе, о. Харитон!. Я тогда уже о. Харитоном буду». «Точно провидец какой», - думал Бараев, - все видит в будущем». Вторая встреча действительно состоялась. Через сорок лет, в Пасху, в Санкт-Петербурге.

Кто стоял за псевдонимом Х. Толшемский?

     В результате поиска, проведенного совместно с Виктором Рубцовым, удалось выяснить, что прототипом главного героя рассказа Х.Толшемского «Две встречи», 14 летнего мальчика, будущего «о. Харитона», был протоиерей  Христофор Александрович Белков (1852 – 1930), известный духовный писатель, педагог и методист.  В 1882 году у него родился сын Евгений, будущий писатель-беллетрист и общественный деятель. Начиная с 1905 года, стали выходить его рассказы  под псевдонимом  Х. Толшемский.
             В рассказе «Две встречи» Евгений Александрович Белков рассказал о своем отце, который безбоязненно проходил путь от Вологды, где учился сначала в духовном училище  и затем в духовной семинарии, до села Соловарка, центра куста деревень Малая Сизьма, где священником церкви Рождества Пресвятой Богородицы был его отец Александр Белков. Откуда же появился псевдоним Х. Толшемский?
       Фамилия «Белков» была  хорошо знакома мне с 2013 года, когда «Бирюзовый дом» издал брошюру о Храме Николая Чудотворца на реке Толшме. Из статьи одной из авторов Надежды Ворониной было известно, что в период с 1868 по 1904 годы священником «Толшемской  Николаевской церкви» был Викентий Александрович Белков.  Она же передала в «Бирюзовый дом»  копию документа  о праздновании «Тридцатипятилетия священнослужения настоятеля Николаевской Тошменской церкви Тотемского уезда». (« Вологодские Епархиальные Ведомости»№ 12  от 15 июня 1902 года ). Из документа следовало, что у юбиляра был брат, протоиерей, смотритель Ярославского духовного училища Христофор Александрович Белков.
      Стало понятно, что в псевдониме «Х.Толшемский» буква «Х» отражает имя отца Евгения – «Христофор», а слово «Толшемский» -  местность, в которой свыше 36 лет трудился, не покладая рук,  его дядя, приходской священник Викентий Александрович Белков.  Псевдоним разгадан. Теперь предстояло узнать:

Был ли писатель Х. Толшменский на Толшме?
       
      Прямые сведения о посещении Евгением Белковым села Никольского на реке Толшме  пока не обнаружены. Однако есть факты, позволяющие выдвинуть весьма убедительную версию. Евгений Белков, проживавший в период с 1899 по 1904 годы в Ярославле, где его отец, протоиерей, служил в должности смотрителя  Ярославского духовного училища  и где он сам в 1904 году закончила Яролавскую духовную семинарию, в Рождественские каникулы 1899 года приезжал в село Никольское  вместе со  своим двоюродным братом Вячеславом, сыном священника Толшемской Николаевской церкви, студентом Вологодской духовной семинарии.  Эту поездку он отразил в 1913 году в рассказе «Радость отца Виссариона».
      «В дни моей семинарской жизни, - начинает автор рассказ, - пришлось мне один раз быть в гостях, в рождественские каникулы, у одного сельского  уже довольно пожилого священника. На святках я думал было остаться в семинарии, но мой товарищ, сын упомянутого священника, вызвал меня к себе в гости. За ним была прислана подвода, и я согласился. Путь мы совершили благополучно, ехать надо было верст семьдесят, и прибыли в село за два дня до праздника, уже перед самым вечером… Приняли меня у товарища очень радушно и отнеслись ко мне, как к родному».
      Далее шел текст Х. Толшемского, от которого забьется сердце у всякого, кому довелось наблюдать «тихую зимнюю ночь» в селе Никольском и посетить праздничную службу в Никольском храме.

Тихая зимняя ночь
   
     «Тихая, морозная ночь. Миранды звезд, на темно- бархатном синем небе. Точно ждут сонма ангелов с чудной песнью «Слава в вышних Богу». Небольшой, тонко звучный колокол сельской церкви, до того белой, что ее и не отличить от снежных сугробов, если бы крыша и карнизы над окнами не были выкрашены зеленою краской, весело гудит в морозном воздухе и точно будит в душе что-то дорогое, давно забытое.
     Сияющий храм полон крестьянского люда. Дубленые овчинные полушубки и серые, валянные из овечьей шерсти сапоги -  преобладающее одеяние мужского населения. Редко на ком овчинная сибирка, крытая сукном, или такой же тулуп, с волчьим воротником. Женщины и девицы в овчинных сибирках, крытых сукном, реже в некрытых дубленых полушубках….Вот, о. Виссарион в праздничной ризе,- с малиновыми цветами, по зелёному бархатному полю, стоит с кадилом в руках на середине церкви перед аналоем с праздничной иконой Рождества Христова. Стоит величественный, с длинными и густыми волосами, выпущенными наперед, по ризе с каким то особенным, светозарным взглядом. Весь трепещущий, он точно готов в восторге пасть перед каким то ему одному явившимся ведением».

Все известно одному Богу, а с ним ученые не обедали!

     Важный аргумент в пользу выдвигаемой версии можно увидеть в том, что в каждом из двух рассказов Х. Толшемский   дает своим героям имена, созвучные их реальным прототипам. В первом рассказе  Христофор становится Харитоном, во втором  Викентий  превращается в Виссариона.
     Важное подтверждение  версии можно найти также в  описании «жизни, быта и нравов» жителей села Никольского, сделанного во второй половине 1899 года А.П. Мальцевым, корреспондентом «Этнографического бюро» князя  В.Н Тенишева.   В разделе «Верования. Воззрения на природу» автор в присущей ему иронической манере дает пример категорического несогласия местных жителей с мнением ученых: «Хорошо, пусть будет так, как учат вас книжки мудреные. Движется так движется земля! Хорошо! Вот я возьму да привскочу от нее, а она, заметь, все движется; из-под ног  то и ушла бы, и очутился бы я не в с. Никольском, а на Пузовке… Книжонки Ваши врут, да и те, кто их писал, тоже… Все известно  одному Богу,  «а с Ним ученые не обедали».

Об охотниках блеснуть своим умом и знаниями

    Делая вывод о невозможности убедить местных мужиков «в ложности ихнего понятия»,  Александр Павлович  Мальцев, приводит  еще одну зарисовку с натуры, на которую мы хотели бы обратить особое внимание: «Нарываются охотники блеснуть своим умом и знаниями (сынки духовенства из Вологодской Духовной семинарии), где-либо окружив крестьян, понесут выкладываться, но не обладая необходимым терпением, - разгорячатся, упорно упирая на ту или иную несуразность мужицких понятий, мужики же молчат, молчат, да как начнут резать трехэтажными нецензурными…, поневоле бедняга-семинарист спешит убираться по добру по здорову…»
   По нашей версии, «сынками духовенства» как раз и были двоюродные браться, Евгений и Вячеслав Белковы.
            Конечно же, версия о возможном пребывании шестнадцатилетнего юноши Евгения Белкова в селе Никольском в январе 1899 года  нуждается в проверке. Но нет никаких сомнений в том, что молодой человек  был хорошо знаком с характером деятельности своего дяди,  сельского приходского священника Викентия Александровича Белкова, и, судя по всему,  на него сильнейшее впечатление произвели   выраженная в трех словах оценка его деятельности:

Живое пасторское слово

   Такая оценка была дана  Викентию Александровичу в приветственном слове священника Николая Юшкова на состоявшейся  10 марта 1902 года  в селе Никольском торжественной церемонии празднования  Тридцатипятилетия его священнослужения
     « После кратковременного служения в отдаленном крае нашей епархии, - говорил оратор, -  Вы Промыслом Божием были призваны к служению  в здешний край – в приход многолюдный и неустроенный, к народу хотя и доброму сердцем, но мало развитому умом и христианским духом. Здесь вот, в этом приходе, и открылось широкое поле деятельности  для Ваших молодых сил. С первых же пор Вашего священства здесь вы поставили себя истинным пастырем словесного стада Христова, - руководителем людей на пути ко спасению. Сознание своего долга и любовь к труду и своей пастве не позволили Вам равнодушно смотреть на разные нравственные болезни своих прихожан, и вы с первых же дней приступили к учительству народа. Для этого Вы не ограничились мертвою книжной проповедью, а почти один из первых в здешнем крае возгласили живое пастырское слово…».
    Мы рассмотрели только два рассказа  Евгения Христофоровича Белкова (Х. Толшемского). На их основе, с учетом многочисленных документальных источников, возникла интересная версия. Будем ее проверять.
        Но есть и другие интересные произведения писателя. Будем надеяться, что из них мы еще больше  узнаем  и о нем самом, и о том крае, который историк В.О. Ключевский назвал  «Заволжская  Фиваида».


ТОЛШЕМСКАЯ "ГЛУШЬ" И "ЖИВЫЕ КАМНИ"

Царство каприза

Такую характеристику дал 30 сентября 1911 года корреспондент газеты «Современное слово» только вышедшей книге Х. Толшемского «В мире рясы». Признавая, что автор хорошо знает  и точно описывает быт духовенства, корреспондент легкими штрихами обозначил целый ряд сюжетов рассказов Х. Толшемского, включая «Ложь во спасение»: «Едет Владыка по Епархии. В приходе смятение - чем угодить. И сразу, по щучьему велению, совершаются чудеса. Поспешно пишут заброшенные метрики. Быстро создается общенародный хор. Организуются даже церковные обеды для нищих, на которые «подходящие прихожане» - статисты приносят свой хлеб, пирог и простоквашу. Фабрикуется общество трезвости. А церковная летопись, не писавшаяся десять лет, пополняется рассказами о пастырских трудах и чудесах милости Божией в приходе. И успех обеспечен». В отзывах обращает на себя внимание не только критика высшего церковного и монашеского духовенства, не всегда умевшего сочетать свои организационно-канонические принципы с волостной автономией, но и на теплое отношение автора к «медвежьим уголкам нашего Отечества».

В глуши

 «Простые герои Х. Толшемского живут своим совершенно обособленным мирком… и не думают даже уйти куда-либо, вырваться в суету большого бестолкового города. Это отрадно. Отрадно потому, что тут - то не порвана еще, как у горожан, связь человека с природой. Автор и сам очень любит слушать голоса земли и часто приходит потому в затишье. Ведь только там, в глухих захолустьях, люди могут быть вполне свободны… только там человеку дано молитвенное общение с родившей его матерью-природой!» («Родная страна, № 11, 1912).
 
Один из рассказов книги «В мире рясы» Х. Толшемский назвал «В глуши». Такое же название дал одному из своих стихотворений, написанных на Толшме, «гений места» Николай Рубцов (1936 -1971).  Рубцовская глушь это не забытость и не оставленность. Это – пространство, наполненное таинственной  тишиной, в котором сами собой слагаются строки: «О вине подумаю, о хлебе, о птенцах, собравшихся в полёт…». Если не считать пограничных состояний, когда человек остается «один, совсем один», северная «глушь» благодатна. Она наполнена плодоносящими лесами, «высокими немеркнущими небесами», «полной рекой», несущей «небесный свет», «ивовым навесом» и идущими дремать под него «стадами».

Рубцовская «Глушь», в которой человек может получить все для полноценной жизни,  созвучна «Глуши»  Х. Толшемского.  «Игумен у нас добрый, - говорит хлебник маленького лесного монастыря Ионина Пустынь Никита, подавая страннику ломоть хлеба с квасом, -  а жизнь – приволье, красота, благодать Божия. Лесу, ягоды, гриба, рыбы всякой – и-и!.. Работай только – и не увидишь, как день Божий летит…». В 1913 году выходит еще одна книга рассказов Х. Толшемского:

«К свету невечернему»

В статье «Пасхальный ледоход» уже воспроизводились фрагменты рассказов из этой книги: «Две встречи» и «Радость отца Виссариона». Поэтому читатели смогут сопоставить свои впечатления с мнением человека, прочитавшего книгу в 1913 году: «Особенно яркими, прямо чарующими чертами, рисует автор семинаристов доброго старого времени и захолустных батюшек, не видных, но великих в своем терпении и любви к ближним».

В числе семинаристов «доброго старого времени был сам Х. Толшемский, он же Евгений Христофорович Белков, а также  его двоюродный брат Вячеслав Викентьевич. Среди «захолустных батюшек» - священник Николаевской Толшемской церкви Викентий Александрович Белков. В 1902 году, в день торжественного празднования тридцатипятилетия его священнослужения на Толшме, он получил поздравительное письмо от своего брата Христофора Александровича Белкова, смотрителя Ярославского духовного училища.

Оба брата – выпускники Вологодской духовной семинарии. По ее окончании Викентий (1842-1912?) после «кратковременного служения в отдаленных краях» все свои «молодые силы» отдал более чем сорокалетнему служению в сельских приходах на реке Толшме. Его младший брат Христофор (1852-1930), получивший дальнейшее образование в Санкт- Петербургской духовной академии и возведенный в степень протоиерея, стал духовным писателем, педагогом и методистом. Надо ли говорить о том, откуда получил свои знания о жизни духовенства Евгений Христофорович Белков, соединивший в своем псевдониме – Х.Толшемский – духовное наследие своего отца и дяди?

Исследование священнического рода Белковых и их «малой родины» с использованием архивных данных и творческого наследия Евгения Христофоровича Белкова может внести интересные страницы в историю формирования в конце ХIХ – начале ХХ столетий слоя провинциальной церковной интеллигенции - преподавателей, журналистов, исследователей и просветителей. Откуда же пошел род Белковых? Для ответа обратимся к личности отца Викентия и Христофора - Александра Белкова.

Заволжская Фиваида и род Белковых

В 1840 году выпускник Вологодской духовной семинарии Александр Герасимович  Белков, сын дьячка Воскресенской Городскопочинковской церкви Герасима Ивановича Белкова, был рукоположен в священники Успенской Монзенской  церкви Грязовецкого уезда.  Долина реки Монзы расположена, как и долина реки  Толшмы, в «дремучих лесах»  между реками Костромой и Сухоной, на водно-волоковых путях, соединяющих Русский Север с Поволжьем. Этому лесному пространству, одухотворённому возведенными здесь храмами и монастырями, российский историк В.О.  Ключевский дал название «Заволжская Фиваида».  Белковы проживали как на западной стороне этой территории (свыше 25 лет на реке Монзе), так и на её восточной окраине (свыше 40 лет на реке Толшме).  Особенности состава населения – крепостные крестьяне на Монзе и государственные на Толшме – повлияли на судьбу поселений на этих реках в ХХ столетии.

Своего рода символом особого уклада жизни на реке Монза стала Успенская Монзенская церковь, построенная на средства помещиков Брежнева и Мичуриных. Она появилась  в 1648 году,  за год до введения Соборного уложения (1649), закрепившего крепостное право.
Александр Белков служил в Успенской Монзенской церкви постройки  1748 года.  Согласно клировой  ведомости за 1854 год,  среди 93 человек прихожан села Васьяново (6 дворов)  и деревни Климовская (5 дворов) было 85 крестьян. Из них 10 человек были государственными и 75 – крепостными. Из шести помещиков лишь один – Гаврила Прокопьевич Брежнев - постоянно проживал в своей усадьбе. При нем числилось 27  крепостных крестьян (10 мужчин и 17 женщин), а также проживавшая в усадьбе особа женского пола, зафиксированная в графе «дворовые люди».  Еще 6 человек (4 мужчины и 2 женщины) проживали в «Странническом Казенном доме».
Семья священника проживала в деревянном доме, построенном на средства прихожан. В 1854 году у Александра Белкова (38 лет) и его жены Серафимы (31 год) было семеро детей: Иван (13), Викентий (12), Николай (9), Ольга (8), Иулиа (4), Христофор (2) и Анна(1). Впечатления, полученные в долинах рек  Монза и Толшма, косвенно отразились в научной, педагогической и просветительской деятельности двух братьев – Викентия и Христофора Белковых, а также в рассказах Евгения Христофоровича Белкова (Х. Толшемского).

О судьбе Успенской Монзенской церкви

Уже после переезда семьи Белковых в Малую Сизьму, где Александр Герасимович последние годы своей жизни служил в церкви Рождества Богородицы, рядом с деревянной Успенской Монзенской   церковью в 1878 году  (по другим данным - в 1894 году) была построена каменная церковь с тем же посвящением. В 1902 году причт, староста и церковно-приходское попечительство церкви  обратились к епископу  Вологодскому и Тотемскому  Алексию ( Соболеву ) с просьбой разобрать деревянную  церковь из-за её ветхости и отсутствия средств на ее ремонт и содержание. Из бревен предлагалось построить приходскую школу. Епископ Алексий, исходя из требований «Высочайшего повеления о древних храмах», переадресовал прошение в Императорскую Археологическую комиссию. Та постановила, что из-за высокой степени ценности церковь сносу не подлежит. В 1904 году на нижнем этаже церкви была устроена приходская школа. В советское время обе церкви были утрачены. Недалеко от места их  расположения, близ урочища Васьяново, пролегла Монзенская железная дорога.

Живые камни

Судя по содержанию «духовной беллетристики» выпускника Ярославской духовной семинарии Евгения Христофоровича Белкова (Х. Толшемский) его родовые корни и знание мельчайших деталей быта духовенства оказали сильнейшее воздействие на его общественную деятельность.  Это получило косвенное отражение  в книге «К свету невечернему». В рассказе «Просветители» ярко рисуется «обычная драма  идейного молодого священника, полного кипучей энергии и благих порывов, но столкнувшегося с закоснелой рутиной людей старого покроя» «Отдых христианина, № 2, 1914).

Стоит ли удивляться тому, что в 1922 году Е.Х. Белков вошел в число активных деятелей церковного обновленчества?  Каноническая оценка обновленческому расколу - попытке низложения патриарха Тихона - давно уже дана и устоялась. Свою ошибку признал и сам Евгений Христофорович. А его праправнуку, живущему уже   в XXI веке, дано имя Тихон, в честь патриарха свят. Тихона, против которого боролись обновленцы. Однако же важно понять, почему молодой человек, искренне желавший добра своему Отечеству, вошел в ряды обновленцев. Ответ можно получить в рассказах писателя.

Совсем не случайно, на наш взгляд, в рассказе «В глуши» Х. Толшемский противопоставляет двух игуменов Иониной пустыни. Один их них - сбежавший с этапа каторжник, с помощью подкупа и интриг прошедший все ступени иерархической лестницы. Второй – старый игумен монастырской обители Петр. Можно предположить, что имя игумена, а также акценты на должностях двух других персонажей – привратника монастырских ворот (о. Прокоп) и «владыки на коровнике» (о. Онуфрий) - введены Х. Толшемским для того, чтобы напомнить своим современникам Священное писание: «Итак, отложив всякую злобу и всякое коварство, и лицемерие, и зависть, и всякое злословие, как новорожденные младенцы, возлюбите чистое словесное молоко, дабы от него возрасти вам во спасение; ибо вы вкусили, что благ Господь. Приступая к Нему, камню живому, … и сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный» ( 1 Пет.2:5).

Традиции священнического рода Белковых по линии Христофора Александровича поддерживаются его потомками. В этой семье наряду с геологами, предпринимателями, педагогами, писателями, художниками и музыкантами есть и священнослужитель – протоиерей Александр Берташ. Надеемся, что встреча с очень интересной семьей Белковых – Берташ еще впереди. Хотелось бы также найти родственников по линии Викентия Александровича  Белкова, который завершил свой пастырский путь в Толшемской Благовещенской церкви. Исследования по теме «Священнический род Белковых и «Заволжская Фиваида» будут продолжены. Автор благодарит семью Белковых-Берташ, Виктора Рубцова и Александра Бовкало за помощь в подготовке материалов.