Американские истории 5

Вест Вирджиния, Блюфилд

Нас ожидала встреча с штатом, расположенным к западу от Вашингтона DC, называемом Вест Вирджиния, официальное прозвище его «горный штат», девиз  - «Montani semper liberi» (горцы всегда свободны!), высота над уровнем моря колеблется от 450 до 1500 метров (что для нас не очень и высоко!), территория проходит по горной системе, названной по имени уже не существующих индейских племён аппалачей, солнцепоклонников, а редкие представители других племён, исторически здесь проживающих (быстрых и воинственных ирокезов и чероки), ассимилировались с остальным населением штата или давно ушли выше на север, в сторону Великих Канадских озёр. Нас уверили, что где-то в горах есть этнографический музей этих племён, и что там охранник-сторож сам единственный живой потомок этих индейцев.
 
Дорога шла серпантином через по-зимнему облысевшие леса. Снега особенно не было, лишь иногда в глубоких ложбинках складок гор виднелись прожилки старого ноздреватого снега. Дорожную полицию пару раз видели притаившимися на обочине дорог с радарами. Иногда вдоль дороги виделись длинные аккуратные строения в один этаж, похожие на однотипные офисные здания. На наш вопрос «что это за строения?», гид ответил, что это индюшачьи фермы, что нас сильно озадачило.
Горы здесь сплошь покрыты лесами: невысокими, в нижних поясах возвышенностей лиственными, а повыше встречались и хвойные. Мы спросили у гида, что растёт здесь в лесах, нам ответили - вишня, грецкий орех, дикие груши и яблони, сливы и очень много разных ягод и грибов, однако, население не ходит в лес за плодами, грибами или ягодами, на наше удивлённое «почему?» был дан ответ, что если кто-нибудь отравится, то не с кого получить компенсацию, поэтому и не ходит народ в лес. Это для нас звучало несколько дико, ведь столько добра пропадает зря!

Столица  штата городок Чарлстон, население составляет около 50 тысяч человек. Вначале город назывался Чарлзтаун, по имени отца одного славного полковника, однако, на западе штата был такой же городок, названный в честь другого Чарльза, брата Джорджа Вашингтона, поэтому во избежании путаницы городок  был переименован в Чарлстон (хотя сейчас есть ещё один город-порт Чарлстон в Южной Каролине). В Чарлстоне мы побывали в пару-тройке офисов, занимающихся благотворительностью, послушали заседание правительства штата, на котором выносили решение о спонсировании нескольких медицинских исследований и операций.  Помню, как родители с больными малышами на руках получали конверты с разрешением финансирования на различные медицинские операции, это было одновременно и радостно, и грустно... но, однозначно, вызывало уважение к американскому правительству.
 
Исторически, бурное развитие промышленности город и штат в целом получает после открытия и развития разработки битуминозного угля (самого большого и богатого месторождения в мире), а также  удобных железнодорожных путей сообщения, построенных в конце 19 века.
 
Тогда маленький городок Блюфилд, куда мы направлялись, называли «немного Чикаго, немного Нью-Йорк и много Питтсбург - скучный, со сталью и углем, встроенными в его душу». И уже в 1888 году в маленьком 10 тысячном городке было больше миллионеров, чем где-либо, больше автомобилей, чем в другом каком-нибудь американском городе. Потом Великая Депрессия сглаживает эти отличия, ну а второй скачок развития наблюдается начиная со Второй мировой войны, когда здешний уголь начинают поставлять военно-морским силам США и Великобритании. Значение городка в стратегическом плане было настолько велико, что Адольф Гитлер включил Блюфилд в свой «прославленный список» целей немецкой авиации в Соединенных Штатах.

Но, начиная с 60-х годов начинается глубокий кризис, шахты закрываются и некогда цветущий штат попадает в список рекордсменов по уровню безработицы и вытекающих отсюда несчастий... нам намекнули, что именно поэтому штат сейчас часто фигурирует как место проведения разных международных программ. Мы должны были неделю пожить в Блюфилде. Говорят, что название («голубое поле») городок получил благодаря голубым цветкам цикория, обильно растущим на здешних полях и лугах.
 
Нас все дни в Блюфилде курировал старший преподаватель здешнего колледжа индус Муштак. Каждая группа (а нас разделили по четыре человека по профилю, у меня был медицинский) должна была написать и представить на обсуждение проект. Писать его было не сложно, особенно если тебе сулят в финале заслуженный грант на благие дела. Мы писали, спорили, меняли, высчитывали - дружно и сообща, по всем канонам нормальной рабочей обстановки. Иногда рабочие обсуждения переносились в гостиницу, где мы жили.

А проживали мы в очередной недорогой гостинице - «инн» американской глубинки, часто по вечерам собирались в баре, где за дайм или кватер (точно не помню) включали нужную музыку в джукбоксе и танцевали, все шестнадцать армянских женщин, лихо отплясывая под ритмичную музыку, и, разделившись на пары, танцевали под «блюз». В баре был балкон, где со второго этажа местные мужики, в перерывах между играми в бильярд и игральные автоматы, смотрели на нас и отпускали шуточки. Нам было это внимание лестно, пока во время очередного медленного танца в стиле послевоенных лет (дама с дамой) нам не начали сверху кричать «Lesbians!!!» и свистеть. Мы невозмутимо продолжали танцевать, хотя я лично им сделала жест - покрутила пальцем у виска, и скоро они перестали на нас глупо реагировать. Потом объявился местный кавалер, высокий симпатичный ковбой Джек в соломенной шляпе, который танцевал со всеми нами по очереди, не знаю, может он был жиголо, слишком уж хорошо танцевал.

В Блюфилде прошла встреча с албанской группой, приехавшей по той же программе, в отличие от нас, их было 15 мужчин и одна девушка - блондинка красавица Этлева, совсем непохожая на албанку в моём понимании, она смахивала скорее на южную славянку. Мы с ними подружились, даже устроили совместный обед при методической церкви, приготовив своими руками национальные кушанья (они албанские, а мы армянские).

У нас были общие два дня, когда мы в гостинице с ними общались, по вечерам в баре было весело и шумно. Помню одного из них,  его звали Пётр, он был круглоголовый (типичный брахицефал-арменоид), с грустными большими глазами. Во время одной из бесед я спросила его об имени, нетипичном для мусульман, он запнулся и тихо по-армянски сказал, что его бабушка была армянка («Мец мамен айер»), и попросил, чтобы эта информация осталась между нами. И только спустя 20 лет, я об этом пишу... Албанцы шумно уехали.
 
Помню ещё в Блюфилде посещение бассейна с джакузи, который привёл в восторг наших женщин. Одна из наших дам, довольно упитанная, в серьёзном возрасте (уже перешла полтинник), любила как мячик подпрыгивать в джакузи под самый потолок, так вот в один из подскоков случился конфуз - мощная струя воды (или эйфории?) стянула с неё трусы купальника, а в бассейне-то было полно народу. Трусы были найдены и надеты. Эйфория куда-то исчезла...

Ещё помню посещение боулинга, для многих из нас первое в жизни. После азартной первой игры на следующий день у всех у нас три пальца правой руки неестественно опухли, не хотели никак сгибаться, но вскоре всё прошло, эта игра стала для нас обычным приятным времяпровождением.

Проекты были написаны и торжественно сданы, Муштак сделал заверения о скорой связи с нами уже на родине, чего конечно не случилось. Зато они собрали для себя ценный материал, который дай Бог, чтобы было использовано во благо, а не во вред моему народу. Под конец нас пригласили на телерадиостанцию Блюфилда, где мы дали интервью, ещё одно интервью я дала «Голосу Америки». После нашего интервью нас нашёл и пригласил к себе на ужин местный гастроэнтеролог, армянин, выходец из Сирии, к сожалению имени не помню. Его красивая усадьба, вся из дерева, была построена прямо в лесу, где по дороге мы встретили семейство оленей. Провели прекрасный вечер с большой армянской семьёй доктора, украсив его литературными и музыкальными вкраплениями.
Такими насыщенными были наши дни в Блюфилде.

Вернулись в Вашингтон, по дороге нас опять завели в огромный молл отовариваться (ведь надо же с нас вытрясти все доллары), почти ежедневный пункт «шоппинг» в нашей программе бесприкословно заставляли выполнять. И многие из наших женщин покупали как нужные, так и ненужные товары. Невозможно объяснить, например, для чего женщине из армянской провинции, прожившей в браке с мужем 30 лет, имеющей детей и внуков, ночное бельё ярко-красного цвета с пёрышками...

Перед нашим отлётом на родину нас к себе домой пригласила Сима Вали, квартира её была красивая и изысканная, полная всяких восточных украшений, превалировали белый и серебристые цвета. Угощения отдалённо напоминали армянские блюда, атмосфера была очень непосредственная и тёплая. В моей памяти Сима так и осталась красивой восточной аристократкой.

Месяц в Америке был полон новых впечатлений, радости побед, конечно, были досада и слёзы, зависть и обиды - как в любом женском коллективе, но первое захлёстывала второе, да и память моя склонна запоминать доброе и положительное, что происходило в моей жизни, кроме светлых воспоминаний оставляя рядом со мной настоящих друзей, проверенных в пути.
 
P.S. Своих подруг Knarik Khachatryan и  Seda Galstyan считаю самым главным приобретением за этот месяц, проведённый в Америке. Наша дружба продолжается и сейчас, 20 лет спустя. Я их очень люблю и желаю им самого-самого светлого и доброго. Ведь мы вряд ли можем изменить то, откуда мы пришли, но мы можем выбрать, куда и с кем идти дальше, вперёд.

20 сентября 2020