Липкий леденец в кармане

        Вечером  в пятницу мне позвонил сын Сергей.
      - Пап, в субботу посидишь с Варварой? Мы с Ириной хотим съездить к друзьям зА город, они  давно приглашают.  В воскресенье ее заберем.  Ага?
      - Конечно.
      Варвара - моя 5-летняя внучка. Мы  придумываем с ней игры, загадки, считалки, дразнилки.  Играем  в «пятнашки»,   соревнуемся, кто дальше прыгнет с места и кто построит приличный тоннель в песочнице. Она  зовет меня по имени - Женя.

      - Как ты думаешь, бегемотихи носят мини-юбки?  -  спросила меня Варя, переступив порог.
       Я задумался.
      - Уверен, что носят. Но после двух лет занятий в  фитнес-клубе.
      - И  не едят по ночам?
      - Это  исключено.
      - Даже «Киндер-сюрприз»?
      - Ни в коем случае.

        Стали собираться на прогулку.
      - Одевайся хорошо, там сегодня ветер сильный.
      - У меня носки теплые, гретельные, - сообщила мне Варя.
        Мы  пошли погулять во двор. Варвара залезла на дерево, дерево закачалось.
      - Ты там поосторожнее, - предостерег  я.
      - Я осторожная, как тибетская лиса, - заверила меня сверху Варюха.
       Она поиграла с ребятами в футбол, забралась на крышу домика, начал накрапывать дождик, и мы зашли домой.
      - Будем есть? - поинтересовался я.
      - Что там у нас?
      - Гречневая каша и стейк форели.
      - Ты кормишь меня, как беспризорную: мало и редко.
       Я задохнулся от такой наглости.
      - Ты же вечно ничего не хочешь, кроме шоколадок и пирожных!

       Варя поела и потягивала компот из трубочки.
      - Как-то  в  4 года  ты  сидела у меня на коленях,  и я сказал: «Сейчас   ухо твое  откушу и съем». Ты вырвалась из рук, и закричала:
      - А обед-то  от тебя и убежал!
       Варя потрогала свои уши. Убедилась, что все  на месте.
       Мы поиграли в пиратов, ищущих клад, которым без конца мешали злющие аборигены и флегматичные, но коварные   крокодилы.
       После игры Варя сказала:
      - Мультики хочу посмотреть.
      - Давай, полчаса  посмотри и будешь ложиться спать.

      Через час я зашел в комнату.
      - Все, идем умываться, чистить зубы - и спать.
      - Я не хочу, - честно призналась Варвара.
      - Здравствуй, Страсбург!
      -  А что такое Страсбург?
      - Город.
      - Там тоже не любят ложиться спать?
      - Любят. Заканчивай.

       Прошло 10 минут.
      - Варвара! - сказал я строго.
      - Да, Евгений! - не менее строго ответила мне Варя.
      - Не зли меня, - сказал я неуверенно. - А то получишь по попке.
      - Ты не можешь ударить своего лучшего друга. Это не в твоем стиле.
      - Меня вынуждают, - оправдывался я.
      - А ты не поддавайся, - подбодрила меня Варька.
       Она помылась, почистила зубы, надела пижаму и пришла немного побороться. Перед тем как наброситься на меня, она сказала:
      -  У мамы лежит книжка. Анна Ахматова.  «Хочу тебе покоя не давать...». Намек понял?
      


        Утром я зашел в спальню.
       - Вставай. Варвара краса - утащила два колеса.
       - Ты меня насквозь разбудил, - сказала недовольно Варюха, потягиваясь. - А так-то вообще-то у меня коса, - и она показала  свой  белобрысый хвостик.
       Она взяла массажку, встала перед зеркалом, покрутилась. Потом подошла ко мне и нежно погладила по макушке:
       - Жаль, что у тебя нету волос. Я бы тебя причесала...
        После обеда заехал сын с невесткой и забрали внучку.


        Вечером позвонил Георгий, мой друг по университету. Закричал в трубку:
      - Женька, ты произошел от птицы! Птицу звали выпь! Давай выпьем!
      - Как дела, Гоша?
      - Формально?  Нормально!
      - А по сути?
      - По сути - много мути.
        В 90-е годы Георгий попал в серьезный переплет. Он занимался бизнесом и не по своей вине, получается, обманул  в одной крупной сделке сразу бандитов, ментов и чиновников. Это все равно, что попасть в плен к фашистам, будучи   евреем, коммунистом и гомосексуалистом одновременно.  Поставщики, которым он отправил собранную  предоплату, сбежали за границу, и Гоша  остался один на один с разъяренными клиентами. Но он выжил. Половину собранных денег вернул, распродав   все, что у него было.  Переехал к  тетке в деревне, где  было четыре дома и не было дорог. Тетка была рада, потому что мужские руки в деревне - это бесценно. Бандитов  в скором  времени перестреляли, чиновников  пересажали, а ментов  перевели в другой регион - на повышение. Гоша вернулся в город и занялся журналистикой.
      - Приезжай, Женька,  завтра. Посидим.
      - Хорошо, Гош. Приеду.

       Я отправился в понедельник к Георгию с большим запасом времени. В середине  сентября пришло ласковое бабье лето. Я зашел в Парк Культуры и отдыха, там был праздник Золотой осени. Я купил мороженое, сел на скамейку и стал смотреть на деревянную эстраду,  где собирались исполнять романсы. Зрителей было немного.
       Вышла ведущая. У нее было уставшее накрашенное  несимметричное лицо с яркими губами разнокалиберной толщины. Казалось, на ее лице  порезвился с десяток пластических хирургов разной квалификации: от студентов до канд. мед наук. Она  была не старая, а такая, пообветривавшаяся, что ли. Срезать наносное, и она сразу посвежеет, посветлеет, встрепенется.
       Появился солист, маленький и бородатый, как скотч-терьер. Спел три романса. Жидкие аплодисменты напоминали скорее звуки подзатыльников.
       Потом вышла девушка с арфой. Девушка была красива и загадочна, как слово «балюстрада». Я писал бы это слово обязательно с двумя буквами «л».
       Рядом по дорожке шла пара, смеясь. Он что-то рассказывал ей, жестикулируя,  и периодически пытался поцеловать ее. Она шутливо уворачивалась.
       Я замер. Мороженое капнуло мне на джинсы.
       Это была Ирина, жена сына. Моя невестка. Ее веселого спутника я не знал.
       Она встретилась  со мной взглядом .
       Она три раза медленно моргнула,  и мгновенно осунулась.  Они прошли. Ирина не оборачивалась, зато ее друг несколько раз покрутил шеей и недоуменно посмотрел на меня. Я вытирал носовым платком пятно от мороженого.



        Через два дня Ирина  позвонила.
        - Евгений Викторович, здравствуйте.
        - Здравствуйте.
        - Вы рассказали... Сергею?
        - Что?
        - Что видели... меня.
        -Нет.
        Возникла пауза.
        - А... когда... собираетесь?
        - Никогда. Не собираюсь.
        Она опять замолчала.
        - Почему?..
        - Почему? Ну, потому что ... То, что происходит в любой семье, в полной мере знают только двое. Если у вас есть проблемы, Сергей должен чувствовать это. Невозможно жить вместе и ничего не ощущать. Даже слова не важны - энергетика меняется, понимаешь. Можно уговаривать себя, что все нормально, но это самообман. Некоторые этим занимаются, но это их выбор. Следовательно, Сергей и без меня знает, что у вас проблемы. Так зачем же я буду говорить? Дело даже не в том, что я не хочу подливать масла в огонь... Или воду... Неважно. Как решить ваши дела,  определить сможет  только он. У него вся информация о вашей с ним жизни. И ему принимать решение. Вернее, ему и тебе. Я здесь лишний, понимаешь? Ни в лучшую, ни в худшую сторону повлиять ни на что не могу. Тогда зачем мне что-то рассказывать ему?


        Через неделю Ирина позвонила опять.
        -   Евгений Викторович...  да, у нас были проблемы.  Мы серьезно поговорили и выяснили многое.  Оказывается, нужно просто разговаривать,  а не носить в себе и домысливать... И проблемы-то не бог весть какие... Евгений Викторович... я вот что вам хочу сказать. В понедельник вы меня видели с одногруппником по институту, он приехал в командировку, и я, как дура, согласилась с ним встретиться.  С Сергеем были в ссоре и не разговаривали... Но... Я не изменяла Сергею... Кроме той дурацкой прогулки по парку ничего не было.
        Я молчал.
       -  Евгений Викторович! Вы меня слышите?!
       -  Да.
       - Я клянусь вам - ничего не было!
       - Ну, не было и не было...
       - Я даю вам честное слово!
       - Ирина...
       - Мне очень важно, чтобы вы поверили мне, потому что это правда!  Верите... нет...?
       Я подумал и сказал:
       - Да.
       - И еще, - она помолчала, швыркнув носом. - Спасибо вам.
       - Нужно уметь в жизни ругаться, но не ссориться, - пошутил я.
       - Хорошо бы, - мне показалось, что Ирина тоже улыбнулась.


        ... Мы сидели с Гошей у него на кухне. Бутылка водки 0.7 была почти пустой. Закуски было много, как на свадьбе.  Гоша философствовал.
        -  Дело не в Николае II и не в Сталине, Женя. Проблема в том, что в России зашкаливает количество подонков на 100.000 человек. Так было и до революции, и после, и сейчас. Подонки  изменили понятие нормы, слились с властью, и негодяем быть стало выгодно.
          Мой отец работал  начальником цеха. Каждый год  по всем показателям цех признавался  лучшим на заводе. Каждые три года отцу предлагали должность главного инженера. Отец очень хотел им стать,  у него было много идей, рацпредложений разных, оригинальных разработок, и, конечно,  он хотел выйти на другой уровень. Но было, естественно,  одно условие: он должен был вступить в члены КПСС. И отец  каждый раз отказывался. Он не хотел вступать в  эту   партию, преступную, лживую от начала и до конца, убившую и замордовавшую миллионы своих сограждан. В итоге лопнувшую как гнойный пузырь. На пенсию отец вышел начальником цеха. А парторг, который его агитировал, вместе с директором приватизировали завод. Парторг, который рассказывал о загнивании капитализма, об эксплуататорах, о бессмертном марксизме-ленинизме стал ездить на "мерседесе" и не платил рабочим по полгода, выводя куда-то прибыль.
             Парторга застрелили у проходной. Он лежал в луже лицом вниз. В луже плавал его глаз. Ему стреляли в затылок.
             А мой отец в 75 лет ездит на велосипеде на дачу. Не замаравшись. Но ему  не дали сделать то, что он мог бы.

        -  У меня есть теория, -  сказал Гоша, разливая последние граммы по рюмкам.
        - Давай.
        - Сейчас, схожу в туалет.
         Он вышел.
        -  Удивляет продажа ароматизированной туалетной бумаги - с запахом клубники,  персика, - сказал он, вернувшись. - Неужели наш зад  способен различать ароматы?
         Он помыл руки и уселся за стол.
         - Так вот  - моя теория.  Ты знаешь, я думаю с самого рождения Господь выдает каждому человеку определенное количество счастья, например, по 40 килограмм. Каждому.
        - Так.
        - Кто-то с детства, с юности щедро это расходует, и у него все отлично: в школе, в институте, в семье, с работой, но после 40-50 лет, исчерпав этот запас, у человека резко все рушится - здоровье, семья, дело, настроение, тонус.
        А кто-то молодым никак не может себя найти: женился неудачно, живут плохо, он нервничает, переживает,  часто болеет. На работу нелюбимую ходит только из-за денег. И в один прекрасный момент этот немолодой уже  45-летний мужчина разводится, уходит с ненавистной работы, уезжает и начинает делать то, о чем всегда мечтал. Например, разводить пчел, как когда-то его дед. Дела потихоньку идут в гору, продажи растут из-за хорошего качества меда и сарафанного радио. А еще женщину встретил,  она с ним на одной волне, помогает ему в бизнесе, им хорошо вдвоем, понимаешь? Здоровье на свежем воздухе восстановилось. После 50 лет он использует неизрасходованные им в молодости 40 кг счастья. В итоге доживает до 90 лет в здравом уме и кучей планов на месяц вперед. Как тебе моя теория?
        - Я бы дал тебе Нобелевскую премию.
        - По экономике?
        - Нет.  Нобелевскую премию мира. Ведь по твоей теории  так  должен жить весь мир.
        - Я сделаю все, чтобы ты попал в Нобелевский комитет, - заверил меня Гоша.


        Мы стояли уже в прихожей, но Георгий не хотел расставаться.
       - Если ты мне скажешь, как звали друзей Гамлета, я тебя отпущу, - сказал заплетающимся языком Жора.
       - Я знал, но забыл, - расплывчато ответил  я, пытаясь попасть ногой в ботинок.
       - Их звали Розенкранц и Гильденстерн. Неужели так трудно запомнить?.. А ты не  забыл, что у меня через две недели  день рождения?
       - Как можно, Гоша... Я  тебе  подарок даже купил:  3-х томник   "Интересные факты о бурундуках".
         Георгий, вздохнув, сказал: "О чем разговаривать с человеком, который  не знает, что Елена Прекрасная приходится Пенелопе двоюродной сестрой?"


        На улице было тепло, сентябрь становился четвертым летним месяцем, ломая календарь.
        Я посмотрел вверх - надо мной висело рваное синее джинсовое небо, блестя заклепками-звездами. Я пошел на автобусную остановку через небольшой парк. Мимо меня пролетела какая-то  птица и уселась  на дереве. Я подошел поближе. Это была сова. "Я тоже «сова»!", - закричал я ей, попрыгал и в знак солидарности приветливо помахал руками. Птица строго посмотрела на меня, как надзиратель в вытрезвителе, печально ухнула и улетела.
       
        На остановке сидели  двое рабочих в строительных касках и разговаривали.
        - Мне надо что-то поменять в моей жизни.
        - Да, конечно. Сделай пластику ягодиц. Не дури, а? У тебя  нормальная семья.

        Подошел мой автобус. Водитель закурил и стал причесываться, глядя в зеркало. В автобусе стоял гул, как в детском саду во время тихого часа. "Следующая остановка - кладбище,"  -  объявила молодая кондукторша.  Сидящего  на переднем сидении деда слегка передернуло. На его землистом лице зашевелились мешки под глазами.
        Я ехал и думал:  жизнь идет настолько быстро, что своим приобретенным опытом ты не успеваешь воспользоваться. Это обидно. Это как суметь научиться хорошо плавать, а единственное озеро осушили. И ты сидишь на берегу, обняв одно колено,  и смотришь на  солнце, неумолимо уходящее за темнo-вишнёвый горизонт.