Достоевский. Цена обмана

Фёдор Достоевский | Дневник писателя. Золотой век в кармане
/ Дневник писателя. 1876 (январь, глава первая)

«Дневник писателя» — ежемесячный журнал философско-литературной публицистики Ф.М.Достоевского, выходивший в 1876-1877 и 1880-1881 гг. Под тем же названием Достоевский вёл рубрику в еженедельнике «Гражданин» князя В.П.Мещерского в 1873 г. 

<< А впрочем, мне было и скучно, то есть не скучно, а немного досадно. Кончился детский бал и начался бал отцов, и боже, какая, однако, бездарность! Все в новых костюмах, и никто не умеет носить костюм; все веселятся, и никто не весел; все самолюбивы, и никто не умеет себя показать; все завистливы, и все молчат и сторонятся. Даже танцевать не умеют. Взгляните на этого вертящегося офицера очень маленького роста (такого, очень маленького ростом и зверски вертящегося офицера вы встретите непременно на всех балах среднего общества). Весь танец его, весь приём его состоит лишь в том, что он с каким-то почти зверством, какими-то саккадами, вертит свою даму и в состоянии перевертеть тридцать-сорок дам сряду и гордится этим; но какая же тут красота! Танец — это ведь почти объяснение в любви (вспомните менуэт), а он точно дерётся.

И пришла мне в голову одна фантастическая и донельзя дикая мысль: "Ну что, — подумал я, — если б все эти милые и почтенные гости захотели, хоть на миг один, стать искренними и простодушными, — во что бы обратилась тогда вдруг эта душная зала? Ну что, если б каждый из них вдруг узнал весь секрет? Что если б каждый из них вдруг узнал, сколько заключено в нём прямодушия, честности, самой искренней сердечной весёлости, чистоты, великодушных чувств, добрых желаний, ума, — куда ума! — остроумия самого тонкого, самого сообщительного, и это в каждом, решительно в каждом из них!

Да, господа, в каждом из вас всё это есть и заключено, и никто-то, никто-то из вас про это ничего не знает! О, милые гости, клянусь, что каждый и каждая из вас умнее Вольтера, чувствительнее Руссо, несравненно обольстительнее Алкивиада, Дон-Жуана, Лукреций, Джульет и Беатричей! Вы не верите, что вы так прекрасны? А я объявляю вам честным словом, что ни у Шекспира, ни у Шиллера, ни у Гомера, если б и всех-то их сложить вместе, не найдётся ничего столь прелестного, как сейчас, сию минуту, могло бы найтись между вами, в этой же бальной зале. Да что Шекспир! тут явилось бы такое, что и не снилось нашим мудрецам. Но беда ваша в том, что вы сами не знаете, как вы прекрасны!

Знаете ли, что даже каждый из вас, если б только захотел, то сейчас бы мог осчастливить всех в этой зале и всех увлечь за собой? И эта мощь есть в каждом из вас, но до того глубоко запрятанная, что давно уже стала казаться невероятною. И неужели, неужели золотой век существует лишь на одних фарфоровых чашках?

Не хмурьтесь, ваше превосходительство, при слове золотой век: честное слово даю, что вас не заставят ходить в костюме золотого века, с листком стыдливости, а оставят вам весь ваш генеральский костюм вполне. Уверяю вас, что в золотой век могут попасть люди даже в генеральских чинах. Да попробуйте только, ваше превосходительство, хотя бы сейчас, — вы же старший по чину, вам инициатива, — и вот увидите сами, какое пироновское, так сказать, остроумие могли бы вы вдруг проявить, совсем для вас неожиданно.

Вы смеётесь, вам невероятно? Рад, что вас рассмешил, и, однако же, всё, что я сейчас навосклицал, не парадокс, а совершенная правда... А беда ваша вся в том, что вам это невероятно. >>

=======

Александров М.А. Федор Михайлович Достоевский в воспоминаниях типографского наборщика // Русская старина. СПб.: Тип. В.С.Балашева, 1892 г.

«До появления "Дневника писателя" в свет, объявления о нём вызывали у некоторых из публики иронические улыбки, а в некоторых органах печати раздались грубые насмешки, с одной стороны, и порицания и укоризны маститому писателю — с другой. Одни, например, говорили, что Достоевский затеял издание своего "Дневника" потому, вероятно, что весь исписался и ничего лучшего создать уже не может; другие порицали его за гордое самомнение о себе, доведшее его до дерзости выдавать публике свой "Дневник" за литературное произведение, достойное её внимания. И многие тогда думали, что маленькому журналу Федора Михайловича суждено бесследно затеряться в массе периодических изданий того времени. Но вышло совсем напротив.

Первый выпуск "Дневника писателя" печатался всего в 2000 экземпляров. Он расходился довольно быстро, потому что интересовал публику, вследствие упомянутых резких о "Дневнике" выходок в периодической печати, как оригинальная, во всяком случае, новинка. Однако ж, скоро, из первого же выпуска, все увидели, что "Дневник писателя" совсем не похож на дневники, какими их привыкли видеть все читающие люди. Увидели, что это не хроника событий, а глубоко продуманное, авторитетное, руководящее слово веского общественного деятеля, по поводу таких явлений текущей жизни, значение которых понятно только высшим умам, и тогда принялись читать его с возрастающим всё более и более интересом.

С выходом в свет второго, февральского, выпуска, возобновился спрос на разошедшийся, по подписке и в продаже, первый выпуск. С выходом второго выпуска "Дневника писателя" был окончательно признан публикою и печатью солидным членом отечественной журналистики; газеты цитировали его и брали из него выдержки, а одна газета перепечатала из него даже целую статью — известный фантастический рассказ, под заглавием "Мальчик у Христа на ёлке", поместив его в виде фельетона. Этот второй выпуск разошёлся в публике в течение нескольких дней, так что набор его стоял в типографии неразобранным, когда понадобилось второе издание в том же количестве экземпляров, как и первое; первый же выпуск был набран вновь и также набран вторым изданием.

Подписка на "Дневник писателя" хотя и принималась с самого начала издания, но она никогда не была относительно велика: он расходился, главным образом, в розничной продаже: в Петербурге большинство читателей его предпочитало простую покупку выпусков подписке потому, что купить новый выпуск у торговцев газетами всегда можно значительно ранее, чем получить его по подписке, чрез почту, несмотря на то, что покупка обходилась дороже подписки (подписная цена за год была 2 рубля, а в продаже ежемесячный выпуск стоил 30 коп.). Это обстоятельство, между прочим, довольно наглядно показывает с каким нетерпением ждали выпусков "Дневника" читатели его.

Как я уже сказал выше, "Дневник писателя" выходил в свет аккуратно рано утром в известные дни, поэтому в эти дни, одновременно с ежедневными газетами, у газетных торговцев всегда можно было видеть "Дневник", особенно выставляемый ими на вид, как интересная новинка.

С последовавшими выпусками "Дневника" интерес к нему публики всё более и более увеличивался, так что, до наступления лета, "Дневник" печатался уже в количестве 6000 экземпляров. Таким образом, успех его очень скоро стал для всех очевидно несомненным. Федор Михайлович радовался этому успеху, но не удивлялся ему, хотя на всякий случай и соблюдал осторожность в назначении количества печатавшихся экземпляров.

Контингент читателей "Дневника писателя" составлялся, главным образом, из интеллигентной части общества, а затем из любителей серьёзного чтения всех слоев русского общества. К концу первого года издания "Дневника", между Фёдором Михайловичем и его читателями возникло, а во втором году достигло больших размеров, общение, беспримерное у нас на Руси: его засыпали письмами и визитами с изъявлениями благодарности за доставление прекрасной моральной пищи в виде "Дневника писателя". Некоторые говорили Фёдору Михайловичу, что они читают его "Дневник" с благоговением, как священное писание; на него смотрели одни как на духовного наставника, другие как на оракула, и просили его разрешать их сомнения насчёт некоторых жгучих вопросов времени. И Фёдор Михайлович любовно принимал этих своих клиентов и беседовал с ними, читал их письма и отвечал на них...

Особенною искренностью отличались в этом отношении читатели провинциальные; многие из них, когда им случалось бывать в Петербурге, считали своим долгом лично изъявить своё почтение уважаемому писателю, а иные пользовались подобными случаями для того, чтобы посмотреть на знаменитого писателя-"оракула" и послушать его... Только упорные русские "западники" были недовольны "Дневником" Фёдора Михайловича и выражали своё недовольство, между прочим, цитированием едкого изречения одного из своих вожаков, гласившим, что "от Достоевского стало сильно деревянным маслом пахнуть", — это значило, что он сделался святошею». >>

Доп. информация: https://fedordostoevsky.ru/works/lifetime/diary/1876/