Фэйрилэнд - Странник Берегов

Хладахланн родился далеко от берегов, но песня ветра призвала его к морю. Холм-без-имени открылся для него и стал Зеленым Холмом, безымянное взморье — Пестрым взморьем, а сам джентри, поменявший десяток прозвищ, наконец стал Хладахланном, Странником Берегов. Он был чужаком, но его ботинки из утиных шкурок разнесли семена, и берега запестрели от мелких цветов и веселых колосков. Эта земля была никому не нужна, и потому пришлась Хладахланну по нраву. Он плел ивовые корзины и шары для светильников, вытачивал иголки из китового уса, плел целебные венки из разнотравья и притягивал на побережье красивые, как лепестки морских цветков, камешки. Все это феи, чьи сиды были подальше от моря, с аханьем обменивали на молоко и орехи — любимую пищу Хладахланна. Но они предупреждали его, ходящего беззаботной поступью, что море не такое доброе, каким ему кажется. Хладахланн смеялся и играл на флейте, поднимая и усмиряя ветер — мол, море не может злиться на такого побратима.
Однажды, когда все творения Хладахланна приникли к остывающей земле осени, небо заволокло тучами, которые Хладахланн не знал и не звал. Он бродил по Горбатому мысу, кидая камешки в башенки птичьего базара, но птицы вдруг перестали обращать внимание на его проказы, стали жаться к холодным камням. Хладахланн услышал в ветре свист, резкий и неприятный. Он смело вступил на край мыса, глядя вдаль. По измявшейся глади моря медленно тащился корабль, каких  Хладахланн не видывал раньше: темно-красные бока бросали красную тень на волны, шесть ажурных весел поднимались и падали, чудом зачерпывая воду, а с волнистых мачт струились бессильные паруса — черные и блестящие, как ночная река. На палубе стоял джентри высокого роста, худой и серокожий. Он пригнал корабль к самому мысу и задрал голову, рискуя потерять шляпу.
- Имя мне Морай Фьяднах, - глухо произнес он, и птицы окончательно потеряли голоса от страха. - Я ищу ветер, что наполнит мои паруса.
- Быть в море и не найти ветра? Так может лишь неудачливый моряк! - рассмеялся  Хладахланн. Ему был забавен вид этого Морая Фьяднаха, закутанного в черное, как будто в его жизни нет места радости.
- Я услышал твой ветер, - отозвался Морай Фьяднах. - Я хочу одолжить твою удачу. Поплывешь ли ты со мной до Острова Яблок,  Хладахланн из Зеленого Холма?
Хладахланн представил, как привезет яблочные семена оттуда, с заповедной земли, и сладко-сладко стало во рту. Он начал мечтать о земле, которой никогда не видел.
- Я наполню твои паруса ветром, но к началу следующей весны ты привезешь меня обратно, - сказал он, бесстрашно прыгая на палубу корабля. Стоило ему очутиться на влажных досках, как не увидел он больше своего Пестрого Взморья из-за волшебного тумана, принадлежащего Мораю Фьяднаху.
Но все же  Хладахланну было весело в пути. Он забирался на мачту и играл на флейте, поднимая добрый ветер. Морай Фьяднах казался таким маленьким, когда стоял у руля, что Хладахланн забывал о его существовании. У  Хладахланна было еще синее небо, закатное небо и черное небо звезд, и он играл для них, мечтая о яблоках и других прекрасных вещах с благословенных островов.
Ночи же становились все злее,  Хладахланн все чаще грел замерзшие пальцы, переставая играть и вызывая недовольство  капитана.
Морай Фьяднах жил на палубе, и, быть может, на ней и родился. Он ловил рыбу и морских зверей, тут же разделывал их, и кровь стремилась к бортам, чтобы снова стать морской водой. Капитан ел мясо сырьем, разрезая на ломтики кривым ножом. Хладахланн никогда не смотрел, что случается с костями после трапезы, однако ему думалось, что Морай Фьяднах ест и жилы, и кости. Сам  Хладахланн ел сушеные фрукты и орехи, припасенные им на зиму. Он не считал дней и ночей, пока однажды не увидел, что мешка с едой осталось всего два.
- Сколько мы будем еще плыть до Острова Яблок? - спросил он.
- Уже скоро, - ответил Морай Фьяднах.
Но, когда его корабль наконец остановился,  Хладахланн не увидел никаких облаков. В морозном тумане одежда и волосы леденели, и он таскал на себе все свои шерстяные одеяла, уже не надеясь согреться.
- Наверное, это последний рубеж перед Островом Яблок? - спросил он, но капитан даже не посмотрел на него. Морай Фьяднах был занят. Он сучил нить узкими серыми пальцами, припевая над ней глухим голосом, а потом зачаровывал крючок, то и дело смачивая его слюной. Закончив приготовления, Морай Фьяднах кинул пустой крючок за борт и велел  Хладахланну:
- Дай мне ветер такой силы, как только можешь!
Хладахланн послушался, все еще веря капитану. Корабль несся над водой, как птица, и пустой крючок скакал над волнами, поблескивая в лучах холодного солнца даже сквозь магический туман. И тут корабль пошел тяжелее, а леска натянулась. Морай Фьяднах впервые за все их путешествие улыбнулся - Хладахланн увидел, что зубы его остры. Вскоре в руках мокрого Морая Фьяднаха билась прозрачная рыба, но чем больше она задыхалась, тем ярче становилась чешуя. Наконец она издохла, и торжествующий капитан тут же начал разделывать ее. Он вырвал ее глаза, и когда они, синие, как васильки, взглянули с его ладоней на  Хладахланна, тот понял, что был обманут.
- Ты не привезешь меня на Остров Яблок, - сказал он, и ответом ему стал звук, с которым капитан проглотил глаза. В тот же миг туман вокруг его корабля стал еще гуще, добрался до небес и украл их у Хладахланна.
- Отвези меня обратно, - потребовал  Хладахланн криком, но Морай Фьяднах рассмеялся, и голос его шел, как из могилы.
- Ты никогда не увидишь своей весны,  Хладахланн из Мертвого Холма!
И напрасно  Хладахланн пытался побороть капитана или сойти в холодную воду. Он терял сознание каждый раз, когда пытался освободиться.
Бессилие его стало несчастьем и для капитана.
- Играй, - приказывал ему Морай Фьяднах.
Но у  Хладахланна не было желания и сил играть, а сам капитан не мог извлечь из флейты ни звука. Их корабль застрял в ледяных водах,  штиль стал угрозой для обоих, ведь чудесные весла, вмерзнув в бока корабля,  были бесполезны.
- Играй, - приказывал снова Морай Фьяднах, но обманутый  Хладахланн отворачивался от него.
- Играй, или мы оба погибнем, - едва не умолял Морай Фьяднах, и  Хладахланн смирился, ведь пищи ему осталась всего горсть.
- Дай мне ступить на любую землю, иначе я потеряю ветер, - сказал  Хладахланн, и Морай Фьяднах согласился.
Корабль помчался по волнам, неохотно и зло разбивая их гребни, но вот  Хладахланн увидел первые берега. Эти островки были серыми и плоскими, усеянными костями принесенных издалека, выбеленных деревьев. Но сердце  Хладахланна жарко забилось, едва он увидел живую землю. Он хотел расцеловать ее, и сделал так под насмешливым взглядом Морая Фьяднаха, никогда не ступавшего на почву.
Хладахланн достал флейту, согретую у груди, и заиграл песню радости.
Напрасно кричал ему Морай Фьяднах, что пора возвращаться.  Хладахланн не слышал его ненавистного голоса в вое ветра, отшвырнувшего корабль от берегов.
Хладахланн все играл и играл, земля давала ему силы, и опомнился лишь тогда, когда увидел темно-красное дно корабля, перевернутого стихией.
Тогда  Хладахланн сел на белую корягу, понимая, что не сможет покинуть этих унылых островов, и кто знает, как далеко эти места от его милого Пестрого Взморья. Тогда  Хладахланн пролил горькие слезы, укоряя себя за доверчивость. Но слезы его быстро высушил ветер,  Хладахланн поднялся на единственный холм, осматривая свои новые владения. Приближалась весна, и он принес на своих ботинках из утиных шкурок семена, половина которых погибла в камнях, но половина — взошла.
Хладахланн пришел на Острова-без-имени, но теперь кто не слышал о Зеленых Островах?