Г. Часть V. Глава 7

7


     Владимир позвонил как раз в тот момент, когда она совсем этого не ждала. Углубившись в изучение договоров страхования, старший следователь Горькова на некоторое время сумела забыть об информаторе, которого (теперь она это уже понимала) столь неосмотрительно использовала. Накануне, в среду, прокурор вызвал её к себе и поинтересовался, как идёт расследование. Галине пришлось пережить несколько неприятных минут: она терпеть не могла оправдываться. Но процесс стопорился, и нужно было как-то это объяснить. Идея с карманником-информатором, которую прокурор с самого начала не слишком одобрял, теперь встала ей боком. "И что же ценного он сумел для вас раздобыть?" – спросил её раздражённым тоном Сергей Сергеевич. "Он делает всё от него зависящее", – только и могла ответить Галина. Прокурора подобный ответ не устроил. "Не кажется ли вам, что от него зависит чересчур много?" – парировал он. "Нет, господин прокурор, я так не считаю", – твёрдо ответила ему следователь. Это было рискованно – столь открыто возражать начальству. Однако Галина чувствовала себя не вправе отступать. Ведь это значило бы также – отступиться от Владимира, признать, что она слишком доверилась ему, что поступила глупо, опрометчиво. Нет, об этом не могло быть и речи! Пусть она действительно ошиблась, сейчас не тот момент, когда нужно признавать ошибки.
     "Смотрите, Горькова, как бы вам не доиграться", – предупредил её прокурор. "Я сделаю всё от меня зависящее", – заверила она его. На этом разговор закончился, но Галина понимала, что времени у неё остаётся мало. Если Владимир не выйдет на связь в ближайшие несколько дней... Она старалась не думать о том, какие могут быть последствия. И тем не менее, звонок информатора застал её немного врасплох. Было одиннадцать утра, и, просматривая документы, предоставленные ей Олегом, Галина чувствовала, что ниточка появилась, и нужно теперь за неё крепко ухватиться. Поэтому призывная вибрация телефона на какой-то короткий момент вызвала в ней раздражение – как не вовремя! Но, поглядев на высветившийся номер, следователь ощутила приятное замирание под ложечкой. Владимир! Не пропал, не забыл, позвонил. Она торопливо сняла трубку.
     – Здравствуйте, – зазвучал на том конце бодрый голос Шестакова. – Вам удобно говорить?
     – Здравствуйте, Владимир, да, конечно, вы же знаете... То есть, я хочу сказать, что могу говорить... Как ваши дела?
     – Идут далеко не блестяще, совсем не так, как в старые добрые времена, – с иронией ответствовал её информатор. – Но если говорить о наших с вами... м... баранах.
     – Да-да?
     – У меня появилась кое-какая информация. На мой взгляд, очень и очень интересная. Но это, как вы сами знаете, совсем не телефонный разговор.
     – Хорошо, – она уже вполне справилась со своими чувствами и взяла деловой тон. – Как насчёт кафе "Плакучая ива" сегодня в шесть вечера?
     – Будет неплохо, – голос Шестакова слегка дрогнул. – Не думал, Галина Семёновна, что вы бываете в таких местах. "Плакучая ива"...
     – Что "Плакучая ива"?
     – Ничего, ничего. Забудьте! В шесть часов я буду там.
     Он дал отбой, и Галина довольно улыбнулась. Всё-таки она сумела удивить этого прожжённого ловкача! Пусть не думает, что она такая уж пай-девочка, у которой в голове только работа. Правда, в "Плакучей иве" она бывала нечасто, раз в два-три месяца... но об этом можно и не говорить. Пусть Владимир решит, что она в этом заведении частый гость. Подобная пикантная подробность – она почему-то была в этом уверена – должна была поднять её в его глазах.
     "Плакучая ива" лишь называлась кафе, хотя чашечку кофе там действительно можно было выпить. Впрочем, на клиента, который этим бы и ограничился, посмотрели бы как на неотёсанного деревенщину. Заведение славилось в первую очередь своими развлекательными шоу, кабаре и стриптизом. Кабаре было достаточно унылым, откровенно провинциальным, а вот стриптиз, как говорили знатоки, превосходил все ожидания. Он не был слишком откровенным или пошлым, напротив, никогда не переходил известные пределы приличия. Но и девушки, и мужчины, танцевавшие его, прекрасно знали своё дело. В своём роде это было уникальное явление, которым горожане втайне гордились, хотя немногие готовы были открыто в этом признаться.
     Правда, в шесть часов вечера ни о каком стриптизе речь ещё не шла: первые шоу начинались только в девять. И своими глазами Галина видела его только раз, около семи лет назад, когда, по случаю получения удостоверения следователя, позволила себе немного загулять с подругами. К удивлению своему, она заметила, что выступление девушек ей понравилось – это действительно было красиво. До этого Галина относилась к стриптизу с вполне естественным предубеждением, и уж тем более не могла понять, что интересного могут находить в нём женщины. В тот вечер она изменила свою точку зрения, и, хотя и не посещала больше "Плакучую иву" в столь поздний час, думать о публичном обнажении с оттенком брезгливости прекратила. Раз оказалось, что стриптиз может быть искусством (а к искусству следователь относилась с некоторым пиететом, как к чему-то, что не слишком понимала, но уважала), значит, он имеет право на существование. И, назначая Вове встречу в этом месте, она хотела хоть в малой степени, но прикоснуться к тому миру, в котором жил он, и с которым сама Галина сближалась лишь по касательной.
     Но как бы там ни было, а в деле наконец-то появилась вполне определённая зацепка. Тщательно сопоставив детали из договоров страхования, следователь по особо важным делам отметила странное и наводящее на размышления совпадение. Во всех трёх случаях грабители брали именно те вещи, которые были застрахованы, и оставляли без внимания те, что страхованию не подверглись. Конечно, тут могло быть и вполне невинное, логичное объяснение: страхуют обычно самое ценное, и самое ценное же крадут. Однако в трёх эпизодах фигурировал лишь один незастрахованный предмет, который был взят, и это вполне могло быть сделано для отвода глаз. Тем более эти наличные… На её памяти просто не было преступников, которые брезговали бумажными деньгами. Речь порою шла о смехотворных суммах, никак не сравнимых с ценою похищенного имущества. И тем не менее, грабители зарились на эти деньги, потому что наличка – она всегда наличка. А в этих случаях всё было наоборот, что наводило на интересные размышления...
     К шести часам Галина Горькова приехала в "Плакучую иву" и заняла один из ещё свободных столиков у окна, которое было плотно занавешено чёрными шторами. Это было кстати – позволяло избежать любопытных взглядов с улицы. Ведь попасть в заведение во время вечерних представлений удавалось далеко не всем желающим, и те, кому не хватило места, норовили наблюдать за представлением снаружи, заглядывая в окна. Некоторое время руководство клуба терпело подобное безобразие, но затем обзавелось шторами, которые уже с обеда закрывали все окна, – к большому разочарованию любителей халявы. Вход в "Плакучую иву" был платным, и, хотя такса была установлена достаточно демократичная, это всё равно многих удерживало. "Люди в нашем городе скупы не потому, что бедны, а потому, что считают себя недостаточно состоятельными", – сказал Галине однажды её помощник Олег. И она была принуждена с ним согласиться, несмотря на то что подобное утверждение в полной мере относилось и к ней самой.
     Следователь выбрала это заведение и ещё по одной причине. В подобных местах, как она хорошо знала, зачастую собирались весьма "интересные" личности. И хотя вероятность такого события была невелика, всё же нельзя исключать, что кто-нибудь из имеющих отношение к ограблениям придёт сюда этим вечером, чтобы посмотреть стриптиз. Поэтому Галина, по старой привычке "следака", приготовилась внимательно слушать разговоры кругом. Столики стояли довольно близко друг к другу, так что возможность представлялась неплохая. Вот только удастся ли ей сохранить должный уровень концентрации, когда Владимир будет сидеть рядом?..
     Лёгок на помине, он не замедлил явиться. Элегантный, в тёплом светло-сером поло, Вова принёс с собой дыхание иного, не живущего по расписанию мира. От него приятно пахло парфюмом, а рука его, которую он протянул для приветствия, не в первый раз удивила Галину ухоженностью своих ногтей.
     – Здравствуйте, Галина Семёновна, вот уж не ожидал так не ожидал! Подумать только, мы встречаемся с вами в таком месте! Если бы кто-нибудь сказал мне пару месяцев назад, что такое возможно...
     – Здравствуйте, Владимир, – она указала рукой на свободное место напротив. – Присаживайтесь, прошу вас. Боюсь показаться вам занудной, но пару месяцев назад вообще было трудно представить, что мы можем встретиться.
     – Очень верно, и вы вовсе не кажетесь мне занудной. Право, Галина Семёновна, вы слишком часто себя критикуете, так не годится. Ведь совершенно очевидно, что вы правы, а я сказал глупость. Но это оттого, что... впрочем, неважно, неважно. Я часто говорю глупости, мне они кажутся весёлыми, но вы, наверное, думаете по-другому.
     Галина вдруг почувствовала себя очень легко.
     – Это всё неважно, правда, – сказала она. – Давайте не будем всё усложнять. Мы ведь здесь с определённой целью... поэтому перейдём к делу. Только прошу вас, говорите чуть потише, никогда не знаешь, кто может оказаться за соседним столиком.
     Вова белозубо улыбнулся и понимающе закивал.
     – Да, тут ваши навыки будут как нельзя кстати. И всё-таки, если это не слишком наглый вопрос, позвольте узнать, почему "Плакучая ива"? Неужели вы рассчитывали меня смутить?
     – О нет, Владимир, ну что вы говорите! Знаете, я не буду раскрывать вам своих соображений. Не забывайте, вы ведь, в конце концов, мой агент, а агенту не положено всего знать.
     – Тоже верно, – подтвердил он. – Однако мне бы надо вам признаться...
     – В чём?
     – На самом деле я раньше никогда тут не был. Это заведение... несколько не по мне, что ли. Да и публика тут собирается порою не слишком воспитанная.
     – О! – смутилась Галина. – В таком случае, может быть нам...
     – Нет-нет, что вы, зачем уходить? Это было бы нерационально, не так ли? Позвольте лучше я вас угощу. Что вы пьёте?
     Следователь хотела было возразить, но Вова не дал ей такой возможности.
     – Я, пожалуй, возьму мартини, – заявил он, с элегантной небрежностью перелистнув меню. – Время как раз подходящее. А для вас?
     – Право, я не знаю... Можно красного вина.
     – Под красное вино вам будет нужна закуска. Как насчёт острого сыра?
     – Что ж, это было бы неплохо, но мне, право, неудобно...
     – Бросьте, Галина Семёновна, чего тут смущаться? Мы ведь с вами взрослые люди!
     – С этим трудно поспорить...
     Владимир подозвал официанта и сделал заказ. Держался он с присущей ему непосредственностью, в которой, однако, чувствовалась некоторая натянутость, что не могло ускользнуть от внимания Галины. Поняв, что с решением главного вопроса затягивать не следует, она решила всё же перейти к делу.
     – Вы сказали, что у вас есть какая-то важная информация, – осторожно напомнила она. – Возможно, лучше вам будет сообщить её сразу... ну, чтобы избежать потом непонимания.
     Шестаков осклабился.
     – А вас не так просто провести, Галина Семёновна! Вином и сыром вы не удовлетворитесь, знаю, знаю. Ну что ж, к делу, так к делу. Должен вас предупредить, это весьма необычная история.
     И осторожно, словно пробуя ногой почву на минном поле, он приступил к рассказу.