Взятка

На военной кафедре в нашем институте был такой предмет – тактика. Если материальную часть, огневую подготовку или уставы можно было выучить или хотя бы как-то зазубрить, то тактику ни понять, ни запомнить было решительно невозможно. Ощущение такое, что преподы по этому предмету сами не очень-то понимали, что нужно тут преподавать. Набор расплывчатых понятий и определений. Переход от одной темы к другой без всякой взаимосвязи, и т.д, и т.п. Словом, туман.

Неприступным айсбергом из этого тумана приплыла сессия. Экзамен по тактике. Три дня самоподготовки с консультациями.
Честно говоря, по серьезным-то предметам на консультации мало кто ходил. Кто домой уезжал готовиться к экзамену, кто просто балдел в общаге. Консультации посещали только усидчивые промокашки, а таковых у нас в группе почти не было.
Тем более удивительно, что на консультацию перед тактикой приперся весь взвод, включая отъявленных прогульщиков и лоботрясов. Оно и немудрено: учебника по тактике не существует в природе, в конспектах бредятина какая-то записана… Что учить, как сдавать – непонятно.

Пришли мы на кафедру. Сидим. А препода нет. Ждали, ждали, - ушли. На другой день пришли, - опять нет нашего дорогого подполковника Степанова. И никто нам не только консультацию по тактике, но и консультацию о месте пребывания нашего преподавателя дать не может. Над взводом отчетливо проявилось облачко легкой паники.
Пришли на третий день. Без изменений. Преподавателя нет. Стали думать, что делать. После некоторого обсуждения пришли к единому мнению – надо искать Степанова и дать ему взятку. Иначе экзамен не сдать никому.

Надо признать, что в те времена взятки преподавателям были большой редкостью, и давались ни в коем случае не деньгами, а исключительно универсальной валютой – то бишь, хорошими спиртными напитками. Тем более, когда речь идет о военных. На том и порешили.

Узнать домашний адрес Степанова не составило труда. Дать решили коньяк в количестве трех пузырей. Сложились, купили. Кто понесет? Постановили так: идти к Степанову должен командир взвода, комсорг и профорг. Я как раз и был комсоргом, т.е. «комсомольским организатором». Отвечал я за общественную работу во взводе и политическое просвещение личного состава. Профорг – Коля Михеев, - понятное дело, профсоюзный деятель. А командиром взвода был по совместительству староста нашей группы Юра Рябинин.

Дождались мы вечера, собрались и отправились втроем к ппк Степанову. Стоял чудный июнь, погода – прелесть. Настроение хоть и хорошее, но на душе тревожно: экзамен-то на носу. И вот в таком тревожно-весеннем настроении приперлись мы  по указанному адресу. Волнуемся. Никто до этого взяток не давал. Как это делать, что говорить? Но отступать некуда. За нами безнадежно беззащитный взвод. Звоним в дверь. Тишина. Звоним снова. Дверь открывает девочка лет десяти.
- Здрасьте, а вам кого? – смотрит вопросительно.
- А товарищ подполковник Степанов здесь живет? – бодро и очень официально спрашивает Юра.
- Щас, - дверь закрылась, девочка исчезла.
Через добрый десяток томительных минут дверь снова открылась. На пороге стоял ппк  Степанов в майке, трико и тапочках на босу ногу. Лицо его выглядело ужасно. Было понятно, что человек накануне изрядно принял на грудь, долго спал, но в себя так и не пришел. Вращая красными похмельными глазами на опухшем лице, он хрипло выдавил:
- Ну. И что?
Сказать, что от всей этой картины нас охватила оторопь – не сказать ничего. Нас охватил столбняк.
- Чё надо-то? – снова прохрипел плохо узнаваемый Степанов. Дальше молчать было нельзя. Я пихнул в бок Рябинина. Дескать, ты командир, ты и начинай. Юрка покосился на меня, потом на Степанова, набрал полную грудь воздуха, но не только ничего не сказал, но и не выдохнул. Волнуясь за его здоровье, я пихнул его еще раз. Тут у него вырвалось:
- Так мы на кафедру-то пришли, а вас и нет. Ну, мы и к вам!
- И что?
- Так мы пришли, а вас и нет. Вот и решили к вам…
- А. Заходите, - Степанов отступил вглубь коридора, впуская нас в квартиру. – Чё хотели-то?
Юра явно приободрился. Столбняк остался за дверью. Слегка осмотревшись в коридоре-прихожей, он уже уверенным голосом говорит:
- Мы сегодня пришли на консультацию. На кафедру. А вас и нет. Вот мы и к вам! Экзамен завтра у нас…
- А, экзамен, - задумчиво промычал Степанов, - ну, экзамен, и что? Это же завтра… Тут, понимаешь, дружок армейский ко мне приезжал. Немного посидели…
Юрка совсем от столбняка, видимо, отошел и решил воспользоваться ситуацией. Рванул портфель, выхватил из него бутылку коньяку и четко, даже как-то торжественно сказал:
- А мы пришли. А вас и нет. Ну, мы и к вам. Вот! – сунул бутылку под нос Степанову.
- Нет, нет, нет! – замахал руками Степанов, - это что же, взятка получается? Да ни за что! Нет, я сказал. Завтра, все завтра.
Юра нерешительно потащил бутылку обратно в портфель. Степанов, зорко наблюдая за исчезающим в портфеле коньяком, кашлянул, крякнул и промычал:
- А чё там у тебя?
- Коньяк. «Белый аист». Пять звезд, - отчеканил Рябинин. Как рапорт сдал.
- Коньяк? – задумчиво протянул Степанов, - ну-ка, дай гляну…
Взял бутылку, покрутил, осмотрел со всех сторон и вдруг с тоской и надеждой в голосе говорит:
- Будете?
- Да, - хором выдохнули мы втроем. Ясно было, что при таком повороте дела - возьмет. А ведь это и было нашей главной задачей.
- Пошли на кухню, - просветлевшим голосом затараторил Степанов, - жена у меня в санатории уже неделю, мы тут одни с дочкой, закуски, простите, нету, ну да и хрен с ним, сейчас сообразим что-нибудь. Заходите, заходите. Вон рюмки, доставайте, располагайтесь, я сейчас…
- Доча, доча, заорал он в комнату, - иди, родная, погуляй во дворе, мне тут с ребятами позаниматься надо. И эта, хлеба купи сходи, деньги там, ну ты знаешь. Давай. И мороженку себе возьми. Давай. И погуляй потом. Давай, давай.
Повернулся к нам:
- Давай!
Приказ был исполнен мгновенно. Бутылка открыта, рюмки наполнены, консерва на столе.
- За здоровье, как говорится. Давай.
Мы хлопнули по рюмашке. Степанов крякнул, долго со вкусом понюхал засохшую корочку вчерашнего хлеба:
- Давай!
Хлопнули по второй.

Как-то незаметно бутылка оказалась пустой. У меня лично в голове зашумело. Глаза у Степанова прояснились, на небритых щеках выступил румянец. Рябинин о чем-то задумался. А вот Коля Михеев начинал меня беспокоить. Дело в том, что Коля человек вообще практически непьющий по той причине, что алкоголь на него действует сногсшибательно. Причем, в буквальном смысле. Это было известно еще с первого курса. Ста граммов Коле хватало, чтобы свалиться замертво. Я внимательно посмотрел в стеклянные Колины глаза и сказал:
- Ну, спасибо за угощение, товарищ подполковник, мы, пожалуй, пойдем.
Потом Юре на ушко:
- Выставляй остальное, и уходим.
Рябинин выставил оставшиеся бутылки на стол, и мы поднялись.
- Стоять! – гаркнул Степанов как на плацу, - Давай!
Он схватил бутылку, рванул отработанным движением пробку, плеснул в рюмки.
- Стоять! Вольно! Сидеть! За нас с вами и хрен с ними! Давай!
Мы выпили. И тут Степанова понесло. Начались рассказы о годах службы в Германии. Что там было да как.
- Да, кстати, рюмки вот эти там, в Германии куплены. И гарнитур кухонный, и люстра, и стенка… А вот пойдемте-ка в комнату, - мы прошли в гостиную, - вот стенка!
Степанова распирала гордость за импортную мебель.
- И хрусталь вон тот, и ковер этот на полу. Да много чего еще. Пошли!
Мы вернулись на кухню.
- Давай, - Степанов уже явно относился к нам как к старым друзьям-собутыльникам.
Мы выпили. И только тут я заметил, что Коли-то с нами нет. Я метнулся в гостиную и тотчас протрезвел: Коля лежал на дорогом импортном диване, и его рвало на дорогой импортный ковер. Времени на размышление не было, я подхватил Колю подмышки и поволок в прихожую. Проходя мимо двери в кухню, крикнул:
- Юра!
Рябинин обернулся, мгновенно оценил ситуацию и выбежал к нам. Уже на пороге мы наскоро попрощались с ппк Степановым и рванули вниз, на улицу, пока Коля не наделал делов еще и в подъезде. Во дворе я передал размякшее Колино тело Юре, выскочил на улицу поймать такси. На мое счастье мимо ехала свободная машина. Мы заехали с таксистом во двор, загрузили Колю, тронулись. Я обернулся. Сзади бежал ппк Степанов в майке и тапочках, махал рукой и что-то кричал.
- Гони! – крикнул я таксисту, и мы умчались.
Будильника я не слышал. Разбудил меня бешеный стук в дверь. Открываю. Стоит Коля Михеев в отутюженной военной рубашке, в галстуке, стрелки на брюках – порезаться можно.
- Слушай, - говорит, - а ботинки мои где?
- Ч-черт… - до меня начинает медленно доходить образ бегущего за машиной Степанова. Одной рукой машет, а другой… Что-то было у него в другой руке… Ботинки! Точно. Это были Колины ботинки. Второпях мы унесли Колю в одних носках.
- Нету, - говорю, - Коля у тебя больше ботинок. У Степанова ковра больше нет, а у тебя – ботинок.

Ладно, нашли чьи-то боты Коле на экзамен сходить.
Пришли на экзамен. Класс закрыт. Собрался весь взвод, спрашивают: «Ну что? Коньяк Степанов взял?» Юра говорит: «Взял». «Ну и ладно, значит сдадим» - выдохнул взвод. Сомневался в этом, похоже, только я один.
Вдруг Рябинин как заорет:
- Взво-од! Стройся! Ровняйсь, смирно! Равнение налево!
Моментально построились (все наглаженные, опрятные, - на экзамен как-никак пришли). Налево-то глянули – батюшки святы! А с лестницы в коридор маршал Ахромеев заходит с целой свитой: пара-тройка генералов, полковники, преподы наши с кафедры. Обалдеть! Оказывается, маршал в тот день с министерской проверкой в наш ВУЗ пожаловал.
Глянул на нас. Крякнул одобрительно.
- Чьи такие?
- Мои, - доложил, протискиваясь из задних рядов, Степанов.
- Орлы! Молодцы!
Степанов залился краской.
- Служу Советскому Союзу! – но Ахромеев уже шагал по коридору в другую сторону, окруженный свитой. Степанов подскочил к нам:
- Молодцы, братцы! Не подвели. Экзамен через час. Маршала проводим и…
Убежал свиту догонять.

Короче, экзамен мы в тот раз сдали почти поголовно на пятерки. А Рябинину, мне и даже Коле и билеты-то брать не пришлось. Пятерки Степанов нам поставил «автоматом».

Но это еще не все. История эта получила неожиданное продолжение.
Через неделю другому взводу с нашей кафедры экзамен по тактике  предстояло сдавать. Проблема всё та же – чего учить? Не понятно. Кто-то из наших сболтнул, что вот, мол, преподу проставились, и делу край, сдали. Ну, те и решили пойти таким же путем. Но допустили роковую ошибку. Даже две. Во-первых, коньяк принесли своему преподу по фамилии ппк Тютин не домой, как мы, а прямо на кафедру. А во-вторых, не учли, что у Тютина как раз язва желудка разыгралась, и пить ему нельзя категорически. Коньяк Тютин, конечно, взял, но двоек от души понаставил. Подводя итоги в конце экзамена, шипел по-змеиному: «Знаете, собаки, что мне врачи пить запретили, и несете. Да еще при всех, на кафедру! За коньяк, конечно, спасибо. В хозяйстве пригодится. Но пересдавать тактику до диплома будете ходить»! Так многие и без стипендии могли остаться. Как-то потом все же урегулировали. Но на нас обиделись. Дескать, медвежья услуга. А мы решили так – нечего на зеркало пенять, коль рожа с похмелья!

P.S.  Абсолютно реальная история. Имена и фамилии изменены. Кроме Ахромеева, разумеется. Любые совпадения – случайны.