Лекарь

    В двадцатых годах двадцатого века мистикой в СССР плотно заинтересовались руководители ВЧК-ОГПУ, чьи работники активно сотрудничали с шаманами ясновидящими гипнотизёрами колдунами из древних оккультных центров. Делалось это с целью предсказания будущего для Советского государства его руководителей, а также на этой основе заранее прорабатывались методы успешного преодоления всевозможных будущих негативных катаклизмов молодой страны Советов. В ВЧК возникла даже идея создания в Красной армии особого оккультного спецотдела. Для этой цели девятого Февраля тысяча девятьсот двадцать седьмого года в маленький городок затерянный в бескрайних заснеженных лесах Якутии работникам местной ГПУ была выслана необычная депеша:
 - От наших информаторов нам стало хорошо известно, что в одном из стойбищ вашей области проживает необыкновенный лекарь с именем Качнкан с лёгкостью лечащий неизлечимые людские болезни – читал своим подчинённым простуженным хриплым голосом командир местного ЧК полковник Георгий Ефимович. – Вдобавок этот лекарь является уникальным шаманом и может творить настоящие чудеса в виде предсказания будущего, исчезновения, хождения по воде и даже полёта. Вам, я настоятельно рекомендую найти его арестовать и в Марте месяце этого года отправить в Москву.  Председатель ОГПУ Менжинский Вячеслав Рудольфович.
 - Ха!-Ха!-Ха! – Рассмеялся своим громким резким смехом старший сержант Кузнецов одетый в новенькую армейскую форму и подбрасывая в раскалённую до красна печь «Буржуйку» берёзовые поленья – да где это видано что бы человек умел летать! Навыдумывают же  эти горе информаторы всякой всячины. А мы им верим.
 - Правда это или ложь, то выяснят в Москве – хмуро возразил ему полковник заботливо сворачивая и кладя телеграмму в нагрудный карман своего офицерского костюма – а мы обязаны выполнить приказ командующего. Иначе нас за эту нашу нерасторопность к стенке поставят. 
 - Товарищ полковник в это суровое время года мы заблудимся в тайге, и нас заметёт метелица – сказал недовольно лейтенант Семён Проскурин, заглядывая в оконце запорошенное снегом с морозными узорами – где мы в такую пургу да в тридцатиградусный мороз Качнкана сыщем? Давайте хоть обождём с его поимкой до весны.
 - Весной мы должны отчитаться о проделанной нами работе – на хмурясь произнёс Георгий Ефимович, подняв с плиты чайник и разливая из него кипяток по медным кружкам на столе вокруг круглого каравая хлеба – а в Марте месяце этого года мы обязаны отослать шамана в Москву. И посему мы будем исполнять приказ командующего, а через два дня ты Семён берёшь двух местных проводников и с отрядом из двенадцати лучших наших бойцов выдвигаешься на поиски шамана.
 - А зачем нам нужно так много бойцов товарищ полковник для пленения одного якутского лекаря?
 - Качнкан популярен у своего народа лейтенант – недовольно поморщившись сказал Георгий Ефимович отпив из кружки глоток горячего чая – а посему существует большая вероятность того что они попытаются отбить у тебя своего шамана и запомни Семён, они все превосходные охотники, соболя из винтовки в глаз бьют. А потому, чем больше бойцов будет под твоим командованием, тем успешней будет выполнение нашего задания. С завтрашнего дня начинай готовить военную экспедицию по поиску Качнкана. Приказ ясен!
 - Так точно товарищ полковник! – Ответил ему лейтенант размешивая деревянной ложкой в кружке с кипятком кусок крепкого как камень сахара – и завтра мы с сержантом Кузнецовым приступаем к подготовке нашей экспедиции для выполнения особо важного государственного задания. А как вы думаете товарищ полковник для чего наш шаман понадобился Москве?
 - А кто его знает Семён, для чего наш Качнкан понадобился московским чекистам. Наверное для выполнения какого-нибудь особо важного спец задания.
 - Да вытрясут они из шамана все его мистические знания товарищ полковник. Если таковы конечно же у него имеются – лениво произнёс Кузнецов вставая из-за обеденного стола и подбрасывая в печурку очередную партию берёзовых дров – а затем обучат ими определённую категорию наших чекистов. Которые в стане наших врагов такой шорох наведут, что мало тем не покажется. Вы только представьте себе Георгий Ефимович такую картину, как наш отряд сверх чекистов невидимками легко просачивается сквозь границу, и таким же образом вламывается в штаб врага устраивая там революционные разборки. А если ещё наши чекисты научатся летать, то им цены просто не будет! Они смогут в течении дня побывать в нескольких империалистических государствах и с лёгкостью образумят всю международную контру мешающей жить нашей славной стране советов.
 - Твоими бы устами Кузнецов, да мёд из бочки пить – усмехнувшись ответил ему Георгий Ефимович подымаясь из-за стола и приглаживая свою офицерскую форму крепкими ладонями бывшего в молодости кузнеца-молотобойца – мы бы за год тогда покончили со всей капиталистической системой на нашей планете. Ладно, хватит ребята на сегодня балагурить, а пройдите-ка вы сейчас в казарму и посмотрите, чем наши бойцы занимаются. Да заодно присмотритесь, кого из них вы возьмёте в поход за шаманом. 
 - Слушаюсь товарищ полковник – сказал лейтенант Проскурин вставая из-за стола и одевая тёплый овчинный тулуп – хотя уже я наперёд знаю кого из бойцов возьму с собой в экспедицию.
   Вскоре в облаке морозного пара за молодыми чекистами захлопнулась штабная дверь, а полковник глядя в окно с грустью произнёс:
 - Жаль ребят. В такую пургу да лютый мороз хороший хозяин собаку во двор не выгонит, а мне вот приходится славных боевых парней отсылать на поиски туземного лекаря. Эх, прошло бы у них всё хорошо, как говорится без сучка и задоринки. Как бы я был рад этому.
   А через два дня, ранним морозным утром, небольшой отряд чекистов на лёгких нартах запряжённых оленями, выехал из города на поиски шамана. В первой упряжке запряжённой четырьмя оленями ехал с двумя якутами-проводниками начальник экспедиции лейтенант Семён Проскурин. В средних четырёх упряжках ехали бойцы из его отряда, а в последней замыкающей упряжке с пулемётом «Максим» заботливо укрытым мешковиной ехал старший сержант Кузнецов. Тихо скрипели по искрящемуся морозному снегу широкие деревянные полозья первых ведущих нарт, чуть слышался храп оленей тянувших её, да равномерный сонный окрик проводника-якута Бэргэна подгонявшего их.
 - А скажите мне пожалуйста товарищ лейтенант – спросил он нахлёстывая бичом оленей – а куда это так мы спешим с целой армией солдат?
 - Проверить нам надо нет ли нежелательных гостей для нашей молодой страны Советов в дальних якутских стойбищах – ответил ему хмуро Семён Проскурин – а заодно и подлечится мне надобно. Ранен я был в Киргизии, в боях с басмачами за советскую власть. Иной раз ночью раненая рука так разболится, уснуть не могу. А не подскажешь ли ты мне Бэргэн, нет ли в ваших якутских стойбищах хорошего лекаря? 
 - Хороших лекарей у нас в Якутии много – ответил с гордостью проводник, хлестнув бичом нерадивого оленя – возьмём к примеру того же шамана Сэргэха из стойбища у большой реки. Мудрый он человек, лечит травами наговорами. Или шаман Тимир, он тоже очень хороший лекарь. Он моего брата вылечил, когда на него медведь на охоте напал.
 - А что ты знаешь Бэргэн о лекаре Качнкане?
   Проводник от этого вопроса чуть вздрогнул, и в страхе повернувшись к лейтенанту, полушёпотом спросил у него:
 - А откуда вы знаете о нём товарищ начальник?
 - Земля слухами полнится Бэргэн. Так что ты знаешь о нём?
 - Многое люди о Качнкане говорят и хорошего и плохого.
 - А чего больше о нём говорят Бэргэн, хорошего или плохого?
 - Хорошие люди говорят о нём хорошее, а плохие люди плохое – ответил уклончиво проводник – а сколько на свете плохих людей и сколько хороших, об этом знает наверное только один Аллах.
 - А что о Качнкане говорят хорошего?
 - Лечит он хорошо людей товарищ начальник. Но вам бы лучше заехать лечится к шаману Тимиру, он брата моего вылечил. И сейчас мой брат на лыжах так быстро бегает, что ни одна собака за ним не угонится!
 - А что о Качнкане говорят плохого?
 - Боюсь я говорить об этом товарищ начальник.
 - Говори Бэргэн не бойся, я никому не скажу.
 - Ведун он товарищ начальник – сурово ответил молчавший до этого второй проводник-якут Айхан – Качнкан светлый добрый и очень сильный справедливый шаман-ведун. Говорят он может двоится троится и даже десятерится. Качнкан может ходить по воде и кое кто говорит, что видел его летящим над вечерней тайгой. Но лучше вам лейтенант действительно обратится с лечением к шаману Тимиру, он проще понятней для нас простых людей. Да и живёт он неподалёку, два дня пути отсюда на оленях. А Качнкан силён уж очень, морок может навести на вас если чуть что не по нему будет. Знать не будете, от чего помрёте вскорости после своей встречи с Качнканом товарищ начальник. Он человека насквозь видит, и если заприметит в вас недоброе, то я не позавидую вам лейтенант.
 - Айхан, мне надо непременно увидится с Качнканом поговорить с ним о том о сём о будущем нашего государства, да и подлечится мне после ранения не помешало бы.
 - Он далеко в тайге один живёт начальник. Неделю на оленях будем ехать к Качнкану.
 - Олени справные – вмешался в разговор Бэргэн – и если пурги не будет, то и за пять дней доберёмся до Качнкана.
   А к вечеру военная экспедиция остановилась в большом якутском стойбище у реки. Старейшина поселения поселил отряд чекистов в большую юрту у опушки леса. А лейтенант, предусмотрительно выставив двух часовых, уютно разместился со своими бойцами и двумя проводниками внутри у жаркого очага. Над которым на треноге висел большой прокопчённый чугунный котелок с варящимися в нём аппетитными кусками душистой оленины. Уютно потрескивали дрова в очаге и некоторые бойцы в ожидание вкусного ужина в тепле полумрака юрты успешно задремали.
 - Лейтенант – спросил зевая Кузнецов – а завтра когда отправляемся в путь? Может до обеда отдохнём как следует, а потом уже и двинемся на поиски шамана?
 - У нас приказ сержант экспедицию завершить в кратчайшие сроки, ибо её положительный результат с нетерпением ждут в Москве – ответил ему Семён, в ярких сполохах огня подбрасывая в очаг поленья. – А если мы выедем после обеда, то времени на наше путешествие будет мало, и мы вряд ли успеем добраться за светлое время суток до следующего ближайшего стойбища, придётся нам в тайге ночевать бойцов морозить. 
 - Так то оно так лейтенант – сказал задумчиво сержант снимая с треноги тяжёлый котелок с кипящей в воде олениной и осторожно ставя его у очага – но уж больно не хочется в утренний мороз выезжать из тепла да уюта. Но если надо, значит надо. И как только взойдёт Солнышко мы двинемся снова в путь.
   Через некоторое время бойцы сытно поужинали и улеглись на оленьих шкурах спать, а под утро всех разбудил зычный голос сержанта:
 - Бойцы подъём! – Крикнул он – просыпаемся бодримся, встаём не ленимся! Затем подкрепимся да в путь навостримся! Через час мы должны быть в дороге! Это так товарищ лейтенант?!
 - Да так, сержант – ответил ему сонно зевая Семён Проскурин подымаясь с лежанки – кажется только спать улеглись, а уже утро наступило. Просыпаться завтракать да в дальний путь дорогу нам надо собираться.
   И уже чрез час, как и прогнозировал сержант, маленький отряд чекистов, распугивая истошно лающих местных собак, выехал на оленях из стойбища в морозное хмурое утро.
 - Бэргэн, а куда сейчас мы держим путь? – Спросил проводника лейтенант.
 - В стойбище у большой реки, товарищ начальник – ответил ему улыбнувшись якут – познакомишься с шаманом Сэргэхом.
 - Не хочу я с ним знакомится Бэргэн. Я жду встречи с шаманом Качнканом.
 - Как вам будет угодно, товарищ начальник – ответил равнодушно проводник хлестнув бичом оленя – вольному как говорится, воля. Это олень бежит туда куда ему укажут путь, а человек существо непредсказуемое и порой сам лезет волку в пасть.
   Примерно через неделю своего нелёгкого пути, ближе к вечеру маленький отряд чекистов остановился в лесной чаще, в полукилометре от жилища шамана Качнкана представляющую из себя небольшую аккуратную юрту с разноцветными яркими ленточками развевающимися на морозном ветру. Юрта горделиво возвышалась на крутом берегу скованной льдом реки.
 - А сейчас я пойду знакомится с лекарем – сказал сержанту Семён придирчиво осматривая безлесную поляну окружающую жилище шамана – а ты Кузнецов прикажи бойцам одеть белые маскхалаты и окружить юрту Качнкана. Близко к ней не приближайтесь, и будьте примерно в тридцати метрах от неё. Не стрелять, я постараюсь с шаманом договориться миром. А место он красивое для своего жилья выбрал открытое, и так просто к нему нам не подобраться. Хорошо хоть снега в этом году много выпало, будет где нашим бойцам устроить засаду на случай бегства шамана. Ну, я пошёл с Богом, сержант.
.  А когда это ты лейтенант в Бога уверовал? – Усмехнувшись спросил его Кузнецов – ты мне всегда казался прожжённый до самых костей коммунистом-атеистом.
 - Поведаю я тебе сейчас сержант одну маленькую историю – в ответ сказал ему Проскурин с трудом снимая с полушубка тёплый овчинный тулуп – приключилась она со мной в Киргизии, где воевал я с басмачами. Расскажу её, но при условии, что ты о ней никому не расскажешь.
 - Клянусь лейтенант, твоя история останется между нами.
 - Так вот, как то раз был я там в разведке. Меня обнаружили басмачи, и у меня с ними завязался жестокий бой. Патроны у меня кончились. Коня моего они пристрелили, а сам я ранение получил в правую руку. Окружили они меня, гарцуют впятером вокруг на своих разгорячённых конях и решили по всей видимости в плен меня не брать. Отбиваюсь я от них одной левой рукой казацкой шашкой, силы мои на исходе. Ну думаю плохо моё дело, наши сейчас далеко и выручать меня некому, кроме Всевышнего. Стал я просить у Него спасенья. А зачем ты воюешь? Слышу я в своей голове Его добрый голос. За светлое будущее нашей страны Советов, отвечаю я Ему. А будет ли оно светлым, герой? Не знаю, отвечаю я Богу, но хочется верить в лучшее. Я тебе сохраню жизнь солдат, говорит Он мне, а ты поклянись что уверуешь в Меня и отныне будешь совершать только добрые поступки. Клянусь! Крикнул я Богу увидев занесённую над своей головой кривую саблю командира басмачей. И в тот же момент басмач в задумчивости опускает своё острое оружие и говорит мне тихим голосом, послушай солдат я уважаю мужественных людей, поклянись Аллаху что не будешь творить больше зла на Земле и иди своей дорогой солдат. Клянусь! Крикнул я Богу вторично, и не оглядываясь побрёл в сторону своего отряда. Вот потому то сейчас я пойду к лекарю без оружия – сказал Семён вытаскивая из кобуры револьвер и подавая его сержанту – и постараюсь уговорить шамана служить нашей Советской власти.
   А через несколько минут лейтенант подошёл к юрте шамана, из дымохода остроконечной крыши которой вился синий дымок очага. Постучался он в её разноцветный полог и крикнул:
 - Добрый вечер хозяин! Обогрей гостя у своего жаркого очага!
 - Входи Семён, не заперто – услышал он ответ густой бас хозяина, от которого у лейтенанта побежали по спине мелкие мурашки.
 - «Откуда шаман узнал моё имя»? – Подумал в удивлении Проскурин.
 - А мне духи предков нашептали – ответил из юрты лекарь, прочитав мысли своего гостя – да ты входи не бойся лейтенант. Я уже варю в котелке на медвежьем жиру лекарство от пулевого ранения твоей правой руки.
   После этих слов шамана Семён не стал больше изумляться, а решительно откинул полог и вошёл в юрту Качнкана. Где в полумраке он увидел крепкого мужчину лет сорока одетого в медвежью шкуру, сидящего у очага, с пронизывающими серыми глазами на смуглом европейском лице с чёрной аккуратно постриженной бородкой.
 - Так вы, русский?! – Воскликнул изумлённо лейтенант.
 - Да Семён. Я бывший революционер ссыльный и бывший друг твоего главного командира Менжинского Вячеслава Рудольфовича. Звать меня Серебряков Николай Фёдорович и учились мы вместе с Менжинским на юридическом факультете Петербургского университета. Затем мы вместе участвовали в создании революционной газеты «Искра», а в тысяча девятьсот шестом году нас за нашу революционную деятельность арестовали. Через несколько месяцев Менжинского освободили из тюрьмы и он бежал в Швейцарию. А меня отправили в ссылку в холодную Якутию. А когда срок моей ссылки подошёл к концу, остался я здесь на поселении. Уж очень мне пришёлся по душе этот дикий промороженный Якутский край, и однажды на охоте я познакомился с необыкновенным стариком-шаманом которого звали Лэгэнтэй. Я вижу в тебе необыкновенную светлую силу, сказал он мне однажды. Ты избранный и я познакомлю тебя с миром духов которые ждут встречи с тобой. Они обучат тебя всему, что знаю я, а может даже и большему. Ты будешь служить людям, лечить их от болезней, помогать им в охоте рыбалке, уберегать от негатива в их непростой суровой жизни. И я прошёл трёхгодичное обучение живя у шамана, многое узнал о нашем мире чего не узнают наши учёные и через сотню лет.
 - Николай Фёдорович, а почему вас зовут Качнканом?
 - Это имя дали мене духи предков.
 - А ваш друг Менжинский знает, что вы стали шаманом?
 - Нет, наверное. Да и от кого ему знать об этом, с людьми я встречаюсь редко. Умнейший он человек Семён, шестнадцать языков иностранных знает, во многих науках хорошо разбирается и если бы Менжинский был как и я шаманом, то много пользы было бы от него людям.
 - А вы знаете Николай Фёдорович, что я пришёл к вам не только за лечением?
 - Конечно знаю Семён. Знаю что юрта моя уже окружена твоими бойцами – вздохнув ответил лекарь помешивая ложечкой лекарство в маленьком прокопчённом котелке – будешь этой мазью смазывать свою рану перед сном и через месяц забудешь о ней. Я заверну котелок в кусок оленьей шкуры, обвяжу верёвкой, и забирай свой целебный бальзам – сказал шаман подавая лейтенанту свёрток с лекарством.
 - Большое вам спасибо за него – сказал лейтенант запихивая свёрток во внутренний карман своего полушубка.
 - Я вынужден огорчить тебя Семён, я не поеду с вами. У меня очень много дел, я создал здесь своеобразный баланс между силами света и силами тьмы. И если я покину этот край, баланс нарушится, зло восторжествует, прольётся много людской крови.
 - У меня приказ Николай Фёдорович, доставить вас в Москву. Я не могу ослушаться приказа командира.
 - Я знаю Семён, что ты человек подневольный, а потому поступай как тебе велено.
   После этих слов шамана лейтенант развернулся и вышел из юрты, за ним вышел лекарь, заботливо прикрыв за собой полог своего жилища. Тот час из снежных сугробов поднялись бойцы лейтенанта одетые в белые маскировочные халаты, с винтовками наперевес. И вдруг поднялся сильный ветер, закружилась позёмка над огромными белыми сугробами. А Качнкан стоящий у стен своей юрты неожиданно стал делится сначала на двух шаманов, которые также разделившись превратились уже в четырёх грозных Качнканов, затем каждый из них также разделился и через минуту вокруг юрты стояло уже восемь одетых в медвежьи шкуры шаманов неотличимых друг от друга. Чёрные от вечерних сумерек шкуры медведей колыхались на шаманах от сильного ветра как крылья гигантских воронов, вселяя в бойцов лейтенанта непреодолимый ужас. И вдруг все восемь Качканов медленно поднялись в вечернее небо, и стремительно понеслись на чекистов вырывая из рук их оружие и ломая винтовки словно тонкие ветки сухих деревьев. Сержант в страхе выхватил из кобуры револьвер, стал стрелять по шаманам и пули прошивали их на сквозь не причиняя им никакого вреда.
 - Не стрелять! – Кричал и бежал лейтенант по глубоким сугробам – Приказываю! Не стрелять!
   Но было уже слишком поздно. Два шамана подлетели к сержанту, схватили его за руки, подняли высоко в тёмное небо и сбросили вниз.
 - Кузнецов! Ты живой?! – Крикнул Семён подбегая к сержанту лежащему в большом снежном сугробе.
 - Да, вроде живой – ответил нерешительно он, ощупывая своё тело – хорошо в этом году снегу много выпало лейтенант. А то бы я костей сегодня не собрал! – Смеясь крикнул сержант – а где шаманы?!
 - Исчезли они Кузнецов, как будто бы их и вовсе не бывало. А нет, всё же один из них был – сказал лейтенант вытаскивая из-за пазухи свёрток с лечебной мазью – этот целебный бальзам приготовил мне Качнкан. Хороший он человек, добрый душевный. Зря ты в него из нагана стрелял, Кузнецов.
 - Но, я же не знал! – Стал виновато оправдываться сержант выбираясь из огромного сугроба – а тем более когда шаманы на нас в снежном вихре налетели и стали винтовки наших бойцов как спички ломать да подзатыльники чекистам отвешивать, то даже у меня сердце в пятки чуть ушло.
   И друзья весело рассмеявшись отправились искать по сугробам своих перепуганных бойцов, а вскоре зазвенели медные бубенчики на оленях и маленький боевой отряд чекистов в полном своём составе двинулся в обратный путь. И сразу же улеглась суровая снежная вьюга, а из-за тёмных туч выглянула яркая полная Луна указывая путникам дорогу в ночной тайге и в будущей нелёгкой жизни советских чекистов.