Наши в Чехии

Довелось Игорю служить одно время в гарнизоне российских вооруженных сил, расположенном в тихом, уютном и очень зеленом уголке Чехии. И вот однажды, когда он был дежурным по части, раздался телефонный звонок из полиции близлежащего городка. По-чешски Игорь понимал к тому времени лишь несколько слов, а звонивший полицейский вообще, видимо, знал только одно русское слово. И слово это было «прапорщик». По крайней мере, из сбивчивого бормотания чеха Игорь уловил только это слово, но по возбужденному тону понял, что произошло нечто. И это нечто как-то связано с прапорщиком. А раз звонят ему, стало быть с нашим, российским, прапорщиком. Спокойно, четко и членораздельно Игорь сказал:
- Ну, так везите уже его сюда, неруси, мать вашу!

Чех услышал еще одно знакомое русское слово «сюда». Вполне может быть, что и про мать он что-то уловил, но вида не подал, а напротив, очень даже обрадовался и снова затараторил по-своему. На этот раз Игорю пришлось поднапрячься, вспомнить весь свой запас чешской лексики, что и помогло ему, в конце концов, понять, что полиция вместе с нашим прапором как раз-таки уже «сюда», то есть, уже прибыли.

Вышел он на КПП. Точно, перед пропускным пунктом возле машины стоит кучка из пяти-шести полисменов, а меж них возвышается живая гора прапорщика Дзагоева. Прапорщик этот, родом из Дагестана, но осетин по национальности, отличался не только высоченным ростом в два с лишним метра, но и общей могучестью фигуры. Косая сажень в плечах, кулачищи размером с арбуз средних размеров, ножищи как у снежного человека. Да и волосатость, пожалуй, такая же. Не удивительно, что силищей он обладал неимоверной. Ко всей этой мощи добавлялся взрывной кавказский нрав.

- Ну, что стряслось, братья словя… тфу ты, черт, чехи, надо сказать. Никак Дзагоев чего-то натворил или так, прогуляться с ним вышли?
Чешские полицейские наперебой начали что-то с жаром объяснять. На этот раз никакие познания чешского Игоря не спасли. Ничего ровным счетом не поняв, он обратился к прапорщику:
- Дзагоев, доложи по форме. Что там у вас произошло?

Дзагоев легким движением плеча сдвинул всех полицейских в сторону, шагнул вперед, качнувшись, принял стойку смирно, приложил руку к козырьку. Только тут Игорь увидел, что гимнастерка прапорщика была вся в крови.
- Разрэшитэ доложит, товарищ майор.
- Вольно, Дзагоев, вольно. Не пугай братьев наших меньши… тфу ты, черт, чешских, надо сказать. Докладывай.
- Э, зачем пугат? Я никог не пугат. Я в бар ходыл. Сначала «Сливовыца» выпыл, потом этот… ну, как его, «Бэхтэревский», нэт, «Бэхтэревка» выпыл. И пошел. В част пошел. А они на мэнэ кидался! Зачем кидатся на чэловека?

- Так, пока все ясно, - пробормотал Игорь. Он прекрасно знал, что у чехов ходить пьяным по улице, да еще покачиваясь – признак крайне плохого тона. И даже считается нарушением общественного порядка А Дзагоев, по всему видать, принял на грудь более чем прилично. Много, прямо скажем, принял. Это и сейчас по нему видно. Даже стоять ровно не может. «Это сколько ж в него надо этой «Бехеревки» влить, чтоб такого слона закачало? - мельком подумал Игорь, – не мудрено, что он привлек к себе внимание полицейских». Вслух же произнес:
- Ладно, давай дальше. Кстати, ты что, убежать от них не мог?
- Э, зачем нэ мог? Я побэжал, так вэд они на машинэ за мной. Я бэжал, бэжал. Устал. Что дэлат? Смотрю, машина стоит. Малэнький такой машина. «Трабант». Я двэр дернул, замок сломался и я сэл туда. А эти, - Дзагоев кивнул на полисменов, те слегка отшатнулись, - стал двэр дергат. Я руками держал. А эти, - он опять кивнул на чехов, - окно разбыл, «Черемуха» мне кинул. Воздух плохой стал. Как мнэ дышат? Я тогда взял сыгарету, закурил, чтоб «Черемуха» нэ вонял.
 
Игорь с укоризной посмотрел на чехов – все ж не дело человека слезоточивым газом травить, хоть и выпившего. Полисмены сжались, переводя настороженные взгляды с прапорщика на майора и обратно.

- Я когда сыгарету закурывал, эти, - Дзагоева качнуло в сторону полицейских, те попятились и вопросительно посмотрели на Игоря. «Спокойно, спокойно» - подал Игорь им знак рукой, - так вот, эти, - продолжил прапорщик, - двэр успэл дернут и собак на меня пустил. Болшой собак, овчарка. Собак мнэ в руку вцэпился. А я же руками двэри дэржу. А он кусат! Болно кусат. Как быт? Руки заняты. Я тоже стал собак кусат.

С этими словами Дзагоев почему-то опустил голову и замялся.
- Ну? Что дальше-то? – прикрикнул Игорь.
Чехи подобострастно приблизились к нему и стали горячо, но полушепотом что-то объяснять. Игорь махнул рукой, словно прогоняя надоевшую муху.
- Дзагоев, что дальше?

Прапощик совсем поник головой и тихо сказал:
- Я собак загрыз.
- Как? Совсем? Насмерть?
- Умэр собак. Зачэм на чэловэка собак натравил? У!!! – Дзагоев, нахмурившись, сделал шаг к чехам. Те тихонько взвизгнули и отбежали, - Жалко собак, хорошый был собак.
- Тихо, прапорщик, тихо. Ты еще тут международный скандал мне устрой! Молчи уже!  Так, товарищи чехи! Прапорщика я забираю. Посажу его в тюрьму. Ясно?
- Да, да, тюрма, тюрма, - чуть осмелели обрадованные полисмены.
- А потом отправим его служить в Сибирь.
- Да, да, Сибир, Сибир, - еще больше обрадовались чехи и снова начали наперебой что-то тараторить. На этот раз до Игоря все же дошел общий смысл их щебетанья. Судя по всему, они просили возместить понесенный ущерб.

- Товарищи чехи, - с укоризной сказал Игорь, - да вам бы радоваться, что сами целы остались, а вы «ущерб»… Эх, вы, голуби вы мои сизокрылые! Считай, повезло вам. А вы «ущерб»! Х-х-е!

Игорь поправил свою форму, приосанился, кивнул Дзагоеву, чтоб тот шел на КПП.
- Ладно, разберемся. Прапорщик из Сибири вам весточку пришлет, а может, глядишь, по широте души своей кавказской, и ущерб оплатит. Всё, свободны.

Что именно поняли чехи из этой речи, осталось загадкой, но похоже, что слова русского майора их вполне удовлетворили, они отдали честь и гордо отправились восвояси.