Старая чаша

Географические и храмовые названия, как имена людей представлены в рассказе не имеют "близнецов-братьев" в земной Бытии, хотя случайные совпадения и сходства возможны.

"Не скучно ли на темной дороге? Я тороплюсь, я бегу..."
(Бегущая по волнам. Александр Грин)

В открытое каменное окно было видно пространство, в котором одна треть занимало небо будто пролитая нечаянно художником великаном краска индиго, две трети -  розовая всегда покрытая льдом вершина Дожгбы. Все остальное занимали аскетичные каменные построения буддийского монастыря Кулидхарма. И все это пространство пересекала диагональ цветных ритуальных, ритуальных парящих флажков - дардинг. Здесь окна не знают ни ставен, ни стекол. Чаша цампы стаявшая на низком бамбуковом столике потемнела от времени. Ее возраст уходил корнями в глубокую древность. Об этом свидетельствовала особая печать на боковой стенке в виде иероглифа, которая свидетельствовала о ее принадлежности к императорскому столу – династии Сянь.  Из длинной цепочки императорских рук она попала Бодхитхарме,  от него она кормила многих великих учителей…. Есть в ее истории также и белые пятна. Возможно благодаря этим безызвестным периодам существования она оказалась в руках Гаруды.  Содержимое чаши как и лепешки всегда бесследно исчезали.  В этом чуде были повинны крысы. Их было здесь совсем немного. Горная место (высота около 5 тысяч метров над уровнем моря) и присутствие большого количества пернатых хищников не особо располагали повышению плотности населения крыс.  Но через сутки чаша становилась чистой и неизменно наполнялась свежей цампой и хлебом – тингмо. Но всякий все это доставалось только крысам. Возможно это был откуп, крысы не посягали на тело монаха. Не исключено, что крысы могли монахов выделять в священную касту. Крым как мы говорили было немного и они относились к "братьям и сестрам" и каждый из них получал свое имя. Вот некоторые из них: Вьят, Сонам, Согба, Усли, Мани, Маха, Гьянцен, Путта и др.
Гарунда –  монах, уже девяносто три дня не выходил из своего трансового состояния в котором он постигал слияния с сознанием Будды. Его лицо, как и все тело было изваяно неподвижным. Непосвященным могло показаться, что это великолепно выполненная восковая фигура человека. Если бы кто-то попытался дать описание внешности Гарунды, он встретился бы с определенными трудностями. Когда вы начинаете рассматривать человека, находящегося в медитативном трансе, сознание наблюдателя начинает втягиваться в воронку какого-то особого Бытия, в котором действуют другие законы, другие построения форм.  Вы смотрите на лицо, а оно все время мерцает и меняет свои очертания. В одно мгновение это может быть лицо ребенка, в другое – лицо старика. В следующий момент перед вами возникнет образ страшного мифического существа. И наконец может просто исчезнуть. Попытка в это время сделать фото или видео снимки чаще всего заканчивались получением световых и темных пятен.  Определить возраст монаха также было трудно. В какое-то время перед вами сидел юноша, в другое время пред вами сидел старец. Глядя на Гаруду невольно возникало ощущение относительности всего, включая время. Может быть Гурунде и было суждено остаться в этом состоянии не неопределенно долгое время. Такие случаи в монастыре Калидхарма нередко случались. По этому случаю там был построено особое здание «Чимит – шаку» (обитель бессмертных) с обширным подземными холлами, где хранились все тела, тех кто ушел в Безвременье. Все формы оставались в том виде в каком их хозяин достиг состояния Самадхи. В основном это были формы, застывшие в положении сидя – Падмасане, Враджасане, Сидхасане, но были и те, кто стоял, и те, кто лежал. Последние, напоминали пациентов, заснувших летаргическим сном. Прежде чем сюда, кто-то попадал, он должен был пребывать в своей последней форме, на своем месте, неподвижно, без следов разложения хотя бы один год. В этом храме несли служение монахи получившие особое посвящение. Доступ туда посторонним был категорически запрещен. И лишь иногда, в особых случаях этот доступ открывался единичным избранным, для получения благословения видеть, как окно в Бессмертие из мира смерти.
За Гарудой был закреплен мальчик монах Сьюга, что означает Стриж.  По происхождению он был китаец-сирота. Его родители ушли из жизни в одной из эпидемий чумы. Имя Сьюга – стриж, по-другому означает «быстро постигающий».  В одной из притч Будда медитировал в пещере, где находилось гнездо стрижей. После одной ночи созерцания Будды все семейство стрижей стало бодхисатвами.  Каждый день Сьюга дважды утром и вечером навещал монаха-гиндваха*(ушедшего). Он зажигал ароматические палочки, звонил в бубенцы пел мантру «Ом мани падмехум» 108 раз.
 На девяносто шестой день ночью в 2 часа 7 минут земля под монастырем задрожала, это дрожание сочеталось с толчками так будто вы едите по ухабистой дороге на грузовике. Эти колебания и вибрации повторялись трижды по несколько секунд с небольшим интервалом. На многих стенах зданий змейками поползли вверх и по сторонам трещины. Нельзя сказать, что эти разрушения как-то повлияли на психику монахов. Кто в это время медитировал, продолжал медитировать, кто спал, проснувшись, садились в медитацию и молитвенную практику. Лишь когда рассвело, все смогли рассмотреть последствия случившегося землетрясения. Несколько вспомогательных зданий сложились как карточные домики. Но без последствий для кого-либо. Несколько яков и коз выскочили из своих хлевов, через образовавшиеся «окна» и «двери». Но больше всех привлекла образовавшийся провал в стене домика в котором сидел Гаруда. Проем образовался так, что в него можно было видеть внутреннее устройство комнаты, где жил Гаруда. Но какого было удивление, когда пришедшие монахи не обнаружили Гаруды. Его просто не было…  Коврик, на котором сидел Гаруда, будто был прожжен, и в этих огненных отверстиях в каменном полу отчетливо читались очертания следы двух стоп…

Продолжение возможно…