Обещание

– Пообещай, что ты никогда больше не позволишь ей подняться в небо!
– Но почему? Ведь она может летать!
– Потому что это опасно для неё. Таких, как она, больше нет. Пообещай, что защитишь её.
– Я обещаю!

***
Её светлые волосы развевались на ветру, а головку украшал венок из белых роз. Она кружилась среди розовых кустов, прыгая от счастья. Неожиданно она замерла, и её тонкие пальчики коснулись одного из розовых бутонов. Но она тут же отдёрнула руку, и на её глазах заблестели слёзы.
– Что случилось? – спохватился он, подбегая к ней.
Она протянула ему свою хрупкую ладошку – на кончиках пальцев застыли алые капли. Он осторожно взял её протянутую руку и поднёс к губам:
– Сейчас всё пройдёт.
– Ты волшебник?
– Конечно, для тебя у меня есть волшебное средство, – он осторожно поцеловал кончики её пальцев. – Так лучше? – в его глазах сверкнули озорные искорки.
– Да! – на миг её личико озарила улыбка, но тут же померкла.
– Что с тобой?
– Скажи, почему мне нельзя летать?
– Это опасно, ты же знаешь, – он провёл ладонью по её волосам. – Разве тебе здесь не нравится?
– Нет-нет… – она поспешно замотала белокурой головкой, так что розовый венок чуть не упал в траву, – но… я бы хотела ещё хоть раз подняться высоко-высоко… в небо! – и, помедлив, она прибавила: – Вместе с тобой!
– Но я не умею летать.
– Я возьму тебя с собой! Мне так хочется показать тебе то, что когда-то было доступно мне, ведь с тех пор ты показал мне столько всего. Ну пожалуйста! Лишь раз! – её взгляд умоляюще устремился на него, и он не смог ей отказать. Лишь где-то в глубине сознания предостерегающе отозвалось:
…Я обещаю!..

***
– Это было так невероятно! Спасибо! – он восхищённо смотрел на неё, всё ещё пытаясь прийти в себя от удивительной красоты, что открылась ему там – куда унесли их её крылья.
А она вновь радостно кружилась среди розовых кустов рядом с ним и вновь замерла, когда он подошёл к ней, протягивая белоснежный цветок розы в знак благодарности. Её глаза светились от счастья, когда она, словно великую драгоценность, прижала нежный бутон к своей груди.
И в этот миг вдали послышался шум и приближающиеся голоса…
…Последнее, что он запомнил, прежде чем потерять сознание от полученных ударов, её заплаканное лицо и испуганные глаза, что смотрели на него сквозь толстые прутья клетки. А ещё…
…Он очнулся под проливным дождём… вода вокруг него расплывалась алыми пятнами… всё тело болело, но больнее всего были вспышки памяти, что пульсирующими ударами звучали в его голове…
Она из последних сил протягивает к нему руки… она протягивает ему что-то… что-то…
Он вдруг сообразил… Разжал судорожно сцепленные пальцы… В его ладони осталось лишь ослепительно белое перо…
Оно сияло перед его взором и когда его вновь поглотила тьма… И там, во мраке небытия, он вновь слышал свой собственный голос:
…Я обещаю!..

***
Дамы и господа! Мы приглашаем вас на единственное представление! Такого вы ещё нигде не видели! Сам Ангел этим вечером спустится к вам с небес! Не пропустите! Лишь одно представление! Свет её крыльев развеет тьму для вас!
Ярмарочные зазывалы наперебой приглашали прохожих на вечернее шоу недавно приехавшего в город цирка. Этот цирк прославился тем, что никогда не давал больше одного представления. Никто толком не знал, почему. То ли на самом деле они были жуликами, и все их заявления были чистой воды болтовнёй, и поэтому они уезжали прежде, чем кто-либо из облапошенных зрителей попытается вернуть деньги, то ли они действительно представляли что-то стоящее и всякий раз старались набить себе цену, которая и без того была крайне высока для такого вида представлений.
Высокий джентльмен в хорошо пошитом чёрном плаще медленно продвигался по запруженной людьми и повозками улице. Бледное лицо частично было спрятано за поднятым воротником. Но пронзительный взгляд внимательных глаз, скрытых под полями дорогого цилиндра, не упускал ни единой детали, хотя едва ли это могли заметить снующие туда-сюда людские потоки. Вокруг толпились зеваки и нищие, при всяком удобном случае надеясь стащить что-нибудь у богатых господ, что этим вечером спешили на представление. Он бросил несколько монет продавцу билетов и так же неторопливо скрылся внутри яркого шатра, что уже начал заполняться любопытными и заинтересованными всех сословий и возрастов.
Как много лет минуло с того рокового дня. Он инстинктивно сжал в руке своё хрупкое сокровище, словно пытаясь ощутить давно оставившее его тепло. Тепло, которое согревало его на протяжении всего пути к этому дню, к этой минуте… к этому мигу, когда он снова увидит Её.
В памяти вереницей образов всплывали все его шаги… когда он лежал среди холодных скал, думая, что вот-вот покинет этот мир навсегда… он точно так же продолжал сжимать в своих тонких пальцах эту драгоценность, когда вокруг бушевали ураганы и небо грозило всеми карами господними, низвергая вниз – на грешную землю – водопады и осыпая её огненными стрелами. Он прижимал это хрупкое сокровище к своей груди, словно надеясь согреться, когда снежные бури окутывали его белым саваном, будто желая похоронить этого чужака, дерзнувшего ступить туда, куда не ступала нога ни одного живого существа. Он пронёс его через океаны, что чуть не забрали его с собой в бескрайнее небытие и сквозь пески, что почти погребли его среди бесконечной пустоты.
Но сейчас он здесь – совсем близко… и совсем скоро наступит тот миг, которого он так ждал и к которому так стремился… К этому мигу сквозь тьму одиночества его всё так же вело немеркнущее воспоминание, сияющее огнём вечной клятвы:
…Я обещаю!..

***
Перед его мысленным взором всё ещё стояли страшные картины вечернего представления. Потухшие глаза Ангела, что озарил своим появлением тускло освещённое пространство сцены. Потухшие глаза, что нельзя было скрыть ни блеском фальшивых драгоценностей, ни шикарными одеждами, в которые она была облачена. Но публика была в неистовом восторге, ведь им удалось лицезреть Чудо небес прямо в этом вертепе, где белоснежные крылья едва не опалило пламя повелителей огня. И, выплеснувшись наружу, этот поток людских эмоций ещё продолжал бурлить, казалось, лишь сильнее раскаляясь. Ему едва удавалось продвигаться среди толпы зевак, что с жаром обсуждали все детали сего явления. Кто-то неподалёку ожесточённо спорил о правдивости представления, кто-то самозабвенно шептал молитвы, кто-то мечтательно не преминул отпустить на сей счёт пару пошлых фраз. Но вот он оказался за ограждением, где цирковые палатки теснились в невообразимом хаосе. До него доносились запахи спиртного, опиума и табака, запах прокисшего вина смешивался с запахом дешёвых духов, которые были частыми спутниками девиц из кварталов красных фонарей. Стараясь оставаться незамеченным, он добрался до палатки, что располагалась чуть поодаль от всех остальных. Как цербер на земле рядом с этой палаткой сидел какой-то верзила. А чуть поодаль, возвышалась сухопарая фигура хозяина. Без лишних вопросов увесистый кошель исчез в складках одежд владельца цирка, и посетитель беспрепятственно скрылся в палатке.
В мерцающем свете единственной масляной лампы на жёстком тюфяке лежала звезда вечернего шоу. Её золотые волосы посерели от пыли, белоснежные крылья были покрыты слоем грязи. Полупрозрачная туника не скрывала многочисленных шрамов и синяков. А массивная цепь крепко держала её здесь, на земле – прикованную кандалами, что охватывали тонкую лодыжку, покрытую свежими кровоподтеками и зарубцевавшимися ссадинами, оставшимися от неудачных попыток сбежать. Было очевидно, что хозяин держал её на привязи не только физически, ибо время от времени она приподнимала опущенные веки и обводила окружающее пространство затуманенным взглядом.
Он приблизился к ней и опустился на колени, осторожно освобождая её из оков. Она лишь протестующе застонала, когда он попытался обнять её, приподнимая. А затем её руки вновь безвольно упали, но он заметил, что в одной из них она что-то судорожно сжимает, несмотря на то, что сил у неё почти не осталось.
Он вновь приподнял её, пытаясь взять на руки, но она продолжала сопротивляться и её стоны теперь походили на плач.
Тогда он наклонился к её уху, понимая, что, вероятно, по ту сторону от входа ещё стоят настороже хозяин и его пёс, и едва слышно прошептал:
– Я заберу тебя отсюда, ведь однажды ты подарила мне крылья.
В этот миг её глаза на мгновение просветлели, но тут же погасли вновь. Из бессильно разжатой ладони выскользнул сухой стебелёк давно увядшей розы, чьи некогда белоснежные лепестки уже обратились пылью пройденных ею дорог.
Хозяин, посмеиваясь, поглаживал своими узловатыми пальцами тугой кошель, который только что получил за ночь с его ангелом. Эта девчонка приносила куда больше вне представления, чем во время. Кому же не хотелось прикоснуться к чуду. Провести ночь с ангелом. Он усмехнулся. В тот миг, когда он размышлял, что он мог ещё придумать, чтобы извлечь из этого больше выгоды, из палатки словно вырвался ветер, устремляясь ввысь, – туда, где в ясном небе, безучастно наблюдая за всем, сиял бледный лик луны. В одно мгновение вскочив на ноги и безбожно ругаясь, он взглянул туда, где вдалеке – на ярком фоне ночного светила, неумолимо удаляясь, темнел силуэт с чётко очерченными чёрными крыльями, а на его руках покоилось безжизненное тело светлого ангела с поникшими крыльями.
Его чёрные крылья несли его вперёд – всё выше и выше, навстречу холодному сиянию бесчисленных звёзд, что мерцали в ночной тьме отголосками неумолкающего шёпота… всё дальше и дальше, навстречу ветрам, в неистовом плаче которых эхом звучало лишь…
…Я обещаю!..