de omnibus dubitandum 112. 305

ЧАСТЬ СТО ДВЕНАДЦАТАЯ (1905-1907)

Глава 112.305. ПРОИЗВОДСТВО…

    В сотне, вместе со мной, было много кубанских казаков. С драгунами и, особенно с донцами мы жили дружно. Моим лучшим другом был юнкер Заозерский, впоследствии трагически погибший во время автомобильной катастрофы под Москвой, когда он ехал на свою свадьбу.

    Я, вспоминал впоследствие Андрей Шкура, ходил в отпуск к служившему в Главном артиллерийском управлении генералу Скрябину, (Владимир Николаевич, масон) который любил окружать себя военной молодежью и которому нравилась наша веселость и жизнерадостность.

    У него был сын кадет, мальчик лет пятнадцати. Его отсылали обыкновенно спать часов в 9; мы же, юнкера, оставались ужинать и при этом частенько изрядно выпивали, не выходя, однако, из пределов приличия, чтобы не шокировать гостеприимного и любезного хозяина.

    Учился я в училище хорошо, хотя по-прежнему отличался некоторой супротивностью начальству. Очень увлекался верховой ездой, в особенности джигитовкой. На старшем курсе я был произведен в портупей-юнкера, но недолго проносил заветные нашивки; выпив как-то раз вместе с друзьями несколько неумеренно, я был замечен в этом дежурным офицером. В результате меня разжаловали из портупей-юнкеров. Любопытно, что записавшим меня дежурным офицером был сотник Скляров*, доблестно командовавший впоследствии одной из бригад в моем корпусе.

*) СКЛЯРОВ Николай Васильевич (терск.)(1875-05.04.1920)(см. фото)   - православный. Из дворян. Образование получил в Тифлисском кадетском корпусе. В службу вступил 01.09.1895. Окончил Николаевское кав. училище (1896). Выпущен в 1-й Сунженско-Владикавказский полк ТерКВ. Хорунжий (ст. 12.08.1896). Сотник (ст. 12.08.1900). Мл. офицер Николаевского кав. училища (06.12.1902-16.10.1912). Подъесаул (ст. 12.08.1904). Подъесаул гв. (ст. 04.04.1906). Есаул гв. (ст. 04.04.1910). Переименован в Войсковые Старшины (пр. 16.10.1912; ст. 04.04.1910). На 1913 в 1-м Горско-Моздокском полку ТерКВ. Командир кадра 2-го Волгского полка Терского КВ (?-30.07.1914). Полковник (пр. 06.05.1914; ст. 06.05.1914; за отличие). Участник мировой войны. Командир 2-го Волгского полка Терского КВ, развернутого с началом войны из одноименного кадра (30.07.1914-12.12.1916). Награжден орденом Св. Георгия 4-й ст. (ВП 23.05.1916). Командующий 2-й бригадой 1-й Терской каз. дивизии (с 12.12.1916). Ген-майор (пр. 21.12.1916; ст. 06.05.1916; по Георгиевскому статуту) с утверждением командиром той же бригады. Участник Белого движения на юге России в рядах ВСЮР. Командир Терской конной бригады. В 08.1919 начальник Отдельной каз. бригады (42-й Донской каз. полк и 2-й Лабинский полк КубКВ). Участвовал в боях на Украине. В 12.1919 направлен вместе с бригадой на усиление 3-го арм. корпуса ген. Я.А. Слащева, отступавшего в Крым. С конца 12.1919 – во 2-м арм. корпусе ген. М.Н. Промтова, отходившем к Одессе. В 01.1920 начальник конной группы войск Новороссийской области. Участник Бредовского похода 30.01.-12.02.1920 от Одессы в Польшу: начальник конницы и начальник правой колонны отряда ген. Н.Э. Бредова. Во главе пяти конных полков (2-й Лабинский и 2-й Таманский КубКВ, 2-й конный ген. Дроздовского, 42-й Донской, 3-й Осетинский и две конных батареи) осуществлял фланговое прикрытие основных сил, беженцев и обозов отступавшего отряда. С 12.02 по 07.03.1920 занимал оборону на польском фронте от села Струги до станции Деражня на рубеже г. Новая Ушица. После снятия отряда с фронта и разоружения поляками (09.03.1920), направлен в лагерь интернированных Дембия (г. Краков, Польша). Умер в том же лагере от тифа.

Награды: ордена Св. Станислава 2-й ст. (1908); Св. Анны 2-й ст. (06.12.1911); Георгиевское оружие (ВП 10.11.1915); мечи к Св. Станислава 2-й ст. (ВП 20.01.1916); мечи и бант к Св. Анны 3-й ст. (ВП 21.04.1916); Св. Георгия 4-й ст. (ВП 23.05.1916).
 
    В июне 1907 г. состоялось мое производство в офицеры.

    Нормально выпуски из училища бывали 6-го августа, но в 1905 г. выпуск был 22-го апреля, в 1906 — 24 марта, в 1907 г. в июне, в связи с Русско-Японской войной и тревожным временем 1-ого государственного переворота.

    Вновь производимые юнкера были вызваны в Петергоф, где мы получили приказы о нашем производстве из собственных рук Государя Императора, который произвел на меня тогда обаятельное впечатление.

    В казачьей сотне Николаевского кавалерийского училища существовала традиция, согласно которой перед производством старшего курса в офицеры в лагере Дудергофке, в бараке старшего казачьей сотни, вывешивалось так называемое «дежурство». Это выражалось в том, что на одной из деревянных колон, подпиравших крышу барака, вывешивался плакат с надписью: «Сегодня дежурит 20-й Донской казачий полк». Это значило, что до дня производства, известного заранее, оставалось ровно двадцать дней. На следующий день на плакате стояло «Сегодня дежурит 19-й Донской казачий полк» и т.д., кончая 1-м  Донским казачьим генералиссимуса князя Суворова полком, что значило, что на другой день наступал день производства в офицеры.

    В это знаменательное утро юнкера казачьей сотни Школы вставали раньше трубы и почти не прикасались к утреннему завтраку. Надевалось полное походное снаряжение; эскадрон и сотня строились перед передней линейкой и, после долгих эволюции и заездов, наконец, наступал желанный момент церемониального марша, принимаемого в старые годы лично Государем Императором в Красном Селе, каждый год перед производством в офицеры юнкеров, окончивших военные училища в Петербурге.

    По сигналу «труби отбой», подававшемуся царским штаб-трубачом Собственного Его Императорского Величества Конвоя, эскадрон и сотня Школы останавливались и выравнивались развернутым фронтом. Подавалась команда: «Господа юнкера старшего курса... слезать ... отдать коней младшему курсу!».

    Перед Царским валиком постепенно подходили и выстраивались в пешем строю запыленные и усталые пажи, юнкера Школы с юнкерами казачьей сотни, павлоны, владимирцы, военные топографы, Михайловское и Константиновское артиллерийские и Николаевское инженерное училища. После команды «смирно» фронт обходили флигель-адъютанты, раздавая каждому из юнкеров и юнкеров казачьей сотни царский приказ о производстве, напечатанный в виде брошюрки в несколько страниц, где каждый паж и юнкер могли найти свое имя и полк, в который вышли.

    В сопровождении Свитского дежурства, к фронту юнкеров от Царского валика спускался улыбающийся Император. Не спеша он начинал обходить ряды, пристально вглядываясь в лица своих будущих офицеров и поминутно останавливаясь то около одного, то около другого юнкера, расспрашивая об их семьях и полках, в которые они выходят. Дойдя до левого фланга, Он отходил к середине фронта и, хорошо видимый всеми, обращался к юнкерам.

    — Благодарю вас, господа, за прекрасный смотр!..

    — Рады стараться, Ваше Императорское Величество! — громко и радостно звучал ответ нескольких сотен молодых голосов.

    Это был последний ответ юнкеров; вслед за этим они становились офицерами, так как Государь делал два шага вперед и громким голосом произносил магическую фразу чудесного превращения:

    — Поздравляю вас, господа, с производством в офицеры!..

    Оглушительное «ура» начинало греметь перекатами по всему полю; строй ломался, как только Император поднимался на валик.

    — Господа офицеры — к вашим коням! — впервые слышали бывшие юнкера казачьей сотни, а теперь — по одному Царскому слову — молодые хорунжие необычайную команду сотенного командира.

    В бараки Школы произведенные офицеры неслись сумасшедшим карьером, вне всякого строя, что являлось также старым обычаем. На кроватях барака их уже ожидала приготовленная лакеями новая парадная форма, в которую все спешно переодевались и один за другим выходили к уже ожидавшей у передней линейки туче извозчиков, чтобы ехать в Питер.

    Перед отъездом навсегда из Красного Села, на стенах и потолке барака, изнутри, каждый вновь произведенный, по традиции, красками полковых цветов записывал свое имя и полк, что делало внутренность барака старшего курса весьма живописной. Надписи эти начальство не стирало и они оставались на многие годы.

    Традиционный обед вновь произведенных хорунжих, по традиции, назначался на другой или третий день после производства, в одном из лучших ресторанов столицы; необыкновенная пестрота, блеск и красота форм обмундирования казачьих полков гвардии и армии в этот вечер поражали своей красочностью и разнообразием.

    Поистине красива и внушительна была форма русской кавалерии, отличаясь не только своей оригинальностью, но и большим вкусом. На прощальном обеде вновь произведенных хорунжих присутствовали в качестве почетных приглашенных также командир сотни и сменные офицеры, с которыми в этот день бывшие юнкера по традиции переходили на «ты».

    После производства молодые хорунжие в последний раз приезжали в Школу, где присутствовали на молебне в училищном храме, а затем снимались всем выпуском у фотографа, являвшегося в Школу. Снимки всех выпусков, на которых молодые хорунжие вместе с корнетами фигурировали в парадной форме, затем вешались в проходном помещении Школы, ведущем в капониры и столовую.

    Я был выпущен в 1-й Уманский бригадира Головатова казачий полк своего родного Кубанского Казачьего Войска, стоявший в крепости Карс а Скворцов Михаил Алексеевич - в Варшавский дивизион.

    Нужно ли рассказывать, какое гомерическое пьянство устроили мы в Петербурге, вспрыскивая свои новенькие эполеты? Без копейки денег в кармане явился я в Екатеринодар, в отчий дом. Папаша мой, вообще человек достаточно прижимистый насчет монеты, на этот раз расщедрился и экипировал меня в полк на славу. Кроме хорошего обмундирования и вооружения, я получил пару превосходных коней, сослуживших мне впоследствии большую службу. В начале августа 1907 г. я отправился в Карс, к своему новому месту служения.