На страже порядка

Москва, 1983 год – безмятежное, спокойное  доперестроечное  время.
В бухгалтерии быткомбината возникла проблема: главный бухгалтер, Михаил Герасимович, уходит на пенсию. Опытный, знающий, он был много лет здесь незаменим, но сейчас, несмотря ни на какие уговоры, уходит – что поделаешь, здоровье… А кроме него, здесь две дамы – Оля Игнатьева на седьмом месяце беременности, и Танечка Кузяева, которая после техникума первые месяцы работает. Кого же ставить главным бухгалтером?
И вскоре на стенде объявлений быткомбината среди прочих вакансий появилась и эта – требуется главный бухгалтер. Долго ждать не пришлось – вскоре пришла первая претендентка, строгая бабуська в очках, со старомодным пучком на голове, аккуратная, деловитая, и ничего лишнего – ни косметики, ни украшений, словно из старого кинофильма.  Директора смутил её возраст – уже на пенсии, но она заверила, что на здоровье сроду не жаловалась, так что, Бог даст, всё хорошо будет. А главное – она много лет работала главным бухгалтером, громадный опыт.
Ветеран партии, очень заслуженная дама, серьёзный человек.
Её взяли на эту должность, и этот день стал для всего коллектива незабываемым Чёрным днём…
На второй день своей работы эта милая бабушка вошла к директору:
- Василий Петрович, а Вы знаете, что у Вас на лестнице люди стоят, курят, Ваши сотрудники?
- Мария Кондратьевна, а что Вас беспокоит, там же место для курения?
- Я не  об этом. Время – то рабочее, а они стоят, курят…
- Господи, да не лезьте ко мне с такими-то мелочами!... У меня и без них голова пухнет.
- Вот потому-то она и пухнет, что люди у Вас не работают, а Вы руководитель, Вы коммунист, Вы должны…
С трудом он её успокоил, наконец ушла.
Назавтра снова заходит: - А Вы знаете, у Вас в плановом отделе работает такая Шевлягина Вера Николаевна. Она живёт без мужа, получает сто двадцать рублей, а Вы посмотрите, как она одевается! Она живёт не по средствам, Вы проверьте!
- Господи, да пусть она живёт как хочет, это её дело…
- Нет, Вы руководитель, Вы коммунист, Вы должны…
В общем, не было такой щели, куда бы она не совала свой нос. Порою щели в буквальном смысле: осенью стали утеплять окна, заделывать щели ватой, заклеивать бумагой. А в коридоре одно окно не доделали, из щели снизу задувает. Это не осталось незамеченным:
- Государство тратит большие деньги для того, чтобы вас обогревать зимой; шахтёры, рискуя своими жизнями, делают свою тяжёлую работу, чтобы добыть уголь, а вы всё это тепло на сквозняки пускаете, по-хамски?!
Её визгливый, резкий голос всех уже довёл. Работать с ней невозможно, но избавиться от неё не получится: она свою работу делает прекрасно, очень дисциплинированная – всегда первая приходит, последняя уходит. А что окружающим нервы треплет – так ведь это она о порядке заботится, как её осуждать за это?  И попробуй тронь – она ветеран партии! Ещё той, сталинской  закваски. Но работать с ней уже невыносимо…
В любой организации всегда можно отыскать какие-то недочёты, неурядицы – как известно, безгрешен один лишь Бог. От её колючего, цепкого взгляда не ускользало ничего, она замечала всё и всегда, и всё в свой блокнотик. И потом – ведь любой факт можно толковать по-разному: это можно понять как ваша невнимательность, а можно повернуть как ваше должностное преступление. Так вот  эта милая старушка все эти факты подаёт под самым чёрным соусом в газету «Труд», приезжает комиссия, и начинает всю эту грязь перелопачивать. Только с этими разобрались, по тем же вопросам приезжают из журнала «Советские профсоюзы», и всё начинается сначала… Народ взвыл – что делать?!
Это было уже невыносимо, так не может продолжаться, что-то должно произойти – либо у  кого-то не выдержат нервы и ей проломят голову, либо народ разбежится отсюда куда глаза глядят. А её спихнуть не получится, да только тронь – ветеран партии, вся из себя заслуженная, как-то приструнить её – это уже зажим критики,  это только подольёт масла в огонь, ведь она дойдёт до самых верхов и сгноит своих недоброжелателей! Но что же делать?
Давно известно, что у человека есть какие-то внутренние ресурсы на крайний, чрезвычайный случай. В минуту смертельной опасности человек может перемахнуть через высоченный забор, проскочить через малюсенькую щель или поднять страшную тяжесть. Потом он сам не может понять, как это ему удалось, ведь это невозможно!
Так вот, видимо, подобные ресурсы есть не только в наших мышцах, но и в мозгу. В какой-то критический момент мы вдруг находим оптимальное решение. Как говорится – голь на выдумки хитра. Так случилось и здесь. Мужики придумали необычный ход – устроить против неё заговор. Народ, надо сказать, давно вышел из шаловливого  подросткового возраста, лет по 30–40.
Заговор был основан на том, что она по любому поводу бегала докладывать начальнику. Сидя на лавочке в скверике, заговорщики обсудили все детали, распределили роли и пошли отметить это дело в пивную…
Вскоре один из них, оставшись со старушкой с глазу на глаз, сделал ей необычное предложение:
- Мария Кондратьевна, мне бы с Вами поговорить хотелось. Знаете, дело в том, что я – агент американской разведки, и меня очень интересуют данные из Вашей бухгалтерии. Не могли бы Вы с нами сотрудничать? Заплатим хорошо, хотите – в рублях, хотите – в долларах. О конспирации не беспокойтесь, всё будет в лучшем виде. Так что подумайте.
У бабки дыбом встали остатки волос! Какое-то время сидела в оцепенении, потом с этой потрясающей  новостью влетела к начальнику, и сразу, с порога, торопливо и путано рассказала ему Это. Он чуть с кресла не свалился: с какой стати американскую разведку заинтересовали дела быткомбината?! Сколько мы выстирали простыней, сколько женских сапогов починили – всё это очень важно для ЦРУ, прямо спят и видят, как бы заполучить такие ценные сведения!
Он обещал во всём разобраться, напоил старушку чаем, успокоил и тихонько проводил её, сославшись на свою крайнюю занятость.
А вскоре второй из этих заговорщиков подкараулил свою жертву; опять-таки оставшись с ней наедине, он процедил: - Мария Кондратьевна, имейте в виду, если Вы нашу агентурную сеть развалите – Вам не уйти от возмездия. Помните, что Джона Кеннеди я уже убил, так вот второй будете Вы!
Естественно, об этом было немедленно доложено шефу! Он, бедолага, её уже избегает, как увидит – сразу норовит куда-нибудь скрыться. А она, хоть и дура набитая, но всё же понимает, что Джона Кеннеди явно не этот убил, а значит, у него нелады с головой начались…
Она выяснила, как найти районный психдиспансер, сходила туда, нашла там главного врача и ещё каких-то специалистов и рассказала им всё: мол, есть у нас на работе такой сотрудник, считает себя убийцей Джона Кеннеди, и меня обещает убить. Её выслушали, пообещали разобраться, но никакого хода этому делу не дали.
Вскоре она закатила скандал электрику Коле за то, что в туалете слишком мощная лампа –получается перерасход электроэнергии, почему мы должны переплачивать?
На её беду, Коля тоже был среди заговорщиков, и когда он остался с ней наедине, он со зловещей улыбкой заявил: - Всё, Мария Кондратьевна, мне это надоело, терпеть Вас больше не намерен.
Поскольку я гестаповец, то, пользуясь своими полномочиями, я Вас с ближайшим эшелоном отправляю в Германию, в концлагерь! Всё, с меня хватит! Если с добра не понимаете, то  там поумнеете, может быть!
(Естественно, это было немедленно доложено шефу, к полному его ужасу и недоумению).
А потом уже знакомым путём побежала в психдиспансер, и там знакомым специалистам рассказала новую историю: - Есть у нас ещё один странный тип; родился после войны, но себя считает гестаповцем и грозится отправить меня в Германию, в концлагерь!
Но те, в свою очередь, заинтересовались уже самой старушкой…  Ну не может такого быть, чтобы в одном коллективе вдруг дружно стали сходить с ума; может, с самой бабушкой что-то неладно? Ей стали задавать разные интересные вопросы: - А какой сейчас год? Каких домашних животных  Вы знаете?.. Потом пообещали разобраться, и на этом всё закончилось, опять никакого хода делу они не дали.
А вскоре ещё один заговорщик, молодой инженер Игорь, опять-таки оставшись с ней наедине, загадочно улыбаясь, спросил:
- Мария Кондратьевна, а Вы ни о чём не догадываетесь?
- А что?
- Знаете, дело в том, что я – Ваш сын…
- Что-о-о?..
- Сейчас я всё объясню.  Давным-давно, по молодости, у Вас была случайная связь. Ну что же, дело молодое – с кем не бывало. Ну было и прошло, Вы про этот случай давно забыли, и даже не знаете, чем вся эта история закончилась. А закончилась она тем, что у Вас родился сын. Вот это я и есть…
Это оказалось последней каплей; когда она рассказала это в психдиспансере, там любопытство всё-таки вынудило приехать главного врача и двух психиатров в этот загадочный быткомбинат. Для начальника, конечно, этот визит был неожиданным, но всё же он их принял.
Сначала они расспросили про мужиков; как у вас такой-то?
- Да всё нормально, хороший человек и прекрасный специалист.
- А как у вас такой-то?
- Да тоже претензий не имею, дай Бог все бы такие были!
- А вот у вас ещё Мария Кондратьевна есть…
Шеф побледнел, изменился в лице: - Ради Бога, про неё не надо! Вы знаете, она ко мне с та-акими вопросами ходит – я боюсь её, я прячусь от неё!..
(Кстати, была мысль у них – а не заговор ли это? Вызывали этих мужиков; те, вытаращив глаза, решительно открещивались: - Я что вам, пацан, такой ерундой заниматься? Вы меня за кого принимаете?! Так ни один и не раскололся)…
Тогда для психиатров картина стала ясная. Собрали консилиум, всё обсудили, и бабушку тихо уволили по статье «Профнепригодность». А это, надо сказать, «волчий билет», с этой статьёй никуда уже не примут даже уборщицей. Всё дело в чём: случается, у человека возникают какие-то проблемы, мешающие ему выполнять его работу. Например, вдруг бухгалтер начинает цифры путать в бумагах, в отчёте получается полная чушь. Тогда начальник просит его уйти «по собственному желанию», и тот уходит. Но если между ними грызня не на жизнь, а на смерть, если добром с таким договориться не получится и он идёт на принцип, вот тогда его увольняют по статье «Профнепригодность», и любой кадровик, увидев в трудовой книжке такую запись, сразу понимает – с этим персонажем нельзя иметь никаких дел!
Марии Кондратьевне, конечно, не привыкать сражаться, всю жизнь этим занимается, и в этот раз она ударила во все колокола, дошла даже до ЦК Профсоюзов, но не помогло. Против заключения психиатров бессильны даже и там, что поделаешь…
Вот так дружный коллектив распрощался с этой прелестной бабушкой, божьим одуванчиком.
Впрочем, страшно себе представить подобную милую даму году этак в 1937…
Тогда такие бдительные праведницы особенно ценились.
                Храни нас Бог от таких бабушек!..