Да будет воля твоя

***
А что, Тургенев только Му-му написал...?
***
Одёрнув плисовый жакет, Альбина Анатольевна подошла к окну. Лёгкий осенний ветерок лениво гонял по бульвару опадающие листья. Ворона пыталась расколоть грецкий орех. Мощный клюв её никак не мог справиться с деревянистой скорлупой плода. И ворона нервничала. Неяркое солнышко, пробиваясь сквозь облака, иногда озаряло серую блочную коробку школы. Унылая пора... Очей очарованье.
Альбина Анатольевна повернулась. Класс притих. Двадцать пять пар глаз пытались просверлить учительницу насквозь. На минуту Альбина Анатольевна почувствовала себя грецким орехом.
- Дети! Вы в Бога не верите?
- Н-е-е-е-т...
- И ты, Кирюхин...?
- Да!
- Ну и, слава Богу!
Молодая учительница, вчерашняя студентка, выдержала мхатовскую паузу и, как можно торжественнее, произнесла:
- Ребята! Тема нашего занятия: "Религия - опиум для народа!"
По притихшему было классу, пронеслась волна то ли мычания, то ли - стенания.
- Тихо, дети! Тихо. Не надо так шуметь. Дмитриенко! Не вертись. Амеранова! Отстань от Дубровина. Да что же ты его по голове бьёшь-то! Он и так, ничего не соображает...
- А чё он лезет на моё половину парты!?
- Юлечка! Правильно надо говорить: На МОЮ половину парты...
- Всё равно, пускай не лезет!!! - Амеранова показала Дубровиину язык. - Ы-ы-ы-ы!
Юлечка, в очередной раз опустила Букварь на несчастную голову соседа по парте.
- Так! Прекратили потасовку! Юра! Перестань дёргать Амеранову за косу! Да когда же это закончится!? Дубровин! В угол - шагом марш!
Дубровин, шмыгая носом, пошёл в ближайший угол.
- Не туда! За шкаф! И чтоб я тебя - не видела и не слышала!
Следуя к месту исполнения наказания, Юрка задел плечом шкаф. Дверь шкафа с неприятным, громким скрипом (на весь класс) открылась.
- Закрой дверь!
Наказанный ученик попытался выполнить поручение учительницы, но дверь, с громким хлопком, вновь открылась, чуть не свалив Дубровина с ног. Вовремя отскочив, Юрка так и замер с широко открытым ртом.
***
Класс озарился золотым свечением. Свечение исходило откуда-то изнутри шкафа. Оно было светлым, ярким и тёплым. Юрка, прямо-таки, ощутил это тепло на себе. Перестала болеть, набитая Букварём, голова. Куда-то пропали сопли. Дубровин задышал ровно и спокойно.
Немного помигав, свечение внезапно пропало. Из глубины шкафа вышел человек. Он аккуратно, безо всякого скрипа, закрыл дверь. Обратился к Юрке:
- Ты что-то хотел сказать, мальчик?
- Я...б...м...в..с...
- Ну, так, сомкни уста и следуй к месту покаяния, вьюнош. Ибо беды твои - неслучайные, потому как - по заслугам.
Альбина Анатольевна хотела что-то сказать, более того - закричать. Но, готовое сорваться, с губ её, бранное слово, застряло где-то там, в глубине горла. А человек не спеша, направился к учительнице. На вид ему было не более тридцати пяти лет. Его мягкая, бесшумная походка, буквально приковала взгляды всех учеников к нему. Она была очень уверенной, его походка. Невероятно красивое и спокойное лицо его несло на себе отпечаток царственности и величия. Роста - выше среднего, одет он был в красный хитон, и синий гиматий. На ногах - поношенные сандалии из грубой кожи. Длинные, до плеч, волосы. Борода.
Да это же...
- Тсс... - человек прижал указательный палец к губам своим. - Не поминай имя моё всуе, умная дева. Ибо многие знания порождают столь же многие печали.
- А как же мне...
- Называй меня Путником, дева.
Человек подошёл к Альбине Анатольевне, провёл правой рукой по её шелковистой, короткой стрижке:
- Пусть тебя ничего не мучает, дева. Будь спокойна. Всё получится.
После этих слов учительница вздрогнула, но тут же успокоилась. Благодатное тепло от руки Путника разлилось по всему её стройному телу: от макушки до самых пяток. Она с благодарностью посмотрела в голубые глаза человека, который одним мановением длани избавил её от болей телесных.
- О чём речь собралась вести, дева? Никак - о религии? - прервал паузу Путник.
- Да. О религии. Согласно плану занятий, - Альбина Анатольевна попыталась отвести взгляд от лица собеседника, но у неё ничего не вышло. - Сотни лет служители культа бесстыдно обирали простых людей, забирая у них последнее пропитание. И только Советская власть сумела прекратить подобное, вопиющее положение вещей.
- Церковь никогда не отбирала последнее. Она брала десятину. По-вашему - десять процентов. Ну, это так, к слову. Продолжай, дева.
- Быть может, мы не станем...при детях...
- А что - дети? Имеющий глаза, дева, да узреет.
И тот час у Альбины Анатольевны, наконец-то, получилось отвести взгляд от лица собеседника. Она оглядела класс. Все дети, положив головы на парты, спокойно и мирно спали.
Учительница вдруг спохватилась и быстрым шагом направилась к шкафу:
- Там же, Дубровин...! - чуть ли не закричала, но тут же осеклась Альбина Анатольевна.
- Говори в полный голос, дева. Дети проснутся, когда - проснутся.
Учительница заглянула за шкаф. В простенке, на невесть откуда возникшем стуле, прислонясь головой к стене, спал Дубровин. Чему-то улыбаясь во сне, он вовсю пускал пузыри.
Альбина Анатольевна вопросительно глянула на Путника. Тот пожал плечами:
- Не на полу же ему спать.
***
- Да вы садитесь! - Альбина Анатольевна заботливо пододвинула стул поближе к собеседнику.
- Что ты, дева. Сама садись. Намаялась поди.
- Ну, что вы! Как - можно...
- Садись,садись. Мне стул не нужен, - Путник внезапно завис над полом. Он скрестил ноги, а руки развёл в стороны, совсем как будучи, когда-то, на кресте. - Продолжим беседу нашу, дева. Есть ещё время.
- Что же вы хотите от меня узнать..., Путник? - учительница почему-то начала краснеть.
- Полно. Перестань смущаться, дева. Продолжи речь свою. Ту, что ты детям сказать хотела.
- Религия - опиум для народа?
- Да. Почему - опиум?
- Ну, как же! - заволновалась Альбина Анатольевна, - опиум, являясь, по сути своей, сильнодействующим наркотиком, вредные алкалоиды которого, содержащиеся в фенантреновой группе мака снотворного, вызывают практически моментальную наркотическую зависимость, предполагает мучительную смерть.
Учительница перевела дыхание. Путник парил над полом. В руках он держал глобус. Немного покрутив его, он подлетел к шкафу, поставил модель земного шара на место (откуда - взял):
- Продолжай, дева.
- Именно это имел в виду Карл Маркс, когда в 1843-ем году, во введении к своей работе "К критике гегелевской философии права", написал...
Альбина Анатольевна потянулась к лежащему на столе конспекту.
- Религиозное убожество есть в одно и то же время выражение действительного убожества и протест против этого действительного убожества. Религия, это - вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она - дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа. - закончил мысль учительницы Путник.
- Вы тоже так считаете?
- Нет. Религия уменьшает боль общественного бытия в бесчеловечном обществе. Вот что он имел в виду, говоря о религии, а не мученическую смерть, как говоришь ты, дева.
- А кто вам это сказал?
- Он сам и сказал.
- А что, он у вас?
- А где же ему ещё быть? У нас. Писарем.
- Писарем???
- Писарем. Он так расписывал рай, будучи на Земле. И было принято решение: пусть далее расписывает. Интересно читать.
- А как же его учение?
- Какое учение?
- Учение, названное, в его честь, марксизмом. Владимир Ильич Ленин, в 1913-ом году, в своей знаменитой работе "Три источника и три составных части марксизма", охарактеризовал учение Маркса как всесильное, потому что оно верно.
- Не то учение он всесильным назвал.
- Почему - не то? Владимир Ильич, взяв за основу учение Карла Генриха Маркса и Фридриха Энгельса, создал новое, самое справедливое государство на Земле, в котором основой производственных отношений является общественная собственность на средства производства и осуществляется принцип: от каждого по его способностям, каждому по его труду.
- Дева, всё это, давным-давно, написал Матфей. Да воздастся каждому по делам его.
- Кто это - Матфей?
- Ученик. Ты его не знаешь.
- У вас есть ученики?
- Есть. Двенадцать. Ближайших. И ещё - семьдесят. Ближайших, но не совсем. Впрочем, мы отвлеклись. Продолжим. Дева, слушая речь твою о собственности общественной, слышу - ещё одну:
When I see a bird that walks like a duck and swims like a duck and quacks like a duck, I call that bird a duck.
Альбина Анатольевна явно смутилась. Наморщив прекрасный лобик свой, она стала переводить:
- ...Если я вижу птицу...которая...
- Когда я вижу птицу, которая ходит как утка, плавает как утка и крякает как утка, я называю эту птицу уткой, - пришёл на помощь учительнице Путник.
- Что вы этим хотите сказать?
- Какова конечная цель учения, столь тобой восхваляемого?
- Конечная цель - коммунизм - закономерный этап развития общества. Высшая ступень продвижения человечества к светлому будущему. А почему вы отвечаете вопросом на вопрос?
- Иудеям это - простительно, дева.
- Так что вы хотели сказать, говоря про ...утку?
- Тест на очевидность происходящего.
- То есть?
- Анализ происходящего показывает обратную картину. И собственность у вас - не общественная, а - ничья. И принцип ваш, из другой книги заимствованный, не работает. Нет. Не работает.
- Советский народ, под руководством центрального комитета коммунистической партии, уверенно идёт вперёд, к победе коммунизма! А что ваша религия даёт человеку, кроме веры в загробную жизнь в каком-то там рае!?
- Дева, не стоит, говоря о религии, употреблять притяжательную форму ВАША. Религия, она - общая, она - для всех. Религия даёт человеку право выбора. Ибо открыты храмы, не заперты. И только человеку решать. Хочешь - заходи, хочешь - мимо пройди. А что даёт человеку всесильное учение? Диктатуру пролетариата? Кто не с нами, тот - против нас. Какой же это - выбор?
Альбина Анатольевна опять замялась:
- Но вы же предлагаете... всё... после смерти.
- Неправда, дева. Ибо сказано: Не все мы умрём, но все изменимся.
- Кем сказано?
- Павлом. Зело дальновидный и мудрый муж.
- Чей - муж?
- Неважно. Продолжай.
- Ученик?
- Нет. Киликиец. Турок, в общем. В прошлом - воинствующий фарисей. Потом - примкнул. Однако, порадеть пришлось. Для того чтобы - примкнул.
- Я, вас, не понимаю, Путник! - Альбина Анатольевна устало опустилась на стул. По вискам её текли крупные капли пота.
- Спокойна будь, дева. Поймёшь, когда время придёт. И про рай, и про ад. Самостоятельно выводы сделаешь. А пока, - ханжество своё умерь. Тебе завтра - племянника крестить, а ты лекции о вреде религии читаешь.
- Откуда вы знаете!? - недоумение учительницы было беспредельным.
- Знаю, дева. Знаю. Ибо, пишете вы одни законы, а живёте - по другим. От лукавого это всё .
После этих слов раздался взрыв. Комнату заволокло жёлтым дымом и запахло сероводородом. Классная доска рухнула на пол да так и осталась там лежать. Стена, где висела доска, треснула; там образовалась широкая щель.
***
- Только помяни его, и вот - он, - Путник вытянул открытую ладонь в сторону щели. - Стой, где - стоишь!
В щели послышалось хрюканье. Минуту спустя, на белый свет показалась рогатая рожа:
- А-а-а-а! И ты здесь...То-то я и думаю, и кто это, мене призывал...?
- Чего ты хотел!?
- Отвали, сыне. Дай - побазарить...
- О чём говорить со мной хочешь?
- Да нужон ты мне. Училку - дай!
- А захочет ли она говорить с тобой?
- А то - мне решать!
Альбину Анатольевну затрясло в ознобе. Она вскочила со стула, спряталась за Путника; прижалась к нему всем телом:
- Спасите меня!
- Спокойна будь, дева. Не тронет он тебя. Окна, как бы - открыть. Не ровён час, дети задохнутся.
- А как же - этот?
- Не твоя печаль, дева. Ступай.
Рогатая рожа, как ни пыталась, высунуться не могла. И тут - грохнуло в очередной раз. Полетели, в разные стороны, стёкла. Завыл ветер. Опустилась темнота. Рогатая рожа шагнула из щели:
- Ща-а-а-а! Я покажу те, как падающего подталкивать!!!
- Изыди, сатана!- из открытой ладони Путника, в самый лоб рожи, метнулся золотой сноп искр. Жалобно скуля, раздался всепоглощающий вой из преисподней.
- Заткни уши, дева. А то - оглохнешь.
Сноп искр метнулся ещё раз. Рожа стала растворяться. Через мгновение её не стало. В классе посветлело. Щель затянулась. И только рог, одиноко, остался валяться на полу.
- Совсем обнаглел, - резюмировал Путник.
***
- Ладно, дева. Пора нам расставаться.
- Так скоро?
- Так скоро. Дороги у нас, хоть и разные, но - одни. Всяко будет. Но, придёшь ты ко мне. А потому - не прощаюсь.
Путник подвёл Альбину Анатольевну к стулу, провёл над её головой рукою. Учительница закрыла глаза, опустилась на стул:
- Поцелуй меня, Путник....
- Много вас тут, желающих. Вечно, потом, красней за вас.
Путник шагнул по направлению к шкафу.
***
Долгой всепробуждающей трелью, прозвенел школьный звонок. Альбина Анатольевна резко вскочила со стула:
- Да тут же - полный разгром!
Учительница огляделась. Класс сиял первозданной чистотой. Ни пылинки, ни соринки. Ни, тем более, рогов. Доска висела на, положенном ей, месте. Стёкла, буквально, были прозрачными. Полы блестели. Учительница устало выдохнула:
- Эх, Путник, Путник...
Дети, наперебой, стали просыпаться.
- Альбина Анатольевна! Какой чудный сон я видела! - Дмитриенко, зевая, потянулась.
- Танюша, ты мне завтра расскажешь про свой сон, хорошо?
- Хорошо, Альбина Анатольевна!
- Дети! Занятия окончены. Все - по домам. Кирюхин! Разбуди Амеранову. Дубровин! Выходи из угла. Хватит на стуле сидеть...
Дети дружною толпой рванули из класса. И вскоре, из коридора, донеслось:
- Дубровин! Ты - дурак!!!
- Юлька! Сама ты - дура!!!
"Вот так зарождается высокое, светлое чувство", - успела подумать Альбина Анатольевна, подойдя к окну. Мысли её перебила уборщица:
- И чё ты тут крутишься? Домой иди...
- Сейчас пойду, Хельга Борисовна.
- А чё у вас так чисто сёдня, Альбина Анатольевна? И убирать-то, совсем нечего.
- Это мы с ребятами субботник устроили, Хельга Борисовна, - слегка покраснев, соврала учительница.
- Ну, тогда, я пойду. Вон мне ещё сколько классов мыть.
Уборщица, бормоча себе под нос: - Понасерут, вечно... - тихонько прикрыла дверь.
***
За окном, ворона, устав клевать орех, зажала его в клюве. После, взлетев на самую верхушку мачты ЛЭП, она разжала клюв. Орех, пролетев добрый десяток метров, со всего маху, грохнулся о бетонный фундамент мачты. Неслышный, за оконным стеклом, звук раскалываемого ореха пронзил учительницу насквозь. Ворона, с торжествующим криком, устремилась вниз.
Альбина Анатольевна, радуясь за птицу, чуть заметно улыбнулась.
За окном, на секунду, возник белёсый профиль:
- Пусть тебя ничего не мучает, дева. Будь спокойна. Всё получится.

21 сентября 2020 года.