Букет из опавших листьев. Записки о соседях

Вошла в подъезд с букетом из опавших листьев, - пусть порадует яркостью, - но пока поднималась на свой пятый, неуёмная память подсказала... 
Бросив взгляд на дверь квартиры номер пять, вспоминалась бывшая её хозяйка, - довольно помятая высокая худая блондинка с ярко накрашенными губами и лохматыми волосами. Шептались соседи: водит, водит мол, Ленка к себе мужиков, и сколько ж их у неё перебывало! Да и песни попсовые, часто гремевшие из её окон, им надоедали. Да, веселилась она, хотя были у неё дочь подросток и сын, которого я так и не видела, - придя из тюрьмы, вскоре снова туда возвратился, а дочь… Несмотря на совсем юный возраст, часто видела её во дворе в окружении развязных парней с непременными бутылками пива. Они громко разговаривали, смеялись, на просьбы соседей вести себя тише хотя бы после двенадцати, не обращали внимания. И как-то соседка с третьего этажа из форточки выплеснул на них ушат воды. Взвизгнули, замолчали, но ненадолго… Потом к подъезду стал подъезжать серенький помятый «Москвич» с упитанными мужичками, выходила дочь Лены с такими же, как и у матери, ярко накрашенными губами, садилась в машину, и та увозила их. Но вскоре стихли песни в той квартире, - на одном из поворотов центральной улицы «Москвич» врезался в столб и дочь погибла, а мать вскоре продала квартиру и куда-то съехала.
...А в девятой квартире жила вроде бы счастливая семья, - симпатичные он, она, и их, совсем юные, сын Олег, дочь Марина. Когда по праздникам после демонстрации возвращались они домой с яркими шарами над головой, - красивые, улыбающиеся, приветливые, - то в душе пролетало облачко любования этой благополучной семьёй. Но как же хрупок наш мир! Вскоре сына забрали в Армию, попал в Афганистан* (о чем мы узнали только в 90-х, - не положено было в те годы говорить о той войне), а «возвратился» в цинковом гробу. Отец не вынес горя, стал пить и вскоре жена нашла его утром мёртвым. Потом соседи стали поговаривать, что она тоже начала «закладывать» и через год последовала за мужем. Осталась дочь Марина. Несколько лет летними вечерами гремели из её квартиры шлягеры, слышался веселый говор, а однажды моя дочка привела со двора хромого кокер спаниеля со словами: «Давай себе оставим… Маринка выбросила его из окна, он ногу сломал.» И спаниель остался у нас, а Марина вскоре куда-то съехала.
...Соседи почему-то называли её белорусской, эту одинокую невысокую пожилую женщину с цепким взглядом темных глаз, тёплыми вечерами сидевшую на лавочке у подъезда. Когда мы с дачи возвращались с рюкзаками и проходили мимо сидящих рядом с ней говорливых собеседниц, то почему-то спиной ощущался именно её прилипчивый взгляд. Не слышала я добрых слов о ней и от соседей, - по-видимому и их цеплял её взгляд, а, может, и слова, ибо поговаривали, что именно она отравила двух кошек, которых жильцы выпускали погулять на лестничные площадки. Было ли так? Не знаю. Но, наверное, не зря говорили, ибо когда она неожиданно умерла, то не услышала я слов сожаления об этой одинокой и, может быть, когда-то озлобившейся душе.   
... Немного вспоминается о жильцах других квартир, но... Вот в этой одиноко жил преподаватель института, подтянутый лысоватый блондин, бросавший при встрече короткое и вроде бы доброжелательное «Здравствуйте», но за которым чувствовалось желание поскорее пройти мимо; а в этой - чета пенсионеров, и муж, всю жизнь проработавший смотрителем тюрьмы, по-видимому сохранил в себе особенность своей профессии, - видеть перед собою открытое пространство, - и поэтому, когда соседи высадили под его окнами деревца, то он как-то ночью вырубил; а здесь тоже жили пенсионеры, она – бывший экономист, он - инженер-строитель и очень добрый, открытый человек, любивший работать на даче и одаривающий её плодами соседей. Когда он неожиданно помер, то жена всё плакала и твердила: «Хочу, хочу к своему Лёнечке!», и её желание довольно скоро сбылось; а прямо под нами, на четвертом этаже, жила молодая пара с прелестной голубоглазой девочкой, да и супруги были красивы, но через несколько лет семья распалась, - он изменил, она не простила и с дочкой уехала в другой город.
...Теперь соседнюю квартиру хозяин сдает временным съемщикам, а в не столь давние годы жила в ней семья: баба Настя с дочкой и маленьким сыном, который часто забегал к нам играть с моими детьми. Приехали они из деревни и в их квартире поселились её приметы: на полу - половики из лоскутков, на кровати – подушки с кружеными наволочками, на столике – самовар, на стене – пара лапоточков из липы, и всё это в окружении обоев с яркими цветами. Да и сами хозяева не теряли облика деревенского, - дома одевались пёстро и непременно с вышитыми фартучками, говорили с мягкими окончаниями, - идёть, говорить, поёть, - и почему-то от этого становилось на душе так же уютно, как и при виде полосатых половичков и пышных подушек. Да и в общении хранили они традиции деревни, - в христианские праздники поздравляли с улыбкой, полупоклоном и добрыми пожеланиями с обязательным: «Не хворать вам и вашим деткам». Но как же скоро распался этот уютный мирок, оставив лишь хрупкие тени памяти, - вскоре умерла баба Настя, а дочка, продав квартиру, возвратилась с сыном к сестре в деревню.
...Вот о ком подсказал мне осенний букет... А сколько их было!.. тех, которых хочется вспоминать, пока окончательно не сокрыл их «цвет тлена» памяти! Да и тех, о которых не хочется помнить, но они ненароком «пролетают» мимо, словно не желая уходить, ибо тоже остались в душе малыми частицами, - ведь то, какой она стала, зависело и от них.

*Афганская война -1979-1989гг.