Лучи в стекле

Глава из очерков одной журналистской судьбы «Шальные дожди»

От автора

«Желающего судьба ведёт, не желающего тащит», - не уставал напоминать нам, аспирантам Академии общественных наук при ЦК КПСС, один из её старейших профессоров. Это мудрое изречение греческого философа-стоика Клеанфа, переведённое впоследствии в «Нравственных письмах к Луцилию» на латинский (Ducunt Volentem Fata, Nolentem Trahunt) римским представителем стоицизма Сенекой, и вело, как оказалось, меня по жизни.

В этом году мне – 70, городу Шарья – 80, а 22 июля следующего года – 90 «Ветлужскому краю» (ВК). Время подводить какие-то итоги. Тем более, мне – человеку, которому, хоть власти и обещают нам, россиянам, в недалёком будущем (к 2024 году – до 78, а к 2030 – до 80), грех забывать, что Господом Богом отпущено нам всем 70 лет жизни на Земле.

«Дней лет наших – семьдесят лет, а при большей крепости – восемьдесят лет; и самая лучшая пора их – труд и болезнь, ибо проходят быстро, и мы летим», - гласит книга псалмов царя Давида (Теилим, пс.89:10). А это значит, для духовной работы, в процессе которой человек «строит» свою душу и возводит на земле «здание» её реализации и своих достижений, может вершить добрые дела и исправлять допущенные ошибки, Всевышним дано 70. Ну, а если прибудет что сверх того, то это - подарок…

Полсотни лет из моих семи десятков отдано журналистике, путь в которой начался в «Ветлужском крае». В праздничном репортаже майского номера газеты в 1963 году были опубликованы «Пути-дороги» журналиста-поэта Анатолия Беляева о мечтах и планах трёх школьных друзей, а в 1966-м, когда проходил преддипломную практику в Шарьинской ЦРБ, - первая моя заметка. Потом, работая в после службы в армии в городской санэпидстанции и медицинском училище Шарьи, учился в университете рабселькоров «ВК», а в 1970-1974 годах – в штате редакции.

Словом, здесь, в «Ветлужском крае», – мои истоки, верность главной заповеди которых – «Всё, о чём пишешь, пропускай через сердце» – хранил всю свою жизнь. Где бы ни работал - будь то информационные агентства ТАСС и Интерфакс, «Медицинская газета», «Сельская жизнь», «Крестьянские ведомости» или пресс-служба Совета Федерации Федерального Собрания РФ. Даже псевдонимы мои журналистские – Константин Безнег, Иван Ветлугин, Константин Шарьин – возвращают в Приветлужье. Теперь их уже можно раскрыть, хотя в свои 70, как фельдшер по первой профессии и, к слову, единственный в истории тогда ещё всесоюзной, а ныне федеральной «Медицинской газеты», её главред – фельдшер (закончивший, правда, факультет журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова и Академию общественных наук при ЦК КПСС), продолжаю сотрудничать с «МГ» и её Медицинским информационным агентством (МИА) «Cito!».

Потому, что был и остаюсь солдатом пера, призванным нести читателям только правду.


Первая жатва

Собираясь в августе 1970 года в отпуск, зашёл, скорее по привычке, в редакцию.
- Тебя шеф спрашивал, - сказал кто-то из сотрудников.
Редактором «Ветлужского края» был Сергей Яковлевич Гущин, которому я обязан всей своей журналистской судьбой. Ничего не подозревая - мало ли что - зашёл к нему в кабинет.

- Послушай, тут у нас место литсотрудника в сельхозотделе освободилось – Володя Серкин вернулся в свою Якутию. Давай, выходи завтра на работу, - с порога ошарашил он меня.

- Так я же, вроде, в отпуске… - растерявшись от столь неожиданного предложения, только и нашёл что сказать я.

- Вот и выходи. В районе - уборка. Потом все формальности оформим…

Честно признаться, в отпуск я собирался поехать в Ставропольский край, где, как узнал по вакансиям в журнале «Журналист», образовали несколько новых районов и, соответственно, создавались районные газеты. В их редакциях, которые ещё только формировались, и хотел попытаться найти работу.

К тому времени, работая в медицинском училище, я уже окончил университет рабочих и сельских корреспондентов (рабселькоров), при редакции «ВК» и собирался поступать на заочное отделение факультета журналистики Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. В медучилище же возглавлял комсомольскую организацию - оформлен был, понятно, лаборантом, преподавал физиотерапию и ЛФК, уход за больными, вёл доклиническую практику. Но секретарём комитета ВЛКСМ был, конечно, не назначен, а, как это и положено, избран комсомольским собранием. Понятно, по рекомендации райкома Всесоюзного Ленинского Коммунистического союза молодёжи (ВЛКСМ) - как молодой коммунист.
Короче, в Ставрополье я, конечно, не поехал: о каком отпуске после столь счастливо закончившегося для меня визита в редакцию могла быть речь! На следующий день, с утра, как штык, был в редакции…

Не помню, на месте ли был заведующий сельхозотделом Дмитрий Михайлович Мякишев (впоследствии – редактор районной газеты «Северный  луч» в Солигаличе, где и сейчас живёт семья его сына Дмитрия Дмитриевича Мякишева) или мотался на жатве по району. Но, так или иначе, с вопросом «Что мне делать?» я снова оказался в кабинете редактора.

- Да напиши что-нибудь, - не мудрствуя лукаво, ответил Сергей Яковлевич, теперь уже и мой шеф.

Вконец обалдевший, вышел на крыльцо редакции. Располагалась она тогда в центре города, в одном здании с районным управлением сельского хозяйства (ныне, если не ошибаюсь, – районный комитет АПК), отделом статистики и ещё какими-то организациями по ул. Павлика Морозова.

О чём и что написать? Ведь я, вроде как, в сельхозотделе, значит, и писать надо о чём-то сельском…

Тема эта была тогда далека от меня, хотя детство моё и прошло в деревне Безнег (родом мои родители – из д. Плосково Ветлужского района Нижегородской области), куда нашу семью вывезли после того, как бендеровцы расправились с отцом – лесничим в Закарпатье, едва не убив его. Капитан запаса, он прошёл Великую Отечественную войну 1941-1945 гг. до Берлина, завершив боевой путь командиром артиллерийской батареи. Демобилизовавшись, и был направлен лесничим в село Воловое (ныне г. Межгирье), командуя одновременно местным отрядом ястребков, боровшихся с бандами Степана Бендеры.

В университете рабселькоров же, помимо обязательных в его программе заметок о, скажем, о своей улице, о самом памятном дне и прочем, писал больше о жизни комсомольской организации медучилища, пробовал даже новеллы и рассказы. А до этого, работая помощником санитарного врача в городской санэпидстанции, - о результатах проверок и рейдов, необходимости привести в порядок те немногие очистные сооружения, которыми располагали мясокомбинат и несколько других предприятий (городские очистные ещё только строились), о вреде для здоровья шума и т.д.

Так, стоя в сём размышлении на крыльце, увидел проезжающего мимо редакции на мотоцикле своего друга Николая Головина – секретаря комитета ВЛКСМ совхоза-техникума.

- Ты что? Случилось что-то? – спросил он, остановившись и подойдя ко мне.

- Случилось, - ответил я. И рассказал товарищу о ситуации, в которой оказался.

- Так поехали со мной, у нас же – уборка зерновых, мои ребята там работают…

Меньше через полчаса уже были на поле у Николо-Шанги.
Поздоровавшись с экипажем «степного корабля» (СК-4) – комбайнёром Николаем Егоровичем Веселовым и его помощником, учащимся совхоза-техникума Геннадием Кропотовым. Для него, как оказалось, это первая уборочная страда, он самый молодой из работающих на жатве механизаторов.

Не без труда, но разговорил парня о его деревенском детстве, об отце Алексее Гавриловиче, как и нынешний наставник, тоже комбайнёре, о том, как, словно завороженный, смотрел, как батя смазывает трактор или ремонтирует комбайн, как в седьмом классе сам попробовал вести его по ржаному полю…
 
- Геннадий у нас – активный участник выставок технического творчества, награждён грамотами горкома и обкома ВЛКСМ. Всё что-то собирает в мастерской, часами может копаться в моторах, - нахваливал после того, как механизаторы вернулись к прерванному нами делу, своего комсомольца мой приятель. Такие, как он, крепко любят своё дело, навсегда прирастают к земле…

Так и появился на страницах «ВК» мой первый, как штатного журналиста газеты, репортаж «Первая жатва». Что скрывать, было, конечно, приятно в день, когда вышел номер, услышать из распахнутой настежь в кабинет шефа двери, как Сергей Яковлевич названивал своему коллеге - редактору поназыревской районки, зачитывая ему мой материал.

Потом были бесконечные поездки по хозяйствам района с блокнотом и прихваченным с собой фотоаппаратом «Киев» (хотя в редакции и был неплохой, в общем-то, фотокорреспондент Александр Соколов, но снимать, хоть и неблестяще, я научился ещё в школе), встречи с замечательными людьми интересной судьбы и просто тружениками. И о всех них и их делах хотелось рассказать читателям. Получалось, конечно, не всегда, были и радости от удач, и огорчения от неудач: журналистский хлеб, как выяснилось, всегда с коркой…

Через год вместе с моим знакомым инструктором горкома ВЛКСМ Евгением Сабуровым (впоследствии - сотрудником «ВК», затем областных «Молодого ленинца» и «Северной правды», ныне, к сожалению, покойным) поступил учиться на заочное отделение факультета журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова. «Проявил себя как способный, инициативный, грамотный журналист. Умеет своевременно выбрать важную тему и обстоятельно её разработать», - это из характеристики в университет, подписанной С.Я. Гущиным.


О чём шумит лес

Вскоре меня перевели на должность старшего литсотрудника в отдел промышленности и транспорта, заведующим которого был Николай Васильевич Гольянов – будущий автор двухтомника «Годы и люди» и Почётный гражданин г. Шарья. А тогда, работая в «ВК», он заочно учился в Московском институте культуры и занимался режиссурой в народном театре, по сути, его создавая.

В одном кабинете с Николаем Васильевичем располагалась с «хозяйством» отдела писем его заведующая Ольга Михайловна Смирнова – человек, которому я обязан своему появлению на редакционный свет «ВК».

Дело в том, что работая до медучилища помощником санитарного врача в городской санитарно-эпидемиологической станции и будучи вконец разъярённым бездействием коммунальщиков (особенно по части содержания, извините, помоек), отправил в газету свой материал «По следам санитарного рейда». Ну, и выдал, как говорится, по полной руководителям этой службы, не особо рассчитывая, впрочем, на публикацию статьи. Как-никак, задета «честь мундира» городских чиновников.
Но материал опубликовали. Мало того, вскоре в СЭС позвонила, попросив секретаря главврача пригасить меня к телефону, Ольга Михайловна:

- Зайдите, если сможете, к нам в редакцию. Есть разговор, - сказала она, уточнив, сам ли я писал материал.

Зашёл, мы познакомились. Расспросив о моей скромной тогда биографии – учёба в школе и служба в Советской Армии, попросила почаще писать в газету, не преминув заметить:

- Обычно медики пишут нам о симптомах и профилактике болезней, предостерегая от них. А у вас – о нашей не слишком здоровой реальности, о том, что пора, наконец, навести порядок в коммунальном хозяйстве.

Рассказала Ольга Михайловна и об университете рабселькоров, пригласив в нём заниматься.

Вот к ним-то, Ольге Михайловне и Николаю Владимировичу, и подсадили в кабинет меня. Чего ж желать лучшего? Под присмотром таких соседей-наставников и работа начала спориться.

Николай Владимирович занимался больше железнодорожным узлом, поручив мне леспромхозы и деревообрабатывающую промышленность, главным образом, домостроительный комбинат в Ветлужском. Стройки (а их было в те годы в городе немало) и другие отрасли тогда ещё народного хозяйства вели оба.

…Где только я не побывал, о чём и ком только не писал: газета, словно топка, пожирала материалы. Не уставали вдвоём подбрасывать их в эту «топку».

Особенно частыми были командировки в лесопункты Шекшемского и Зебляковского леспромхозов. В последнем ударным трудом, как принято было писать в те времена, отличалась бригада Героя Социалистического труда, депутата Верховного Совета РСФСР Геннадия Александровича Худякова, отметившего недавно 85-летие Почетного гражданина Костромской области.

Дорога к нему была проторена не только мной, но и областными, столичными журналистами. Но, будучи как-то в Зебляках, я взял и поехал на лесную делянку не к бригаде героя, а Петра Васильевича Красникова*. Просто подсел в вагончик на узкоколейке к лесорубам и отравился с ними в неблизкий путь.

- Не ошиблись, часом? – поинтересовался у меня, спустя около полчаса, бригадир.

 – Вам, наверное, к Худякову надо?

- Нет, я с Вами.

- Ну, смотри, парень…

Выгрузились в лесосеке. Перекурив, все отправились, вооружившись бензопилами и топорами, на вырубку. Заревели моторы, застучали топоры…

А я присел на пеньке у вагончика лесорубов и, честно сказать, почувствовал себя, как этот самый пенёк. Что делать?

Поразмыслив, зашёл в вагончик, разыскал где-то под лавкой топор и отправился к бригаде. Ничего не говоря, принялся обрубать с одной из поваленных елей сучки.

- Ну-ну, посмотрим, - только и сказал на это бригадир. И попросил у своего напарника дать мне запасные голицы:

- А то к концу дня руки-то у него кровавыми мозолями пойдут, а мы - отвечай…

В обеденный перерыв отправились вагончик перекусить, пригласили меня. В большом термосе было что-то горячее, не до разговоров...

Но разговор что-то не клеился и в перекур, после обеда. По крайней мере, откровенный, на что я и рассчитывал.

Выплеснули всё наболевшее мужики к вечеру, пока мы все вместе дожидаясь возле узкоколейки состав с паровозиком. Убедились, видать, что топором я, городской, работать всё же умею. Да и как не уметь, если я не только колол дрова у мамы дома в Ветлужском, но и ещё ребёнком помогал отцу в санитарной рубке в лесу.
Пересказывать, что наболело у бригады, не буду. Были в словах лесорубов и справедливость, и достаточно аргументированные претензии к руководству лесопункта и леспромхоза. Но чувствовалась и обида, легкая зависть к успехам и славе Г.А. Худякова.

Так или иначе, но после очередного съезда КПСС, в канун пленума городского комитета партии мы с Анатолием Васильевичем Беляевым, тогда заместителем редактора «ВК», выдали на страницы трёх номеров газеты три больше чем полосных материала о работе Зебляковского леспромхоза. Речь в каждой из этих публикаций с непритязательными заголовками «Основа успеха – люди», «Ориентир – пятилетка» и «Коллектив набирает силу» шла о ходе выполнения решений съезда и заданий пятилетки.

Кроме того, по просьбе редактора и, как выяснилось позже, первого секретаря райкома КПСС Александра Ивановича Логинова, мне, тогда уже секретарю партбюро редакции и члену городского Комитета народного контроля, пришлось выступить на пленуме. Рассказал с его трибуны об успехах и проблемах зебляковских лесозаготовителей, поделился нашими с Анатолием Васильевичем впечатлениями о настроениях в бригадах и коллективе леспромхоза в целом и т.д.

Возвращались в редакцию вместе с редактором. Сергей Яковлевич поделился по пути:

- После пленума подошёл один из членов горкома, директор лесопункта, и говорит мне:

- А корреспондент-то твой соображает. И о неоправданной порой вырубке тонкомера, и не вывозе его с делянок, и о никуда не годных дорогах к ним рассказал.

Вскоре, когда Н. В. Гольянов, закончив институт культуры и получив диплом режиссёра, перешёл работать в народный театр, я был назначен на должность заведующего отделом.


Мне везло на хороших людей

Не только в редакции, где, помимо упомянутых выше, довелось работать с засиживавшейся порой до позднего вечера над вёрсткой газетных полос ответственным секретарём Людмилой Васильевной Буталовой, журналистами Александром Сергеевичем Козыриным, Александром Алексеевичем Соловьёвым - родом из деревни Печёнкино, ныне известным томским журналистом и поэтом, фотокорреспондентами Александром Соколовым и Михаилом Сергеевичем Дурневым. Прекрасно работали наши бдительные корректоры Тамара Дурягина и Галина Киселёва, машинистки Галина Виноградова и Любовь Корниясова, не давала никому спуска бухгалтер Зоя Павловна Шестакова, надёжным, хотя порой и ворчал на нашу братию, водителем редакционной машины «ГАЗ 69» был Александр Иванович Тихомиров.

Везло на интересных, нестандартных, как я любил и люблю до сих пор говорить, людей и при встречах на журналистской, тогда ещё, скорее, тропе, чем дороге. Как с уже известными в районе, так и с простыми работягами, в хорошем смысле этого слова, – сплавщиками, строителями, железнодорожниками, преданными своему нелёгкому делу, даже не всегда, как это было принято тогда поощрять, удостоенными звания «Ударник коммунистического труда». О них можно рассказывать, наверное, без конца…

Богата хорошими людьми приветлужская земля. Жаль только, что лишь спустя многие годы осознаёшь, что мог бы больше подчерпнуть у своих газетных героев не только трудолюбия и приверженности к делу, но и широты души.

- Самое главное счастье – это в труде, в любимой работе. А раз так – счастливая, выходит, у меня судьба, - делилась, помню, со мной первая в локомотивном депо Шарьи женщина-машинист тепловоза Маргарита Корнильевна Губанова. Отец-железнодорожник, по её словам, не раз говорил: «родиться бы тебе, Ритка, пацаном. То-то дел бы наворочала».

А она и в девчонках «наворочала». Пошла работать статистом в локомотивное дело, заполняла, завидуя – и за что только людям такое счастье? - маршрутные листы машинистам паровозов, а потом бросила все эти «бумажки» и пошла на курсы помощников машиниста. После них работала в том же депо, где и застала её война. Была откомандирована машинистом в состав военизированной колонны, водила под бомбёжками фашистских самолётов и артобстрелами составы в прифронтовую полосу. Участвовала и в войне с японскими захватчиками, после победы работала машинистом паровоза на Китайско-Восточной железной дороге.
Вернувшись в Шарью, водила уже не военные, а пассажирские составы, освоила тепловоз, стала коммунистом. Труд и боевые заслуги Маргариты Корнильевны отмечены орденом «Знак Почёта», шестью медалями. И всё же высшая награда для неё - авторитет товарищей по работе, призналась героиня моего очерка.

Как и для героя другого – «Лучи в стекле» – о стекольщике Леониде Яковлевиче Елине. Не местном, правда, родом, а коми по национальности. Но не было в те годы в Шарье стройки, где он не стеклил бы возводимые ПМК-251 объекты – птицефабрика и молокозавод, комплекс совхоза-техникума, типография и больничный городок, новое здание типографии и редакции «ВК» и десятки, если не сотни, других. Работал и не только с привычным, но и с зеркальным, цветным, капризным узорчатым стеклом и даже с 500-килограммовыми стеклами на строительстве Дома культуры железнодорожников.

Строила его здание не ПМК, а строители-железнодорожники. Когда пришло время стеклить фасад здания, пригласили специалистов из Костромы и Буя. Но они не довели дело до конца, бросили, порядочно испортив, к тому же, весьма дефицитный в то время тяжелый и толстый, но всё же хрупкий материал. Тогда и разузнало начальство о Леониде Яковлевиче, и Елин закончил работу.

Не один, конечно. На специальном стенде крепили эту полу тонную махину, и наш «профессор», как называл стекольщика главный инженер колонны Юрий Рафаилович Кварталов, разрезал её лучшим своим, «африканским», называл его мастер, алмазом. Устанавливала с помощью крана и крепила стекло бригада из 12(!) человек.

Рассказал я в очерке и о истории с обрезками, не колбасными, конечно, а стекольными. Пересказывать её всю нет смысла, суть в том, что выбрасываемые раньше на стройках города осколки стёкол пошли, с лёгкой руки Л.Я. Елина, на остекление вовсю строившихся тогда в Ветлужском и Шарье личных теплиц. По цене …30 копеек за квадратный метр.

Уходил от стекольных дел профессора каким-то просветлённым. Словно сиял в душе незримый свет и грели сквозь только что вставленные Леонидом Яковлевичем стёкла солнечные лучи.

А на следующий день после выхода номера «ВК» с «Лучами в стекле», придя утром на работу, увидел Елина в редакции.

- Вы что сюда пришли? – спросил. - Ищите кого-то?

- Вас, - ответил он. – Знаете, до этого никто и никогда в моей жизни столько хорошего обо мне не говорил. Спасибо. Тут у меня для Вас сюрприз…
И, оглянувшись вокруг – не видит ли кто? – достал из своей сумки …бутылку коньяка.

- Ну, Вы даёте, - только и сумел вдохнуть я, почти онемев от «сюрприза».
Пригласил, тем не менее, гостя зайти кабинет. Распивать коньяк, тем более с утра, конечно, не стали, поговорили. Расстались уже добрыми, пусть и не друзьями, но уже очень хорошо знакомыми...

Повторюсь, можно долго рассказывать об этих и других, вовсе и не героях, а обычных шарьинцах.

О скромных супругах-строителях Александре Александровне и Ксенофонте Матвеевиче Филипповых, о замечательном хирурге Викторе Михайловиче Крылове, именем которого названа теперь одна из городских улиц, почётном гражданине Шарьи. О Василии Васильевиче Хабарове – тоже почётном гражданине города, а тогда столяре-сборщике ДОЦ-2 ДСК, досрочно колотившем на сборке поддонов личные пятилетние задания и отмеченным за это Орденом Октябрьской революции. О доярке колхоза им. Ленина из Заболотья, тоже орденоноске, депутате Верховного Совета СССР Анне Ильиничне Северухиной, первой в районе преодолевшей невиданный для наших краёв трёхтысячный надой молока от коровы. О председателе колхоза «Восход» Николае Павловиче Цветкове; начальнике строившего керамзитовый завод СМУ Юрии Павловиче Сатине, домостроителях Григории Васильевиче, Анне Прокопьевне Ансимовых и двух их сыновьях, - Николае и Владимире, и многих-многих других. Всех просто невозможно упомянуть в моих очерках, но всех считал и считаю, что где бы они ни родились, и куда бы их ни забросила потом судьба, своими земляками.
Хороший человек, говорят нередко, - ещё не профессия. Неправда. Хороший Человек – вот так, с большой буквы, это и есть первейшая наша профессия…

Были, конечно, как, пожалуй, и у любого журналиста и недруги в Шарье. Прораб одной из мелиоративных организаций, например, Семён Осокин. Как член городского Комитета народного контроля, я опубликовал по материалам его проверок в «ВК» первый свой фельетон «Сила привычки». По фактам указанных в нём приписок объёмов выполненных работ возбудили уголовное дело, последовал суд. Прораб получил пару лет лишения свободы с содержанием в колонии общего режима.

В своём последнем на судебном процессе слове герой моего фельетона, не стесняясь сидящих в зале, без обиняков заявил:

- Освобожусь, башку этому рыжему корреспонденту сверну.

Слава Богу, голова моя цела до сих пор.


Партия сказала: «Надо!»

Так и текли рабочие будни районного журналиста – материал за материалом, одна газетная полоса за другой.

Вернувшись как-то в редакцию с одной из строек, услышал от товарищей:

- Тебя наш идеолог приглашает, она – в кабинете у редактора.

Зайдя к шефу, оказался в центре конфликта шефа с секретарём горкома КПСС по идеологии Елизаветы Алексеевной Холодцовой. Разговор, в суть и детали которого вдаваться не буду (не один десяток лет минул), шёл, мягко говоря, на высоких нотах. Скажу одно: поднятая на этой отнюдь не дружеской встрече тема, которая, впрочем, не раз возникала в партийных и советских «верхах» города и прежде, была исчерпана только после последовавшей, спустя какое-то время после визита в редакцию «идеолога», поездки Сергея Яковлевича в обком партии.

После возвращения шефа из Костромы меня, как секретаря редакционной первички, вызвали на ковер к первому секретарю горкома Александру Ивановичу Логинову.
- Принимай редакцию, - встретил он меня. – Дальше так работать нельзя…
Что тут сказать? Разве что словами известной в наши времена песни Вано Мурадели: если партия сказала Надо! комсомол (не говоря уже о молодом коммунисте) ответит Есть!

В общем, в свои 24 года, ещё учась заочно на втором курсе журфака МГУ, я был утверждён, вопреки бытующему сейчас мнению о том, что молодым в советское время хода не было, сплошь и рядом «рулили» одни долгожители, был утверждён редактором «Ветлужского края» сначала бюро горкома, а затем обкома КПСС. Сергей Яковлевич перешёл работать преподавателем лесотехнической школы.

Послали на стажировку к тогдашнему редактору «Северной правды» Владимиру Алексеевичу Тупиченкову – фронтовику, награждённому пятью боевыми наградами, кадровому партийному работнику. Впоследствии он возглавлял ветеранскую организацию Костромской области, был удостоен звания её почетного гражданина. Встретился в редакции с Игорем Александровичем Дедковым, начинающим, хотя и ставшим уже достаточно известным после вызвавшей горячую полемику его статьи «Провинция без иронии» в «Комсомольской правде». Познакомил меня с ним, ещё в годы учёбы в медучилище, наш преподаватель, руководитель кружка по истории древних искусств, известный потом костромской искусствовед Альберт Васильевич Кильдышев.

Уезжал в Кострому и другие командировки абсолютно спокойным - особой перетасовки, а тем более, «чистки» в редакции «ВК» не было, хотя новая метла, как принято у нас считать, метёт по-новому. Да и «метлой»-то я для коллектива был отнюдь не новой, а уже хорошо знакомой. Заместителем редактора газеты, как был, так и оставался Анатолий Васильевич Беляев, ответственным секретарём – Людмила Васильевна Баталова, завотделом писем и работы с рабселькорами – Ольга Михайлова Смирнова, на своём месте работал Александр Алексеевич Соловьёв и другие журналисты.

Разве что перевёл на должность завотделом промышленности вместо себя Дмитрия Михайловича Мякишева - он, по его словам, спал и видел, как сменить порядком наскучившую ему тематику. На сельхозотдел был назначен вернувшийся после учёбы в Высшей партийной школе наш же Александр Сергеевич Козырин. Это уже впоследствии редакция пополнилась Евгением Леонидовичем Сабуровым, Екатериной Васильевной Красильниковой (Дружининой), Вячеславом Владимировичем Голубцовым, Сергеем Вениаминовичем Кудреватых.

Спустя время, меня избрали в бюро горкома КПСС (членом городского комитета партии уже был, ещё секретарствуя в первичке редакции). А на ближайших выборах – депутатом районного Совета депутатов трудящихся от избирателей Конево, колхозников здешнего колхоза «Большевик» и других жителей этой и окрестных деревень. Приезжал, кстати, сюда не только для встречи с ними, но и как ответственный уполномоченный горкома партии и райисполкома по проведению в хозяйстве весеннего сева, заготовки кормов – сена, силоса и сенажа – летом, а осенью – на уборку зерновых, льна и картофеля.

Толк от всех этих «вояжей», не знаю, был ли, но ездил в Конево, что грех на душу брать, не без удовольствия. Уж очень красива была неблизкая дорога сюда через красавицу-Ветлугу, и весьма радушно - груздями и горячей картошечкой, под рюмочку, понятно, встречал уполномоченного председатель колхоза, «сосланный» поднимать его недавний начальник районного управления сельского хозяйства Владислав Семёнович Шлындов.

Зачем, спрашивается, посылать к столь «тёртому» специалисту такого уполномоченного «специалиста», как я, фельдшера и журналиста-районщика? Хотя и заработавшего в 12 лет свою первую зарплату и клетчатую красную рубашку в подарок, подвозя верхом на лошади на сенокосе к стожарам копны сена. Но партия ж сказала: «Надо!»…

Хотя дел в редакции было, как говорится, невпроворот.
За два года редакторства создали при редакции «клуб доярок-трёхтысячниц» во главе с дояркой-рекордсменкой Анной Ильиничной Северухиной, учредили переходящий приз газеты «Золотой колос» для лучшего безнарядного механизированного звена – прогрессивной для того времени формы организации труда, инициаторами которой выступили сельские механизаторы Ставрополья. Традиционными стали встречи в редакции – например, с польскими специалистами, монтировавшими в новом цехе древесноволокнистых плит ДСК импортное оборудование для их производства.
Начали формировать, в основном стараниями заместителя редактора «ВК» Анатолия Васильевича Беляева и собкора «Северной правды» Михаила Фёдоровича Базанкова, возглавлявшего позже Костромскую областную писательскую организацию, литературное объединение «Земляки». Лучшие работы его членов публиковались на «Литературной странице» газеты, нередко бывали и костромские писатели и поэты: Константин Иванович Абатуров, Василий Алексеевич Бочарников, Ольга Николаевна Гуссаковская и другие. Наведывались из своей деревни Филиха Виктор Александрович Смирнов – автор будущего поэтического сборника «Деревенский дым», издать который помог ему впоследствии издательский дом «Ветлужский край», и работавший в столичном издательстве «Современник» поэт, бывший сотрудник «ВК» Александр Алексеевич ??? Целищев, уже выпустивший к тому времени свои «Тихие омуты» и «Присягаю огню».

В своего рода клуб превратилась и сама редакция: здесь не толклись днём наши помощники – внештатные авторы, но и часто заглядывали к вечеру гости.

- Просто зашёл, - прогуливаясь, - говорил обычно, входя в кабинет редактора, главный врач центральной районной больницы Валентин Фёдорович Каверин.

Жил он неподалёку от редакции, в доме медиков больничного городка, на строительстве которого и схватил инфаркт миокарда. Поэтому и гулял после лечения по натоптанной меж  сосен тропинке к автобусной остановке «Парк», химчистке и типографии, в новом здании котором мы разместились после переезда из центра города. Хотя редакция тогда ещё не была объединена, как сейчас, с типографией в единый издательский дом, оставаясь в статусе бюджетной организации Управления по печати Костромского облисполкома.

С Валентином Фёдоровичем мы были знакомы ещё с моей выездной преддипломной практики в ЦРБ, у врачей которой – уже тогда известного далеко за пределами района хирурга Виктора Михайловича Крылова, окулиста Леонида Григорьевича Веснина, кумира шарьинских женщин гинеколога Александра Александровича Супругина и других, я, выпускник Костромского медучилища, проходил свою последнюю фельдшерскую практику.

Заходил нередко в редакцию и Владимир Михайлович Фёдоров, вместе с которым, когда он ещё только осваивал технику маркетри, я, отслужив в армии, работал в городской санэпидстанции, из который он перешёл позже в железнодорожную СЭС. Обсуждали проект будущего герба Шарьи, над которым он, ныне почётный гражданин города, тогда работал.

Бывали Юрий Павлович Сатин, строительное управление которого возводило завод керамзитового края, секретарь парткома ДСК, делегат XXIV съезда КПСС Анатолий Александрович Зайцев, редактор многотиражки этого комбината, уже автор нескольких сборников рассказов Николай Сергеевич Шорин. Его я подменял, кстати, в отпуске, выпуская «Ветлужский рабочий».

Да всех замечательных людей, с кем свела меня в Шарье судьба, и не перечислишь. Зато из горкома КПСС, в отличие от председателя исполкома горсовета Веры Валентиновны Долгих, теперь, когда редакция переехала из центра города на его окраину, заглядывали редко.

Продолжал, конечно же, работать при редакции и отметивший в 1974 году своё десятилетие университет рабселькоров. Лучшие из наших внештатных авторов «ВК» не только публиковались на страницах газеты, но делегировались на областной слёт рабочих и сельских корреспондентов.
Редакция учредила ежегодную премию имени В.И. Серкова. После сообщения о победе Октябрьской революции 1917 года в Петрограде в Шарье под его председательством был создан ревком. Впоследствии Василий Иванович был первым редактором созданной по решению окружной партийной конференции газеты «Шарьинский пролетарий» - родоначальницы нынешнего «Ветлужского края».

За развитие рабселькоровского движения редакция стала призёром Всесоюзного конкурса имени М.И. Ульяновой (сестры В.И. Ленина основательницы этого движения в СССР) и вместе с Дипломом лауреата получила премию – новенький «Москвич». А я, признаюсь, побывал, в качестве поощрения, по путёвке Союза журналистов СССР на первом полноценном своём отдыхе в Болгарии, в Международном доме отдыха журналистов на берегу Чёрного моря в Варне.

Продолжал, конечно, и сам постоянно писать для «Ветлужского края», исключая, разве что, время экзаменационных сессий на заочном обделении журфака МГУ.

- А когда редактор может облегчённо вздохнуть? – спросил меня, готовя в номер «ВК» по случаю 45-летия газеты свой материал «Ради нескольких строчек…» собкор «Северной правды» Михаил Базанков.

- Во сне!!! – ответил я, ничуть не рисуясь и не лукавя.

Тираж газеты рос, приближаясь к 15 тысячам экземпляров.


За и против

Так бы и шло всё своим чередом, если бы не моё письмо в газету ЦК КПСС «Правда».
Первого секретаря горкома партии Александра Ивановича Логинова, «сосватавшего» меня на должность редактора «ВК», перевели уже в Кострому, где он возглавил партийную комиссию обкома КПСС. Занималась она рассмотрением персональных дел провинившихся, проштрафившихся коммунистов, что требовало от членов комиссии и её руководителя кристальных честности и нравственности.

Именно таким человеком и был Александр Иванович, таким и знали его шарьинцы, первому присвоив ему впоследствии звание почётного гражданина города. И вовсе не потому, разумеется, что он с супругой и сыном жил в скромном деревянном доме на две семьи и пешком ходил на работу в горком КПСС. И не потому, что в бушевавшие летом 1972 года  в области лесные пожары, прежде чем обсуждать на заседании бюро меры по борьбе с ними, облетал, с больными своими лёгкими, на вертолёте очаги этих пожаров в районе.

С ним, Человеком с большой буквы, вопросов у меня не было - ни по работе в газете, ни на заседаниях бюро горкома КПСС.

А когда на одном из таких заседаний, которое вёл уже новый первый секретарь горкома Виктор Павлович Абрикосов, рассматривалось персональное дело одного из руководителей медучреждений города Евсея Исаковича Дринько, я выступил за его исключение из рядов КПСС.

Ещё бы! В материалах дела – сплошь и рядом нарушения финансовой дисциплины, вплоть до приобретения за счёт бюджетных средств холодильника и других вещей для семьи – вплоть до детских игрушек. На заседании бюро я, разумеется, был числе тех его членов, которые высказались за исключение этого «коммуниста» из партии, не поддержав, тем самым, предложение первого секретаря объявить ему выговор. Ведь, как говаривали в КПСС, выговор - не туберкулёз, со временем проходит. То есть, автоматически снимается, по-моему, через полгода.

При голосовании мы, выступившие против такого, простите, «взыскания», оказались в меньшинстве Перевес голосовавших за предложение первого был, кстати, лишь в один голос.

На следующий день после заседания зашёл к первому и, напомнив, что, как член бюро, не могу выступать против его решения на страницах «ВК», органа городского комитета КПСС, городского и районного Советов депутатов трудящихся, честно предупредил Виктора Павловича: буду писать в «Правду».
 
- Ну, и пиши, пиши, - запальчиво ответил тот, полагая, видимо, что этим моим заявлением всё и ограничится: дальше слов дело не пойдёт.

Но я написал-таки и отправил в печатный орган ЦК КПСС об этом вопиющем нарушении партийной дисциплины (да, согласитесь, и просто порядочности) и последовавшем «наказанием» руководителя-коммуниста. В то время, кстати, «Правде» уже опубликовала серию критических материалов о конфликтах районок и их редакторов с местными партийными комитетами. Как оказалось, в канун грядущего постановления ЦК о работе с идеологическими кадрами в Белорусской ССР.

По поводу моего письма из редакции «Правды» всё же позвонили, как мне удалось выяснить позже, в обком КПСС. Но та, в ответ на высказанное журналистами намерение приехать в командировку и на месте разобраться, сказали: в Шарье, мол, ещё молодые и редактор, и секретарь горкома… Сами, дескать, разберёмся.
И «разобрались», …переправив для ответа в газету моё письмо в наш же горком КПСС. Не поставив даже в известность об этом автора.

Разговор наш с первым, тут же вызвавшим меня на ковёр, был, как принято говорить сейчас, крутым. А закончился тем, что я, поняв, что работать дальше с Виктором Павловичем мы просто не сможем, написал заявление с просьбой освободить меня от должности редактора «ВК» по собственному желанию и вывести из бюро горкома партии. В связи, дескать, с переводом на учёбу на дневное отделение факультета журналистики МГУ…

Первый не то, что возражал, а был, напротив, весьма доволен таким исходом.
А я уехал вскоре в Москву, где, поступив работать в НИИ скорой помощи имени Н. В. Склифосовского (ночные, воскресные и праздничные дежурства в отделении сочетанной травмы), продолжил учёбу в университете, уже на дневном отделении журфака.


Необходимое послесловие

С Александром Ивановичем Логиновым я встретился, будучи уже главным редактором «Медицинской газеты». Разыскал его в «обкомовском доме» на улице Овражная в Костроме, когда он, проработав долгие годы после Шарьи руководителем парткомиссии обкома КПСС, вышел на пенсию. Искренне, ни лукавя и ничего не замалчивая, рассказал, что произошла во время моего редакторства в «ВК», о своей последующей жизни.

- Знаешь, я не обо всём и не совсем правильно был, видимо, информирован, - сказал он. - Спасибо, что приехал.

Это ему, Александру Ивановичу, спасибо за то, что мне довелось встретить на своём жизненном пути такого Человека, как он, - настоящего коммуниста.
Партбилет, кстати, свой в лихие 90-е, в отличие от лицедействовавших тогда на телеэкране некоторых театральных и иных деятелей, не сжигал. И не выходил из КПСС. Как там, у краснодарского поэта Виталия Бакалдина: «Я до конца не выходил из партии, а партия вдруг вышла из меня».

И не вступал ни в какую другую партию. Ни в КПРФ, хотя с её лидером Геннадием Андреевичем Зюгановым достаточно хорошо знаком по своей работе в информационном агентстве «Интерфакс» и парламентской пресс-службе. Ни в СКП-КПСС, которую удалось сформировать после развала СССР и из остатков компартий союзных республик и образования Содружества независимых государств (СНГ) бывшему секретарю, члену Политбюро ЦК КПСС Олегу Семёновичу Шенину – тоже довольно хорошо мне знакомому. Даже в Аграрную партию России, в создании которой, работая политическим обозревателем «Сельской жизни», вообще активно помогал основателю АПР и её будущему лидеру Михаилу Ивановичу Лапшину.

***
«Ложь – религия рабов и хозяев…», «Правда – бог свободного человека!», «Чело-век! Это – великолепно! Это звучит… гордо!»- ещё в начале теперь уже прошлого века, в 1902 году, прозвучали эти слова в монологе одного из героев пьесы Максима Горького «На дне». Отнюдь не разделяя эту позицию утешительной лжи Сатина, но всё же он, наверное, прав, что человека надо поддерживать внутренней верой.
Только благодаря этой вере и поддержке моей горячо любимой жены мне удалось прожить свою жизнь, как полагаю, достойно, не «опустив руки» от, порой, безысходности, всё преодолеть.
Спасибо за это и «Ветлужскому краю», поклон моим землякам-шарьинцам.
--------------------------------------------------
*Некоторые имена и фамилии изменены. Любые совпадения с реальными лицами случайны.