Злая доля литератора

Когда меня жестко, по-хамски вышвырнули из «Цикламена», которому я отдал 48 лет своей жизни, на меня как бы упало небо: жизнь  моя совершенно обессмыслилась, но я не спился, не наложил на себя руки, так как нашел себе занятие, заменившее мне мою профессию – принялся писать прозу. Действительно, писательство  имеет много общего с работой инженера: ты изобретаешь некий сюжет, затем долго обдумываешь способы его воплощения, и, наконец, садишься за компьютер, и доводишь его до состояния готового продукта, преодолевая многочисленные препятствия и трудности. Обнаружив это, я бросил всю свою энергию, оставшуюся без применения после увольнения, на написание мемуаров и рассказов, и вскоре их удалось опубликовать в двух  малотиражных изданиях, и я себя почувствовал профессиональным литератором.
Поэтому, когда через три года после моего изгнания на «Цикламене» грянул  юбилей, я был готов туда явиться не как брошенная собачонка, а с гордо поднятой головой, - как человек, нашедший себе альтернативное призвание. Но не тут-то было: вскоре я узнал, что на юбилей были приглашены все, кто когда-либо работал на «Цикламене», за одним единственным исключением – и им был я.
 «Что ж», - подумал я в адрес руководства – «вам же хуже». В день юбилея я явился, и встал перед дверями проходной. Там я приветствовал всех своих знакомых, раздавая им по экземпляру своей первой книги, изданной на собственные средства тиражом 70 экземпляров. В ней среди прочих был напечатан рассказ, в котором история моего увольнения была подробно описана  без политических недоговоренностей.
Все мои бывшие коллеги отнеслись ко мне с уважением, а многие – с сочувствием и с теплотой. Благодаря этому данный юбилей оставил  по себе воспоминание, согревшее мою последующую жизнь.
Я принялся за сочинительство с удвоенным рвением, и, поскольку вся моя активная жизнь прошла на «Цикламене», мне было не о чем писать, кроме, как о нем. В результате «Цикламену» посвящена большая часть моих мемуаров, о нем написаны две повести и два десятка рассказов. Все они проникнуты глубокими чувствами к этой институции, сыгравшей в моей жизни исключительную роль – «Цикламен»  был для меня воплощением Родины, так как я был к ней присоединен его посредством. Но наши с «Цикламеном» отношения были непростыми, какими всегда и бывают отношения между  близкими родственниками; тем не менее, у меня на первом месте всегда находились любовь и искреннее восхищение.
Прошли пять лет, и наступило время очередного юбилея. Мне сообщили, что сменившееся руководство «Цикламена» не возражает против моего приглашения, и я возрадовался: мне очень хотелось побывать в родных стенах среди своих бывших коллег.
И вот юбилей состоялся; - меня приняли так хорошо, что в это было даже трудно поверить; я был по-настоящему счастлив. Я это понял, как восстановление наших старых уз с «Цикламеном» - как то, что я стал там снова своим, и горизонт моей жизни  раздвинулся.
Однако, по прошествии года по многим признаком я понял, - в этом ошибиться невозможно, что я по-прежнему остаюсь на «Цикламене»  персоной нон грата.
В течении некоторого времени я пребывал в недоумении, чем это вызвано, потом хлопнул себя ладонью  по лбу: ведь во время юбилея я распространил среди коллег больше двадцати экземпляров своих сочинений, причем в каждый из них был вложен листочек, в котором был указан адрес сайта в Интернете, на котором выложены все мои произведения; там также были перечислены названия тех из них, в которых речь шла о «Цикламене». Я это сделал не только из авторского тщеславия; это была заявка на занятие вакантной должности Певца «Цикламена»; я это понимаю именно так. Но мои бывшие коллеги, видимо, иного мнения; с их точки зрения я – мелкий поганец,  с целью самоутверждения дерзнувший изобразить в своих пасквилях жизнь высокого уровня, для него  абсолютно непостижимую; более того, сделать эти пасквили  доступными для всех и для каждого. И уж верхом наглости было то, что этот щелкопер всех оповестил о содеянном лично, каждому вручив по экземпляру своих писаний.
Что ж поделаешь: - люди не любят оказываться героями художественных произведений, даже если ты их описываешь с  лучшей стороны; - «Мол, ишь ты, какой проницательный; кто  тебя просил про меня писать?»
Если я доживу до следующего юбилея «Цикламена», меня на него не пригласят, - хоть к бабке не ходи!
                Июнь 2020 г.