Чернушка

 Электричка, продираясь сквозь туманную утреннюю завесу, с визжащим скрипом тормозов в последний раз дернулась и, наконец, остановилась. – Хрипань, выходим, сынок! – скомандовал дед и перекинул через плечо широкую лямку огромной корзины. Я схватил свое маленькое грибное лукошко и, семеня шустро за дедом, покинул электричку. Сквозь рваную туманную дымку на перроне тут и там виднелись силуэты многочисленных грибников. Здешние дремучие боры, почти не тронутые цивилизацией, позволяли по-настоящему предаться «тихой охоте», привлекая к себе заядлых любителей грибов даже из отдаленных уголков Подмосковья.
   Дед мой, будучи одним из них, хорошо ориентировался в здешних лесах и регулярно наведывался сюда за щедрым «уловом». Теперь же, выйдя на платформу, мы присоединились к другим «ловцам удачи», которые устремились гурьбой в сторону леса, пропитанные духом «грибного азарта». Глаза рьяных приверженцев «тихой охоты» излучали чудной блеск, порожденный бурлящим в груди нетерпением. Как искатели золота стремились к своему кландайку, так и толпа грибников несдержанно рвалась в сторону леса, чтобы штурмовать его дикое царство, полное дремучей тайны и безмолвия. Постепенно гурьба рассеялась в ватных ошметках утреннего тумана, а вскоре лесная стихия и вовсе поглотила любителей грибов.
   Я усиленно семенил за дедом, боясь потеряться, и почти наступал ему на пятки. Долгие месяцы я ожидал этого момента, когда дед наконец исполнит свое обещание и возьмет меня с собой в дальнюю, как мне тогда казалось, поездку. Наконец он счел, что пора, и решил приобщить внука к своему страстному увлечению. Я, по-детски счастливый, радостно шагал за любимым дедом, чтобы впервые по-настоящему проникнуться атмосферой дикой природы и прикоснуться к таинству «грибной охоты», которое казалось для меня чем-то почти священным. Дед мой, Василий Григорьевич, был на первый взгляд человеком незамысловатым, но с врожденной народной мудростью и крепким духом, как говорится, со стержнем. Было у него по жизни три страсти: «грибная охота», чекушка по выходным и душевное пение после оной. Оставшись после войны в Подмосковье, он пристрастился к «тихой охоте» и при любом удобном случае норовил ускользнуть в лесные просторы, чтобы предаться любимому делу. Нужно сказать, что дед стал настоящим знатоком местных грибов и, как заправский грибник, прочесал все окрестные леса, в которых ориентировался, как рыба в воде.
– Червивые и трухлявые не бери, – наставлял меня дед, размашисто шагая по лесной глуши. – Если не уверен, что за гриб, выкидывай или сразу беги ко мне, – продолжал он свое напутствие, – далеко не уходи, а то заплутаешь! Если что, сразу кричи! – бубнил он себе под нос, скорее для собственного успокоения. Хотя, дед в общем-то был за меня спокоен, так как я практически вырос в лесной стихии. С детства целые дни напролет мы, дети, проводили в нашем уютном лесочке, расположенном в подбрюшье Москвы, зная в нем каждую тропинку. Я блуждал с ребятами по зеленым кущам в поисках грибов и ягод, и порой только опускавшаяся на землю темнота «выкуривала» нас из лесной обители. Но то был свой, небольшой лесок, по сравнению с которым хрипанские угодья не шли ни в какое сравнение. Здесь другое дело – настоящая глухомань, как в сказке!
– Свинушки не бери, сыроежки тоже! – продолжал дед, прикуривая беломорину. – Со свинушками возни потом много, а от сыроежек толку мало. Ищи лучше белые, подосиновики, подберезовики, рыжики, лисички, ну и чернушки, конечно. Нужно сказать, что чернушки дед очень уважал, так как бабушка вкусно засаливала их. Был у нашего семейства небольшой сарайчик, в котором стояли три огромные кадки. В одной была квашеная капуста с яблоками, во второй – квашеные огурчики, а в третьей – грибочки. Целая огромная кадка грибов, если сезон оказывался удачным! Грибы у нас собирал только дед, однако всех этих запасов хватало нашей большой семье в девять человек на всю зиму.
– А моховики брать, дедушка? – полюбопытствовал я, продолжая продираться сквозь лесные заросли.
– А чего же не брать, бери, конечно! Моховик гриб хороший, коли его с картошечкой пожарить, к примеру, или в суп добавить. Внезапно я рванул вперед, заметив розовую шляпку чуть поодаль. Срезав свой первый трофей, я, обрадованный добыче, поспешил показать деду найденную волнушку.
– Острый у тебя глаз, – подметил дед, – волнушку можешь взять, в засолку пойдет! – довольно крякнув, сказал он, разглядывая мою первый трофей.– Знаешь разницу между волнушкой и рыжиком? – поинтересовался он, хитро прищурившись. – Нет, – протянул я и навострил уши. – С непривычки их можно перепутать, а разница между ними такая: внешне они, только на первый взгляд похожи, такие же круги вокруг центра, загибающиеся края шляпки, видишь? – Он протянул мне волнушку, указывая пальцем на концентрические кольца на шляпке. – Однако, рыжик – совсем другое дело – это царь грибов, он намного вкуснее и ценнее волнушки! У него тоже такие же круги, но он малость по цвету отличается: волнушка – розовая, а рыжик – ярко рыжий, поэтому так и называется! А еще у него молочко оранжевое.
- Какое молочко? – удивился я, размышляя, откуда у грибов может быть молочко.
- Ну это так называется «молочко», это сок у него такой, когда его срежешь. А еще он синюшными пятнами покрывается, когда его потрогаешь. Как синяки синие пятна такие, ну я тебе покажу потом, когда найду, – бормотал дед, увлекая меня в дремучую глушь. По ходу разговора он время от времени нагибался, как бы невзначай, мимоходом, и рука его автоматически укладывала в корзину очередной лесной трофей. В какой-то момент я заметил это и заглянул в его огромную корзину. Дно уже было заполнено грибами, и их духмяный аромат опьянил меня, когда я сунул туда свой любопытный курносый нос.
- Вот это да, деда! – воскликнул я с восторгом и в то же время с легкой завистью.
– А у меня всего-то ничего, – чуть ли не со слезами на глазах проронил я, заглядывая в свое лукошко. Всего несколько грибочков второго сорта скромненько ютились на плетеном донышке.
- А ты смотри лучше, нагибайся чаше и болтай меньше! – сказал дед, подмигивая.
- Да я и так мало болтаю, – обиженно процедил я, пререкаясь.
– Просто к тебе они идут, а ко мне нет, – бубнил я с легкой досадой.
– Может, ты слово волшебное знаешь? – обратился я к деду, вдруг подумав о том, что он явно владеет каким-то секретом, недоступным мне.
- Может, и знаю! – ответил дед, нагибаясь за очередным грибом.
– Вот видишь! – чуть не плача, тараторил я, – они сами к тебе в руки идут, что я говорил! Деда, ну скажи и мне секрет, – начал канючить я с заслезившимися от обиды глазами. Еще немного – и я готов был разрыдаться, видя, как дед стремительно пополняет свою корзину, и как моя уныло пустует.
- А ты бы успокоился, взял себя в руки, – продолжил он, – а там посмотрим, рассказывать тебе секрет или нет. Я мгновенно вытер рукавом сопли вместе с навернувшимися слезами, хлюпнул пару раз напоследок и тяжело вздохнул. Меня отпускало, постепенно я начал дышать ровно. Треньканье птиц успокоительно звучало где-то поблизости, заполняя собой все пространство.
– О, как птички поют! – восторженно воскликнул я.
– А ты что же, только  заметил? – удивленно переспросил дед.
– Ну да, они ведь только что запели, – парировал я.
– Ан нет, – возразил он, – они уже давно поют, просто ты не слышал их, потому что слушал только себя!
– Как это? – изумился я.
– Мы же разговаривали с тобой, но птиц не было слышно!
– На лес настроиться нужно уметь, – изрек дед малопонятную для меня истину.
– Как это настроиться? – непонимающе переспросил я.
– Лес — он живой, он все видит, все слышит и чувствует. С ним подружиться нужно, поговорить, тогда он тебя и примет.
– Да как же так? – Что значит живой? Как это видит, слышит? У него что глаза что ли есть? – по-детски простодушно протараторил я, ухмыляясь.
– А ты зря хихикаешь, конечно есть! У всего живого есть!
– Что, и у камня есть? – с недоверчивой усмешкой спросил я.
– И у камня.
– Да как же у камня, – недоумевал я, – он же неживой, какие же у него глаза могут быть! – полный возмущения и недоверия буркнул я.
– Это ты шутишь, дедушка! Да? Ну скажи!
– Нет, не шучу. В природе все вокруг живое, у всего чувства есть, все вокруг видит, слышит, только по-другому, не как мы. Бог все так создал, чтоб все живым вокруг было. Нам в радость и на пользу.
– А бог тоже есть? – сомнительным тоном промямлил я.
– Конечно есть! А кто же все создал?
– Само, – подхватил, было, я.
– Само не бывает, за всем в этом мире кто-то или что-то стоит. Ну ладно, давай, смотри лучше по сторонам, а то все грибы прозеваешь! Потом еще поговорим...
  Потрясенный услышанным, я погрузился в размышления, пытаясь по-своему, по-детски, понять то, что поведал мне дед. Пребывая в своих думах, я и не заметил, как расслабился, успокоился, и в какой-то момент мне показалось, что я настроился на лес. Мысленно я попросил его о помощи и заранее поблагодарил за будущие дары Хозяина леса, как дед учил. Шаг за шагом мы все больше углублялись в глухие дебри, и я залюбовался окружающей нас красотой. Вот маленький ткач паучок старательно плел на ветвях шелковую паутинку, выводя свой извечный совершенный узор, а вот неугомонные муравьи-работяги старательно тащили в свое жилище какую-то веточку, многократно превышающую по весу их вместе взятых. Изумрудная гусеница, словно маленькая каравелла, медленно бороздила темно-зеленые просторы громадного листа-океана неизвестного мне растения. Все жило своей жизнью, двигалось, дышало и радовало глаз. « Все создано живым и на пользу человеку» – вспомнились мне вдруг слова деда."А какая к примеру польза от этой гусеницы?" – задал я себе вопрос и не нашелся, что на него ответить. "Нужно будет у деда спросить!" – подумал я и вдруг застыл, как каменный. Прямо передо мной, всего в паре метров, красовался невероятных размеров гриб, каких я не только в жизни, но даже на картинке никогда не видывал! Он был просто громадным, размером с добрую сковородку. Я опешил от увиденного, и ноги мои сами по себе подкосились. Буквально сползая по воздуху, я встал перед чудо-грибом на колени. Это была невероятных размеров чернушка, так у нас в народе называли черный груздь.
– Деда, деда! – начал горланить я, что было мочи.
– Деда, иди скорее сюда! – ошарашенно продолжал кричать я, пытаясь одновременно откашляться, так как во рту от потрясения вдруг пересохло. Вскоре дед, находившийся уже чуть поодаль, очутился возле меня, любуясь находкой. Дыхание перехватило даже у него, видавшего виды. От волнения он даже снял свою шерстяную кепку, с которой никогда не расставался. Струйки пота стекали у него по лбу из-под смоляных вихрастых прядей.
– Вот это да, вот это чернушка! – изумленно бормотал он, опускаясь на колени. Потрясенные великолепием добычи, мы начали аккуратно срезать толстую плотную ножку. Шляпка действительна была размером со сковородку, может, даже чуть больше!
– Сроду такого не видывал! – осипшим от волнения голосом произнес дед, вертя в руках чудо-красавца. – И что самое интересное, чистый, ни червячка! Вот это действительно редкость, так редкость! Молодец, сынок!
  От дедовой похвалы я весь лучился изнутри, настолько гордость и радость распирали меня! Вот это добыча! С таким уловом я вернусь домой настоящим героем! – думал я, пытаясь впихнуть в мое маленькое лукошко грибного богатыря.
– Сынок, – обратился ко мне дед, с надломленным голосом, – сынок, отдай его мне, а я...а я тебе белый гриб взамен дам! Неожиданная просьба деда застигла меня врасплох, и я опешил.
– Как это отдай? – переспросил робко я, заикаясь.
– Давай меняться, – начал свой торг дед, вытаскивая из корзины крепенький белый с толстой ножкой.
- Глянь, какой красавец! Я готов дать тебе даже больше: помимо этого белого даю еще один, нет, даже два подберезовика, – взволнованно, с придыханием добавил он. Глаза его вспыхнули голубым лукавым блеском и засветились неподдельным азартом, как у мальчишки, который пытается выменять у другого на свои старые конфетные фантики гдр-шных каучуковых индейцев. У деда были невероятно синие глаза, которые гипнотизировали людей своим необычным чарующим взглядом, и сейчас они полыхали ярче обычного, оттого казалось, что он прожигает тебя своей лучезарной синевой насквозь.
– Давай, поменяемся, сынок! – не унимался он, глядя на меня своими глазищами.
– Я добавлю тебе еще пару подосиновиков, а то у тебя корзинка полупустая! Почувствовав, что я нашел что-то совершенно невероятное, я принял игру, начатую дедом, и не сдавался. Набивая цену, я категорически отказывался меняться. Подспудно ощущая, что ценность моей чернушки очень высока, я уперся, ни в какую не желая идти ему навстречу. Дед же не унимался и добавил к уже предложенному еще горсть рыжиков, пытаясь выторговать у меня невероятную чернушку.
– Ну зачем она тебе? – почти молил он, – какой тебе от нее прок? Я вот тебе целую кучу грибов за нее даю! – страстно продолжал убеждать меня старый грибник.
– А тебе зачем? – просто ответил я, ухмыляясь.
– Если ты мне столько за нее предлагаешь, значит, она такая ценная! А так зачем бы ты мне давал взамен так много? – деловито рассуждая, продолжил я. Дед осекся, замолчал, потом буркнул что-то типа: « Ну, дело твое, я предлагал...а ты, как знаешь!" Сделав немного обиженный вид, он поднялся и зашагал в сторону станции, так как день уже был в разгаре, а грибное время подходило к концу. Настоящие грибники начинали уже собираться по домам. Днем расползутся по лесу всякие дачники и прочие, а улов уже собран, пора и честь знать!
  Дед шел размашистым шагом, а я семенил за ним, продолжая размышлять о произошедшем. Внезапно он остановился, замер, прислушался, огляделся по сторонам, послюнявил палец и задрал его вверх. Глаза у деда потускнели, недавнишний огонек задора чуть теплился в них, и природа, будто улавливая и отражая его внутреннее состояние, тоже начала тускнеть."Эх, не успеем теперь, поди!" – сказал он, глядя на появившуюся откуда-ни возьмись огромную мрачную тучу. Свинцовое дождевое облако, словно гигантский дирижабль, выплыло вдруг из-за чащи и направилось в нашу сторону, нависая так низко, что казалось, будто оно корябает своим брюхом об острые верхушки высоченных мохнатых сосен. Было ощущение, что оно сейчас распорет его и выплеснит на подсохшую землю все свое содержимое. Так оно, собственно, и получилось! Внезапно налетевший неведомо откуда шквал ветра начал резко подгонять его, будто заправский пастух, и направил серую громадину аккурат на острейшую макушку здоровенной сосны, торчащей посреди поляны, на которой мы как раз оказались. Туча мгновенно разродилась густым ливнем и начала поливать, как из ведра, будто специально гналась за нами только с той целью, чтобы промочить нас до нитки! Заставшая нас врасплох стихия, буйствовала не на шутку, и мы быстро попытались укрыться, насколько это было возможно. К счастью дед всегда брал с собой плащ-палатку, что мы в этот момент действительно оценили. Одним движением руки он раскинул над нами спасительную накидку, и мы, присев на корточки, мгновенно оказались в уютном укрытии. Сквозь небольшую щелку я наблюдал за бушующей стихией, и мне почему-то почудилось, что это небеса прогневались на меня за то, что я отказал деду в его просьбе, чем расстроил его. Где-то громыхнуло, и высоко над лесом в разные стороны расползлись тонкие зигзагообразные трещины-нити пылающих молний. Казалось, что небо сначала треснуло, а потом и вовсе раскололось пополам. Мне стало совсем не по себе – и я съежился. «А почему я должен отдавать свою находку деду?» – рассуждал я мысленно, стараясь отвлечься от страха и анализируя сегодняшнее происшествие. При этом я продолжал полагать, что гроза разыгралась именно по моей милости. Видимо, сказывалось воспитание, полное суеверий, полученное мной от трех соседских бабушек, нянчивших меня с самого раннего детства. Одна из них была известной знахаркой, вторая — староверкой, а третья...даже и не знаю, кем точно она была, но тоже нашпигованная разного рода деревенскими предрассудками. Дед уловил мое состояние и произнес: «Ты сегодня молодец, сынок, такую чернушку сыскал – любой позавидует! Вот даже я не устоял, – посетовал он. – Учись беречь то, что дарует тебе жизнь, будь то чернушка или что-то еще! Это дар судьбы, и нужно с благодарностью принимать его!" – напутствовал он меня. Прежняя его обида, похоже, растворилась, а может, дед просто подавил ее. И вроде он ласково смотрел на меня, и глаза его просветлели, повеселели и лучились голубым светом, но что-то все таки не давало мне покоя, что-то свербило у меня на душе. Я робко выглянул из нашего укрытия. Гроза прошла так же внезапно, как и началась, и лишь редкий дождик продолжал еще легонько накрапывать, орошая притихшую от дикой стихии природу. Высунув нос из-под плаща-палатки, я радостно воскликнул: – Почти прошел, деда! – и повернул руку ладонью кверху. – Скоро можно идти! – экспертно заявил я."А вот дедушка, дал бы он мне свою чернушку, если бы оказался на моем месте?" – продолжал рассуждать про себя я, пытаясь разобраться, правильно ли поступил. "Наверное не дал! – подумалось мне, – хотя он всегда мне все давал: и лучший кусок, и сладости разные, и денежку, да и вообще все"... Что-то глубинное всколыхнулось внутри меня и начало бередить. Это что-то крутило, мучило и грызло. Пожалуй, я не знал тогда еще, что такое совесть, но вот действие ее ощутил вовсю. Она, эта самая совесть, невероятно терзала меня, упрекая в жадности по отношению к деду. В какой-то момент она поднажала так, что у меня на глазах навернулись слезы, а дыхание сперло. В груди все жгло, как будто я проглотил раскаленную жидкость. Страшно хотелось разрыдаться!
- Дедушка, а может, ты возьмешь мою чернушку? – обратился я к нему, заглядывая в его строгие синие глаза. Дух у меня совсем перехватило, и напряжение достигло предела. Я готов был разреветься в любой момент.
– Нет, нет, оставь ее себе! – ответил он, глядя мне прямо в глаза. Взгляд его вроде и не был обиженным, но, тем не менее, заставил мое детское сердце колотиться еще отчаяннее.
– Дедушка, ну пожалуйста, возьми чернушку! – начал умолять его я, желая загладить свою вину. – Нет, нет, уже не надо, оставь ее себе, – повторил он и принялся собираться в путь.
  Радужные слезинки дождя вспыхнули в лучах ярого послеобеденного солнца и начали весело переливаться на свету, радуя глаз. На мгновение я отвлекся, заглядевшись на шелковую паутину, которая раскинулась перед моим взором. Кристальные бусинки небесной жижи прилипли к ее нитям и, казалось, вот-вот сорвутся и рухнут вниз. Птицы начали заливисто тренькать, природа всколыхнулась, ожила и зашумела. Дед, стряхнув с плаща дождевые капли, вновь надел на себя чудо-плащ и сказал: «Пора!»
   Мы резво зашагали в сторону платформы Хрипань, чтобы поспеть на ближайшую электричку. Дед шел очень шустро, ловко преодолевая лесные препятствия, а я с трудом поспевал за ним, продолжая мучиться угрызениями совести. Деда я очень любил, пожалуй, даже больше, чем кого либо другого! Теперь же я не понимал, какая муха меня укусила, что я зажилил ему эту чернушку. Продолжая терзаться этим тягостным вопросом, я и не заметил, как мы вдруг очутились на перроне. День был в самом разгаре, солнце только начинало свой путь от зенита к закату, и перрон был залит слепящим солнечным дождем. Довольные, лоснящиеся грибники, в промокших плащах и куртках сновали туда-сюда, чинно прогуливаясь по платформе и заглядывая друг другу в корзины. У них существовала неписанная традиция – хвастаться друг перед дружкой своим уловом: кто больше собрал, кто нашел самый большой гриб, ну примерно как у рыбаков или охотников. «Ярмарка тщеславия», одним словом! Однако это была традиция, ритуал, таинство, как хочешь назови, в конце концов, возведенное в культ. Тогда я этого конечно же не понимал, а посему и не мог оценить, но при этом я уловил, что дед мой был немного расстроен. Он несколько сторонился толпы и стоял одиноко, чуть поодаль в сторонке, не выходя на смотрины и избегая показухи. – Ну а ты что же, Василий, ютишься здесь сиротливо, как сыч! – пробасил толстый дядька, подходя к нам и широко улыбаясь. Его радушный, задорный нрав подкупал своей простотой и непосредственностью. – Давай к нам, или тебе сегодня нечем похвастаться? – иронично спросил он, беззлобно подмигивая.
– Обычно ты у нас герой, а сегодня что-то сторонишься нас... Дед замешкался, откашлялся, но быстро собрался и уверенным, не терпящим возражений голосом, заявил: «Как нечем похвастаться? У меня всегда есть, чем! Выступая на передний план и обращаясь ко мне, он задорно сказал: «А ну-ка, сынок, покажи-ка свою находку!» От неожиданности я сначала сконфузился, поскольку десятка два любопытных глаз взрослых мужиков уставились на меня, разглядывая в упор. Потом я взял себя в руки, продвинулся ближе к деду и сдернул с лукошка целлофановый пакет, которым ранее прикрыл его от дождя. Взору матерых грибников предстала моя чудо-чернушка: громадная, чистая, отливающая в лучах палящего солнца черновато-зеленоватым глянцем антрацита. Мужики тут же смолкли, вытаращив зенки на мою находку, а я, счастливый, продолжал крутить в руках своего красавца, довольно улыбаясь и поглядывая исподтишка на деда. Тот стоял гордым, как останкинская башня, возвышаясь над склонившимися надо мной любителями «тихой охоты». – Ну это не твоя, Василий, заслуга, – начал было один гундявый долговязый тип, явно переполненный чувством зависти, и оттого, видимо, желавший обесценить моего деда.
– Это твоему мальцу просто случайно подвезло! – злопыхающе прогундосил он. Однако другие мужики всколыхнулись и резко осекли его, поставив завистника на место. Все норовили пожать мне руку, похлопать по плечу и сказать пару хвалебных слов.
– Вот это твое первое боевое крещение, сынок! – бубнили они, заглушая друг друга. Дед светился от счастья так, будто проглотил солнце. И только сейчас, в этот самый момент, меня наконец осенило, зачем деду нужна была эта чернушка! Я потихоньку протиснулся в сторонку, прикрыв лукошко, видя, что мужики постепенно переключились на другие темы. Тут передо мной возник долговязый, воспользовавшись тем, что я остался один, без присмотра.
– Эй, малец, – шепнул он противным гундявым голосом, наклонившись ко мне совсем близко, прямо к самому уху. – Продай чернушку! Я тебе рубль дам! – лукаво начал он, пытаясь воспользоваться моим мальчишеским простодушием. По тем временам рубль – это были деньги! Даже я в своем малом возрасте понимал это. Однако я понимал также, что он предлагает мало, дед вон как долго торговался и сколько всего взамен предлагал! Получив отказ, долговязый сходу накинул полтинник. Получив второй отказ, он скривился, выругался и пожурил меня, назвав оторвой и шалапутом. Он предложил два рубля – я опять ни в какую! – Да что же это делается, а? Я тебя спрашиваю, спекулянт ты эдакий! Мужики невзначай обернулись, глянули на нас мельком и продолжили травить свои мужицкие байки, не придав значения нашему диалогу. Дед мой также был погружен в беседу, усиленно что-то доказывая, и на время позабыв обо мне. – Три рубля даю! Красная цена твоей чернушке! – неистовствовал долговязый, щурясь, а нет –  проваливай ни с чем! Получив отказ, он собрался уже, было, уходить, как вдруг какая-то шальная мысль пронзила его. Он обернулся и приоткрыл свою корзинку... Толпа на перроне вдруг загудела, как рой пчел, встревоженный внезапным вторжением в улей. Грибники засуетились, забегали и начали выстраиваться вдоль платформы, продолжая жужжать, переговариваясь. Вдалеке послышался протяжный гудок.
   Электричка уносила нас с дедом в сторону дома, мерно постукивая колесами на стыке рельсов и погружая пассажиров в свой мерный гипнотизирующй ритм. Синее марево дремучих лесов Хрипани уже осталось позади, как и тягостное происшествие с чернушкой. Однако, как окажется позже, это событие прорастет в моей детской памяти на всю жизнь, пустив свои ростки, и повлияет на формирование моего характера.
   Вскорости в предвкушении чего-то радостного мы уже стояли перед бабушкой на кухне, ожидавшей от нас отчета о поездке и готовившейся к разделке грибов.    – Ну как сегодня улов, Вася? – хлопотливо спросила она, пытаясь заглянуть к деду в корзину. Он же любил иной раз завести рака за камень, поначалу скрывая от нее трофеи, чтобы тем самым создать интригу. Так поступал он тогда, когда было, чем похвастаться. Бабушка знала это, и всегда подыгрывала ему. И в этот раз она сразу просекла, что деду есть, чем похвастаться.
– Ну давай уже, не тяни кота за хвост! – подстегнула она его и потянулась за трофеями.
– Ну а ты как, сынок? – спросила она, ласково глянув на меня и высыпая дедовы грибы на кухонный стол, застеленный газетами.
– Нашел что-нибудь? Или дед так носился по лесу, сломя голову, как обычно, что и не поспеешь за ним?
– Да есть кое-что, – заговорщицки пробубнил дед, подмигивая мне.
– Сегодня, Маруся, действительно непростой день, сегодня уж точно есть, чем похвастаться! А ну-ка, сынок, порадуй бабушку! – торжественно произнес он и прищелкнул от предвкушения языком. Бабушка обернулась, застыла в ожидании чуда и …. я откинул целлофановый пакет, прикрывавший лукошко. На дне лежали рыжики, пара белых, подберезовики, подосиновики и...сверкающая в лучах клонящегося к закату солнца чекушка водки. Я взял чекушку и, довольный, протянул ее деду. В этот момент я был невероятно счастлив, будучи уверенным, что чекушка порадует его, поскольку он любит по выходным опрокинуть такую. В глубине души я очень надеялся, что мой сюрприз поможет мне искупить свою вину, которая сидела во мне глубокой занозой и продолжала еще саднить. Бабушка, словно обмерла, и потому не могла вымолвить ни слова, а дед вытаращил на меня свои синющие глазища, пылающие искренним удивлением.
– А где же твоя чернушка? – заикаясь от неожиданности, спросил он.
– Где гриб?
– А я его дяденьке на чекушку сменял, – гордо заявил я, не понимая замешательства стариков. Дед обомлел!
– Эх, эх, вот тебе и на! Такой гриб за чекушку отдать! Это ж надо было, а! Это ж ни в какие ворота, а! Вот же, долговязый, паразит! – бубнил ошарашенный потерей дед, с тоской забирая чекушку и удаляясь из кухни в свою комнатку, из которой через полчаса поплыла печальная, душераздирающая песня о превратностях злой судьбы.
  Знал ли я тогда, мог ли предположить, сколько еще таких «чернушек» будет в моей жизни, сколько еще побед и потерь предстояло мне в моей путанной судьбе. Но каждый раз, находя и выигрывая, теряя и проигрывая, я вспоминал эту чернушку и слова деда: « Умей ценить, сынок, дар, который дает тебе жизнь!

10.08.2020 


Рецензии
Здравствуйте, Александр!

С новосельем на Проза.ру!

Приглашаем Вас участвовать в Конкурсах Международного Фонда ВСМ:
См. список наших Конкурсов: http://www.proza.ru/2011/02/27/607

Специальный льготный Конкурс для новичков – авторов с числом читателей до 1000 - http://proza.ru/2020/10/01/168 .

С уважением и пожеланием удачи.

Международный Фонд Всм   14.10.2020 10:22     Заявить о нарушении
Здравствуйте, Илана! Благодарю Вас за приглашение, ямс удовольствием поучаствую в проектах Фонда!

Александр Кирвас   15.10.2020 13:01   Заявить о нарушении
В 2008 я принимал активное участие в конкурсах,который организовывал Григорий, но на Стихи.ру. Правда, я публиковался под псевдонимом и , помнится, даже вошёл в "Звёзды Фонда ВСМ":) В прозе я новичок, но готов попробовать!

С уважением, Александр

Александр Кирвас   15.10.2020 13:09   Заявить о нарушении
Здравствуйте, Александр!
Проза и Стихира - для Фонда два отдельных проекта. Сегодня Фонд работает также и на Фабуле.
Я работала с Григорием с 2010 года и после его смерти, по его пожеланию стала руководить Фондом.
Буду рада видеть Вас и на Прозе, и на Стихи.ру. Сейчас я объявила много интересных Конкурсов - добро пожаловать.
Илана

Международный Фонд Всм   15.10.2020 16:16   Заявить о нарушении