Новогодний пожар

Грехи и подвиги не забываются!

Слабые мстят,
Сильные прощают,
Счастливые забывают.
Пословица

Алтай, Зауралье. Было это в одном из посёлков году этак в 1934, в аккурат, под Новый год. Остановились здесь семеро путешествующих по Сибири ученых в возрасте старше средних лет, оставившие свои семьи, преданные науке, ученые-историки, географы, геологи, биологи направленные правительством для изучения природы этого края, особенно его полезных ископаемых. Все - специалисты в своей области, известные в научных кругах. Имели они охранную грамоту для местных властей на право их деятельности, их работу субсидировало правительство. Каждый из них занимался своим делом, жили дружно, помогая друг другу. Взаимовыручка и взаимопонимание - прежде всего.
Заняли они номер в небольшой гостинице посёлка. Вначале обошли его центр и окрестности, побывали в лавках и на базаре, посетили церквушку, попарились в бане, вечерами любовались звёздным небом. Дни все просиживали в небольшой старинной харчевне, расположившись вокруг большого круглого стола. Здесь они ели, проводили свои внутренние разборки, молчали и спорили, мирились и ссорились, показывая один другому высокий интеллект и познания, рассуждали о материализме-социализме, о проблемах народа. Порой это была просто "буря в стакане воды".Стол их был завален газетами, бумагами, письмами, книгами, справочниками, коробками образцов сушеных растений, бабочек и жуков, образцами минералов. У ног стояли рюкзаки, на спинках стульев висела теплая одежда. Казалось, что они оторваны от мира, ушли сами в себя и лишь время от времени выходили из-за стола поразмять ноги. Тогда их изучающий взгляд с некоторым высокомерием падал на окружающих. Потому и косо посматривали на этот странный стол.  Казалось, что нет среди этих мужиков тепла и дружбы, хоть и особой вражды тоже не замечали. Подходили к ним простодушные жещины, демонстрируя им своё не столь стройное тело, а это мужичьё только вскользь удостаивало их своим взглядом: обычно таким подадут пару монет и они уходят. Женщины быстро поняли - подходить бесполезно: им не подадут и ручку не позолотят. Удивлялись и официанты: каждый за этим странным столом заказывал только по одному бутерброду с колбасой-ветчиной, солёный огурец и стакан чая, тогда как другие погружались в новогоднее разнообразие своих блюд. Иногда по нескольку дней они не появлялись, уединившись в гостинице, там и питались. Но зачем надо было приносить сюда, в буфет, старые бумаги, засушенных бабочек и жуков, в плане санитарии удивляло и беспокоило многих. А дело объяснялось просто: внутри здания гостиницы запрещалось курить и приносить туда спиртное, даже по случаю новогоднего праздника. Ранее у наших интеллегентов и без того было в правилах - ни капли спиртного. Но, как говорится, всякому человеку время от времени, необходимо расслабиться, поэтому здесь в буфете в центре их стола стояли литровые бутылки водки и вина, a курили так, что дым коромыслом стоял в воздухе.
Итак,встреча Нового года в разгаре. На площади красуется горящая всеми огнями ёлка, крики, песни, веселье и пляски. А в буфете возымела своё действие на гуляющих первая рюмка. Наша семёрка почему-то сразу приступила к взаиморасчётам и выяснению отношений. Достали ведомости, миниатюрные счёты и стали считать сколько ушло средств на разные мероприятия по работе, кто сколько кому должен и какую сумму можно потратить сейчас - обычная ситуация такого собрания людей - специалистов разного профиля: в их смете учтён каждый рубль. После первой бутылки особенно хвалил себя и свою работу рыжеволосый, крепкого сложения, владелец минералов. Преимущество своего дела отстаивал и грузный, кавказского вида, золотоискатель - стал критиковать непомерные расходы гоударства и их собственные: техника плохая, рабочим платить нечем и не лучше ли скупать его за бесценок у кладоискателей. Другой, в старомодных очках, дымящий самокруткой - папиросой, тоже углубившись в расчёты, стал критиковать ленивых, упирая на то, что нужно раздельно оценивать ежедневный вклад каждого в их общее дело. Ещё и простуда, болезни оттягивают средства.
Подсчитав приход-расход, ученые притихли. Деликатные люди. Им не весело! Остался ещё непочатый список работ, а деньги на исходе. Решили: спасёт их только свой план - переждать холода до ранней весны здесь и вернуться в Москву, чтобы отчитаться в ученых кругах за исследованный ими огромный участок территории страны и издать свои книги. В данное время они не участники тревожных исторических событий в стране, они практики-ученые, государство и впредь будет искать в их работе здравый смысл, поскольку в нём есть постоянная необходимость.
Воспользовавшись некоторой неадекватностью выступающих, за их стол подсел, примостившись с краю, журналист-писатель местного масштаба. Подслушав жаркие дебаты и глядя на "сервировку" их стола, он, опасаясь быть отосланным в не столь подходящее место, на свой страх и риск, представившись, стал задавать вопросы - откуда, кто такие и чем занимаются в этих краях. За столом оживились, но журналист сразу понял, что разговор пойдёт не в том русле, как бы ему хотелось - ответы были однобокие, уклончивые. Долго хранивший молчание один из ученых подчеркнул особую целесообразность их трудов не только в плане науки, но и в деле заботы о людях, здесь живущих:-"Они много работают, гнут спину как рабочий скот, добывают золото, сдают государству пушнину, мясо и шкуры зверей, сеют и убирают рожь, а живут бедно, голодают, нет дорог, теплого очага. Улучшения их жизни не предвидится." Тут журналист , проникнув к ним пониманием и уважением,стал внимательнее. Он и сам знал, что эти ученые мыслят правильно и на его целевой вопрос "Кто виноват?", понял, что они не критикуют правительство, а особую дань воздают лени и иждевенчеству значительной части населения и, "что этот народ оставит своим детям", их беспокоило больше всего.   -"Хорошо, если стойкость, любознательность, работу над собой." И тут обладатель минералов добавил: -"Если у детей не всё пойдёт гладко, дадут знать о себе минералы, их особая магическая сила; их звуки: они, ученые, испытали на себе их спасительное воздействие в процессе своей работы. Это не предрассудки, это наука, которая найдёт своё отражение в их трудах; их будут изучать, о них будут писать. А пока их группа идёт в ногу со временем, с передовой наукой и их больше заботит честь и слава своего государства, их Родины и показал висящий на шее амулет.Корреспондент и без того знал о свойствах драгоценных камней. Это известно ещё с древности, но слушал внимательно и, довольный этим пространным интервью, раcпрощался, сделав на память фото и выпив рюмку водки.
А за столaми продолжалось празднование. Официанты раздали каждому столу по коробочке маленьких цветных новогодних свечей. Ровно в 24.00 их зажгли. Они замелькали яркими красками , светом и тенью, вызвав общий восторг.Кто ещё мог подняться, пустились в танцы.  За столом нашей семерки встал с литровой бутылкой в руке дремавший в кресле высший их чин, биолог-орнитолог. Не успел он закончить тост за успехи общего дела, как в какой-то момент ему показалось, как из горла бутылки выскочил "Старик Хоттабыч", он уцепился за скатерть и стащил на пол всё что на ней было. Разлетелись по полу минералы, коробки, книги, газеты, отчёты, сухие мухи, травы. Заполыхала скатерть, а за ней годами самогоном пропитанный пол и свисающие концы скатертей соседних столов, загорелось всё что могло гореть. Стали разбегаться люди, бегали с ведрами воды задыхавшиеся в дыму официанты. Наш ученый стол мгновенно протрезвев, первым покинул зал, почуяв ответственность и возможность разборки произошедшего, как говорится - сробел-пропал. Не долго думая, семёрка наняла лошадей и скрылась из села. А на площади люди любовались обилием огня, мелькающими в небе искрами. Такого праздничного фейерверка они ещё не видели. Прибывшие из соседнего села пожарные, застали догоревший домик, на пепелище бутылки с посудой, треск догорающих брёвен и оконных рам - ветер не оставил им работы.
Наших сбежавших власти искать не стали: во-первых, в такой попойке трудно сразу найти настоящего виновного, во-вторых вроде бы друзья, ведь ученые не раз к ним обращались за помощью с транспортом, лечением, материальным обеспечением. Пусть уж с ними разбираются в высших кругах те, кому они подотчётны. Ведь время-то теперь какое - идёт век подозрений, недоверия, бдительности, преследуют не только правительственные организации, а и ученых, студентов, изобретателей, военных, рабочих и крестьян. Но так случилось, что судьбу нашей семёрки в данном случае решил корреспондент - тот самый из харчевни, оказавшийся по совместительству сотрудником органов безопасности. Это был их секретный агент. Теперь он "сел на своего конька". Мало того, что он в местной газете красочно описал пожар, он без особых суровых эпитетов полностью возложил вину на ученых - "сам видел, как это всё было, вот и фото есть". Возможно это и так, он один трезвым оставался в тот злополучный момент. Более красочную и подробную корреспонденцию он поместил и в московской прессе.
В скором времени ученые прибыли в Москву. Они должны были отчитаться о проделанной работе перед ученой комиссией. В филиале здания Академии наук за возвышавшимся на сцене длинным столом, покрытым красной суконной скатертью и красовавшимся на стене портретом Сталина собрались те, кто командировал и субсидировал работу подотчётной им группы ученых. А она пришла сюда, как на казнь: каждый отчёт был составлен по памяти, без доказательных документов и фотографий. Подтвердить и научно подытожить исследования каждого было невозможно. Потому, выступая, держались культурно, сдержанно, тихо, скромно, как-бы заискивающе глядя на президиум. Каждый отчитывался за себя отдельно. О затраченных государственных средствах не упоминали. Но, как известно, опасность угрожает тем, кто её боится. Так оно и вышло. Было заметно, что слушателями будто овладел общий психоз, когда на сцене зашуршала газета со статьей известного нам корреспондента с фотографией пьяного застолья и устроеннoго ими пожара  по случаю встречи Нового года. Потребовали объяснения. Но напрасно оправдывались ученые. Стараясь быть весёлыми, они утверждали, что всё описанное утрировано, настроено на дискредитацию их такой нужной государству работы. Pазмахивая газетой в президиуме, один крикнул: "Конечно, Новый год, можно и расслабиться, да и описано,может быть, не совсем верно. Но всё-таки, кто же устроил этот пожар?" Это выглядело хоть и осуждающе, но чувство надежды на благоприятный исход в умах учёных оставалось:  известно, боится тот, кто не прав - так говорит поговорка. До последнего момента они надеялись, что жёсткого унизительного суда над ними не будет. Но всё покатилось по иному руслу - им брошен вызов. Телом и душой они почувствовали, что дело обстоит неладно, когда председательствующий придал их поступку политический окрас. Нашелся и праведник среди обвинителей и строгость сменилась на юмор, он утверждал, что ученые заслуживают лучшего приёма, это тяжелый труд по 12 часов в сутки, без выходных, каждую неделю, в отрыве от семьи, сон в палатках, ходьба по болотам и пешком по тайге уносят здоровье. Скорее всего, это газетная выдумка корреспондента, пожар - это единственный случай в их многолетней работе и ни какая это не политическая акция. Такой оттенок событиям, связанным с пожаром, пытался придать один из добропорядочных академиков. Но это, как оказалось, был всего лишь напрасный труд. В глазах других выступающих читались только враждебность. "Неужто влепят ещё и 58-ю статью, отправят дальше их Алтая и ничто их не спасёт" - думали обвиняемые. И дело обернулось далеко не так, если оно пойдёт в рамках этого бесчеловечного закона. Президиум сидел потупившись. В результате дело передали в суд и дали всей семёрке 7 лет - как говорится "7 по 7". Отправили их под "бдительное око" на Соловецкие острова, где велось строительство Беломорканала - эту почётную стройку тех лет, там работали в основном Гулаговцы (ГУЛАГ). Нашу семерку определили на легкие условия работы, не в шахтах и забоях, как работали в Сибири. Кто-то был конторщиком, кто-то наблюдал погоду, остальные чистили картошку на кухне. К ним присматривались, за ними следили. Oни находили время посещать церковь - она большая, красивая, окрашенная в белый цвет, видна отовсюду. Но основным их занятием было написать книгу о их работе, что украдкой они и делали. Писал каждый о себе. Свои мемуары они отправляли на Материк. И так случилось, что через много лет их мемуары попали в руки моему отцу. Он получил их от внука нашего родственника, начальника геологической разведывательной экспедиции по розыску полезных ископаемых на Алтае профессора - Михаила Семёновича Рапопорта.  Я нашла их в архиве моего отца. Он все годы следил за всем происходящим и, как мог описывал их сам и сберёг для своих детей и внуков. Каждая эпоха порождает свои события. А что наша семёрка? Некоторые остались доживать свой век на Соловках, кто-то вернулся к своим семьям и были счастливы, что остались живы, и как гласит пословица:"Слабые мстят, сильные прощают, счастливые забывают".

Берта Гуревич
Август 2020 года