Подмастерья Бога Глава 20

                Глава 20.
                Штурм крепости.

Всё-таки появление женщин в чисто мужском коллективе сильно меняет поведение людей. Никогда раньше не устраивали серьёзных новогодних праздников, ограничиваясь скромной попойкой в родной ординаторской накануне Нового года. А тут решили разориться на настоящий корпоратив! То ли само слово «корпоратив» навевало буйные фантазии, то ли дух перемен толкал на неожиданные поступки, но все сотрудники без всяких возражений скинулись, не скупясь, и заказали банкет в ближайшем от клиники кафе со щедрым столом и музыкальным оформлением.

Возглавил подготовку к празднику Сева Ярцев по собственной инициативе. Он из кожи вон лез, так ему хотелось отличиться перед начальницей. Раз десять он ходил в это кафе, совершенно измотал требованиями менеджера, но праздник обещал быть впечатляющим, а угощение вкусным и обильным. Сам Сева купил себе новый элегантный костюм и шикарные ботинки, а ко дню праздника отрастил короткую модную бородку. Любая женщина, взглянув на доктора Ярцева, сказала бы, что он неотразим. Любая. А что скажет королева Кристина?..

Люба нарядилась в своё лучшее выходное платье, заглянула в парикмахерскую, где покрасила волосы и сделала причёску, но шла на корпоратив с тревогой в сердце. С одной стороны, ей ужасно хотелось похвастаться перед девчонками своим мужчиной (пусть завидуют!). С другой стороны, покоя не давала мысль, что этот замечательный мужчина пока ещё не был её полной и нераздельной собственностью, а зарились на него многие. Как уберечь Глеба от жадных взглядов незамужних подруг? Она бы с удовольствием осталась дома, приготовив ему что-нибудь восхитительно вкусное на ужин, даже бокал вина налила бы, но вечер бы они провели вдвоём в покое и безопасности перед телевизором. Но Глеб, как назло, по-детски обрадовался предстоящему празднику и ни за что не остался бы сидеть взаперти.

Эйфория от успешно проведённой операции по захвату молодого холостяка быстро прошла, и невидимые на первый взгляд недостатки избранника всплыли на поверхность. Глеб и дома был спокойным и доброжелательным, не возражал, когда она наводила свои порядки в его доме, с благодарностью принимал её заботу, даже довольно быстро приучился не оставлять на спинке стула грязные носки, а сразу выбрасывать их в корзину для белья в ванной комнате и завинчивать тюбик с зубной пастой, но в некоторых вопросах оказался упрямым, как баран. Вот с той же собакой… Он наотрез отказался сдать эту мерзкую шавку в приют на передержку, пока её не заберёт больная хозяйка. И никакие доводы и убеждения не помогли, даже пущенная ею жалобная слеза не произвела на него никакого эффекта. Пришлось мириться с присутствием в отдраенной ею же до стерильной чистоты квартире маленькой трусливой собачонки. К счастью, шавку забрали буквально день назад.

В глубине души Любаша лелеяла тайную надежду, что в новогоднюю ночь Глеб непременно сделает ей предложение, встав на одно колено и протянув на ладони маленькое золотое колечко. И после боя курантов вместо поедания оливье с селедкой под шубой они займутся любовью на старом скрипучем диване (кстати, надо бы уговорить его купить новый диван!) Но что-то подсказывало, что эти романтические мечты так и останутся мечтами.

Астахов в выходные огорошил её заявлением, что Новый год они будут встречать в каком-то дачном посёлке в деревенском доме с его старыми друзьями – родственниками какого-то профессора, который сам уже умер несколько лет как, а родня осталась. На кой, скажите на милость, ей сдались чужие родственники? А на этот корпоратив Люба согласилась пойти лишь потому, что в обмен на эту уступку надеялась уговорить Глеба остаться и встретить праздник дома, в городской квартире со всеми удобствами, а не в деревенской глуши. Но, судя по упрямо сжатым губам Глеба, на компромисс он идти не собирался. Она продолжала улыбаться, демонстрируя всем свои очаровательные ямочки на щеках, но внутри тяжело вздыхала: после свадьбы с Глебом Астаховым ей предстояла нелёгкая и долгая работа по перевоспитанию упрямца.

Кафе «Фантазия» встретило гостей призывно распахнутыми дверями и сказочными ароматами праздничной кухни. Развешенные по стенам гирлянды перемигивались разноцветными огоньками, создавая атмосферу волшебной сказки. На длинном столе вдоль одной стены уже были расставлены блюда с яствами и напитки. В высоких бокалах отражались свет люстры и новогодние огни. В другом конце зала переливалась блестящей мишурой и стеклянными игрушками ярко украшенная ёлка.

Народ быстро подтягивался к назначенному времени и, окидывая плотоядными взглядами блюда с угощениями и потирая озябшие с улицы руки, в предвкушении рассаживался вокруг стола.
- Давай сядем в уголке, - потянула Глеба за локоть Любаша.
- Почему в уголке? – удивился тот. – Лучше сесть в самом центре, поближе к селёдке под шубой и финской водке.
Люба смерила своего кавалера осуждающим взглядом и убрала руку с его локтя.
- Не вздумай напиться! Что о тебе скажет начальство?
Любаша уже неоднократно пыталась направить Глеба на путь истинный, а именно к карьерному росту, который без благожелательного отношения начальства, как известно, затруднителен. Но тот выгоды своей не понимал и к Любиным наставлениям относился без должного внимания. Вот и теперь Глеб только легкомысленно хмыкнул и пошёл к вожделенной бутылке «Лапландии». 
- Почему бы не напиться, если сегодня праздник? Да и само начальство, будь уверена, трезвым не останется. Ты ж не думаешь, что все сегодня собираются чинно сидеть за столом и говорить о работе?

Последней, как и подобает королеве, прибыла Вишневская. Сева выскочил на крыльцо встречать начальство и услужливо распахнул дверцу такси. Кристина Эдуардовна, смерив Севу чуть презрительным взглядом, царственным шагом проследовала в гардероб, где лёгким движением плеч скинула длинную норковую шубу на руки Всеволода, который немедленно почувствовал себя мальчиком-пажом. Королева была так восхитительна в роскошном бархатном платье, в её ушах посверкивали натуральные бриллианты так ослепляюще, что он потерял дар речи на несколько минут. А когда вёл даму под руку к праздничному столу, не выдержал и шепнул той на ушко дрогнувшем голосом:
- Вы неотразимы, Кристина Эдуардовна! Я поражён, восхищён, пленён…
- Всеволод, - холодно произнесла Вишневская, - прекратите расточать медовые речи. Я прекрасно знаю себе цену, так что не трудитесь. Лучше налейте мне шампанского и давайте отдыхать!

Гости первым делом набросились на угощение, отдавая дань мастерству шеф-повара. Любаша ковыряла вилкой в тарелке и с недовольным видом бубнила:
- Фу, что за гадкий майонез у них в салате. Самый дешёвый, наверное, использовали, сэкономить решили. И ветчина у них какая-то резиновая.
Она пыталась намекнуть Глебу, что готовит несравненно лучше местных поваров, и для того, чтобы хорошо поесть лучше было остаться дома. Но её спутник только вздохнул, чувствуя, как пропадает аппетит от этих комментариев, и повернулся к соседке слева от себя, предложив той долить вина в бокал. Отчего-то запах Любиных духов показался ему приторно сладким и удушливым.

Ярцев пытался вести праздник, поднимая тост за тостом. Народ постепенно добрел, щёки розовели, улыбки становились шире. После третьего тоста кто-то предложил потанцевать. Сева махнул рукой трио музыкантов, скромно спрятавшихся за ёлкой в уголке. И зазвучала музыка.
Глеб опрокинул в себя третью рюмку водки и прислушался к медленно растекающемуся внутри теплу. На душе становилось хорошо, и даже на Любино нытьё стало наплевать.
- Глеб, тебе уже хватит! – зашипела на ухо Любаша.
- Что ты, Люба, я только начал! – напугал её Глеб и стал подниматься из-за стола. – Пойдём, потанцуем!
- Ещё не хватало танцевать в толпе пьяных мужиков! – фыркнула Любочка.
- Дело твоё, - с безразличным видом Глеб пожал плечами и повернулся направо: - Нинуля, душа моя, пойдём танцевать!

Сидящая на другом конце стола Нина Игнатова улыбнулась и кивнула:
- Пойдем, Глеб, тряхнём стариной! Вот за что я тебя люблю, Астахов, за то, что ты и работаешь до самозабвения, и отдыхать умеешь на полную катушку.
И они отправились в центр зала, где уже топтались самые смелые танцоры. Люба сердито надулась. А сидящая слева от Астахова медсестра Лида съехидничала:
- Смотри, Смирнова, уведёт у тебя кавалера Ниночка. Она у нас нынче птица вольная. Так что, берегись.
- Ещё чего! – фыркнула Люба. – Она же старая для него.
- Не скажи, Любаша. Лучше быть весёлой старухой, чем молодой занудой. Вон, смотри, как они доверчиво льнут друг к другу!
Люба перевела взгляд на танцующих и даже зубами скрипнула: Глеб, её Глеб, нежно обняв за талию ненавистную Игнатову, танцевал, что-то с улыбкой шепча на ухо своей партнерше.

Популярная мелодия наполнила просторный зал. Кто-то пытался подпевать нестройными голосами. А Глеб вдруг подумал: «Зойка бы не стала сидеть в уголке, а зажигала бы сейчас круче всех. Зойка, она такая, чума, а не девчонка!». Он вспомнил, как встречали прошлый Новый год, как отчаянная девица подговорила его пойти в лес и срубить настоящую ёлку. И как они тайком, словно воры (коими, впрочем, и являлись) пробрались по высокому снегу в просеку под высоковольтной линией и срубили маленькую пушистую ёлочку. Как устанавливали её посреди двора и украшали старыми, оставшимися от старшего поколения потускневшими игрушками, ящик с которыми откопали в старом хламе на чердаке. А после полуночи в валенках и дедовых тулупах отплясывали на пару вокруг ёлки, голося на весь дачный посёлок «Маленькой ёлочке холодно зимой» и хохоча от переполняющей душу радости.

С Зойкой было весело и как-то душевно, как бывает с родными, близкими по духу людьми. Мысли Глеба вернулись из прошлого в настоящее. Зойка, умеющая веселиться, как никто другой, опять куда-то пропала. Телефон молчал, абонент был вне зоны доступа. И только через добрую волшебницу Катерину Васильевну он знал, что дочь профессора Леденёва жива и здорова. Ну, и на том спасибо! Большего-то ему и не нужно.

Кристина Эдуардовна потягивала шампанское из высокого бокала, в который непрерывно подливал ей Сева, и загадочно улыбалась. Словно королева на троне, она наблюдала, как танцуют и веселятся её подданные, но сама в веселье не участвовала. Её внимание притягивал к себе Глеб Астахов, танцующий то с одной медсестричкой, то с другой. Раскрасневшись от выпитого, молодой доктор самозабвенно отдавался танцу. И делал это не менее виртуозно, чем оперировал.
А парень-то одарён не только в профессии, - подумала Вишневская с невольным восхищением, - есть в нём и музыкальность и чувство ритма.

  Шампанское делало своё дело. Щёки начальницы покраснели, в глазах появился азартный блеск, и она неожиданно громко спросила:
- А цыганочку с выходом кто может?
Народ растерянно притих под испытующим взглядом зелёных кошачьих глаз. И только Глеб Астахов, вероятно, тоже под влиянием выпитого потерявший страх, вышел вперёд.
- Я могу! – смело заявил он.
Кристина Эдуардовна усмехнулась и, слегка качнувшись на нетвёрдых ногах, отправилась навстречу Глебу.
- Всеволод, - королева щёлкнула в воздухе пальчиками с ярким маникюром, призывая своего верного пажа, - принесите мне шаль из гардероба. Она висит на моей шубе.
- Сию секунду, - кивнул Сева, чуть не добавив: «ваше величество» и бегом кинулся в гардероб за шалью.

А музыканты уже заиграли всем известную, заводную мелодию.
Глеб хлопнул ладонями, тряхнул головой и начал отбивать ритм каблуками, с улыбкой наблюдая, как преображается на глазах его начальница. Кристина Эдуардовна небрежным жестом накинула на плечи узорчатую павловопосадскую шаль с бахромой и не вышла в центр круга, а поплыла белой лебедью, разведя руки в стороны. Зрители затихли.
Темп мелодии нарастал, ритм ускорялся. Танцоры, войдя во вкус, плясали друг перед другом, откалывая такие коленца, что у публики раскрылись рты от удивления. Ярцев вытаращил глаза на королеву, когда та скинула туфли на высокой шпильке и пустилась в пляс босиком, потряхивая в такт мелодии гривой каштановых волос.

«Ах, Глебушка, ах, тихоня, - Сева мысленно сжимал кулаки, наблюдая за азартно пляшущим заклятым другом, - и тут решил занять моё место! Ну уж нет, даже не рассчитывай!»
Последние аккорды дрогнули под высоким потолком так, что зазвенели игрушки на ёлке, и музыка оборвалась. Тяжело дыша, Глеб рухнул на колени перед партнёршей и, улыбаясь, благодарно поцеловал ей ручку. Тут же раздался гром аплодисментов. Вот это номер! Какая страсть! Какой азарт! Ах, Кристина Эдуардовна, королева, настоящая королева!

Пока зрители, не сдерживая искреннего восхищения, хором благодарили прекрасную танцовщицу за зажигательный танец, Сева вернулся к столу и плеснул в бокал с шампанским Вишневской водки. Его насторожили восторженные взгляды, которые бросала Кристина на подлого Астахова. «Цыганочка с выходом» разожгла огонь в крови зрителей, а что уж говорить о танцорах? Что теперь, какая мысль придёт в голову взбалмошной королеве? Рисковать Сева не мог и не имел права подпустить близко к начальнице пройдоху Астахова. Ему хватало и того, что на работе Кристина не упускала момента, чтобы не похвалить молодого и талантливого доктора, хорошо понимая, насколько это неприятно Ярцеву. Хитрая кошка играла с ним, как с мышонком.

Отдышавшись после танца и так и не надев туфли, Кристина Эдуардовна вернулась к столу и тут же залпом осушила свой бокал. Танец её так разгорячил, что, мучимая жаждой, она не заметила, что крепость напитка значительно выше, чем простое шампанское. А потом было уже всё равно, что ей подливал в бокал услужливый Сева. Она смеялась, болтала со всеми подряд, настроение было приподнятым. Подогретое алкоголем веселье, как пузырьки шампанского, щекотало мозг. И спустя полчаса буквально всё вызывало у королевы хохот, а ноги отказывались слушаться.

Народ ещё веселился вовсю, а мадам начальница подозвала к себе Севу и приказала:
- Всеволод, вызовите мне такси! Пора ехать домой.
- Такси уже подано и ждёт вас у крыльца, - услужливо склонился перед ней Сева.
Он помог нетвёрдо стоявшей на ногах королеве одеться в гардеробе и вывел на улицу, где зимняя ночь вдруг распахнула над городом звёздную панораму. Небольшой морозец приятно остудил разгорячённое лицо. И Кристина Эдуардовна глубоко и с удовольствием вдохнула, чувствуя, как прохладный воздух заполняет лёгкие и голову, выветривая лишние пары алкоголя.
Сева подвел её к своей машине и помог удобно устроиться на пассажирском сиденье. Он мысленно похвалил себя за то, что почти не пил, чувствуя свою ответственность за проведение праздника, и вот теперь не опасаясь мог вести автомобиль.

- Куда едем, Кристина Эдуардовна?
- Северный проспект дом шестнадцать, второй подъезд, пятый этаж, квартира сорок восемь, лифт, домофон, - заплетающимся языком пробормотала его пассажирка и хихикнула, как девчонка.
- Лиф и домофон – это самое важное! – кивнул Сева и завёл мотор.
Он быстро доставил начальницу по свободным улицам к современному жилому комплексу, с трудом припарковал машину на единственное свободное место во дворе, и помог даме дойти до подъезда. Ноги её совсем не слушались, в голове свистел ветер, а мир вокруг весело раскачивался на качелях. Вишневская уцепилась за своего провожатого и попросила:
- Доведите-ка вы меня до квартиры, голубчик, а то я сама не дойду! – произнесённая ею фраза вдруг показалась такой смешной и глупой, что Кристина захихикала, ощущая себя нашкодившей девчонкой.
- Конечно, Кристина Эдуардовна!
Сева, бережно поддерживая женщину за талию, довёл до лифта, потом до дверей квартиры.
- Ключи в кармане сумки, - сообщила Кристина, всем своим весом привалившись к молодому человеку.
Он послушно взял сумочку, порылся в ней и, вытащив связку ключей, быстро открыл замки. Даму пришлось прислонить к стене в коридоре, чтобы она не рухнула на пол, пока он закрывал дверь.

- Боже мой, давно я так не напивалась, - счастливо вздохнула королева и, неловко оттолкнувшись от стены, свалилась в объятия своего пажа.
Ярцев почувствовал нежное скольжение меха по своему лицу. Его ноздри затрепетали, вдыхая головокружительный аромат дорогих французских духов. Упругая грудь прижалась к его груди, и в глубине живота что-то дрогнуло и стало растекаться горячей волной по всему организму. И он провёл жаждущими полуоткрытыми губами по изящной шее хохочущей женщины, а потом стал жадно целовать пахнущие шампанским и карамелью губы, одновременно стаскивая с её плеч шубу.
- Что вы делаете, Всеволод? – пробормотала Кристина, перестав смеяться. – Вы сошли с ума?..
- Сошёл, Кристина, я сошёл с ума. Да и как не сойти с ума от такой потрясающей женщины?
Он прижал её к стене, не давая вырваться, закрыв рот поцелуем, левой рукой тиская мягкую и упругую округлость груди, а правой торопливо расстегивая «молнию» на платье. Кристина вяло попыталась отпихнуть его от себя, но сил совсем не было. Да и зачем?.. Она прислушалась к себе и поняла, что ей хочется, давно хочется молодого мужского тела. И какая разница, чьё это будет тело – Глеба Астахова или Севы Ярцева? Пусть будет Сева. И с этой мыслью она непослушными пальцами стала расстёгивать пуговицы его рубашки…

http://proza.ru/2020/09/23/1541