15. План 10. Любая клавиша

"План 10 из вскрытого разума"
15. Любая клавиша



Через полчаса мы уже были в пути. Карина просила оказать помощь в разборе последствий пожара: горел её братец, живший в центре города и, по слухам, крышевавший какие-то мажорные ОПГ в Бобруйске и Триморске. Звучало как два пальца. Слепого решили не брать - толку в работе мизер.

- Я попросила помощи у своего знакомого, - мурлыкала в трубку мечта гения нации. – Он вас у подъезда встретит.

Индивид этот жил, по словам девушки, в непосредственной близости от дома, в котором произошёл инцидент. Звали его Эникей, из чего можно было предположить, что субъект сей не то программист, не то козёл отпущения.

Вообще же, я не удивился, заприметив на его плечах при встрече майку с надписью «Scrapegoat». Придурок много говорил и, мне казалось, пудрил нам мозг. Вскоре стало ясно, что он затеял некую хитрую игру.

Этот хлипкий на вид очкарик, лицом и речью совершеннейший в своём роде хитрюга, ушастый лис, лапчатый гусь и гниляк, пронырливый жук и пролазливый вьюн, эта плутоватая бестия, этот шельмец, прохиндей и прохвост втёрся в доверие к моим приятелям настолько быстро, если не сказать «мгновенно», что уже через несколько минут стал Нашим Всем и для Визора, и для этого патлатого мудака Трэшера. Оба заливали наше родное чарнило в чужую хитрющую глотку и весело излагали, что Мать, такой сякой, старается развенчать миф о своей нравственности. Я усердно молчал, исходя тлением под боуиевскую "Slow Burn", и лишь к концу пути решился узнать у скрейпгоута его фамилию, уж больно хотелось отыграться на криводушном апосля работ. Найти тайком где-нибудь в городе, да измочалить прескверно.

- Ты не кагэбист случайно? У Карины спроси, я не помню наизусть, - сказал деловито очкарь. Я буквально трясся от злости.  

Брат возлюбленной Визора оказался здоровенным охламоном с круглым пивным пузом. Он просто сунул нам ключи от квартиры и завещал ободрать обои в комнатах и вымыть полы для начала. Работёнка планировалась на несколько дней, но финансовое положение братика говорило в пользу щедрой оплаты. «А ежели пристукнуть Эникея по окончании работ где-нибудь в тёмном углу, то жизнь вообще сказкой обернётся», - довольно мечталось мне. - «И денег побольше возьму, и мир очищу от хвори сраной».

Перед глазами возникла Сраная Хворь. Повела носом и начала отхаркивать слова: «Всё циничней и циничней мыслишь. Замечаешь, нет? Убил бабу, а теперь и меня хочешь? Твоё здравомыслие гниёт. Стекает вязкими комьями в самый что ни на есть идиотизм. Хитрый у тебя план, думать нечего. В общем, думать ты как раз и не в состоянии».

Увидев, собственно, квартиру, приятели решили отложить ремонт на «позже».

Шутка ли: хотя и сгорело полдома вместе с какими-то шмотками в пластиковом шифоньере, и копоть по всем углам была в сантиметр толщиной, однако остальные полдома покоились в полном порядке. Основными экспонатами, привлёкшими взор буквально сразу, оказались небольшой шкафчик, до отказа набитый выпивкой, и здоровенная плазма на четверть стены, умощённая в нетронутый копотью угол. Эникей, будучи де-факто по другую сторону барьера, тоже был всеми руками за пируху. Хитрец.

- Мы будем рады вашему приходу, - кричал Визор в свой гаджет. - Вы попадёте на богатый съезд, как звёзды ночи, блещущих невест и будете свидетелем веселья, подобного разливу вод в апреле!

К нам уже ехали со всех краёв Осиповичей. И Игорян, и Селивон с Леной, и даже наш давний знакомый, Кончук, со своей девушкой Татьяной (у которой была столь замечательная фамилия, что мы не могли её не позвать) были официально приглашены на наше пати. Признаться, я не был рад подобному стечению, потому как прекрасно понимал, чем это может обернуться, утрать мы хотя половину самоконтроля. Кажется, то же понимали и мои приятели. И они наслаждались этим своим пониманием.


И когда все оказались в сборе, в ход пошло содержимое холодильника, а чуть позже мы представили собравшимся шикарный макси-бар со «столичной» и всяким заморским пойлом, вроде «Jack Daniel’s», «Jagermeister» или «Old Monk».

Let's get this party started, как пели наркоши из Korn!

Визор ругался по телефону с Кушем - тот снова просился в Чёрную Дыру, мол, отец не простил даже искалеченного сына, а ночевать в подворотнях без рёбер - совсем не то пальто. Гений нации несколько минут промывал Рону мозги, дескать, никаких виселиц, эшафотов, газовых камер и прочих расстрельных стен жители Дыры не потерпят. Согласовав, в том числе, несколько вопросов помельче, туджек таки дал Кушу зелёный свет, объяснив, в каком из бетонных вентиляционных люков в стене чарнильного завода спрятан запасной ключ. Видать, Рон наобещал Визору с три короба. После верёвочного инцидента иметь дела с висельником не очень-то и хотелось.

Я подсел к Лене и мягко, будто невзначай, поинтересовался:

- Слушай, куда Надежда пропала, ты не в курсе?

- В Гомель наверно умчала. Она ж не здешняя, только меня да Вику знает. Даже не позвонила, сучка. Хотя... После того, что ты там с ней устроил... Я б тоже, наверно, сбежала.

«Отлично! Но неужели её никто в Гомеле не ищет?» - размышлял я, заливая хитрое сознание дорогим пойлом из шкафа.

- Сирота она, - будто читая мысли, твердила Лена. - Она и до того момента позволяла себе дикие штучки с тремя пацанами на столе, хотя у них в интернате и не такое принято было, с их вилочками и кузнечиками. Но честно тебе скажу - зря ты её так.

- Да наплевать, - говорил я. - После таких тварей о любви обычно не думаешь ещё лет двадцать. Трахаться - пожалуйста. Но вот любить...

- А я тебе предложу одну дурочку. Настюхой зовут. Вот её-то ты без проблем.

Лена как-то посветлела и быстренько достала из сумочки крупный смартфон, уклеенный разномастными цветными стикерами. Я смутился.

- Она подружка твоя? Первый раз вижу, как девушка просит тр... - я кашлянул, - свою подружку.

И Лена выложила всю подноготную, как дурочка Настя крадёт из её кошелька тучу денег и затем не дует в такие-то мужские. И у Леночки даже план созрел. Она что-то наплела Настюхе насчёт крутого мачо, и жаждала встречи с любым циничным ублюдком, которому можно было предложить нехитрое дельце. Тот бы, по словам Лены, легко подкатил к лживой дуре, чтобы молчать в ожидании разводящихся пред ним ляжек. Развелись бы всенепременно.

- Да я зуб даю, Мать!

По окончанию порки Леночка завещала бросить Настюху как грязную вшивую шлюху. И я позвонил. Что ж мне ещё оставалось делать в моём-то состоянии? Назначил свидание где-то не слишком далеко, да и, ухлестав стопарь заморского рому, вышел в прихожую. На пороге квартиры я кликнул Селивона.

- Благослови указательный палец моей левой руки, Селивон.

- Зачем тебе?

- Чтоб склалось.