Подарок судьбы

Дверь распахнулась со стуком. Сквозь темный проем сурово и сдержанно вошел пожилой тучный мужчина шестидесяти лет, опираясь на деревянную трость с металлической рукоятью в форме головы льва. Мужчина был одет в белый шерстяной костюм в черную полоску, белую широкополую шляпу и черные начищенные до блеска лоферы на босую ногу. Окинув грозным взглядом комнату, в которую он зашел, и убедившись в отсутствии свидетелей своих устремлений, он без особых усилий закрыл тяжелую металлическую дверь на засов и продвинулся к письменному столу посреди темной комнаты. Нащупав спинку кожаного кресла жилистой рукой, он выдвинул его из-под стола. Присев и прижавшись к столу, он стал судорожно обыскивать боковые выдвижные ящики. На широком деревянном столе аккуратно разместились золотое пресс-папье, украшенное в бронзовую крапинку в форме Эйфелевой башни, иссиня-черный бювар с гербом какого-то английского литературного общества в виде двух стопок неизвестных книг, классический письменный набор для изысканных ценителей «красного словца», и молочно-белый конверт, запечатанный на скорую руку красным свечным воском в форме медвежьей лапы. Осмотрев все ящики стола и не обнаружив необходимый документ, пожилой человек принялся перебирать в уме возможные места нахождения злополучного завещания. На мужественном морщинистом лице под правым ухом красовался косой шрам – доказательство того, что безрассудство молодости либо приведет к степенности, либо сведет человека в могилу.
Водрузив тяжелые ноги на край стола и вцепившись пальцами рук в мягкие своды кожаного кресла, пожилой мужчина опрокинул голову назад и закрыл уставшие глаза. Нахмуренные седые брови и бледный цвет лица говорили о тяжком бремени, павшем на долю этого человека. Воображение в ярких красках и тонах виртуозно обыгрывало с толикой насмешки и жестокости судьбоносное происшествие, отразившееся на судьбах целых поколений. Он, любящий отец и верный муж, долгие годы неистово защищавший интересы семьи и наживший множество врагов и злопыхателей, собственноручно взрастил чудовище. «Ты заслужил это» – сказал он себе. «Вся твоя жизнь – это бесконечные поиски Святого Грааля и Философского камня, Ты – эгоцентричный идеалист, жаждущий бесконечного внимания и власти, множество людей погрязло в нищете от одного росчерка твоего пера. Ты сам душегуб!».
Отойдя от затягивающих его в моральную трясину помыслов, он бросился к великому изваянию Врубеля, висевшему на стене и освещенному трехпалыми канделябрами длинных свеч, огоньки которых с изысканной грацией витиевато поблескивали из-за неплотно притворенных ставней окон.      
В ярком мускулистом стане, грустном лике и пронзительном бесконечном взгляде, устремленном в небытие, виднелось древнее могучее существо - демон в человеческом обличии, свыкшийся с необратимостью всеобщей погибели. Схватив за слегка выступающий край барельефной оправы картины, он легким движением руки вытянул магнитный засов из стены, приведя в действие таинственный механизм, выдвинувший картину и представивший перед ним в глубоком разрезе стены громоздкий металлический сейф. Незамысловатая комбинация цифр и вот, через мгновение, в руках пожилого мужчины оказался слегка скомканный документ, передающий право на наследство непосильно нажитого потом и кровью имущества. Тоска и тревога охватили его душу. Единственный сын в семье, вероломно сошедший с предначертанного властным и непоколебимым отцом пути, оказался на распутье. «Я не могу поступить иначе» - убеждал себя он. «Я открыл перед ним целый мир, прекрасный, многогранный и бесконечно несправедливый. Я учил его хладнокровно терпеть невзгоды и вольности неокрепшего разума и закусив губу всегда идти вперед. Я учил его побеждать внутренних демонов, вливающих в душу потоки сомнения и животных порывов. А что сделал он? Этим он отплатил мне за годы лишений, упреков и упорства? Видимо, я сражался с ветряными мельницами, раз моя борьба привела к такой кульминации… С этими мыслями он с нечеловеческим усилием разорвал завещание в клочья и выбросил в урну. Резким движением левой руки закрыл дверцу сейфа и задвинул картину, просунув магнитный засов в створку оправы. Развернувшись, пожилой человек направился к письменному столу и вновь присел на кресло. Сняв шляпу и положив ее перед собой на край стола, он провел правой рукой сквозь седую прядь волнистых волос, пытаясь завести ее назад, он просунул руку в левый карман пиджака и достал миниатюрный позолоченный ключ. Отворив ключом самый нижний ящик стола, мужчина достал из него кроваво-красный сверток, в очертаниях которого виднелось что-то металлическое и тяжелое...
  Приложив дуло револьвера к виску, он истошно всхлипнул – «У меня достаточно смелости, чтобы ответить за наши общие пороки, теперь очередь за тобой!». Пороховой залп обрек помещение в бездыханную тишину…
- Встаньте, подсудимый, перед оглашением приговора! Слушается дело Мистера X, подозреваемого в хладнокровном убийстве девяти человек. Вам есть что сказать в свое оправдание?» - Спросил судья, полный седоволосый мужчина семидесяти лет с идеальной осанкой и угрюмым властным и высокомерным видом, свидетельствующим о непоколебимости воли.
- Ваша честь - демонически ухмыляясь, начал он.
- Я, без прикрас, величайший человек на Земле! Я Демиург, в моих руках истинная власть над всем мирозданием. Я чувствую свое предназначение каждым нейроном своего мозга, каждой толикой своего сознания и каждой каплей своей бренной крови. Я был создан для того, чтобы дарить и забирать жизнь. Я и есть Божество! Вы, никчемные оборванцы, не можете судить меня! Я непостижим, многолик и неосязаем. В моей жизни было все, что только может пожелать существо под названием человек. Мой бедный папаша жаждал воспитать во мне всего лишь винтик в порочном механизме под именем «государство», а я возвысился над ним и над всеми вами, я создал свое государство, в котором мораль и нравственность присущи лишь несчастным жертвам, определившим свою участь. – на последнем слове Мистер X сорвался в беспробудный гомерический смех, давясь и захлебываясь в довольствии самим собой.
-Мне не страшна смерть! Она олицетворяет перерождение. Божество не может умереть, оно может лишь предстать в новом совершенном облике, дабы вновь возвысится над бренностью вашей никчемной жизни.» - закончив, он вновь присел на скамью. Последняя фраза как раскат от удара Гефеста молотом о наковальню обрушила тишину в зале заседания, обвивая места несчастных потерпевших, лишенных светлой памяти о жизни, достоинстве и любви, потоками нескончаемой брани.
- Тишина в Суде! - грозно вскрикнул судья.
- По итогу обсуждения я готов огласить приговор. Встаньте, обвиняемый! Учитывая неопровержимость доказательств, властью, данной мне в соответствии с законами военного времени, я приговариваю Вас к смертной казни через повешение!
- Уведите! - отрезал судья, по виду которого было ясно с каким титаническим усилием он сдерживал внутренние порывы, выслушивая поток черни от сумасшедшего, возомнившего себя Богом. Он как никогда был уверен в необратимости и справедливости приговора. Ни доброе имя усопшего отца, ни потерянный полуобморочный лик матери, окруженной двумя плачущими навзрыд дочерьми средних лет, не давал на это повода.
- Каждый получает по заслугам и каждый понимает и принимает это по-своему. Такова жизнь. Заседание окончено».