Ночные небылицы 4

Наступило утро. Но раньше Проша не просыпался от такого аромата, проникающего в его домик. Он повёл носом, принюхался, как заправский пёс, и ещё не открывая глаз, пошёл на запах.

На кухне было приятное тепло. Оказывается баба Валя растопила с утра пораньше печь. Давно уже этого никто не делал. И вся кухня была наполнена ароматом свежеиспечённых ватрушек с ванилью. Всё как он любит. И самовар стоит на столе, призывно сверкая начищенным боком. Он так блестел, что можно было смотреться в него вместо зеркала. Только в его округлых боках рожицы были смешными.

Пока Проша смотрелся в самовар, на кухню влетела Даша и даже заскользила по полу. Он был вымыт до блеска. В плитках, выложенных на полу причудливым узором, отражалось солнце, пробивающееся через приоткрытые занавески. И вообще кухня преобразилась. Всё было вымыто, вычищено, на место положено. Стулья, покрытые нарядными салфетками, чинно стояли у стола, на котором красовалась новая вышитая скатерть. И стол изменился. Он как будто подтянулся, стал выше и вроде, погладывая на всех свысока, говорил: « Ну, как я вам? Правда ведь красавец? На мне опять новая скатерть. Видите, как я им нравлюсь.»

Баба Валя приветливо улыбаясь позвала к столу. «Давайте что ли чай пить, а то ватрушки стынут. Тёпленькие вкуснее.»

Даше не надо было второе приглашение. Она уже сидела за столом и уплетала лакомство за обе щеки.

— Вкусно, аж жуть! Я сто лет не ела таких.

— Тебе только восемь. Как ты сто лет такого не могла не есть? А?

— Ну что ты, Проша, так просто говорится. Это значит, что я очень давно такого не ела. Мы два года назад в гости ездили, вот там нас так и кормили. Правда, бабуля? Ты ещё тогда пироги с грибами пекла и с какими-то ягодами. Они такие кисло-сладкие с горчинкой получились. Ну очень вкусные.

Взяв ватрушку, Проша начал с удовольствием есть, прихлёбывая чай. Баба Валя поглядывала на эту перепалку с интересом, попивая свежезаваренный чай из блюдечка. Привыкла она так пить, хотя и говорят, что так теперь не делают. Ей так нравиться и всё тут.

— А ягода та брусникой называется. Я вам варенье из неё привезла. Да вот оно, на столе стоит. Ешьте на здоровье.

Даша зачерпнула варенье ложкой и быстро отправила её в рот. И зажмурилась от удовольствия.

— Ага, это та самая ягода, кисло-сладкая с горчинкой. Я теперь запомню, как она называется.

— Ешьте-ешьте, я много его сделала. Твой папа целый багажник банками забил. Там не только варенье, но и соления есть: огурчики, помидорчики, кабачки, да и грибочков я вам намариновала. И маслята есть, и опята. И грузди солёные.

— Ммм…! Лучше не говорите ничего, а то я слюной захлебнусь. Это ж такая вкуснотища — маринованные грибочки, солёные груздочки. И не говори мне, что это неправильно так говорить, — Проша из под густых бровей сверкнул на Дашу глазами, — а то весь аппетит испортишь. Ох, и ещё молоденькой картошечки к ним. Вкуснотища!

Завтрак закончили на весёлой ноте. Убрали посуду, помыли её и поставили на место. Убирали все вместе: мыла бабушка, вытирала Даша, а расставлял по местам тарелки и чашки Проша. Всем нашлась работа.

Даша всех потянула на улицу. Стояли последние тёплые летние денёчки и хотелось погулять на свежем воздухе. Кашель у неё почти прошёл, а насморка, как и не было. Бабушка напоила её на ночь малиновым вареньем, укутала тёплым одеялом — уже свежо стало по ночам — и следила всю ночь, чтобы Даша не раскрылась.

Навстречу выбежал пёс Барбос. Он был «дворянской» породы, прибился к ним весной, как только приехали и обосновались в доме. Так и остался. Папа смастерил ему просторную конуру и утеплил её изнутри, чтобы ветер не продувал дом Барбоса. Пёс округлился, шерсть стала лосниться, но оставался таким же весёлым и игривым. Он подскочил к Даше, встал лапами ей на грудь и лизнул прямо в нос. Она засмеялась и они стали играть в мяч: Даша кидала, а Барбос ловил его и приносил назад.

Потом Дашу позвал играть соседский мальчишка, он был одного с ней возраста. И вместе с собакой они побежали на луг к детворе. И только к вечеру уставшие, счастливые и конечно голодные все вернулись домой.

Дома всех ждал ужин. На столе стояла большая чашка с горячей картошкой от которой ещё шёл пар. А рядом красовались маринованные маслята. Один к одному.

Проша зажмурился, предвкушая такой пир. Всё было очень вкусно. Вскоре после него разошлись по своим комнатам спать.

И никто не подозревал, что на кухне в это время назревал заговор. И во всем верховодила плита. Ведь её обошли вниманием. Во время готовки была задействована русская печь, а она…

— Я верой и правдой столько им служила и вдруг такое невнимание. —Обида была чрезмерной. А тут ещё и табуретки, отодвинутые в сторону, стали поддакивать плите.

— И про нас забыли. Всё внимание стульям.

А Проша спал в это время в своей мягкой постели и не подозревал о назревающем бунте.

Что-то будет …