25. Не буди лихо

     Проснулась Муха неожиданно, словно кто-то повернул в голове маленькое колёсико, с немилосердно громким щелчком запуская режим бодрствования. Проснулась в комке из сбившихся влажных простыней – свидетелей беспокойного сна.

      Серебряный свет двух лун, названий которых она так и не успела узнать, продолжением кошмара заливал чужую вычурную, неуютную комнату своим холодным ламповым сиянием, отбрасывая блики на резную, но всё равно казённую мебель.

      Сердце билось в груди чародейки с такой силой, что, казалось, ещё чуть-чуть – и рёбра затрещат под кожей.

      Что же ей снилось такого страшного? От чего тело покрыто тонким слоем холодного пота, а в горле саднит, словно от застрявшего где-то там, внутри, крика?

      Дракон, разваливающийся, на глазах оборачивающийся мрачной руиной, сгоревшим остовом самого себя, сказочный Флорин замок, тени-ветви, шипастые стволы, ядовитые листья, заворачивающие этот нереальный мир в себя…

      В комнате было душно. Пахло извечными цветами, заселявшими многочисленные вазы и вазочки на полу, на трюмо, на тумбочках, а хотелось вдохнуть чистого, прохладного, сладкого, настоящего ночного воздуха – хорошо бы, конечно, чтобы ещё и пахнущего выхлопными газами, извечными миазмами большого города, но это уж так, в идеале.

      Кубарем скатившись с кровати, Танюша с блаженством опустила босые ноги на холодный пол, повозив по нему пальцами ног: вот так, мол, раз чувствую, значит – не сон, а реальность.

      Смахнула со лба и в самом деле выступивший холодный пот – давно ей кошмары не снились, за день так голова устанет, что только до подушки донести, сразу проваливаешься в блаженное небытие.

      Схватив в охапку пеньюар, рывков потянула на себя балконные двери, впуская в комнату ароматы ночного парка и подставляя разгорячённую кошмаром кожу ласковому зефиру.

      — Приснится же такое! – доверительно шепнула она темноте балкона.

      — Какое? – немедленно поинтересовалась темнота.

      Взвизгнув от неожиданности, Татьяна Сергеевна инстинктивно швырнула первым попавшимся предметом в дальний угол террасы. Но так как «первым попавшимся» оказался зажатый в руке тонкий пеньюар, большого урона он удобно устроившемуся в плетёном кресле дракону не нанёс.

      — Ты чего тут делаешь? – возмутилась Муха, после двух пропущенных ударов сердца обретшая голос.

      Невозмутимый Веня, неизвестно сколько времени в нескольких метрах от неё, мечущейся, может, даже, похрапывающей во сне, просидевший, по-кошачьи медленно и сладко потянулся и принялся разглаживать складки на приютившемся на его коленях чародейском халатике – словно поглаживал домашнее животное, того и гляди заурчит пеньюар.

      — Любуюсь видом, – белки глаз и обнажённые улыбкой зубы мелькнули в темноте, и Татьяна тут же прикрылась – тётино неглиже из тончайшего кружева, надо отдать должное вкусу феи, хоть с бельём-то не подвёл, почти ничего не прикрывало, в предательском лунном свете выставляя сразу покрывшуюся гусиной кожей переводчицу почти… голой.

      Понятно, каким это видом гад ползучий тут любуется!

      Мышкой юркнув назад в комнату, Таня тут же частично высунулась назад, обернувшись свисающей до пола занавеской.

      Занавески на много не хватало, ну да и так сойдёт, чтобы наглеца, на ночь глядя тут «видами» любующегося, прочь прогнать.

      Тем временем, меланхолично зевнув, дракон, как ни в чём не бывало, намотал шёлковый пояс Мухиного халата на указательный палец – чародейка аж зубами скрипнула, мог бы вернуть, а не мять чужую, на прокат выданную, вещь, гадёныш!

      Так, видит бог, она не хотела ночью отношения выяснять, но разговор назрел, ох, назрел!

      — Слушай, я вот просто понять хочу: тебе что, Флоры мало? – бочком выдвинувшись вперёд, начала разборку Таня.

      — Вполне хватает, благодарю! – равнодушно отведя взгляд в сторону от девичьих прелестей чародейки, произнёс принц.

      — Так чего же ты тогда…

      — Когда?

      — Чего ты на мой балкон припёрся?

      — На твой балкон? – притворно удивился Веня, расслабленно полулежащий в кресле и поигрывающий поясом Таниного халата, точно змея хвостом.

      — Да, на мой балкон, а до этого – в мой сон… – ляпнула Муха, не подумав, даже притопнув голой пяткой от досады.

      Принц, подавшись вперёд, так, что лунный блик упал на лицо, отразившись в желтизне драконьих глазах, хитро улыбнулся. В сон, говоришь? Ну-ну!

      Таня, ругая себя последней дурой, у которой язык бежит впереди мыслей, в ответ только нахмурилась.

      — Ну, прости, терраса у замка общая, а вот про сон твой, надеюсь, что неприличный, послушать любопытно!

      И только Татьяна Сергеевна, натянув занавеску до предела, набрала в грудь побольше воздуха, приготовив свою наиядовитейшую отповедь, как снизу, из парковой темноты под самым балконом, раздался шорох раздвигаемых зарослей, сдавленное чертыхание и звуки прочищаемого перед театральным монологом горла.

            Видимо, ночью в замке феи спалось одному лишь несчастному крепостному зайцу!