Сентиментальное путешествие или встреча с легендой

         По каналу Культура посмотрела документальный фильм о литературоведе-энциклопедисте, знатоке русской и мировой литературы, человеке-легенде Викторе Борисовиче Шкловском (24 января 1893 г. – декабрь 1984 г). Восхитилась в который раз его эрудицией, юмором, умением просто, доходчиво и  доверительно высказывать  свои мысли  на любимые темы.
 
         Вспомнила и  нашу личную встречу с Виктором Борисовичем летом 1983 года в Переделкино. Я работала в то время над кандидатской диссертацией о литературных связях России и Таджикистана 20-х-30-х годов и изучила  немало материалов о пребывании В.Б.Шкловского  в Средней Азии и его дружбе с таджикскими  писателями. Особенно меня впечатлили  его дневники  и книга «Сентиментальное путешествие»
изданные ещё  до Великой Отечественной войны.

        Сопровождать меня к Шкловскому вызвалась моя подруга Лола  - дочь  известного таджикского писателя Шавката Ниязи, выросшая в творческом посёлке Переделкино. Дачу Шкловского тут знали все - он прожил в своём домике почти полвека.
        Нас встретил побритый под Котовского с  щегольской бородкой 90-летний мужчина, которого никто не посмел бы назвать стариком. Хозяин  дружески распахнул объятья  со словами: «О, женщины Востока - прекрасные пери!» и глаза его увлажнились слезами.
         Мы записали беседу с Виктором Борисовичем на портативный  магнитофон Грюндик, который  Лола захватила с собой.  Слушали этого удивительного человека, раскрыв рты, радуясь счастливой возможности общения  с легендой. Я благодарна судьбе за эту незабываемую встречу.
        Много лет спустя я использовала  собранные материалы в научно -популярном очерке «Сентиментальное путешествие или  всему своё время» (книга издана в Москве в издательстве «Перо»  и размещена на моей авторской странице Гульсифат Шахиди. Проза.ру). 
         Хочу предложить отрывок из очерка, написанный на основе воспоминаний Виктора Шкловского.
 

     Яркий  свидетель истории советской литературы, многогранный её исследователь, тонкий знаток истории всемирной литературы Виктор Шкловский не мог оставить вне поля своего внимания богатейшую древнюю таджикскую литературу, её великих представителей. После своей первой поездки в Таджикистан В. Шкловский вспоминал, что «приехав  в Таджикистан, к своему великому счастью, соприкоснулся с древнейшей таджикско-персидской культурой,  давшей миру гигантов, равных Шекспиру, таких как Саади и Хафиз, Фирдоуси и Рудаки, а позже, уже в нашем веке, Айни и Jlахути». Говоря о древней таджикской культуре, В. Б. Шкловский неизменно отмечал её высокий художественный уровень и богатейшую систему образов, сконцентрировавшие в себе вековую мудрость таджикского народа.
       С древней культурой Ирана В. Шкловский познакомился впервые в 1919 году. Позже в произведении «Сентиментальное путешествие» он вспоминает о своем пребывании в Персии, в качестве военнослужащего». Вместе с частями русской армии он прошёл через Урмию, Шерифхане до Тебриза и возвратился через месяц в Петербург. Уже в те годы он узнает от населения о революционных стихах Лахути. Впоследствии личное знакомство с жизнью, бытом и культурой таджикского народа пробудило интерес литературоведа к таджикско-персидской культуре. В своей книге о Марко Поло Шкловский вместе с героем произведения удивляется высокому уровню культуры народов «у подножья Бадахшана».

            В 1930 году Шкловский приезжает на строительства Турксиба.  С восхищением  он  рассказывает о труде людей — строителей из всех братских республик в своей книге «Турксиб», написанной для детей.
        Все эти поездки и впечатления «рядом с таджиками» как бы  подготавливают молодого Шкловского к  непосредственному знакомству с Таджикистаном, с представителями таджикского народа, с деятелями его культуры.
        По инициативе М. Горького во все союзные республики были направлены писательские бригады. Такая бригада в мае 1934 года прибыла в Таджикистан, в составе которой находился Шкловский.
        Из личных воспоминаний Шкловского о тех незабываемых днях можно выделить многие интересные моменты.
 
`      В дни Первого съезда таджикских писателей Шкловский встречается с ведущими представителями таджикской литературы Садриддином Айни, Абулкасымом Лахути и другими. На одной из предсъездовских встреч Айни знакомит Шкловского с народным таджикским гафизом Рабеи, который читает им свое стихотворение:

Я жалуюсь на обиды гиссарских бедных сирот,
Я жалуюсь на приказных, обманывающих народ,
На муфтия криводума и взяточника - судью,
Отнявшего тень чинара у голодающих детей,
Над вытоптанной пшеницей, от плача кривя рот
Ты слышишь меня, наместник, и ты, духовный судья!
Вот проповеди гиссарца, стоящего у ворот.
                (Перевод Б. Лапина и З. Хацревина)

             Шкловский вспоминал это стихотворение и поражался изображению и образному выражению обид бедняка, от имени которого пел народный поэт-песенник Рабеи. Он повторял строки из стихов «как у голодных детей украли даже тень от дерева».

            Шкловский не просто знакомился с литературной жизнью республики, но и выступал перед молодыми литераторами Таджикистана по вопросам теории литературы и кинодраматургии.

            20 апреля 1934 года газета «Коммунист Таджикистана» сообщила, что в доме Красной Армии города Сталинабада состоится доклад «Кино и литература» (о работе по сценарию «Человек меняет кожу»). Вместе со Шкловским на встрече выступил писатель Б. Ясенский и режиссер В. Коростин.  Доклад иллюстрировался отрывками из кинофильма. Такие встречи прошли с тружениками села, на промышленных предприятиях, с работниками культуры и искусства Таджикистана.

              Шкловский на съезде выступил с докладом «Таджикистан в освещении русской литературы». В начале доклада он кратко охарактеризовал русскую литературу о Востоке дореволюционного периода, где указывал, что «почти все произведения писателей эпохи российского капитализма и империализма, так же как эпохи феодально-дворянского уклада Старой России даже крупнейших и лучших писателей - несли в себе идеи и дух колонизаторской политики русской империи». Но советская литература, по-другому начала показывать Восток, отражая жизнь возрожденных народов как пример преобразующей силы социализма.  Шкловский в докладе, в частности, отметил, что «Седьмую советскую» посетило немало  советских писателей и поэтов, посвятивших ей свои произведения: «Каждое произведение имеет особую ценность в освещении жизни таджикского народа для многочисленной советской читательской аудитории», - писал он.

        Свое выступление на съезде Шкловский закончил призывом, что лучшие произведения о Таджикистане в первую очередь должны и будут создаваться таджикскими литераторами.

           В дни первого съезда СП Таджикистана был проведён 1000-летний юбилей классика таджикско-персидской литературы, великого Фирдоуси. На вечере поэзии читались отрывки из великой эпопеи «Шахнаме». Шкловский, слушая стихи великого Фирдоуси, с восхищением воскликнул, что строки поэта не просто слова, а «настоящая музыка души».

        Виктор Шкловский также вспоминал о маленьком островке на реке Варзоб. Здесь, в дупле большой чинары была устроена чайхана, где каждый вечер гостеприимно встречали своих друзей таджикские литераторы. Возвратился Шкловский из этой творческой поездки с яркими впечатлениями
В своих последующих работах он уже с большим знанием дела и с увлеченностью говорил о таджиках и о самобытной культуре Таджикистана. В 1939 году в издательстве «Советский писатель» был выпущен «Дневник» В. Шкловского, где были собраны его размышления о литературе. Так, в главе «0 фольклоре и новых литературных явлениях» он, в частности, отмечает, что «рядом с нами живут братские народы, живут таджики с грандиозной стихотворной культурой, уходящей в тысячелетия».

         Близкое знакомство и дружба с Лахути еще больше обогатили знания В. Шкловского в области таджикско-персидской литературы. Поэтическое богатство и мудрость древней поэзии он закономерно связывает с высоким уровнем материальной культуры таджиков.

          В 1944 году вышла книга воспоминаний Шкловского «Встречи», проникнутая живым интересом автора к таджикской литературе. Он анализирует, сравнивает литературу разных эпох и народов и приходит к заключению, что тысячелетняя таджикско-персидская литература не могла остаться в тени, она влияла на соседние культуры, проникая в другие литературы:
      «Я недавно слушал переводы Фирдоуси, сделанные Цецилией Бану. Фирдоуси писал тысячу лет тому назад. «Шахнаме» — это шестьдесят тысяч двустиший. Поэма начинается чуть не с сотворения мира, но она хорошо слушается, она живет и сейчас.
         Поэма живет тысячу лет и жива сейчас даже среди неграмотных. Она пришла к нам измененная в сказку. Это сказка об Еруслане, Рустаме герое Фирдоуси. Поэма живет реализмом героичности. Подвиги грандиозны, но в них есть точность мускульного ощущения, и мы верим в каждое движение героя, несмотря на невероятность масштабов».

           Шкловский близко дружил с Лахути, знакомился через него с русскими переводами из таджикско-персидской литературы, с богатейшим фольклором Таджикистана. Но «Шахнаме» Фирдоуси оставила в душе писателя неизгладимое впечатление. Приводя слова древнегреческого мыслителя Ксенофонта, Шкловский так оценивает эту бессмертную поэму:
      «Грек Ксенфонт говорил про древних персов, что они учат детей ездить на конях, владеть луком и говорить правду: Всему этому можно научиться у Фирдоуси».
      Пристальное внимание и большой интерес к таджикской литературе не прошли
бесследно для творческой судьбы Шкловского. В 50-е годы к писателю обращаются кинематографисты Таджикистана с просьбой написать сценарий к кинофильму «Дохунда» по одноименному роману Садриддина Айни. Впоследствии, вспоминая о работе над сценарием, Шкловский отмечал: «И вот с Айни, с его романом «Дохунда», мне и предстояло работать. Это очень горькая, написанная кровью сердца вещь, привлекла меня щемящей болью, болью за свой угнетенный народ».

             О том, как осуществлялся замысел постановки фильма, о тщательной и повседневной работе над его созданием  в своих статьях неоднократно вспоминал  режиссер-постановщик  Борис Кимягаров:
        «...Началом пути для меня была картина «Дохунда» - экранизация романа  Садриддина Айни. К её созданию мы приступили в 1955 году. Условия тогда были весьма трудные: слабая материально-техническая база студии, «сценарный голод». Мы долго думали, кто бы мог сделать эту экранизацию. В республике у нас еще не было своих кинодраматургов. После обсуждения многих кандидатур мы решили пригласить Шкловского. Мои товарищи опасались, что такой знаменитый писатель, как Шкловский, не согласится делать экранизацию для студии, но я все же решил встретиться с ним и выехал в Москву».
 
           Далее Б. Кимягаров воспоминает, как вначале настороженно встретил его Шкловский, но потом оттаял, и сам рассказывал о поездке в Таджикистан, как встречался с Айни.
            
   «В.Б. Шкловский самым тщательным образом изучил не только роман «Дохунда», но и все произведения Айни и те материалы о его жизни и творчестве, которые смог достать. За время совместной работы я узнал и полюбил Шкловского-человека», - вспоминал впоследствии Б. Кимягаров.
    Сам Шкловский с благодарностью и теплотой вспоминал при нашей встрече  в Переделкино в 1983 году о тех днях,  когда писал сценарий фильма: «Мне иногда кажется, что я старый, старый остров, на котором растут полувысохшие деревья, и в одном из них есть дупло, а в том дупле есть чайхана, куда я часто отправляюсь по тропе своей памяти, чтобы еще раз выпить зеленого чая милых моему сердцу воспоминаний».
           Как отмечалось, уже до 1934 года появилось много произведений, рассказывающих  об истории, культуре, экономике, этнографии таджикского народа, а самое главное – рождалась художественная  литература.  Наряду с таджикскими литераторами, авторами этих произведений выступали русские писатели и публицисты. Не случайно, одним из основных вопросов на Первом съезде таджикских писателей стал вопрос о литературе, посвященной Таджикистану.
            Доклад В. Шкловского на съезде и его перевод, сделанный  Исмаил-заде, как и другие материалы съезда, обсуждались  оргкомитетом заранее. В обсуждениях участвовал С. Айни. По докладу было сделано много замечаний, высказано немало интересных предложений. Участники были поражены обилием литературы о Таджикистане. С. Айни заинтересовал вопрос, как осуществляется и раскрывается тема Таджикистана в русской литературе, насколько реалистично изображение жизни народа, насколько реальны образы и события. До окончательного варианта доклада прошло много бесед и споров. Шкловский, отмечая большую популярность этой темы, также указывал, что, на его взгляд, подлинно оригинальная литература о Таджикистане «должна в первую очередь, создаваться таджикскими литераторами». С. Айни, как и все участники обсуждения, радовался тому факту, что тема Таджикистана была популярной в русской и зарубежной литературе. Такая глубокая заинтересованность С. Айни поразила Виктора Шкловского.
 
            Вторая встреча двух писателей состоялась в дни работы первого Всесоюзного съезда советских писателей. В. Шкловский вспоминает, как, опираясь на трость, С. Айни поднимался в президиум съезда, чтобы   занять там почётное место вместе с другими известными литераторами страны. 
Но более важные «встречи» происходили во время работы В. Шкловского над сценарием фильма «Дохунда». Не всё запланированное удалось осуществить в разработке сценария. В. Шкловский считал, например, что финал кинокартины должен был быть несколько иным.

           В откликах таджикской прессы создание фильма «Дохунда» отмечалось как важное и значительное событие в культурной жизни Таджикистана.
            Интересен тот факт, что в Италии составлен краткий перечень сценариев В. Шкловского, в который включен и сценарий к фильму «Дохунда». Работая над ним, автор подчеркивал, что ничего добавлять не пришлось, не было необходимости что-либо изменять. Все можно было найти у самого Айни, - прекрасные пейзажи, образы, костюмы, вдохновенные монологи, яркие герои, колоритные персонажи – все настолько сценически точно, зримо, что придумывать специально что-то, как это требуется для кино, не приходилось. Все новое, что могло быть внесено, также бралось у Айни, из других его произведений, из его жизни, из истории жизни народа. Ведь его жизнь - сама история».   

  Об Айни писатель всегда вспоминал с особой теплотой. Он видел в его судьбе прошлое и настоящее, историю таджикского народа. Впоследствии он писал: «Слово Айни имеет 48 значений. Я не знаю, из какого словаря взят этот псевдоним, но я думаю, что это слово имеет еще одно значение - оно обозначает великий связующий мост из прошлого в настоящее».
       Всего две встречи, всего несколько бесед с выдающимся таджикским писателем С. Айни послужили В. Шкловскому полноводным источником вдохновения.
 
Лондон, сентябрь, 2020


Рецензии
Приятно осознавать, что всегда были, есть и будут ценители высокого поэтического слова. Высокое здесь синоним нравственное, благородное.
Спасибо Вам!

Митрий Соколов   27.03.2021 21:57     Заявить о нарушении
И вам спасибо за отзыв! Такие встречи оставляют неизгладимый след. Я благодарю Бога, что подарил мне такие мгновения.
С уважением,
Гульсифат

Гульсифат Шахиди   27.03.2021 22:20   Заявить о нарушении