Взяточка

              Нет, уважаемый читатель, я никак не могу согласиться с мнением некоторых поверхностных умников, что все взятки одинаковы по сути. И никаких «взяточек» не бывает, потому что все они – «взяточищи», безоговорочно подлежащие выжиганию калёным железом вместе с изведением дустом всяких там гнусных взяткодателей и не менее гнусных взяткобрателей.

              Бывают, говорю я. И вот вам в доказательство эта история, происшедшая, правда, достаточно давно, когда и солнце было ярче, и вода мокрее…

              Младший лейтенант милиции Константин Иванович Сушкин знакомился с вверенным участком. Был он молод (22), высок (180), строен (72) и красив (очень). Новенькая форма, полученная после окончания межобластной школы милиции, сидела как влитая. (Штамп, конечно, но ведь правда!) Ослепительные сапоги отражали солнце и даже, если наклониться, лицо их обладателя, а потому совсем не нуждались в применении бархатки, затаившейся в кобуре вместо пистолета, который покамест нашему герою не доверяли.

              Сегодня перед ним был «частный сектор» - несколько городских кварталов с деревянными домами и небогатыми огородами. Костя уже обошёл несколько владений и мог сделать некоторые первичные выводы. Главным был такой: хозяйские собаки милицию не любят. Ему даже пришлось обзавестись палкой, позаимствованной без спроса в одном из дворов.

              На следующем дворе он прислонил своё оружие к стене и без стука открыл дверь на крыльцо. За ещё одной дверью уже ожидаемо (как и в других домах) оказалась кромешная тьма, и Костя в очередной раз посетовал на отсутствие фонарика. Он прикинул направление к двери в сам дом и, вытянув руки вперед, двинулся на поиски. О, это было ужасное путешествие! Он попадал руками во что-то мягкое и податливое, потом – в твёрдое и холодное и наконец – во влажное и противное. Наконец, он запнулся о ведро (и чего оно стоит тут на пути?), и его мучения закончились. Ведро отчаянно загремело, и темноту прорезал узкий лучик долгожданного света из приоткрывшейся двери.

              - Кто там? – послышался женский голос, и свет опять пропал, закрытый крупной фигурой.

              - Милиция! – сердито ответил Костя, представляя, как он сейчас выглядит, весь в паутине и квашеной капусте.

              - Ой, батюшки! – заволновалась хозяйка, и сразу вспыхнул свет.
Костя придирчиво осмотрел себя и нашёл, что ничего страшного не случилось. А хозяйка, подбирая ведро, зачастила:

              - Это сторож мой! Кто придёт, а я сразу и услышу! Из-за этого и свет не зажигаю, да и что он гореть-то зря будет!

              Костя вошёл внутрь и осмотрелся. Дом как дом, всё чистенько и аккуратно, занавесочки там, половички…

              - Участковый Сушкин, - представился он, - проверка паспортного режима…

              - А как же! – согласилась хозяйка незамедлительно. – И правильно! Вам чайку, не расслышала, как звать-величать-то?

              - Константин Иванович.

              Косте ещё самому было непривычно называть себя по имени-отчеству, и он немного конфузился. Но хозяйка этого не замечала. Она металась по дому, создавая изрядные ветер и суету. Ей было, наверное, лет далеко за сорок, старуха, в общем, решил Костя. Но движения её были энергичны, а не застёгнутая нижняя пуговка на халате позволяла увидеть при некоторых ракурсах очень даже аппетитную ногу далеко выше колена.

              - Покрепче, Константин Иваныч?

              - Что покрепче? – удивился Костя.

              - Так чайку же! Или может быть, на самом деле… покрепче? - хозяйка подмигнула сразу обоими глазами, от излишнего усердия, видимо.

              - Да что вы, в самом деле! – возмутился участковый. – Я же говорю, паспортный режим…

              - Так всё верно, - опять согласилась неугомонная тётка, - только ведь сначала…

              - Никаких сначала! – строго и немного испуганно возразил участковый. – Домовую книгу давайте.

              - Ну да, ну да! – смирилась хозяйка и, подставив табуретку, полезла руками куда-то на полку за занавеской, опять смутив Костю нечаянным видом того, что видеть не полагалось.

              Наконец, домовая книга была предъявлена, и стало видно, что последний раз в неё заглядывал участковый аж двадцать с лишним годков назад. Костя проверил записи, потребовал паспорт хозяйки, внимательно пролистал тёмно-зелёную книжицу.

              - Та-ак, Анна Александровна Почечуева, ага. На хлебозаводе работаете? Непрописанных не содержите? Кто ещё с вами проживает?

              Всё было чисто. Анна Александровна Почечуева работала на хлебозаводе, без прописки жильцов не содержала, вдовствовала. Костя сделал запись об отсутствии замечаний на невзрачной зеленоватой бумаге пониже отметки своего давнего коллеги с неразборчивой фамилией и собрался уходить.

              - Как же вы, - засокрушалась гражданка Почечуева, - и уйдёте голодным?

              - Служба! – как можно более сурово ответил участковый.

              - Давайте я хоть провожу вас! – захлопотала хозяйка, и Костя согласился. Не блукать же опять во мраке.

              Анна Александровна вышла первой, вроде как дорогу показывать. Но как только Костя закрыл дверь, отрезав тем самым себя от света, пошли странности. Что-то тихонько прошелестело в темноте. Одновременно с этим Костя почувствовал чью-то торопливую руку, слепо шарящую, стыдно сказать, там, где мужики под штанами трусы носят.

              - Психичка! – пролетело в ошеломленной голове несчастного участкового одновременно с картинками недавнего несуразного тёткиного поведения. Вот здесь, сейчас эта ведьма, пользуясь его беспомощным состоянием (чёртова темнота!) над ним надругается и выдворит на улицу без штанов. И прощай служба! Как глупо!

              Костя позорно пискнул, с омерзением оттолкнул страшную руку и ломанулся наружу. Как он выбрался, он и сам не понял, но остановился только через три дома. Оглянулся, погони не было. Навстречу шли какие-то люди, и Костя облегчённо выдохнул: спасся. Он сунул руку в карман галифе за сигаретами – успокоиться и почувствовал что-то постороннее. То, чего раньше в кармане не было, какой-то нетугой бумажный шарик. Вытащил руку и обнаружил скомканную зелёную купюру – три рубля.

              - Вот оно как! – удивился внутренний голос. – Что же это такое?

              И сам же ответил:
              - А это, товарищ младший лейтенант, самая настоящая взятка.

              Оказывается, вовсе не на розовощёкую невинность только что было совершено покушение. Дело приобретало совсем другой оборот, можно сказать – государственный. Костя напряг память. Как там в УК? Получение… за выполнение или невыполнение в интересах дающего взятку какого-либо действия. Та-ак, спокойно. Что он сделал не так? Или наоборот, не сделал?

              Однако, как Костя ни напрягал мозг, как ни стимулировал его никотином, ничего такого вспомнить не мог. Срочно требовался совет. Совет бывалого и надёжного товарища. Таковых, пожалуй, был только один – свой в доску Санька Барыкин, друган, участковый – смежник и уже лейтенант.

              С паспортным режимом было завязано. Костя еле дождался конца рабочего дня, чтобы после отчёта в отделении о проделанной работе заполучить приятеля в пустой дежурный кабинет и излить душу.

              За время рассказа друган успел и заливисто поржать, и сурово похмуриться, вызывая в Косте то негодование (друг называется!), то надежду (может всё и обойдётся?).

              - Ты её серьёзно насторожил, парень. – наконец выдал Барыкин. – Что-то у неё не в порядке, и она подозревает, что ты просёк это, но виду не подал. А посему тебя надо задобрить или нейтрализовать.

              - Да ничего у неё подозрительного не было, - возразил Костя, но тут же задумчиво добавил, - кроме её поведения. Какая-то она вся кручёная была, ни секунды на месте. Потом спохватился:

              - А нейтрализовать, это не слишком чересчур для сокрытия нарушения паспортного режима?

              Барыкин был невозмутим:
              - Отвечаю по порядку. Видишь, она нервничала, отводила тебе глаза, а ты не понял…

              - Я и сейчас не понимаю…

              - Не мешай. А второе: нейтрализовать можно по-разному. Вот сейчас она, например, сидит у нас в конторе на Бульварной и строчит на тебя заяву. И номер купюры у неё наверняка переписан…

              - Стоп! - перебил сам себя Саня. – Вещдок при тебе?

              Костя достал из кармана трёшку, уже аккуратно разглаженную.

              - Его надо уничтожить! – продолжил приятель, и Костя с готовностью вознамерился порвать проклятую деньгу, но Барыкин жестом остановил его.

              - Не спеши! Надо с пользой!

              Он порылся у себя в карманах и вытащил дряхлую жёлтую бумажку.
              - Вот тебе карбованец. Добавляй вещдок и беги в магазин!

              Ни в какой магазин в форме Костя, конечно, не побежал. У него были свои, хоть и маленькие, но принципы. Сначала друзья пошли к нему домой, благо было недалеко, а уже потом в гражданке Костя сгонял на Тракторную и притащил бутылку «Коленвала».

              Когда ёмкость наполовину опустела, друзья убедились в непогрешимости утвержения: истина в вине. Более того, поскольку у них была водка, а не презренное вино, и истина им открылась не просто так, а в концентрированном виде.

              - А ведь это подстава, - задумчиво изрёк Сашок. – Це дило трэба розжуваты.

              Любил он под градусом украинскую мову, хотя никакого отношения к её носителям вроде как не имел.

              - Какая подстава? – забеспокоился Костя.

              - Понимаешь, какая штука. Слышал я не раз, что наше начальство делает такие ловушки. Какой-нибудь доверенный хмырь пишет липовое заявление о некоем пустяке, а дальше смотрят, как сотрудник, которому это заявление отписано, с ним работать будет. Если всё честь по чести – вот тебе ценный подарок в приказе, часы, например, или велосипед. А если схалявил, тут тебе и абзац придёт.

              Сашок нацепил ничтожную красную кильку на кончик вилки и полюбовался ею на просвет, роняя томатные капли на тарелку и мимо неё.

              - Только вот не знаю, на самом деле такие проверки существуют или это замполитовская придумка, чтобы, значит, сотрудники работали как следует.

              - А если это правда, то значит… - начал было Костя.

              - То значит, - не дал ему закончить Сашок, - тебя решили проверить на взяткоустойчивость.

              - И?

              - И ты проверку не прошёл. – сурово пригвоздил приятеля к позорному столбу Сашок.

              Теперь в Костиной голове всё окончательно прояснилось. Конечно! Его, молодого сотрудника, подвергли тайному испытанию. Всё было строго законспирировано и проводилось в абсолютно естественной обстановке. Половички, занавесочки… Чайку не желаете ли?  А сама гражданка Почечуева - вовсе и не…  Етит-кипятит… Вот, значит, как! Прощай, служба. А всё начиналось так удачно…

              Горькая досада на себя (Пинкертон недоделанный), на вредную тётку и коварных начальников как-то помешала Косте осознать, что ещё утром он и сам не знал, с какого края зайдёт на участок, а дом гражданки Почечуевой оказался на пути совершенно случайно.

              - Да я ведь и не делал ничего. Эта ведьма всё сама…

              - Не имеет значения. Важен результат. – нагнетал Сашок.

              - И что же теперь? – растерянно спросил Костя.

              Барыкин молчал, поглощая кильки, и наконец, вдоволь намолчавшись, непонятно изрёк:
              - Требуется двусторонняя реституция.

              Он собирался поступать в юридический и при случае любил блеснуть чем-нибудь непонятным.

              - Чего – чего? – переспросил удивлённо Костя.

              - Привести всё в первоначальное состояние.

              - А как? И разве такое возможно?

              - Возможно всё кроме того, что нельзя! – неопределённо высказался бывалый Сашок.

              После такой случайно вырвавшейся мудрости друзья углубились в разработку операции, и по мере понижения уровня содержимого бутылки их планы становились всё смелее.


              Окончание здесь:  http://proza.ru/2020/09/24/552