Крановщик высшей категории

– Да… да, это я. Слушаю… Нет, простите, это меня уже не интересует… У меня уже есть работа, спасибо…

Ох, не люблю я менеджеров. В том числе «по персоналу». Во-первых, потому что искренне не понимаю, чем занимается большинство этих ребят. А во-вторых, никак не могу взять в толк, в какие такие тайны Вселенной их посвящают в институтах на протяжении нескольких лет. Когда я заикаюсь об этом при Ленке, она обычно закатывает глаза и говорит что-то вроде: «Паша, ты прямой, как стрела крана!». Я не обижаюсь, потому что я крановщик, и знаю, что профессия наложила на меня определенный отпечаток. И не моя вина, что все знания по психологии этих несчастных менеджеров вдребезги разбиваются о мой характер.

Девушка в трубке продолжала вещать о всех тех неземных благах, что свалятся мне на голову, если я приду работать в их фирму, а я ждал возможности вставить свое «Нет, спасибо. До свидания», и с чистой совестью повесить трубку. Можно было, конечно, просто сбросить звонок, но это все ж таки не очень вежливо. К тому же, тогда эта девица позвонит еще раз, а выслушивать всю эту галиматью по второму кругу…

У девушки на том конце провода наконец закончился кислород, и я тут же протараторил в трубку:

– Спасибо, но нет. До свидания! – и скинул звонок прежде, чем моя собеседница переведет дух.

Я облегченно вздохнул, положил мобильный на стол и вернулся к действительности.

– Кто звонил? – спросил Лешка, потягивая свое пиво.

Мы сидели с ним в маленькой кафешке неподалеку от моего дома. Приятель по случаю наступления пятницы баловал себя кружкой темного нефильтрованного и со все большим подозрением глядел на мою кружку чая.

– А, так. Очередной кадровик. Откуда они только номер мой берут? Я как на работу устроился, со всех сайтов свое резюме поудалял. И после два раза проверял – нет меня нигде, а они все равно названивают.

– А ты работу нормальную найди, вот твой номер давать и перестанут, – брякнул Лешка и недовольно умолк.



Ну, началось! Из-за того, что я никому не говорю, где именно работаю, знакомые решили, что работа эта или постыдна, или опасна, или противозаконна. А скорее всего – все это вместе. А тот факт, что я, регулярно получая неплохую зарплату, большую часть времени провожу дома, срываясь в командировки на несколько суток каждые две-три недели, только подогревает градус всеобщего недоверия.

– Помню, Ленка раньше бесилась от твоей «секретности». А потом вдруг перестала, – снова подал голос мой приятель, и я усмехнулся.

Конечно, перестала. Просто я однажды взял ее с собой. Потому что собирался делать ей предложение и понимал, что уж будущей-то жене должен все объяснить. Но не возить же мне туда всех своих знакомых!

Я снова посмотрел на Лешку, угрюмо глядевшего на остатки пива в кружке, и вдруг решился. А что? У нас это не запрещается! Тем более что это будет забавно – смотреть, как он будет переваривать информацию.

– Ладно, – тихо произнес я, отставил в сторону кружку и подался вперед с самым серьезным видом. – Ты правда хочешь знать, чем я занимаюсь?

Лешка от неожиданности поперхнулся остатками пива и вытаращил на меня глаза.

– Правда хочешь? – повторил я, и приятель испуганно кивнул. – Значит так, два года назад, когда нас сократили…



Два года назад, когда нам официально объявили о сокращении штата, все мы уже и так знали, кто из нас под него попадает. Как это ни смешно, я, крановщик высшей категории, попал под него одним из первых. Доброта генерального, что без устали отправлял нас на повышения квалификации, неожиданно вышла нам боком, потому что наш антикризисный управляющий (прозванный за глаза «Антикризом-Степанычем») решил, что фирма может обойтись услугами менее квалифицированных (читай – низкооплачиваемых) кадров.

Сразу же после увольнения я разослал заранее написанные резюме куда только мог. Жил я тогда один, да и положенную по закону компенсацию по сокращению получал исправно, но сидеть без дела мне все равно не улыбалось, и я надеялся как можно скорее найти работу. Однако первая пара месяцев поубавила мой оптимизм. Кого-то смущало сочетание моего возраста и категории, а кто-то, как незабвенный Антикриз-Степаныч, надеялся обойтись работниками более низких категорий. А потом мне позвонили из «Звездного»…



– Итак, вам предстоит работать с крупногабаритными объектами в сложных полевых условиях. Уровень зарплаты вас устраивает?

– Вполне, – выдавил я, вспоминая цифру, в полтора раза превышавшую мою предыдущую зарплату.

–Должна сразу предупредить о нескольких нюансах. Первое. Это работа не в городе и не на стройплощадке. Только полевые условия. Работа будет иметь вид срочных командировок в любую точку страны. На сборы, как правило, будет даваться два-три часа. Вызвать вас могут в любой момент – хоть днем, хоть ночью. Поэтому советую вам заранее собрать две сумки с вещами – для более теплого или холодного климата.

– Да, поскольку вызов может поступить в любую минуту, вам придется полностью отказаться от алкоголя, иначе наше сотрудничество очень быстро закончится.

– Периодичность командировок может варьироваться от нескольких дней до двух-трех недель. С техникой придется знакомиться на местах.

Договор официальный. Зарплата – на банковскую карту. Вызовы будут поступать от начальника вашего подразделения. Номер дам вам после подписания документов. Ну что, согласны?

Я нервно сглотнул и обвел взглядом комнату. Офис ООО «Звездный» представлял собой аскетично обставленную комнату, в которой не было ни одного намека на то, чем именно занималась фирма и для чего им нужен тяжелый кран вне строительной площадки. К тому же, судя по всему, кроме девушки (кажется, Ирины), с которой я сейчас говорил, здесь вообще никто не бывал. Но предложение было слишком заманчивым…

Через сорок минут я вышел из безликого офисного здания в должности «крановщика второй полевой бригады» – слегка ошалевший, но вполне довольный жизнью.



Первый вызов настиг меня через две недели. Было начало декабря, я как раз получил первый аванс, и когда вечером того же дня мне позвонили с номера моего нового начальника, даже обрадовался, что действительно начинаю работать.

Сумка, заранее собранная по совету менеджера, ждала меня в прихожей, и все, что мне требовалось, – это одеться, захватить свою поклажу и доехать до аэропорта. Там, прямо на взлетной полосе, меня ждал частный вертолет, вокруг которого прохаживались несколько человек.

– Павел Миглаев? – встретил меня вопросом старший из них. – Виктор Петрович Супарев. Можно просто – Петрович. Старший второй бригады. С остальными познакомишься в процессе. Грузись.

Он кивнул на открытую дверь вертолета, и я неуверенно шагнул в указанную сторону, оглядывая своих новых коллег. Трое из них были моего возраста, один выглядел лет на сорок, а Петровичу явно было за пятьдесят. Никакой спецодежды или униформы на них не было, и со стороны они напоминали группу геологов из старых фильмов – вязаные свитера и шапки, теплые куртки, рюкзаки с вещами, что лежали уже в вертолете, загорелые лица и разная степень небритости от трехдневной щетины до солидной бороды Петровича.

– Ну, где там нашего орла носит? – недовольно проворчал один из парней, поглядывая на часы.

– Да здесь я! – ответил вынырнувший из-за кабины человек в летном шлеме и короткой, не по погоде кожаной куртке. – Грузитесь уже!

Остальные тут же одобрительно зашумели, направляясь к вертолету, и мне пришлось-таки залезть внутрь.

– А куда мы сейчас? – решился спросить я, когда все уже расселись по местам.

– Не волнуйся, тут недалеко, – откликнулся пилот, и я не удержался от нового вопроса:

– А на машинах туда добраться нельзя?

Мне дико не хотелось сознаваться, что впервые сажусь в «летательный аппарат».

– Да можно, конечно, – отозвался на это Петрович, – да только понимаешь, какое дело, Мишаня у нас орел особый, сибирский. Для него все, что в трех часах лету, – это «рядышком», а «недалеко» – это за Урал залететь.

– А «далеко» тогда где? – поперхнулся я.

– А «далеко» мы, Паша, не летаем, потому что за границей мы не работаем, – серьезно сказал Петрович и хлопнул меня по плечу. – Да расслабься! Мишаня – ас, летает как перышко. Привыкнешь.

Я решил поверить ему на слово, пристегнул ремень и зажмурился, ожидая взлета…



Четыре часа однообразно ровного полета и позднее время почти усыпили меня, и я понял, что мы уже почти прилетели, только когда оживились мои попутчики. Я рискнул выглянуть в окошко и… и понял, что именно подразумевалось под «полевыми условиями».

– Как мы там сядем?! – брякнул я, глядя на заснеженную лесную поляну.

– Сесть – фигня! – весело крикнул Мишаня. – Главное – потом взлететь!

– В этот раз хоть без парашютов обойдемся… – буркнули сзади меня.

– Чего?

– Петя, ты, когда шутишь, хоть улыбайся, что ли, – проворчал Петрович и повернулся ко мне. – Расслабься. Площадка под вертолет подготовлена. Техника вся уже на месте. Сейчас приземлимся, пересядем на квадрики, десять минут через лес, и увидишь свою работу.

Но первое, что я увидел, был свет.



Происходящее все больше отрывало меня от реальности. Меня увезли к черту на рога в какие-то дебри и везли на квадроцикле через ночной заснеженный лес, где якобы ждала какая-то работа. Но какая там могла быть работа? Ведь не загнали же они в лес тяжелый кран! Но потом среди деревьев мелькнул дрожащий желто-оранжевый проблеск, и я испугался по-настоящему.

Единственная ассоциация, которая у меня была – это лесной пожар, и я со все возрастающей тревогой пытался понять, куда же встрял.

Однако догадка моя не оправдалась. Источник света приближался, и я стал различать среди деревьев очертания чего-то очень большого – не то светящегося, не то освещенного ярким оранжевым светом. Стали слышны голоса, шум техники. И наконец, объехав завал из поваленных деревьев, мы выехали на обширную прогалину, посреди которой в окружении разнообразной техники лежала…

– Это… что? – ошалело спросил я, когда мы остановились.

– Звезда, – будничным тоном отозвался как всегда оказавшийся рядом Петрович.

Ну да. Звезда. Огромная, тридцатиметровая пятиконечная светящаяся мягким золотисто-оранжевым светом звезда. И если бы не широкая колея перепаханного леса, что явственно говорило о том, как она сюда попала, я бы решил, что все-таки сплю.

– Но… но как? В каком смысле «звезда»?!

– В прямом, – так же спокойно ответил Петрович, – это – звезда. И упала она с неба. Да. Да, Паша. Самая настоящая звезда. С самого настоящего неба. Ты на звездопады когда-нибудь смотрел?

– Нет, – оглянулся я на своего начальника, – но звездопад – это же… метеориты.

– Разумеется. Но ты представляешь, на какой скорости по космосу летят эти булыжники? Они сбивают звезды, и те падают на землю. Да-да, парень, я понимаю, в школе на уроках астрономии тебе говорили другое, но что поделать! Привыкай к новой реальности. Тебе в ней работать!

– А если они на город грохнутся?!

– Не грохнутся. Звезды рядом с людьми не падают, – сухо бросил Петрович.

– Почему?

– Так на фантики же разорвут, а думаешь, ей это понравится? – кивнул он на звезду. – Ладно, теперь давай к твоей работе. Вот твой агрегат.

Он указал мне за спину, и, оглянувшись, я от неожиданности забыл даже про звезду. Петрович назвал это «агрегатом», а я бы назвал – «чудовищем». Монстроподобный гибрид нескольких кранов на гусеничном ходу с широкой стрелой, с которой свисало пять крюков…

– Как ты понимаешь, на курсах повышения квалификации управляться с такими не учат. Их по стране семь штук – по одному на каждую бригаду. Выглядит он внушительно, но ничего сложного в управлении нет. Садись пока, а я пойду цэу раздам.

Я нервно сглотнул и полез в кабину «чудовища». Система управления действительно была стандартной. Единственное отличие – дублирование рычагов для каждого из пяти сегментов стрелы. Сев в кресло, я начал приходить в себя, попав наконец в родную стихию.

– Значит так, парень, – прозвучало у меня над самым ухом, и я подпрыгнул на месте, костеря про себя внезапность Петровича, возникшего на подножке кабины, – принцип управления здесь, как в кукольном театре. Как марионетками управляют, видел когда-нибудь?

Он дождался моего кивка и продолжил:

– Тут примерно то же самое. Она плашмя лежит, поэтому нормально закрепить ее ребята пока не смогут. Сейчас нижние концы подопрут тягачами, на верхние три накинут петли и подцепят их крюками. Твоя задача – аккуратно приподнять звездочку за верхние концы. Невысоко, метра на три-четыре, чтобы мы смогли надеть на нее транспортировочные тросы. Потом крюки один за другим переподцепят и ты сможешь ее поднять. Звезду при этом нужно будет развернуть вдоль стрелы, понимаешь? А там дело за малым – приподнять ее и на весу довезти по траншее до площадки, подготовленной под грузовые вертолеты.

Технические вопросы есть?

Я поднял руку, давая понять, что мне нужно немного времени, оглядел пульт управления, проговорил про себя то, что нужно будет сделать и наконец кивнул:

– Понятно. Поехали.



– А куда ее потом? – спросил я через полчаса, когда звезду, как альпиниста-неумеху, обматывали страховочными тросами.

– Как куда? – удивился по-прежнему стоявший за моим креслом и контролировавший каждое мое действие Петрович. – На Байконур.

– Куда?!

– Туда! – хохотнул начальник. – А зачем мы, по-твоему, из лесу ее вытаскиваем? От нечего делать? Нам ее на место вернуть надо.

Он ткнул пальцем в крышу кабины.

– А она сама – не может?

– Ой, Паша… – вздохнул Петрович и пояснил. – Это звезда, а не истребитель, у нее двигателев нету. Поэтому возвращать ее придется на ракете.

Я представил себе тридцатиметровую звездочку, примотанную скотчем к космическому кораблю, и спросил:

– А раньше как делали? Ну когда ракет не было.

– Да никак, – неожиданно грустно сказал Петрович, – складировали по большей части. Пытались, конечно, – и на самолетах, и на аэростатах. Но высоты не хватало. А теперь вот пытаемся восстанавливать потихоньку. Хотя того, что видели на небе динозавры, мы с тобой уже не увидим.

– Почему?

– Не живут они на земле. У них молекулярная структура – крепче, чем у алмазов. Сам видишь, столько леса пропахала, а на ней ни царапинки. В космосе могут существовать миллионами лет, а в нашей атмосфере – три-четыре тысячи лет. Это как янтарь, только наоборот. Тот без солнца и воздуха разрушается, а они – из-за солнца и воздуха. Через три тысячи лет процесс эрозии становится необратимым, и они просто рассыпаются.

Но сейчас программа «Небосвод» идет полным ходом, и за год мы отправляем наверх больше звезд, чем их падает. А это уже хорошо…



Через четыре с половиной часа напряженной работы я наблюдал, как извлеченная из бурелома звезда подобием гигантской елочной игрушки взмывает вверх, влекомая четырьмя грузовыми военными вертолетами. Я с облегчением смотрел на удаляющуюся блестку-звездочку, и вдруг меня осенила внезапная мысль:

– Так это я вместе с договором подписку о неразглашении подписал?! – обернулся я к Петровичу.

– Да вообще-то нет, – пожал тот плечами, – То есть работа у нас, конечно, секретная. Но говорить о ней не запрещается.

– Как так?!

– А ты попробуй кому-нибудь рассказать, что мотаешься по всей стране, вытаскивая из лесов упавшие с неба звезды для отправки их на Байконур. Кто тебе поверит-то? Хотя, если очень надо, можешь взять кого-то из родственников на вызов. Это у нас не запрещается.

Я вот впервые это увидел лет в двенадцать. Отец был инженером бригады. У него вызов, мать – в больнице на сохранении, а меня куда? В палату к беременным теткам? Он меня с собой и забрал. А тут… сам понимаешь. Тебе вот сейчас сколько?

– Тридцать два.

– Тридцать два, и то с открытым ртом на это смотрел. А мне двенадцать было. В общем, как попал сюда сорок лет назад, так и остался…

Ладно, пошли обратно, пока Мишаня без нас не улетел.



Я умолк и поднял глаза на Лешку. Приятель смотрел на меня со смесью насмешки и недоверия.

– Если не хотел говорить, то так бы и сказал, – выдал он, наконец.

– Почему? Я тебе все как есть рассказал, – пожал я плечами.

– Издеваешься, да?

– Нет, излагаю официальную версию событий, – серьезно ответил я, допивая уже остывший чай.

– Ладно, сказочник, не хочешь – не надо. А мне еще в магазин заскочить надо, Иришке подарок купить к Новому Году. Разорит она меня со своими куклами.

– А ты ей книжку подари по рукоделию. Пусть сама себе кукол шьет.

– Да я бы с радостью, но ты ж мою Надьку знаешь. Если я такое дочери куплю, то шить этих кукол мне придется самому, – скривился Лешка и, быстро поднявшись из-за стола, протянул мне руку. – Бывай, крановщик второй полевой бригады.



Приятель выскочил из кафе в надежде нагнать отходивший уже от остановки автобус, а я со вздохом откинулся на спинку стула. Да, боюсь, теперь друзья будут беспокоиться еще и о психическом моем здоровье…

Я усмехнулся, представив, как мне начнут названивать не только кадровики, но и психиатры, и бросил взгляд на телеэкран, висевший над стойкой кафе. Звук был выключен, и комментаторы новостного канала, вещая о мировых событиях, смешно открывали рот. Я пригляделся к бегущей строке, ожидая, когда закончится блок политических новостей.

Так, благотворительные новогодние мероприятия, что-то там об артистах… ага, вот! Небывалый за три последних года звездопад. Начался. Ну, вот и отдохнул!

Зазвонил мобильный телефон. Петрович.

– Новости видел? – раздалось в трубке без предисловий.

– Да, только что. Сейчас Ленку предупрежу, заскочу за вещами – и к вам.

– Давай. Декабрь будет тот еще.

Я положил трубку, расплатился, и вышел на улицу, на ходу набирая номер жены. Мне пора было на работу – возвращать на небо звезды…