Подмастерья бога Глава 22

                Глава 22.
                Что ж ты натворила, Зойка?!

Указанный адрес оказался в районе новостроек, где двадцатипятиэтажные башни взметнулись в небо, с любопытством заглядывая в окна друг друга, узкие дворы были сплошь заставлены легковушками, предрекая грядущие войны за места на парковке, а проблемы с общественным транспортом заставляли мечтать о пенсии.
Глеб бросил машину, не доезжая до нужного квартала, там где нашлось свободное место у помойки, дальше пошёл пешком. Нужный подъезд определил по перегородившему проезжую часть грузовому фургону с жёлто-зелёной надписью «Грузовичкофф». Перед фургоном обнаружился сердитый дядька в рабочем комбинезоне и испуганная Зойка. Мужик нависал над хрупкой девушкой с грозным видом и что-то внушал ей, а та только вжимала голову в плечи и с виноватым видом оправдывалась.

Подойдя ближе, Глеб услышал:
- У меня график! У меня другой заказ в Приморском районе! Сколько вы ещё мурыжить меня будете?! Сейчас выгружу все вещи прямо на улице и уеду. А вы сами разбирайтесь со своими проблемами.
- Ну пожалуйста, очень прошу, не надо ничего выгружать, подождите ещё немного! – умоляла Зойка, прижимая судорожно сжатые кулачки к груди, а в её больших голубых глазах дрожали слёзы.
- Стоп, уважаемый, - вмешался с ходу Глеб, подходя к спорящим и отодвигая девушку себе за спину, - не стоит запугивать и без того расстроенную барышню. Давайте сделаем так: вы подождёте ещё полчаса, а я вам компенсирую простой.

Грузчик окинул Глеба оценивающим взглядом, немного подумал и кивнул. Он отошёл к фургону, сосредоточенно хмуря лоб, прикидывая в уме размер компенсации. А Глеб сгрёб Зойку в охапку и потащил в подъезд.
- Покажи мне документы на квартиру! – приказал он, останавливая Зойкино радостное лепетание: «Как хорошо, что ты приехал, Глеб! Какое счастье! А то я не знаю, что и делать».
Дрожащими от волнения руками девушка достала пачку документов из рюкзачка, висевшего на плече. На первый взгляд с бумагами было всё в полном порядке.
- Они отказались впустить меня в мою же квартиру!
- Кто, они?
- Мужчина такой толстый, солидный и женщина, жена его, наверное. Говорят, что это они хозяева квартиры, а не я. Обозвали меня самозванкой.
- Ты риэлтору своему звонила?
- Звонила. Звонила уже миллион раз. Он трубку не берёт.
От недоброго предчувствия в груди стало холодно. Глеб отдал документы Зойке и сказал:
- Поехали, поговорим с этими хозяевами. Какой этаж?
- Восьмой.
Ему долго пришлось звонить в дверь, пока наконец не лязгнул замок и в едва приоткрывшуюся щель высунулась толстая небритая морда.
- Чего надо?! – рыкнул владелец морды и зыркнул на Глеба маленькими чёрными глазками, выглядевшими на круглом лице, как дырки от пуль.
Глеб предусмотрительно подставил ногу, чтобы не дать закрыть дверь, и вежливо, но твердо предложил:
- Во-первых, здравствуйте! Во-вторых, давайте с вами поговорим!
- Не о чем мне с вами разговаривать, - буркнул толстяк и попытался захлопнуть дверь.
И очень удивился, когда ему это не удалось.
- Эй, любезный! – толстяк подёргал дверь и недовольно нахмурился. – Я ей уже всё объяснил, – кивнул круглой с обширной лысиной головой на растерянную Зойку. - Хозяин квартиры я! Я её купил и вчера переехал. И по всем законам она моя.
- Покажите, пожалуйста, документы на квартиру.
Толстяк фыркнул, но повернулся и крикнул куда-то в глубь квартиры:
- Вика, принеси бумаги на квартиру! Эта малахольная всё никак успокоиться не может.
Спустя минуту, повозившись за дверью, толстяк наконец пошире распахнул её и вышел на лестничную площадку с пачкой документов в руках. Он почесал под майкой выпирающий живот и, снисходительно усмехнувшись, показал Глебу бумаги, предусмотрительно не выпуская их из рук.

Изучив каждую строчку, Глеб попросил:
- Можно я их сфотографирую? – и полез в карман за телефоном. – Вы же понимаете, что произошло какое-то недоразумение. У этой девушки точно такие же бумаги. И, хотите вы того или нет, но придётся разбираться.
- Да фотографируй сколько угодно, - пожал покрытыми рыжеватой шерстью круглыми плечами толстяк, - всё равно эта квартира моя. Я приобрёл её самым честным и законным путём. Так что все права на квартиру на моей стороне.
- Это мы ещё разберёмся.
- Да разбирайся, разбирайся, только на порог я ни тебя, ни твою девицу не пущу.
Глеб смерил толстяка серьёзным взглядом, убрал телефон в карман и потянул Зойку за рукав.
- Пошли. А вам, уважаемый, спасибо за сотрудничество. Мы, несомненно, разберёмся в сложившейся ситуации с помощью грамотных юристов. Так что я вам тоже советую обзавестись хорошим адвокатом.
Круглая физиономия вспыхнула возмущением, так что покраснела лысина. Но толстяк промолчал, повернулся к ним спиной и ушёл в квартиру, хлопнув дверью.
- Глеб, ты чего?.. Куда пойдём?.. А моя квартира?.. – лепетала Зойка в крайней степени растерянности.
- Пойдём разбираться сначала с грузчиками, - и потянул её к лифту. – Вещи твои отправим в гараж. Он всё равно пустой стоит. А потом что-нибудь придумаем. Ты через какое агентство продавала свою квартиру?
- Ни через какое. Мне подружки в институте посоветовали частного риэлтора…
- Подружки?..
- Да. Через агентство же дороже.
- Зато надёжнее, Зой. Про так называемых чёрных риэлторов не слышала?
Щёки девушки так побледнели, что Глеб испугался: сейчас сама в обморок упадёт! И на всякий случай взял её под локоть.
- Дай-ка мне номер твоего риэлтора.
Но и на его звонок таинственный специалист по недвижимости не отозвался. Приходилось признать, что со сложившейся ситуацией им придётся разбираться без посторонней помощи.
Выйдя из подъезда, Глеб несколько минут разговаривал с грузчиками, объясняя, по какому адресу следует отвезти вещи, задабривал сердитого бригадира солидной компенсацией. А Зойка тем временем сидела на скамеечке, всем своим видом напоминая проткнутый иголкой воздушный шарик.

Спустя пару часов, разобравшись с вещами, Глеб остановил машину возле своего дома и посмотрел на притихшую пассажирку.
- Зой, - произнёс он мягким голосом, потому что ругаться на неё уже совсем не хотелось, хотелось пожалеть, такой глубоко несчастной и подавленной выглядела девушка, - зачем же ты отцовскую квартиру решила продать?
- Не потянуть мне её было, Глеб. Да и зачем мне одной такая большая квартира? А тёте Кате нужны деньги на ремонт дома, там крыша протекает, и печка дымит. А где я возьму эти деньги? Вот я и решила продать квартиру, купить себе поменьше, а деньги отдать тёте Кате.
- А со мной чего не посоветовалась?
- Ты бы стал меня отговаривать…
- Стал бы, Зоя, обязательно стал бы. И связываться с частным риэлтором не позволил бы. Судя по всему, этот аферист умудрился продать одну квартиру двум разным покупателям. Просто тот толстяк оказался расторопнее и въехал в квартиру на день раньше тебя.
- Что ж теперь делать? – Зойка подняла на него глаза, переполненные слезами.
Глеб вздохнул и сокрушённо покачал головой.
- Сначала надо проконсультироваться с хорошим юристом. Есть у меня один такой на примете. Лечил я недавно владельца крупной юридической фирмы. В знак благодарности получил от него визитку и просьбу звонить по любым юридическим вопросам. Думаю, он нас проконсультирует и даст умный совет. Боюсь, что без судебных разборок тут не обойдётся. А судебные разборки, Зоя, дело долгое и нудное. На него могут уйти годы.

Зойка всхлипнула, низко-низко опустив голову и ссутулив плечи.
- Ладно, пошли, горе ты моё! – скомандовал Глеб, собираясь открыть дверь.
- Куда?
- Ко мне домой. Тебе ж, как я понимаю, теперь жить негде. Значит поживёшь пока у меня, а там разберёмся.
- Но у тебя же там эта…
- Люба? – Глеб бросил удивлённый взгляд на Зойку. Он совсем забыл про Любашу. Да и при чём здесь она? – Не обращай внимания на Любу. Это её не касается.
- Нет, Глеб, я так не могу! – замотала головой Зойка, вжимаясь в спинку кресла. – Это неудобно, неправильно. Да и места у тебя лишнего нет. Квартира-то однокомнатная.
- В тесноте, да не в обиде! Или ты предпочитаешь жить на вокзале или на зимней улице?
Он вышел из машины, обошёл её и распахнул дверцу возле пассажирского кресла.
- Вылезай давай, не упрямься! – силой вытащил Зойку за руку и нажал на кнопку брелка, закрывая машину. – Это всего на несколько дней. Как только разберёмся с юристом, я сниму тебе квартиру.
- Квартиру? – ахнула Зойка, уставившись на него круглыми голубыми глазищами. – С ума сошёл? Это уже слишком.
- А ты на большую квартиру не рассчитывай. Я сниму тебе маленькую квартирку где-нибудь на окраине города.
Зойка упиралась, не хотела идти в дом.
- Нет, я так не могу!
- Будешь спорить и сопротивляться, Зойка, возьму за шкирку и понесу, как нашкодившего котёнка! – пригрозил Глеб.
Угроза подействовала, и девушка, опустив голову, побрела следом за своим спасителем в двери подъезда.


Визит неожиданной гостьи, как и следовало ожидать, не понравился Любе. Выслушав все объяснения, она смерила поникшую Зойку презрительным взглядом и отвернулась, не сказав ни слова. Но потом, улучив момент, затащила Глеба в ванную и, включив кран, под шум льющейся воды зашипела на него:
- Ты с ума сошёл, Астахов? Не успели от собаки избавиться, как ты эту девицу полоумную приволок! Только её нам здесь и не хватало!
- Люба, я же тебе всё объяснил: человеку деваться некуда, это ненадолго.
- Ненадолго - это на сколько? И где мы все спать будем? Втроём на одном диване?
- Ненадолго – это ненадолго. Я схожу к соседу и возьму у него раскладушку, вот и разместимся все.
Глеб выключил воду и только повернулся выйти из ванной, как Люба бросила ему в спину:
- Мне это не нравится, Глеб!
- Придётся потерпеть, Любаша.


Долго размещались на ночлег в маленькой тесной квартирке, то и дело натыкаясь друг на друга, толкая локтями и наступая на ноги. Стол в комнате пришлось задвинуть в самый угол, чтобы у стены поставить раскладушку, взятую напрокат у доброго соседа. Раскладушка громко скрипела старыми пружинами при малейшем движении, словно вспарывала тупым и ржавым ножом мягкую тишину в комнате.
Люба наотрез отказалась дать гостье свой халат, заявив, что у неё нет одежды для дистрофиков, и смерив презрительным взглядом хрупкую Зойкину фигурку. Но Глеб нашёлся и достал из шкафа свою собственную рубашку, вполне справившуюся с ролью домашнего халата для девушки.

Наконец все угомонились. Любаша демонстративно повернулась к Глебу спиной и недовольно сопела. Зойка притихла на своей раскладушке, свернувшись клубочком и боясь шевельнуться, чтобы не вызвать стариковского ворчания пружин. Глеб лежал на спине и смотрел в потолок. Слабые отсветы фонарного света проложили жёлтую дорожку по тёмному полю потолка. Эта светлая дорожка изредка дрожала и колебалась, когда по улице проезжал припозднившийся автомобиль. Сон, такой нужный и долгожданный, куда-то запропастился.

Перед мысленным взором Глеба появилось лицо его старого учителя. Взгляд добрых голубых глаз был печален и словно бы вопрошал ученика: «Куда ж ты смотрел, Глебушка? Ты же знаешь, что Зайку оставлять одну надолго нельзя, обязательно что-нибудь натворит». Глеб тяжело вздохнул и повернулся на левый бок. Нечем ему было оправдаться перед Стариком. В очередной раз поверил, что Зойка повзрослела и взялась за ум, расслабился, увлёкся семейной жизнью, да и работы, как всегда, много. Вот теперь расхлёбывай…

Заскрипели пружины допотопной раскладушки, и в комнатном сумраке Глеб увидел, как его гостья встала, накинула рубашку на плечи и, ступая на цыпочках, тихо выскользнула из комнаты. Шли минуты, под мерное «тик-так» соскальзывая с кончика длинной стрелки настенных часов. Зойка не возвращалась, а вместе с этим нарастала тревога в груди Глеба: куда она запропастилась?

Он не выдержал и тоже поднялся с постели, оделся и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь, стараясь не потревожить спящую Любашу.
Зоя сидела в тёмной кухне на широком подоконнике, подтянув колени к груди и обхватив их руками, и смотрела в окно.
- Чего не спишь? – спросил Глеб шёпотом.
Девушка обернулась и подняла на него влажно блестевшие глаза.
- Не спится. Мысли мешают.
- Вот и мне мысли мешают, - посетовал Глеб и подошёл ближе, сел на табуретку возле стола, прислонившись спиной к стене.
- Почему я такая дура, Глеб? Всё что ни делаю – чудовищные глупости.
- Ты не дура, Зой, совсем не дура. Просто ты сначала делаешь, а потом уж думаешь. А надо наоборот.

Сидящая на подоконнике Зойка была похожа на встрёпанного воробья, чудом вырвавшегося из самого центра урагана. Светлые лохмы торчали в разные стороны, острые плечи поникли. Она натянула подол рубашки на угловатые коленки и обхватила их руками, и была такая маленькая, несчастная и уязвимая, что в душе Глеба не было никакой злости и возмущения очередной Зойкиной глупостью, только острая жалость и ещё какое-то тёплое, безымянное чувство, свернувшееся котёнком под самым сердцем и тихо мурлыкавшее. Хотелось пожалеть её и защитить от всех невзгод и разочарований.

- Злишься на меня? – спросила она, продолжая смотреть на тёмную пустую улицу под окном, где фонари цедили свой жёлтый свет на серый бесснежный асфальт.
- Нет, не злюсь, что странно! – усмехнулся Глеб. – С некоторых пор я перестал на тебя злиться. Видимо произошла какая-то психологическая трансформация в душе. Да и чего на тебя злиться, Зой? Ты подарок судьбы, причём подарок с секретом. А подарки бывают всякие и их не выбирают. Я тебя так давно знаю, что привык к твоим закидонам. Хотя вру, каждый раз это случается неожиданно, и ты застаешь меня врасплох.
- Прости меня пожалуйста, - прошептала Зойка и шмыгнула носом.
- Вот только реветь не надо! – он встал и подошёл к окну, вдруг почувствовав острое желание провести рукой по её растрёпанным светлым волосам, пригладить их и прижать эту бедовую головушку к своей груди. Но сдержался, засунул руки в карманы и прислонился плечом к стене, устремив взгляд в темноту за окном. – Мне иногда хочется, чтобы на свете существовали настоящие волшебники. Я бы попросил такого, чтобы он превратил тебя в дюймовочку, маленькую-маленькую, чтобы умещалась на ладошке. Я бы посадил тебя в карман и всегда держал при себе, чтобы ни на минуту не выпускать из вида. Вот тогда бы смог жить спокойно! Но где они, эти волшебники?..
- Глеб, я правда не знаю, как такое могло произойти! Я не подумала, что частный риэлтор может оказаться аферистом, обрадовалась, что дёшево…
- Не оправдывайся, Зой, - прервал её Глеб на полуслове, - ни к чему это. Что случилось, то случилось. Теперь надо найти выход. Утром я позвоню знакомому юристу, договорюсь о консультации. Вы с Любой посидите дома, пока я на работе. А потом я приду и решим, что делать дальше. Хорошо? Только не ссорьтесь между собой.
Девушка молча кивнула.
- Ладно, хватит мёрзнуть на подоконнике. Между прочим, от окна дует. Вставай, Зойка, а то ещё простудишься, и отправляйся спать.
Он подошёл, развернул притихшую гостью за коленки к себе лицом. Зоя спустила босые ноги с подоконника и сидела, опустив голову и ссутулив плечи. Глеб склонился над ней, упираясь ладонями в подоконник рядом с руками девушки, прижался лбом к её лбу, будто надеялся, что так умные мысли из его головы по закону сообщающихся сосудов перетекут в её глупую голову, и прошептал:
- Зойка, горе ты моё, пообещай, что теперь, как только ты захочешь совершить какой-нибудь важный поступок в своей жизни, ты сначала посоветуешься со мной. Обещаешь?
- Обещаю… - тоненьким детским голоском пролепетала Зойка.
- Смотри, ловлю на слове! - Глеб подхватил девушку за талию и осторожно поставил на пол. – О, смотри-ка, снег пошёл!

За окном и правда медленно кружились белые пушистые хлопья. Впервые за длинный, тёмный, мрачный декабрь пошёл снег. Неужели всё-таки появилась надежда встретить Новый Год под снегом, а не под дождём?! Белые крапинки, быстро усеявшие серый асфальт, внушали надежду на лучшее, бодрили, поднимали настроение. Душе так хотелось сугробов, пушистых белых шапок на верхушках деревьев, снеговиков на клумбах и летящих снежков под визг и хохот детворы.
- А ведь это знак, Зойка! – сказал Глеб.
- Какой знак? – девушка вскинула на него удивлённые глаза, оказавшиеся так близко, что закружилась голова от их небесной голубизны.
- Знак свыше! Ты мне дала обещание, и его услышали там, - он поднял указательный палец, словно там, на небе и правда кто-то был и наблюдал за ними сквозь снежную кисею. – И теперь тебе придётся это обещание сдержать. Поняла?
- Угу, - кивнула Зойка и ткнулась лбом в его плечо. – Что б я без тебя делала, Склифосовский? Пропала бы уже давно.

Он погладил её по голове неловкими, скованными руками и подтолкнул в спину.
- Иди-ка ты спать, Зайка. Завтра начнём разбираться с нашей проблемой. Только тёте Кате не звони и ничего не говори. У неё давление.
Со странной нежностью и теплотой в душе он наблюдал, как облачённая в его рубашку, такую большую, с длинными рукавами, похожую на платье с чужого плеча, хрупкая и невероятно трогательная Зойка медленно прошла через погружённую в ночной сумрак кухню и, бросив благодарный взгляд в его сторону, скрылась за дверью в комнату.


Проснулась Зоя поздним утром от громкого звука. Что-то упало на кухне и с грохотом покатилось по кафельной плитке пола. Она села на скрипучей неудобной раскладушке и огляделась: комната была пуста. А из кухни доносились странные звуки, будто кто-то не ставил, а швырял кастрюли и сковородки. Выбравшись из-под одеяла и натянув на себя Глебову рубашку, Зоя направилась на кухню.
- Доброе утро, - пробормотала она, замерев на пороге и наблюдая за резкими движениями Любы. Та, выдвинув ящик под духовкой, перебирала сложенные там кастрюли, и делала это так грубо, будто бы специально заставляя их греметь.
- Доброе! – фыркнула хозяйка, смерив гостью хмурым взглядом. – Профессорская дочка привыкла спать до обеда? – и насмешливо скривила губы.
- Просто я полночи не спала, заснула только под утро, - пожаловалась Зоя и села за стол. – А можно мне чашку чая?

Люба со стуком задвинула злополучный ящик и включила кнопку на электрическом чайнике. От её колкого, холодного взгляда Зойке хотелось поёжиться.
Когда чайник закипел, хозяйка достала чашку и, плеснув в неё каплю заварки, долила кипятка, а чашку со стуком поставила перед гостьей с таким видом, будто задавала корм домашнему скоту. Через край плеснула желтоватая жидкость. Вокруг чашки образовалась лужица, но Люба не обратила на неё внимания.

Зоя тихонько вздохнула и поднялась из-за стола, потянувшись за тряпкой, чтобы убрать лужу. В присутствии Любаши у неё кусок застревал в горле, но очень хотелось пить. Она постеснялась попросить сахар и стала пить пустой жидкий чай мелкими глоточками. А Люба, сложив руки на пышной груди, неотрывно смотрела на неё.
- Послушай, милочка, - не выдержала Любаша, которой хотелось задушить незваную гостью, - мне плевать на все твои проблемы вместе взятые. Я не Глеб и деликатничать с тобой не собираюсь, скажу всё прямо в глаза. Ты уже совершеннолетняя и пора бы уже научиться отвечать за собственные поступки самой, а не свешивать всё на Глеба, бессовестно эксплуатируя его доброту и безотказность. Глеб учился у твоего отца и до сих пор благодарен ему за науку. Но при чём здесь ты? У него своя жизнь, своя семья, мы скоро поженимся. Вот только тебя с твоими глупостями нам и не хватало! Допивай чай, да собирай свои вещички и сматывай отсюда. Я не намерена терпеть тебя в своём доме и не позволю Глебу тратить семейные деньги на аренду квартиры для чужого человека. Сумела заварить кашу – расхлёбывай сама! Ты меня поняла?

Зоя молча отставила в сторону недопитую чашку чая, встала, скрипнув по полу табуреткой, и, не поднимая глаз, вышла из кухни.
Она переоделась, на минуту прижав к лицу рубашку Глеба, вдыхая знакомый запах мужского парфюма с легкой примесью запаха лекарств. В глазах отчаянно щипало, но Зойка сдержалась, и, собрав вещи, тихо выскользнула в коридор.
Люба с чувством удовлетворения наблюдала, как ненавистная девица торопливо завязывает шнурки на зимних ботинках и застегивает кургузую курточку.
- Спасибо за гостеприимство, - проронила Зойка, открывая дверь, но стараясь не встречаться взглядом с хозяйкой, - до свидания.
- Прощайте, дочка профессора Леденёва! – фыркнула Люба и закрыла дверь на все замки, даже цепочку навесила.

Она искренне надеялась, что больше не увидит Зою. А уж как объяснит её отсутствие вернувшемуся с работы Глебу, даже не подумала. Как-нибудь объяснит! В конце концов, кто-то же должен защищать интересы их семьи, их собственной ячейки общества. Глеб слишком мягкий, слабохарактерный, никому не может отказать. Такой мужчина нуждается в том, чтобы кто-то его направлял, руководил им. Ну, уж с этой задачей она, Люба Смирнова, справится! И она никогда никому не позволит вторгаться на собственную территорию.


Глеб вернулся даже раньше обычного. Из кухни его встретила целая симфония аппетитных запахов: Любаша снова колдовала у плиты!
- Ну вот, договорился с юристом на завтра. Он обещал проконсультировать нас с самым опытным в вопросах надвижимости специалистом. Так что, Зойка, не вешай нос! Прорвёмся как-нибудь.
Он разделся в коридоре и заглянул сначала на кухню, потом в комнату.
- А где Зоя? – спросил он радостно улыбающуюся Любашу.
- А Зоя собрала свои вещи и ушла. Сказала, что сама со всем разберётся. По-моему, она права. Я не стала её удерживать.
- Как ушла?.. – растерялся Глеб и тут же схватился за телефон. – Мы же договорились. Да и куда ей идти?

Он набирал и набирал её номер, но телефон молчал. И только долгие монотонные гудки уносились в пространство, растворяясь там без следа. А в груди Глеба встревоженно стучало сердце.
- Люба, куда она пошла?
- Не знаю. Она не сказала, а я не спросила.
Любочка с таким наигранным безразличием пожала округлыми плечами, что Глеб заподозрил неладное.
- Что произошло, Люба? Не могла она вот так просто уйти! Вы поссорились?!
- Ничего мы не ссорились, Глеб, - начала оправдываться Люба. – Она же взрослая, всё понимает. Ей хватило совести понять, что мешает нам с тобой. Вот и ушла.
- Что ты ей сказала, Люба?! – Глеб схватил растерявшуюся девушку за плечи и легонько тряхнул. Та захлопала ресницами, не ожидая такой реакции с его стороны.
- Ничего особенного. Я просто сказала, что она сама должна со всем разобраться, а не свешивать свои проблемы на тебя. Разве я не права, Глеб? Она просто избалованная, обнаглевшая девица, без зазрения совести лезущая в нашу жизнь!
- Она ребёнок, Люба, глупый, безалаберный, отчаянно одинокий ребёнок! – Глеб повысил голос, и Люба внутренне сжалась. Никогда она не видела его таким взбешённым. – Да, она порой не понимает, что творит, потому что слишком импульсивная и неуравновешенная, но это не повод бросать её в беде!
- Она взрослая девица, а вовсе не ребёнок! – попыталась защищаться Люба. – И я не допущу, чтобы она тебя окрутила у меня под носом!
- Что ты несёшь, Люба?! Ей всего двадцать лет. Я знаю её с детства. Зойка для меня, как сестрёнка, младшая сестрёнка. Я обещал её умирающему отцу, что не брошу её одну. А по твоей милости получается, что я её бросил. Вот почему она трубку не берёт? – он снова набрал номер, но безуспешно. – Где она сейчас? Что делает? Она же со своей импульсивностью может сигануть с какого-нибудь моста в Неву!

Поняв, что попытки дозвониться до Зои бесполезны, Глеб бросил телефон на стол и сел на табуретку, пытаясь сосредоточится и потирая лоб ладонью.
- Не сиганет, не бойся. Глебушка, давай я тебя покормлю, и ты успокоишься, - стала ворковать вокруг него заботливая Любаша.
Но Глеб раздражённо хлопнул ладонью по столу и процедил сквозь зубы:
- Да не надо меня кормить, Люба! Какое вообще ты имела право вмешиваться?
Любаша фыркнула, упёрла руки в бока и выпятила объёмную грудь.
- В конце концов это мой дом, и я не потерплю на совей территории нахальную самозванку! – заявила она с самым хозяйским видом.
- Твой дом? – на лице Глеба появилась ледяная улыбка. Он неожиданно успокоился и заговорил мягко и вкрадчиво: - Вообще-то это мой дом, Любочка. И ты к нему не имеешь никакого отношения. И это я тут решаю, кто и сколько будет жить в моём доме, а не ты, душа моя. И нет у тебя никакого права наводить тут свои порядки.
- Ах так?! – Люба побледнела и слегка растерялась от неожиданности. – Тебе дороже эта безголовая девица? Вот и няньчись с ней. А мне нечего делать в этом доме, раз я к нему не имею никакого отношения!

Резким движением она сорвала с себя кухонный фартук и бросила его на стол. Пока Люба швыряла свои вещи в чемодан, выразительно стуча дверцами шкафа, Глеб снова взялся за телефон. «Господи, Зойка, - думал он, тыкая пальцем в экран, - только не натвори ещё что-нибудь! Да отзовись же!» От волнения стало трудно дышать, а руки мелко дрожали, промахиваясь мимо нужных кнопок. Телефон молчал, как заколдованный.
Люба, полностью одетая, появилась на пороге с чемоданом в руках.
- Я ухожу! – произнесла она веско, но Глеб даже не оторвал взгляд от экрана телефона. – Разбирайся с профессорскими дочками сам.
- Угу, - кивнул Глеб. – Тебе такси вызвать?
- Спасибо. Не надо. Доберусь на метро.

Он не бросился её останавливать, не стал умолять остаться, не каялся и не просил прощения, даже не вышел проводить в коридор. Захлопнув дверь квартиры и с усилием волоча тяжёлый чемодан по лестнице, Любаша пожалела, что отказалась от такси, но продолжала упрямо бубнить себе под нос: «Ты ещё умолять меня будешь вернуться, когда моего борща, да пирогов захочешь! Куда ты без меня денешься? Приползёшь ещё на коленях!» Но чемодан жёсткими рёбрами так и норовил задеть ногу, оттягивал своей тяжестью руки. Люба поняла, что придётся самой вызывать такси, но денег было жалко. И чертовски не хотелось возвращаться в убогую комнатёнку в общежитии. Она бросила тоскливый взгляд в глубину лестничного пролёта и подумала: «может, вернуться и сказать, что погорячилась?» Или у неё всё-таки есть гордость?

А Глеб, едва закрылась дверь за Любой, вздрогнул от неожиданности, когда звякнул телефон, сообщая о пришедшей смс.
«У меня всё нормально, не волнуйся! – писала запропастившаяся Зойка. – Я устроилась в общежитии у девочек. Скинь мне телефон юриста, попробую сама со всем разобраться. Пора и мне взрослеть, Склифосовский. Но я помню, что ты у меня есть и, если что, обязательно позвоню».

  Глеб с облегчением вздохнул, прочитав послание, и произнес вслух:
- Ох, Зойка, Зойка, взрослеть тебе, конечно, пора, но позвонить можешь и без всякого «если что»…
Он расслабленно привалился спиной к стене и вдруг почувствовал, как устал… до свинцовой тяжести в руках и ногах, до ватной слабости в коленях. Из духовки шёл запах запечённой рыбы, к которому примешивался слабый, но вездесущий запах ванили и сахарной пудры, приторно сладкий, тошнотворный. Запах, которым за последние месяцы насквозь пропиталась его берлога. Запах Любаши. Глеб встал и пошёл открывать все форточки в квартире.

http://proza.ru/2020/09/24/1501