За все прощайте Часть2 Если б не было тебя Глава18

XVIII
    Что бы ни случалось теперь, чувство привязанности к Алексею  не оставляло Юлю, укрепилось цепко, стало постоянным в ее жизни. Его же презрение сквозило в каждом слове, в каждом движении. Сколько раз она пыталась обнять его, но он недовольно и грубо убирал ее руки.  Как всегда, уходя из дому, Юля прощалась с ним, и, как всегда он молчал. Так же приходя здоровалась и так же не получала ответа.

Он даже не пытался скрыть от отца, что живет отдельно и демонстративно спал на полу, подчеркивая свое выдворенное  положение. По ночам, когда в комнате было очень темно, и Юля страшно боялась на него наткнуться и разбудить, она, перебарывая страх и гордость, неслышно ступая босыми ногами по полу, зная где он расположился  спать, подходила к нему, садилась рядом, долго вглядывалась в темноту и с любовью смотрела как он крепко и безмятежно спит, смотрела на раскинутые во сне руки, осторожно гладила лохматые волосы. 

Себя она не обманывала, горячо любя его она легко себе признавалась, что если  бы с ней что-то произошло: исчезни она, заболей неизлечимой болезнью,  упади на  глазах Алексея с лестницы, увидь он ее  труп, - и тут бы он прошел мимо нее не замечая,  не веря, не сочувствуя. Холодная, унижающая, мучающая и ранящая бескровно и жестоко, и не бывает ненависть другой. 

Каждая молодая семья создает свои семейные привычки иногда ссорясь и ругаясь, но у них не было даже этого.  Все в доме делала прислуга и найти способ заботиться о нем   по-домашнему: стирая вещи, убирая или удивляя сложными или любимыми блюдами она не могла. 

Сам же Алексей никаким мужем  себя не считал, Юля со своим вечным присутствием, беспричинной нежностью и ангельским терпением вызывала в нем только сдержанное раздражение.  И была она совсем не глупа, что тоже его раздражало. Теперь он  был вынужден постоянно молчать, стараться не замечать ее, находить способ уязвить – и это называлось семейной жизнью. Только когда  ему удавалось обидеть ее и даже заставить плакать, только тогда он искренне радовался, что приближается к намеченной цели.

- Леша, давай в кино сходим, я билеты купила,- однажды предложила Юля.

- Сама купила, сама и иди,- Алексей сидел к ней боком, не отрываясь от компьютера. Его в  первый раз кто-то приглашал в кино, и он не мог понять, зачем она это делает и зачем вообще люди ходят в кинотеатры.

- Тебе будет интересно. Там весь фильм на компьютерной графике,-  Юля долго изучала рекламные проспекты фильмов, чтобы выбрать подходящий.
 
   Не желая сознаваться, что пока она была в институте он просмотрел все последние новинки и ничего стоящего  не нашел, Алексей равнодушно ответил:
- У меня и так не жизнь, а кино. Можешь билеты выкидывать.
 
Юля смотрела на него не отрываясь. Небрежно накинутая мятая безрукавка на его широких плечах казалась слишком велика и сползала, сползали и джинсы из-под короткой зеленой футболки, капюшон  висел сзади мешком – это был тот самый неряшливый и гениальный хакер, встреча с которым наполнила смыслом  всю ее жизнь, но откуда она могла знать, что для него  жизнь  сера и неинтересна без  высокоскоростного интернета.

- Я все равно пойду,- настаивала она.

   Алексей смотрел на экран и  не поворачивался в ее сторону, но почему-то чувствовал, что она внимательно и упорно смотрит на его профиль,  на длинную неровную челку, на сомкнутые губы; и этот взгляд, тепло и мягко прикасающийся к нему без разрешения  невероятно злил.

- Если узнаю, что с кем-то пошла, заявление на развод подам,- совершенно серьезно пригрозил он.

- Я сама пойду,- робко стала оправдываться Юля.

 Алексей не поверил, что у нее хватит смелости  добираться одной домой,  как будто не услышал беспокойство в ее голосе, только  довольная и ехидная  улыбка появилась на его лице.

- Иди, ищи приключений на свою голову,  - с издевкой в голосе ответил он,-  только меня, если что, не зови.

  Юля вздохнула, оставалось себя утешать тем, что фильм окажется интересным.  Алексей опять  перестал обращать на нее внимание, даже ухмыляться перестал, потому как там, с другой стороны экрана его игрок стремительно терял жизни.

 Может быть и сразилась бы  с ним Юля опять в сети, может выведи из игры она его игрока и он наконец-то оставит компьютер в покое, но он ее сразу обнаружит, и ей оставалось только молча наблюдать. Было и еще одно важное известие, которое  не давало ей покоя.

- Леша,- осторожно начала она,- мы можем серьезно поговорить.

- Что еще?- спросил Алексей, продолжая игру.

 Юля минуту помедлила.

- Отец боится с тобой говорить,- как можно мягче произнесла она,- но рано или поздно ты узнаешь. Моя мама к твоему отцу переезжает.

Такой поворот событий, хотя и естественный, был, однако, неприятен замкнутой натуре Алексея.

- Что?- вскочил из-за стола он,- ее еще тут не хватает!

    Незаметно для себя, Юля свыклась с неприязненным мнениями друг о друге  тещи и зятя.
- Алексей, ну это же не может так продолжаться,- жалобно попыталась объяснить она, в крайнем волнении  ожидая его понимания, - они должны быть вместе.
 
Кровь опять закипела у Алексея в жилах. Лицо его так поменялось, что было непонятно то ли он опять разозлился, то ли впал в отчаянье.

- Это вы хотите быть вместе!- свирепо закричал он,- трое на одного и все в одну дудку.

 Юля поджала ноги под себя и грустно посмотрела на Алексея:
- Разве ты не хочешь, чтоб хоть кто-то был счастлив?

  Много раз  ненависть Алексея разбивалась о какую-то невидимую, но непреодолимую преграду и много раз в странном бессилии он замирал перед ее глупыми, но убежденными фразами.

- Я счастлив и достаточно,- он зло и небрежно показал рукой в направлении развернутого на полу матраса и по его обидной насмешке Юля легко поняла, что он опять  хочет показаться ей циничным и ничего не понимающим.

- Ты же не такой, Леша,-  и вся нежность, какую она могла подарить, была в этих словах.

- Ты знаешь, какой я. Отец знает. Теперь еще и мамаша твоя знать будет, весело заживем,- ехидно сощурился Алексей и сел обратно на стул, понимая, что изменить что-то в этой ситуации он уже не может.

Его успокаивало, что по крайне мере Юля не радуется, ведет себя сдержанно, не гордится теперь однозначно оказывающим влиянием на  мнение отца положением своей матери и не планируя их совместное проживание.

 Юля горько вздохнула и сразу видно было, что она сама не в восторге от этого события:
- Отец твой уже все решил, только тебе боялся говорить.

Потерял ли он злость от отчаянья, тоска ли его охватила,   или просто потянуло его на унизительные сравнения,  но только не колеблясь, он  съязвил.

- Он у нас молодец! Все за всех решает, а говорить боится.  Действует, как кот, который на кухонном столе сметану жрет.

- Леша, он же твой отец?! - изумленно произнесла Юля.

Не привыкла  она к его холодному цинизму и не умела никогда  выражать на лице снисходительную улыбку в ответ на   оскорбление в чей либо адрес.

 И так понятна стала Алексею настойчивость отца в выборе невесты, как союзницы, как внештатной для него няньки и наставницы, что захотелось унизить отца.
 
- Он мне отец по крови и все,- свирепо выкрикнул он,- отцов не выбирают.

 Юлю рассердил такой ответ. Как он может? Алексей  упрямо не хочет замечать, что отец мучается из-за него и все ему прощает.

- Как и сыновей,- заметила она изменившимся голосом.

То, что она  стала на сторону отца,  особенно и больно укололо Алексея.

- Защищаешь его?- ехидно поинтересовался он,- Андрей защищает, ты – защищаешь, везде – его адвокаты, и все потому что деньги платит.

 Это было странно слышать и Юле трудно было понять, что он имеет ввиду.
- Мне он не платил,- категорично отрезала она.

 Глаза Алексея зло прищурились. И то, что  должно было ужаснуть его самого,- эта роковая, трагическая случайность, сама собой сорвалась с языка, как подтверждение:
- Мамочке твоей заплатил, чтоб мою мать до могилы довела.

 Внезапная боль  такого обвинения сжала сердце Юли.
- Деньги пошли на лечение,- воскликнула она. Она долго расспрашивала маму и даже позвонила дедушке.

И с непонятно гнусным  удовольствием Алексей отыскивал в своей голове  давно не дающие покоя вопросы и превращал их во  все новые и новые обвинения, презрительно продолжая:
- Да через месяц, как деньги на лечение пошли матери и не стало. А потом и мамаша твоя заявилась. Интересно, где ты была?

- Я у дедушки с бабушкой была,-  стала оправдываться Юля.

На одну, на две секунды она отвернулась, чтобы немного успокоиться, и когда взглянул вновь на Алексея, то с мгновенным испугом увидела на его лице мстительную улыбку.

- У того деда, который мать оперировать отказался? – свирепо спросил он и тут же сам себе  ответил,- вот денежки на лечение и нашлись. Тебе леденцы на них покупали.

Эти слова разбили ее сердце.

- Как ты можешь так? - заплакала она и стараясь взять себя в руки, вернуться к потерянным ощущениям уверенности и спокойствия,  стала припоминать и, всхлипывая, рассказывать,  - мама ко мне тогда на выходные приезжала и все время плакала. Они же все, что могли, делали: лекарства дорогие, обследование.  Все, чтобы ее спасти.

  Алексей боялся ее воспоминаний, объяснений, ее озабоченного участливого  ответа. Конечно, она знает о тех событиях даже больше, чем он, потому как отец никогда с ним своими переживаниями не делился, но  ему лучше  было притвориться, что он и так все хорошо знает, и продолжить унизительный, надменный разговор. Он  почему-то считал, что так будет лучше.

- И как же они ее спасали? Как ты,  медик,  своего будущего ребенка, таблетками травили? – хмуро посмотрел на нее он.

 Но тут Юлю покинула ее сдержанность, когда услышала она эти страшные слова.

- Не было тогда ребенка! - отчаянно закричала она, всхлипывая.

Вдруг охваченный нестерпимым бешенным желанием вытащить из ее памяти всю  грязь, всю мерзость, которую она ему простила и о которой ему самому стыдно вспоминать, Алексей оскорбительно усмехнулся:
- Получается, я зря в гости зашел?

 От этой усмешки Юлю покоробило.
- Какой же ты жестокий! Ты же все вокруг отравляешь своей ненавистью.

 Неприятно бросалось Юле в глаза, что он улыбался, а взгляд его был абсолютно серьезен и он так предельно жесток, словно  гордиться своим поведением.

 - Вы все добрые и отзывчивые. Вот и живите все вместе под одной крышей, а я буду жить отдельно от вашей семейки,- Алексей посмотрел на монитор.

Увидев, что его игрок поражен, он нервно стукнул по клавишам. И тут, следуя за его взглядом, Юля внимательно пригляделся к игре, та самая игра, которая и ей помогала забыться, выместить злость, ненависть.  Только там, в глобальной паутине была  вся его жизнь: там она бурлила, била ключом, там  он был победителем и властелином, там он был сам собой, там его уважали и боялись, и именно она заставила его сделать шаг оттуда и он попал в  мир лжи и предательства.

 И ей стало не по себе. Это она вмешалась в его жизнь, заставила почувствовать себя обманутым и ненужным, и ей  стало неловко перед ним. Что такое его жестокость в сравнении с ее глупостью?

- Леша, ну не надо так! Он же отец тебе,- всхлипывая, вытерла слезы она. Что еще могла сказать она в утешение  умному, но гордому сыну, холодному, но честному мужу?

Алексей встал. Он ничего не ответил, потому что его мысли уже начали расплываться между неприятным  разговором с отцом и безденежным будущим без его опеки.

- Куда ты?- испуганно поинтересовалась Юля.

- Уезжаю.  Квартиру буду снимать, сейчас пойду с папочкой поговорю, -  Алексей отвел глаза и какое то время сосредоточенно думал. Раньше он и  не помышлял жить отдельно, хотя  много раз пугал этим отца, но теперь почему-то ему казалось это нормальным и даже необходимым.

- Я с тобой,-  Юля вскочила, полная решимости последовать за ним куда угодно. Она подошла к нему, положила руку на плечо и посмотрела уверенными заплаканными глазами.

 Он схватил ее руку и сжал ее, будто она обожгла его своим прикосновением:
- Ты с папочкой и с мамочкой. А я один еду.

- Нет, я с тобой,- настаивала Юля, отдернув от боли ладонь.

Приглядываясь к ней, Алексей вдруг заметил, что она в отчаянье, ей паршивее, чем даже ему и это задело его, показалось  даже дико.

- Да ты достала уже за меня цепляться! - разозлился он,- что тебе еще от меня нужно?

- Ничего не нужно,- Юля растерянно стояла и испуганно смотрела на него. Она поняла со страхом, что он постоянно  ищет ответ на этот вопрос.

  - И мне от тебя ничего не нужно.

Надменный и жестокий от боли, точащей его самого, он быстро вышел за дверь.  Тень прошла по Юлиному лицу. Он не любит ее, ненавидит, он уезжает с одной целью - отвязаться от нее, от ее матери, от отца, от всего, что его связывает с прошлым: болезненным, одиноким, жестоким.

Сердце ее опять дрогнуло от жалости  и через секунду, она кинулась вслед за ним.

- Леша, ну подумай, подожди,- кричала она  ему вслед. Она сбежала по лестнице и нашла его  в кабинете у отца.

 Александр Яковлевич одобрительно кивнул ей.

- Рассказала? Хорошо. Я давно собирался.

Александр Яковлевич быстро выпрямился в кресле, заранее полный того невольного достоинства, который необходим для серьезного разговора с сыном. Он  осмотрел Алексея внимательно и медленно перевел взгляд на Юлю. Алексей уселся в кресло.

- Мужской разговор. Выйди,- наградил Юлю жестким взглядом Алексей.

 Юля бледная, еще с опухшими от слез глазами, села в кресло.

- Я не выйду,- упрямо возразила она. Ей начинало казаться, что Алексей ведет себя  неадекватно и нельзя оставлять их наедине.

- Приятно, ладно слушай,-  и Алексей обратился к отцу:
- Ты надеешься, что будешь жить долго и счастливо?

- Ты не с того начал,- резко прервал его  Александр Яковлевич.

- Я начал сначала,-  Алексей оперся о спинку кресла и склонив голову, смотрел на него исподлобья.

- Если ты решил мне угрожать, то напрасно пришел,-  Александр Яковлевич отложил бумаги и неподвижно посмотрел на сына, как бы давая ему время лучше разглядеть его спокойное, скуластое, мужественное лицо.
 
 Алексей усмехнулся кривой усмешкой. По-видимому, он был зол и очень недоволен:
- Смелый стал! Бронежилет одел?

- Ты меня заказать решил? –  Александр Яковлевич удивленно снял очки.

 Алексей пренебрежительно поднял подбородок.
- Почему заказать,- ответил он,- у самого рука не дрогнет.

- Ах ты, сопляк,- сердито закричал Александр Яковлевич и словно опомнившись, перевел взгляд на Юлю, лицо которой  стало виновато и испуганно. Мгновенно сбавив тон голоса он добавил, -   если бы здесь Юли не было, я бы тебе все высказал.

- А ты не стесняйся,- кивнул головой  Алексей и презрительно посмотрел на Юлю.

 Она молчала и смотрела на него с укором, такая ненавистная и такая чужая ему бесконечно,- она же не стесняется, - ядовито продолжил он,  – в машину залезла, на меня прыгнула, ребенка от меня  завела, на себе женила, еще и торчит тут – семейные тайны выясняет.

 Юля резко встала и выбежала из кабинета. Поднялась в комнату. Было больно верить, что она для него всего лишь надоедливая липучка, от которой трудно избавиться.

 Он  задыхается от неестественной для него, нелепой и навязанной любви. Задыхается молча, не жалуясь, никем не понимаемый, одинокий, нестерпимо несчастный.  Она чувствует это, но она уверена, она знает, что ей  от него не уйти. Теперь, когда он один, ненависть безраздельно владеет им, а ей также властно владеет любовь и они стоят между ними, как непостижимые духи, как страшные соперники, которых нельзя облечь плотью.

И ни один не уступает, ни один не отпускает своего хозяина и не заканчивает той холодной, постоянной схватки, которая движет ими: бессмертными, могучими и бестелесными.

 «Как же забыть мне тебя, как выкинуть из сердца?», - думала Юля, медленно одеваясь.  Она взяла билет и вышла из дома.

Продолжение: http://proza.ru/2020/09/24/1630