От НКВД на кладбище не спрячешься

ОТ НКВД НА КЛАДБИЩЕ НЕ СПРЯЧЕШЬСЯ

Летом 1938 года на старооскольском городском кладбище был разрушен могильный склеп. Разрушили его не какие-нибудь вандалы, а сам кладбищенский сторож. И сделал он это не по своему желанию, а по распоряжению начальника Старооскольского Районного отдела милиции. Дело в том, что этот склеп стал приютом для одной таинственной личности – Иосифа Ивановича Подкапаева.
 
Монах, купец или странник?

Согласно данным адресного бюро, Подкапаев был прописан в доме некой Рощупкиной, жительницы села Песчанка, но предпочитал жить в Старом Осколе на кладбище. Такой образ жизни он вел около двух лет. Дважды перезимовал в склепе. Довольствовался подаяниями.

Иосиф Иванович приобрел некоторую известность в округе. С ним частенько приходили побеседовать разные люди. Однако, кем он является на самом деле, никто толком не знал. Одни говорили: «Монах». Другие: «Сын купца». Третьи: «Странник, побывавший в свое время во многих святых местах, и даже совершивший кругосветное путешествие».

Собрать воедино биографические данные И.И. Подкапаева решили сотрудники НКВД, для чего и арестовали последнего 5 ноября 1938 года. В этот день очередная волна арестов прокатилась по Старому Осколу и пригородным селам. Забирали последних остававшихся на свободе священников и тех, кто имел какое-то отношение к церкви – церковников, как тогда говорили. Объединяли их в мифическую церковно-монархическую организацию. Вот и Подкапаева обвинили в том, что он по заданию этой организации проводил на территории Старооскольского района антисоветскую работу, направленную против существующего строя.

На допросах арестованный был поначалу немногословен. Но его сдержанность вполне компенсировали свидетели. Иосифу Ивановичу пришлось развеивать разные слухи и сплетни, которые в деле значатся как свидетельские показания. Рассказывать все о своем жизненном пути Подкапаев не имел ни малейшего желания, справедливо полагая, что исповедальная откровенность сотрудниками НКВД будет превратно истолкована.
 
Тем не менее, кое-что об Иосифе Ивановиче нам известно, лишь благодаря материалам, собранным для следственного дела. В справке, выданной Горсоветом, указано, что отец Подкапаева – Иван Дмитриевич – был кустарем, а мать Александра Игнатьевна – домохозяйкой. В церковной метрике, которая в 1930-е годы хранилась уже не в церкви, а в ЗАГСе, записано, что младенца Иоанна Подкапаева крестили в соборной церкви Старого Оскола 2 апреля 1875 года. Восприемниками при Крещении выступили купеческий сын Николай Евдокимович Щеглов и вдова мещанина Анастасия Игнатьевна Малахова.

В анкете арестованного И.И. Подкапаева в графе «профессия и специальность» указано: «быв. монах». Согласно этому же документу, до революции арестованный был в монастыре разнорабочим по двору, а после – церковным сторожем. В графе «состав семьи» сделана такая запись: «одинокий – родственников нет».


«Я призывал верующих сплотиться вокруг Церкви»

На первом допросе, состоявшемся 8 ноября, Иосиф Иванович рассказал, что еще двенадцатилетним мальчиком он выехал из Старого Оскола, два года был послушником в Коренной Пустыни. А затем «вел бродячий образ жизни». Существовал на подаяния «верующих и духовенства». Подпись под протоколом допроса сделана дрожащей рукой, что свидетельствует или о болезненном состоянии арестованного, или о страхе, который нагнали на него в НКВД. Не стоит исключать и той версии, что допрос сопровождался (или предварялся) избиением.

Второй запротоколированный допрос состоялся лишь 21 января 1939 года. Все это время Подкапаев находился в новооскольской тюрьме. Теперь ему зачитали показания «свидетелей» и уже прямо предъявили обвинение в участии в антисоветской организации. Иосиф Иванович заявил, что о ее существовании ему ничего не известно и отрицал свою принадлежность к ней. Однако признался, что восприятие окружающей действительности было у него отнюдь не радужное: «В разное время среди верующих я говорил о тяжелой жизни при советской власти. О том, что наступило время гонения на Церковь и православное духовенство. В указанных разговорах я призывал верующих сплотиться вокруг Церкви».  Кроме этого, Подкапаев признался, что, живя в склепе, уклонился от участия во Всесоюзной переписи населения и не участвовал в голосовании при выборе депутатов в Верховный Совет СССР.

Тогда следователь потребовал от арестованного признания и в том, что он на квартире С. высказывал свои предположения о скорой войне Советского Союза с Японией, Германией и Италией. Но Иосиф Иванович ответил: «Мы вели разговоры на бытовые темы».

Следующий допрос состоялся лишь 14 марта. На нем следователь выдавил из арестованного еще одно признание: «Действительно, при первом допросе я утаил от следствия, что я до революции в г. Киеве около 18 лет служил при монастыре послушником и продолжительное время находился за границей в духовных миссиях».
 
Следователь потребовал подробностей. Иосиф Иванович их сообщил.  Выяснилось, что около 1900 года он в числе семидесяти священников, диаконов, псаломщиков, послушников был откомандирован в заграничные духовные миссии. За 14 лет объездил почти все страны мира. Побывал в Германии, Италии, Америке, Франции, Англии, Японии, Китае и других государствах. В Россию вернулся только в 1914 году.

- Следствию известно, что Вы происходите из купеческого рода? – победоносно заявил следователь, вероятно полагая, что теперь-то уж арестованный сознается во всем, в чем его обвинят.

- Отрицаю, - вновь прозвучало в ответ. – Мой отец был столяром… Торговлей я не занимался. Виновным в обвинении по статье 58-10 себя не признаю…

«Очень религиозный фанатик»

Свидетелями по делу И.И. Подкапаева проходили пять человек. Двоих из них можно назвать штатными свидетелями НКВД. Больше всего фактов антисоветской деятельности обвиняемого сообщили именно они. Один из них (обновленческий священник, снявший с себя сан) дал такую характеристику Подкапаеву: «очень религиозный фанатик».

Двое других свидетелей – проживающие напротив кладбища пожарный и его жена. Они подтвердили, что у склепа, в котором обитал Иосиф Иванович, часто собирались люди. Приезжали с ним побеседовать и колхозники из дальних деревень.

Пятый свидетель – житель Ламской слободы Василий Архипович Барбашин. Это у него в доме нашел пристанище священномученик Онуфрий (Гагалюк), прибывший в Старый Оскол в декабре 1929 года. Лишь весной 1930 года во время половодья владыка переселился на другую квартиру, поближе к центру города.
 
Когда кладбищенский склеп был завален, Подкапаев попросился в дом к Барбашину. Тот охотно его приютил. Сюда в ноябре 1938 года и пришли сотрудники НКВД с ордером на арест.

- Что Вам известно о Подкапаеве? – поинтересовался следователь у Барбашина.

- Подкапаев очень религиозный человек и очень хорошо знает Священное Писание, - засвидетельствовал Василий Архипович. – Я, будучи так же религиозным человеком, часто с Подкапаевым по вечерам вел беседы на религиозные темы. О том, что по Писанию Божию все сбывается, церкви закрываются, скоро наступит конец миру и придет на землю антихрист.

На очной ставке Барбашина и Подкапаева, Иосиф Иванович сказал: «Свидетель Барбашин говорит правильно. Его показания я подтверждаю полностью».

Была очная ставка обвиняемого и с бывшим священником-обновленцем. Тот охотно доложил, что Подкапаев «резко враждебный к советской власти». Еще «свидетель» донес такие слова обвиняемого, сказанные им «в личной беседе»: «Скоро обязательно будет переворот, и он может совершиться в одно мгновение. Все недовольны этой властью. Правительство слабеет, в партии начались разногласия, так что эта антихристова власть скоро провалится…

Сейчас крепостное право – принудиловка. Людей мучают да голодными оставляют. При советской власти пишут одно, а делают другое. Возьмите смертную казнь. По закону ее отменили, а на деле она есть. Ищут, роятся, находят каких-то троцкистов, бухаринцев, кричат: «Вот вам враги! Что с ними делать?» Народ кричит: «Раз враги, нужно расстрелять!» И после выходит, что будто сам народ вводит смертную казнь. Вы не думайте, что бухаринцев и троцкистов расстреливают. Нет. Расстреливают тех, кто кричит «расстрелять», то есть тех же крестьян.

Дальше говорят: «По закону ценности за границу вывозить нельзя». А когда Троцкий поехал, так ему разрешили два вагона ценностей вывезти с собой. Почему? Потому что все они одинаковы. Хоть Троцкий, хоть Керенский. А так же и Сталин. Все они – евреи и друг друга никогда не обидят».

Далее «свидетель»-обновленец сделал по поводу антисоветских речей Подкапаева свое заключение: «Он свою антисоветскую агитацию строит по характеру содержания сионских мудрецов, предсказывая о пришествии антихриста на землю и о кончине мира».

На очной ставке этот же «свидетель» притворно посетовал: «Я его предупреждал, что тебя заберут и посадят. Но он всегда заявлял: «Я этого не боюсь, пусть меня сажают. Мне еще лучше будет. Там дадут мне квартиру и кусок хлеба».

Иосиф Иванович по поводу всего услышанного на этой очной ставке сказал: «Все показания свидетеля я отрицаю, за исключением того, что я действительно говорил в личной беседе о том, что когда поехал за границу Троцкий, то ему почему-то разрешили вывезти с собой два вагона ценностей…»

«Контрреволюционных выражений в обвинение не включать»

В обвинительном заключении Подкопаеву вменяли в вину, что он советскую власть называл властью антихриста, а «вождя народов приравнивал к врагам народа Троцкому и Керенскому». Одним из пунктов обвинения была проповедь о кончине мира.

Приговор обвиняемому вынесли члены выездной сессии Курского областного суда 14 мая 1939 года. По иронии судьбы председательствовал на суде человек с нерусской фамилией. Приговорили к десяти годам лишения свободы и решили его оставить в новооскольской тюрьме.

Осужденный воспользовался правом написать кассационную жалобу в высшие инстанции, в которой подчеркивал, что виновным себя не признает, и горевал: «злая воля моих свидетелей сделала свое дело…».

23 июня 1939 года  жалобу рассматривала Судебная Коллегия по Уголовным делам Верховного Совета РСФСР. Она посчитала доводы Подкапаева необоснованными и вынесла определение: «Приговор суда оставить в силе, а жалобу – без удовлетворения».

Было в присланном из Москвы документе и частное определение, адресованное местным делопроизводителям: «Указать суду необходимость тщательной проверки содержания обвинительного заключения, с тем чтобы впредь не допускать включения в них подлинных контрреволюционных выражений, высказанных обвиняемым, как это имеет место по данному делу».

Видимо то, что в материалах дела Сталин, Троцкий и Керенский оказались в одном ряду, бросило московских юристов в холодный пот.

В начале 1990-х годов следственное дело Подкапаева было взято для пересмотра юристами белгородскими. И 5 января 1994 года Иосиф Иванович был реабилитирован.
Дата, место и причина смерти И.И. Подкапаева нам пока неизвестны. Скорее всего, из заключения на свободу он уже не вышел.

Священник Владимир РУСИН

Очерк написан по материалам следственного дела № 2572 из архива УФСБ по Белгородской области. Благодарим за помощь в исследовательской работе В.М. Рябкова, В.В. Меженина, В.В. Боеву и О.М. Хижнякову.