Ненужная встреча

А ведь как хорошо начинался день. За окном замечательная погода: яркое солнышко и теплый ветерок. И на работе все было отлично. Да и дома дети порадовали. Анна Владимировна уже настроилась на тихий спокойный вечер в кругу семьи. Но тут позвонила подруга. Напомнила, что когда-то они на этот день запланировали поход на какую-то там художественную выставку. Собственно, это еще не было трагедией. Несмотря на то, что Анна абсолютно ничего не понимала в живописи, ей все же нравилась мысль о приобщении к высокому искусству, да и поболтать с подругами она была совсем не прочь. Тем более, что одна из них была специалистом по авангардной и классической живописи, и могла часами очень увлекательно рассказывать про картины.

Да, это еще не было трагедией. Трагедия, переходящая в фарс, началась несколько дней спустя. А пока же Анна Владимировна медленно шла по залу художественно-изобразительного музея, рассматривая великие полотна Рембрандта и Ван Гога. И вдруг… она увидела его. Он быстро прошел мимо, опустив голову, и даже не обернувшись. Но за то короткое мгновение, на которое их глаза встретились, Анна поняла – узнал. И, тем не менее, не пожелал даже поздороваться… “Ну что ж, это, конечно, его дело, – подумала она, – но все же как-то обидно. Ведь, не совсем ж чужие люди.”

От этой краткой встречи все же остался какой-то неприятный осадок на душе. Нахлынули неприятные воспоминания. Когда-то такое уже было. Тогда она просто старалась забыть, не думать ни о чем плохом, меняла обстановку, искала новых впечатлений. Поступила она так же и в этот раз – на ближайшее воскресенье был запланирован поход в театр.

“И тут цепь событий перешла в критическую стадию, когда ничего уже исправить было нельзя…” Примерно так написал бы какой-нибудь писатель-мистик, и, в общем-то, был бы прав. Если бы сейчас кто-нибудь спросил Анну Владимировну о том, какой был спектакль, она бы не ответила. Она просто не помнит, мысли ее были заняты другим. Ведь там, в театре, вот ирония судьбы, она вновь встретилась с давним знакомым, и… и решила подойти, поздороваться.

— Здравствуй, Миш. Как поживаешь? Так давно не виделись…

При этих ее словах он даже как-то вздрогнул от неожиданности. Опустил глаза. На какой-то миг Анне показалось, что вот сейчас он встанет и уйдет. Наверное, только показалось. Потому что уже в следующий миг на его лице нарисовалась самодовольная ухмылка, призванная создать иллюзию доброжелательности:

— Хм… Ну, здравствуйте, Анна Владимировна. Как поживаю, говорите? Лучше всех, как всегда. Разве может быть иначе?

Его глаза… В них появился какой-то стальной блеск, холодное безразличие ко всему абсолютно. Этот взгляд отталкивал.

— Узнал, значит, меня?

— Да тебя… Вас сложно не узнать… – ответил он. А про себя подумал: “Невозможно забыть ту, чей образ всегда перед глазами, которая постоянно снится даже много лет спустя. Просто невозможно.”

Разговор не клеился.

— Слушай, а почему ты обращаешься ко мне на “Вы”? – Анну это явно задевало. А вот Михаила вопрос развеселил:

— Простите, конечно, великодушно, но как еще я к Вам должен обращаться? На “ты”? С чего бы вдруг?

— Ну, мы вроде когда-то были друзьями. А кто-то хотел и большего…

— Какая разница, что и когда было? – взорвался Михаил. – Все давно изменилось. И теперь это все уже неважно.

— Да, ты всегда был эгоистом, тебе всегда было на всех и на все плевать. Наверное, зря я начала этот разговор…

— Забавно. Помните, когда-то Вы мне дали совет. Забыть про все. “Забить” на вас, ведь у каждого своя жизнь… Мне кажется, что у меня получилось. Не сразу, конечно. Но все-таки получилось, – в его голове вдруг пронеслась мысль: “Зачем я лгу? Кого обманываю? Ее, или все-таки себя?” – Поэтому мне уже глубоко все равно кто и что обо мне думает. Ведь я живу своей жизнью и ни в чью другую не вмешиваюсь. Что было – то было. Прошлого не вернешь.

— Да я и не жалею ни о чем, – резко отозвалась Анна, – тогда все было правильно.

— Да, разумеется, так оно и должно было быть… А теперь извините, мне пора.

Они расходились в разные стороны, и думали каждый о своем. Каждый хотел обернуться, и… и не смел.

“И все-таки, все мужики – подонки! Самовлюбленные идиоты, – мысленно негодовала Анна. – А ведь тогда я почти уже поверила в искренность его чувств. Так красиво и настойчиво ухаживал… Зря…” Она не знала и никогда уже не узнает о его глупых и горячечных попытках самоубийства. Не знала, что каждое утро он просыпается с мыслями о ней, и что на его рабочем столе стоит ее фотография. Не знала, что он любит и боготворит ее до сих пор.

“Все бабы – стервы. И она, к сожалению, не исключение, – злился Михаил. Зря я, наверное, так грубо с ней. Но, в самом деле, чего она хотела? Неужели она действительно думала, что мы встретимся, как старые друзья?.. Глупо как то все. Я столько лет хотел с ней встретиться, придумывал различные слова, а когда этот миг случайной встречи настал… Я ж просто испугался, сбежал от нее, не смея поднять глаз. Да и сегодня тоже говорил опять какую-то чушь, вместо того, чтобы хоть раз в жизни сказать правду. Да, впрочем, кому она теперь нужна? Глупо…” Он не знал, что она больше всего в жизни не хотела терять его дружбу. Не знал, а точнее не хотел знать, в какой трудный для нее момент он прекратил с ней общаться. Не знал, что творилось в ее душе, пока он бесился в своей злобе. Не хотел ничего понимать и принимать ситуацию такой, как она есть.

Они расходились в разные стороны, и молили Бога только об одном – не встречаться больше никогда.

2009