Мак Маг. Вережский лес, гл. 18

Мне была видна спортивная площадка  для тренировок. Стальное оборудование для лазания, растяжек, тренировок мышц пресса. На турнике отжимался солдат. Майор ходил вокруг площадки, Фельдман – за ним.
Майор что-то говорил и часто поднимал руку, чтобы почесать затылок. При том выражение лица его было неопределённым, - он вдруг останавливался, удивлялся, будто чему-то, посмеивался и потом чесался. Фельдман семенил сзади, так же останавливался и обдумывал то, о чем прежде говорил майор, и стараясь, видимо, тут ещё и опередить будущие фразы командира.
Солдат, выполнив упражнения, спрыгнул, спокойно поправил гимнастёрку и пошёл прочь.
Мне нужно было обратить на себя внимание.
Как обращаться к старшему по имени, отчеству – я не знал и потому выкрикнул в окно, что взбрело в голову:
- Ватман Юрьевич! – Крикнул я.
Моё действие  возымело успех. Майор остановился, сержант оглянулся. И как бы далеко от них не находился – оба они услышали.
Майор немедленно направился к вагончику.
Остановился у окна. Я приветствовал его улыбкой, которая как умела, поместилась в бойницу.
- Это кто? – Спросил майор, оборачиваясь к Фельдману.
Фельдман поморгал глазами. Уши крутнулись под его фуражкой.
- Это экспедиция, - ответил он.
- Что? – Майор помял губами. Но сержант, было видно, приготавливался к неожиданности и будущие растерявшиеся фразы начальника, просто рассыпались над его головой. Глаза его выдавились из орбит, он повторил:
- Это экспедиция, а это, конкретно, то есть, есть – Мак!
- Какой мак? – Майор поглядел на меня, не узнавая совершенно.
Это было, кстати, - подумал я,-  нам всем только на руку.
- Добрый день! – Плюнул я в окно.
- Сержант! – Строго обратился майор к подчинённому, -  если я вам сказал: задерживать подозрительных лиц, то это не значит собирать разных наркоманов. Немедленно вызовите полицию и пусть они с этой «экспедицией» разбираются. У нас итак дел под козырёк!
С этими словами майор обернулся на сто восемьдесят и пошел вон.
Сержант дул себе в ус, потом, сочувствуя сам себе, посмотрел на меня.
Я оценил его полное отчаяние. Он же что-то пробурчал мне, потом пожал плечами и направился вслед за начальствующим.
«Ну, так-с, ничего себе. Хорошо! - Заключил я, - Это значит, все потихоньку тронулось и вот товарищи мои … То ли ещё будет, когда они проснуться!»
На меня горой навалились какие-то эмоции смеха, непривычной экспрессией. Было желание - разорваться от хохота.
«На что бьёт Хищник? На все, что под руками! На все! Невпопад! Значит, дела Его идут хорошо. И Он скоро добьётся результата. И оставит нас в покое. Ладно. Какой же его расчёт? Всех «слегка» свести с ума, забрать нужную вещь и ретироваться. А там – выбирайтесь, как желаете!»
- Мак? – Спросил в спину мне Фёдор, - стоит немного поспать. Ничего страшного, что они нас заперли. Это даже хорошо…
 За сим я услышал его храп.
Да, он не переставал работать синхронно со мной.
Я посмотрел на девушку. Она сладко спала, поджав ноги под себя и подложив руку под голову. На лбу ее вырисовывалась длинная горизонтальная морщинка, и глазницы под веками бегали в периоде быстрого сна.
Я подошёл к ней и спросил:
- Юля, ты меня слышишь?
Она не двигалась.
Я дотронулся до ее руки, другой – прикоснулся к губам.
Некоторое время ничего не менялось. Но вот она подняла голову. Глаза ее были мутны.
- Что?
- Как ты себя чувствуешь? – Спросил я стандартный вопрос.
- Голова немного крутиться, а так – хорошо.
Она заперла глаза, глубоко вздохнула, легонько и болезненно потягиваясь спиной, но не меняя позу.
- Что тебе сниться, Юи? – Спросил я.
Она молчала.
- Юи! – Повторил я.
- Ах, Оливер! – Прошептала она, - пожалуйста, ты итак столько наговорил. Мне теперь за вас…
Меня отшатнуло.
«Значит…»
Она могла скрывать не  только Глашу в себе, но и Оливера! А что может натворить громила, находящийся в этакой хрупкой девочке?
Я пододвинул стул ближе к ее койке и сидел над ней, обдумывая правила дальнейшей игры.
Глаша плюс Оливер –  взрывчатая смесь, если они с друг другом начнут спорить. Им надо найти общий язык. Если раньше воображаемая Хина держала всех в кулаке, всех, а главное - Оливера (он был полностью подконтролен ей), то теперь у фантома – Оливера, по последним «встречам» - лишь доброе отношение ко мне и прорывающийся детский идиотизм.
Я так задумался, что не заметил, как Юлия открыла глаза и смотрела на меня.
- Что ты? – Спросил я, вглядываясь в неё. Я не понимал, кого она сейчас изображала: кто жил в ней, - Фира, Оливер, Хина?
Юлия поморгала,  вытерла глаза и как-будто пришла в себя.
- Почему ты не отдыхаешь, Макс?
- Мне это не нужно.
- А! Понятно! Я думала, тебе что-то нужно. Но ты не мешай мне. Так неприятно, когда..., - она уложила руки в прежнее положение, закрыла глаза, покачала головой, приспосабливая свою ладонь самым приятным образом вместо подушки.
Я продолжал над ней сидеть и размышлять.
Прошло несколько минут.
Я поднялся и стал ходить по помещению.
«Майор спятил, сержант – в шоке. Не знает, к каким командам притулиться. Нам здесь сидеть и сидеть. Это ещё хорошо, что кормят. И то, если подумать – чем?»
- Не сдавайся, Мак! - Услышал я в очередной раз, пересекая комнату.
Остановился. Послышалось?
- Не сдавайся, Мак! – Это говорила Юлия. Голос ее был изменён.
Я вернулся, присел снова.
- Что, что, Юля? – Спросил я.
Не открывая глаз, она говорила, я слышал с ее губ:
- Пенька и весла – якоря глубокому трансу. Все всегда находится за  спинами. Как бы ты не оборачивался все всегда позади. Он смотрит на все точно так же, – твоими глазами. И Он имеет два хода вперёд, прежде чем ты совершишь любой поступок. Помни и не пытайся ОБМАНУТЬ САМОГО СЕБЯ!
Последние слова она произнесла уже третьим тоном.
Мне почудилось - за спиной мелькнула тень. Если бы…
Если бы я не слышал переданный смысл Юлии, я бы точно знал, что это было движение Фёдора, - он мог поправить на себе что-то, или переместиться на кровати, он мог… что угодно, но это было не его действие.
И я должен был теперь в этом удостовериться. В том, на чтобы раньше не обратил внимание.
Когда я обернулся, то не удивился – он лежал, как прежде на спине, чуть приоткрыв рот, закинув одну руку вверх. В старой позе.
«Тень была тенью!»
Я обратился к спящей Юлии.
- Юи, что можно делать?
Она стала говорить спустя минуту.
- Можно все, кроме невозможного. Хозяин не позволит тебе выйти за рамки, если ты не позволишь себе знать…
- Что знать?
Она молчала.
- Юи!
- ТО, ЧТО ТЫ УЖЕ ЗНАЕШЬ!
За мной снова мелькнула тень, а я сам чуть не вывалился из стула, когда в дверь раздался грохот стуком.
Стучали кулаком.
Потом тишина.
В дверь была вставлен ключ, который не сразу попал в замочную скважину, на нем долго бренчали брелоки. Я услышал живой, человеческий голос за дверью, который деяния все эти сопровождал тихими ругательствами.
Наконец, дверь распахнулась. На пороге стоял Фельдман.
- Черт знает что! – Сказал он и стукнул шаг вперёд. На нем были тяжёлые сапоги, и по щеке полз пот.
- Черт знает что! – Повторил он. Связка ключей его висела на пальце, он ловко ею завернул вглубь ладони, пряча весь комплект. Улыбнулся, растопыривая уши.
- Я не знаю, что с этим главнокомандующим делать. Он запретил мне любые переговоры с центром! Это… черт знает что!
- Давно так у вас? – Поинтересовался я, немедленно вступая в диалог.
- Да вот вторые сутки… Я ничего не пойму. Сначала он стал выдавать какие-то странные наказы, потом…
- В чем именно странность?
- Да каждый должен был и будет выполнить, какой-то чёртов минимум.
- Какой минимум?
- Готов к труду и обороне! ГТО! Ему чудится, что сбежавшие: этот Александр Севастьянович…
- Селантьевич, - поправил я.
- Да черт, Силантьевич и его приятель – Аркашка. Аркадий, э-э, да это не важно…
- И что?
- Что они бегают по кругу, то есть вокруг этого чучела дьяволова и машут ему руками!
- Не пойму я, - ответил я и посоветовал, - вы успокойтесь!
- Ага! -
Фельдман стянул пот со щеки вынырнувшим платком в коричневый квадратик и самым располагающим видом шагнул ещё вперёд, гремя сапогами. В его глазах доверие, детский пепел вопрошания.
Я не сомневался – скоро с нами арест-недоразумение закончится, мы скоро будем свободны.
Но когда он так смотрел на меня, то вдруг замер, опуская платок книзу и роняя его на пол.
Он реагировал на мой вид, как я поднялся со стула и глядел через спину его, в узкое пространство двери. Там – за ним – на улице вдалеке стояли Александр и «Аркашка» - те, подследственные и махали руками в нашу сторону.
- Что с вами? – Спросил Фельдман, совершенно меняясь в лице и пуская пот второй струёй.
- А ничего! – Звонко ответил я, догадываясь наперёд, что сержант их, подследственных, не увидит.
- У вас лицо совершенно того… покраснело, - сержант выставил указательный палец на меня. – И…
- Вот, что, дорогой мой немец! – Обратился я к нему. – Вы натура педантичная, занудливая где-то, но исполнительная. Лишних приключений вам не нужно, правда?
Фельдман неопределенно кивнул, посмотрел себе под ноги, поднял платок.
Я спросил:
- Что вы прежде хотели сделать, чем поднять этот платок?
- Зачем вам это? – Спросил он, заворожено глядя на меня.
- Подумайте, - попросил я.
- Вы, знаете ли, Мак, я тут итак … мне тут того - не до шуток.
- Хорошо, - смягчился я, - вы знаете, зачем люди смотрят на себя в зеркало?
Фельдман сглотнул. Кадык поплавком медленно по его жилистой шее прокатился вверх-вниз.
- Чтобы хорошенько рассмотреть себя, черт дери! – Ответил он, смачивая сухие губы.
- Чтобы быть уверенным, что кроме себя, там никого не найдут, Игорь, - пояснил я.
- И что?
- У меня есть зеркало. Я сейчас вам дам его, и вы посмотритесь в него.
Фельдман переступил сапогами, кивнул рьяно-положительно, потом еще раз переступил сапогами, но на этом раз так мягко, словно был в бальных чешках.
Я пошёл к своему рюкзачку, чтобы достать зеркальце.
Когда я вытягивал его, невольно сам задел отражение, и меня отшатнуло. Я увидел за своей спиной мелькнувшую тень. Мне не хватало той миллисекунды, чтобы понять: кто, что это было?
 Обессилено я добрался до своего стула и сел.
Фельдман не мог разобрать, почему руки мои дрожат, и лицо неестественно исказилось, когда я протягивал ему серебряный предмет.
- Посмотрите, - что мог, произнести я.
 Фельдман взял зеркало и поглядел в него, едва попадая взглядом на самого себя. Солнечный зайчик скакал по всей его физиономии, пока не замер где-то на губах.
- Что вы видите позади себя? – Спросил я.
- Так мне куда глядеть?
- На себя и чуть в сторону, в проем двери.
Сержант повернул зеркальце, вздрогнул, взвился всем торсом стрункой, развернулся, цокнув  каблуками, в выправке.
В дверях - майор. Лицо  хмуро: гневливо нависали пышные брови.
Даже сквозь полуседую короткую стрижку было видно, как голова его покраснела.
- Чем вы тут занимаетесь?! – Спросил он в полный голос, переводя взгляд с зеркала в руке Фельдмана на его вымершее лицо.
«Через некоторое время возникнет ощущение, что ваше лицо не принадлежит вам. Из зеркала на вас будет смотреть фантастическая копия вас самого. Довольно часто подобные эксперименты приводят к тому, что люди начинают видеть странные и, порой пугающие, видения в зеркальной поверхности. В научных кругах этот эффект называется «встречей с другим я» и успешно применяется в психиатрии», - вспомнил я выдержку из одной популярной статьи.
Мне стало многое понятным.