За все прощайте Часть2 Если б не было тебя Глава21

XXI
     Яркие гирлянды и шумные прохожие. Вера никогда не была за границей, но все равно чувствовала разительное различие. Все здесь другое. Дома, улицы, люди. К этому новому миру просто невозможно привыкнуть и то, что она была далеко от дома пугало. Но рядом с Андреем она чувствовала себя в удивительной безопасности. Вроде бы он ей  никто, просто начальник, может сейчас ему позвонят и он, поменяв все планы, рванется подписывать очередной контракт.

Но она была уверена, что ее он не бросит. Нет, не потому, что что-то испытывает. Просто его странное свойство все предусмотреть, оценить ситуацию и позаботиться не только о себе, но и о тех, кто в нем нуждается, по воле случая или по условиям договора, не важно. Делает он это намеренно или случайно, абсолютно непонятно. Может ей просто так кажется или хочется, чтобы было именно так.

    Они долго шли по парку, разглядывая аттракционы. Вокруг все сияло и искрилось. Они подошли к забавному аттракциону, в котором надо было прыгнув в бассейн с грязной жижей   достать подвешенный к палке металлический диск. Смеясь, они смотрели, как участники дерутся, расталкивая друг друга, чтобы добраться до диска.

- Вера, смотрите! Вот ваша мечта на полке стоит, - и Андрей указал на полку аттракциона и потянул ее туда за руку.

Вера повернулась и увидела лабрадора, только игрушечного, но очень похожего на настоящего.

- Вера, а игрушечный даже лучше, кормить не надо.

- Вера, смотрите, ролики какие?! - через время оглядев всю полку, восхищенно добавил Андрей. Он неотрывно стал смотреть на ролики, как на совершенно неожиданную и ценную находку.

- Ролики? Подумаешь, - фыркнула Вера между тем все оживленнее и радостнее посматривая по сторонам, а Андрей стоял смиренный, тихий, совершенно растроганный.

- Вот, Вера, вы какая.  У вас мечта должна быть, а у меня – нет.  Я  в детстве тоже, может быть, мечтал, - улыбнувшись, разоткровенничался  он.

- Мечтали стать богаче богача, - засмеялась Вера. Впрочем, услышав его необычный тон, она повернулась и с интересом  ждала продолжения.

- Не угадали, Вера. Я вот о роликах мечтал. Соседу из-за границы родители привезли, а я в окно смотрел и завидовал, когда он на них по двору катался, - серьезно признался Андрей, внезапно вспомнив, что так же несбыточно все детство мечтал о роликах.

 Вспомнил, как видел соседского мальчишку, который дразня всю дворовую шпану подпрыгивал и  вертелся, выделывая всевозможные пируэты.  Даже потом, выходя во двор без роликов, он все равно не лишался завистливых взглядов и дружеского расположения.

 Те, по современным меркам такие уродливые и потрепанные ботинки на колесах приобрели такую значимость для Андрея, что он выменял всех своих пластмассовых индейцев  на  возможность  один раз прокатиться. 

Спустя всего несколько минут, как он стал на ролики, он неудачно споткнулся о камень и упал, разбив в кровь коленки и стесав локти. Мать, намазывая ссадины зеленкой,  ругала его на чем свет стоит, а он молчал и почти  не слышал ее:  оскорбленный, негодующий, не понимающий, почему счастье длилось так недолго.

- А слабо, Андрей, за мечтой побежать? – задорно  поинтересовалась Вера.

 Он так поменялась,  как будто  прежняя Вера: недоверчивая и серьезная ушла куда-то, а на ее месте вдруг возникла  бесшабашная, озорная и насмешливая.
 
  - За мечтой в грязь? Нет уж, Вера, извините, - и Андрей отрицательно покачал головой. 

Среди веселых, беспечных, ничем не озабоченных людей, праздно проводящих время, он видел  себя чужаком: выходцем из делового и суматошного мира, где не знают ни отдыха, ни сантиментов.

- А я вот не боюсь, - и Вера сняла туфли и  протянула их Андрею. Андрей, удивленно наблюдая за ней, все же взял ее туфли и, с подозрительностью  осмотрев их, перевел внимательный взгляд на Веру.

- Вера не смейте, - серьезно произнес он, только сейчас  заметив в ней резкую, необычную, ошеломляющую перемену.

- Посмею, - громко и  чрезвычайно убедительно  возразила Вера. Все стало теперь для нее важным и не случайным: и этот вечер, и Андрей, и игрушечный лабрадор на полке.

- Вера! Быстро отойдите от бассейна, - грозно потребовал Андрей.

 И с той же сосредоточенной внимательностью, с какой рассчитывал любое, даже чужое,  действие, будто играя в шахматы, постарался уверить ее в бесполезности  затеи   и смехотворности   положения осмотрев длинное  платье, грязный бассейн, стараясь не пропустить взглядом уже сразившихся ужасно жалких и перепачканных  участников.

- Не-а, – и Вера медленно стала пятиться назад. Даже то, что выиграть ей, видимо, не придется, не останавливало.

- Я вам запрещаю! - повышая голос, пригрозил Андрей.

На благоразумие Веры полагаться не  приходилось, и  чувство невозможности остановить ее никакими силами  не только не уходило, а становилось все сильнее и досаднее.

В тот же самый момент у Веры  вдруг явилась неожиданная и обидная мысль: «не в том ли причина, что ему будет стыдно идти в гостиницу с испачканной и неприглядной спутницей?»  и  Вера прыгнула в грязный, наполненный водой бассейн.

- Вера Юрьевна, вы заболеете, я вам больничный оплачивать не буду, - выкрикнул Андрей.

Он горячился и кричал нарочно, так выражая высшее презрение к бессмысленному поступку, но, Вера, не обращая внимания, задирала юбку длинного платья.

-  Должен Вас заранее предупредить, что за платье буду вычитать у вас из зарплаты,- попытался ухватить ее за руку Андрей. Но Вера предусмотрительно отошла от края.

    Андрей, еще раз внимательно, как болельщик, уже наперед сочувствующий проигрышу своей команды, оглядел ограждение, соперников, высоко подвешенный диск, покачал головой и наклоняясь над бассейном, сквозь шум закричал:
- Вера, вы ненормальная! А ну быстро вылезьте. Я вам сто таких лабрадоров куплю.
 
Но Вера настойчиво шла к старту. Благоразумие  в ней  действительно отсутствовало. И не только не было благоразумия, но нарастало что-то  противоположное ему – мятежное безрассудство, своенравная гордость и  желание выиграть любой ценой.

- Вера, да он же на вещевом рынке рублей девятьсот стоит, не больше! Вернитесь, Вера, - уговаривал ее Андрей, но Вера продолжала идти, и толпа уже кричала: шнеле, шнеле.

- Выходите сейчас же! Я вам тысячу таких куплю, и еще мишку плюшевого в придачу.  Только бросьте эту затею, -  умолял Андрей, и причина, руководящая ей, все еще непостижимая, уже не вызывала в нем досады, а  говорила так красноречиво о чем-то важном для нее и неожиданном для него.

 Он долго, улыбаясь, наблюдал, как Вера  возилась в воде, сцепившись с остальными участниками. И от того, что все вокруг громко кричали, смеялись, радовались и визжали, Веру охватил невероятный азарт. Расталкивая других локтями, она  упрямо пробиралась к металлическому диску. Вся измазавшись в грязи, она все-таки его достала. Схватив диск, она обернулась, и  радостно помахала им над головой.

Андрей спокойно стоял у края бассейна и аплодировал.  Оттого  что он так обманулся, не веря в ее победу, но так  волновался, что она проиграет и расстроится, делало Веру абсолютно счастливой, он вдруг стал для нее обычным  и близким, бесконечно любимым и необходимым.

- Поздравляю, Вера, - протягивая ей руку, чтобы она поднялась из бассейна, произнес Андрей.

Вера радостно улыбалась, с ее волос и платья медленно стекала грязная жижа. Она победно смотрела на Андрея, зажимая вожделенный диск обеими руками.

 -  Ну что вы на меня смотрите? Идите за своим призом, - улыбнулся Андрей.

 Он внимательно изучал платье -  подарок был безнадежно испорчен.

Вера подошла и, решительно взяв с полки коробку с роликами, протянула их Андрею.

- Вера, не может быть?! Так что, вы  для меня? –изумился Андрей, - вы  из-за меня  в грязь полезли?

 Вера утвердительно кивнула и слышала свое шумное дыхание: сердце билось учащенно, но звонко и ровно, с особенной радостной силой.  Андрей ошеломленно взял у нее из рук ролики.

- Я просто не знаю, что сказать,- рассматривая упаковку, произнес он.

Вера  захлебывалась воздухом, в горле пересохло  и сердце словно  никак не могло поместиться в груди.

- Просто скажите спасибо, - радостно заулыбалась  она. И  словно пробилось  наружу и разлилось широко долго томившееся внутри чувство.

- Спасибо я вам, конечно, не скажу, -  протяжно ответил Андрей.

Все яснее пульсировала в его мозгу очередная догадка, которая  давно перестала быть тайной, но не сделалась она и очевидной, как правда, приоткрытая лишь наполовину.
 
- Это еще почему? – перестав улыбаться, поинтересовалась Вера. 

В ее глазах исчезла искрящаяся радость и  возвратилась холодная подозрительность.
 
- Так, Вера Юрьевна. Вы что, серьезно не понимаете, что наделали?  – и  Андрей строго взглянул на нее и грозно нахмурился, - вы знаете, сколько это платье стоит?  Да вы у меня лет десять бесплатно  работать будете! А у меня, между прочим, 46 размер, а ролики, вот посмотрите Вера,  - и Андрей развернул к ней  надпись на упаковке и ткнул пальцем, - они до 37. Понятно вам?  Куда  мне их теперь надевать?

Гордый и властный начальник, никогда еще не принимал он такой гордой и властной позы, не поднимал подбородка так высоко, не глядел так высокомерно. Это было больше, чем плевок в душу, изменившись в лице Вера  выхватила у него из рук свои туфли, нервно повернулась и босиком пошла к гостинице.

- На что одевать? – повторил ей вслед Андрей, поставив коробку с роликами на землю.

   Все быстрей убегая от него, Вера так же стремительно отгоняла от себя все мысли о нем.  Стал он чужой и глупый, ее непостижимый  любимый: черствый, сухой и безнадежно расчетливый.

 - На голову,- сердито выкрикнула она.  Андрей засмеялся.

- Вера,  постойте, - крикнул  ей вдогонку Андрей, но Вера не оборачивалась.

 Пытаясь на ходу выжать мокрое платье, она торопливо направлялась к гостинице.

- Вера, да не переживайте вы так! Сергей Викторович что-нибудь придумает, он знаете какой мастер продаж? Ролики из самого Берлина, он  их за дорого  двинет,- кричал ей вслед Андрей, и пошел следом  - уверенно, торопливо.

Он шел за ней стремительно, почти бежал, задевая  прохожих и не  теряя ее  из вида. Вера не оборачивалась,  упрямо продолжала идти, на ходу обувая туфли, попеременно подпрыгивая то на одной, то на другой ноге.

Вера стойте, - догоняя ее, кричал Андрей,- я придумал! Мы их с аукциона продадим, скажем, что  Гитлер  на них катался.

 Он  спешил и ему неудержимо хотелось догнать, обнять,  заглянуть в глаза.

- Вера, да стойте уже! - догнав и схватив за руку, остановил ее Андрей,- ну посмотрите же на меня, Вера.
 
   Она повернулась и резко подняла голову, зло щурясь.  С той удивительной яркостью, которую в минуты отчаянья излучает любовь, Андрей вдруг увидел в ее глазах этот свет сквозь пелену жгучего оскорбления и поразился его глубине.

 Он крепко  прижал ее к себе, обхватил ее лицо, запустил свои крепкие пальцы в ее мягкие волосы и дерзко склонившись, поцеловал. Вера тряхнула головой, грубо оттолкнула его и опять пошла по направлению к гостинице.

- Ну не обижайтесь, Вера, - засмеялся Андрей.

   Вера продолжала  рассерженно шагать широкими шагами и бессознательным движением  отряхивать грязное платье.

-А я и не обижаюсь. Боюсь только костюмчик ваш испачкать, а то мне потом пожизненно не расплатиться, - зло взмахнула она руками.

   Он смотрел ей вслед, а сам словно делился на части: половина его безотчетно гнала ее от себя, а  другая, подсказывала, что ей от него никуда не скрыться.
   
- Я ведь тоже расстроился. Вы меня с обувью совсем запутали. По сюжету я должен Золушку по туфельке искать, а вы мне принца заказали на роликах тридцать седьмого размера. Разве я похож на  тинэйджера – коротышку? И  туфельку вы не потеряли. Сначала сами мне вручили, а потом взяли и  отобрали у меня. Золушка из вас тоже никудышная, - остановившись, выкрикивал Андрей и  новой  предстала перед ним старая сказка, по-новому наивными и смешными ее мечты о сказочном  принце.

- Не убивайтесь, Андрей Евгеньевич.  Вот у меня, в отличие от вас,  самый ходовой размер 37,  любую выберете – не ошибетесь, - нервно выкрикнула она в ответ.

Прохожие не понимая смысл ее выкриков с сочувствием оглядывали ее странный наряд и старательно обходили, да и она боялась кого-нибудь задеть и испачкать, только дробно и торопливо стучали по асфальту каблуки ее изящных туфлей.

- Вера! Не портите сказку, теряйте туфельку. Немедленно,- настойчиво и Вере, даже показалось повелительно, выкрикнул Андрей.

Вера нервно сняла туфли и, не оборачиваясь, зашвырнула их назад и пошла дальше. Упав на асфальт, туфли остались Андреем незамеченными, даже они потеряли для него свою  ювелирную ценность.  Еще утром  все ее поведение было непростительным  и  кошмарным, но вдруг стало милым и понятным, как мило в робкой и влюбленной женщине опасение оказаться ненужной, очередной и брошенной.

  - А знаете что, Вера?.....  Выходите за меня замуж, - вдруг раздался его громкий окрик.

Вера встала, как вкопанная. Потом медленно обернулась. И когда снова взглянула на Андрея, взгляд  его был прост, и прям, и повергал в шок  своей серьезностью.

- Шутки у вас дурацкие, Андрей Евгеньевич.

- Я не шучу. Вы же меня любите, - уверенно отметил Андрей все пытливее  всматриваясь в ее  пораженные глаза.

- Я вас? –  Вера неестественно засмеялась и сразу потеряла всю свою воинственность: снова стала женщиной, которой и неловко, и неудобно в грязном платье, и горько от своей любви и страшно немного от его догадливости.

- Да, Вера, - настаивал Андрей,  - как ловко вы скрывали.  Я  до сих пор сомневался, а теперь точно знаю, что любите.

И странно: он тоже стоял растерявшийся, без обычной твердости и уверенности в позе, и с чужой, совсем не начальственной слабой и нежной улыбкой.
 
- Вы бы еще ромашку взяли и погадали, - вызывающе усмехнулась Вера, но наряду с притворным весельем, с тоской и страхом ожидала она того, что сейчас произойдет.

- Тут и ромашки не нужно, вы же себя выдали, - уверенно подошел к ней Андрей.

 Только одно понятие во всех словарях мира, только одно слово на человеческом языке, только одно предположение в его мозгу  могло сейчас  объяснить увиденное.
 
- Это вы потому сейчас так говорите, что все  русские мужики  в Берлине себя победителями чувствуют?  - прищурившись, посмотрела на него Вера, и страх перед разоблачением – еще живой, еще борющийся, когда-то делавший ее сильной и гордой, теперь превращал в  беззащитную и слабую.

 - Любите, любите, Вера. Ну, давайте, признавайтесь, - склонился над ней  Андрей.

 Наивная, она думала, что он знает. Если бы он вполне точно и определенно знал это, разве бы позволял ей столько раз уходить от ответа, скрываться от него, молчать и замыкаться в себе?

- Да люблю, так люблю, что ненавижу,- дерзко вскинула голову Вера.

 Такое его поведение заставило ее почувствовать, что все внутри  трепещет и волнуется, как у подхваченного ветром листа.  Андрей улыбнулся и стал вытирать ладонями ее испачканное лицо.

- Сознались, любите. И ненавидите, за то, что любите.

- Узнали и  что вы  чувствуете?  – задрожал слабый голос Веры, - вам опять смешно? 

Теперь она ясно понимала, что ни гордой, ни свободной теперь быть не сможет. Она  пригнулась невольно и сгорбилась, как в присутствии более могучего существа.

  - Совсем не смешно,- Андрей смело обнял ее.

Он не мог не заметить, как она конфузится от каждого его слова, от  желания приласкать ее мокрые волосы и заглянуть в смущенные глаза.

- Добились своего,- попыталась высвободиться  Вера,- получайте свое признание и отпустите меня.

Отбиваясь от всех нежных движений, считая их навязанными  сочувствием, она вспоминала его в те минуты, когда он несколько раз подряд унижал ее своим равнодушием, и все больше поражалась противоречивости  его натуры.

- Не отпущу, потому что вы не признались,- возразил Андрей,- признавайтесь, как положено.

Он не пошевельнулся, не улыбнулся, словно и вправду не собирался ее отпускать без чистосердечного признания. Уничтожая смущение, страх и отчаянье  силой всепроникающего чувства, Вера  уже не боялась довериться ему.

- Я не умею,-  растерянно подняла  на него глаза она.

  - Тогда повторяйте за мной, - добродушно предложил Андрей, -  я вас люблю.

-  Я вас люблю, - повторила Вера и почти остановив дыхание, почувствовала, как оживают давно сдерживаемые страхи.

- Я вас люблю, Андрей Евгеньевич,- доверительно улыбнулся Андрей, понимая, что она не услышала двойственности его предложения.

-Я вас люблю, Андрей Евгеньевич,- послушно повторила Вера.

 Не то чтобы было легко ей произносить за ним слова, но особенно открытый, светлый и подкупающий взгляд Андрея уверял в бессмысленности дальнейшего укрывательства и его личное притворство, которое так усиленно скрывал он в себе, вдруг стало невыносимым бременем и всего одной короткой фразой Андрей сбросил его: 
- Я вас тоже люблю, Вера.

- Я вас….,- начала послушно повторять Вера и растерянно заморгала, когда до нее дошел смысл сказанного.

 Вышло это так просто и неожиданно, как будто он ничего не сказал или  сразу сказал все, - вы что?  - иронично переспросила она и громко рассмеялась, - вы, Андрей Евгеньевич, никого не любите, вы всех только используете. Вот теперь вы признавайтесь, что вам от меня нужно?

- Чтобы вы согласились, -  Андрей решительный, с волнением, даже как будто смущаясь смотрел на нее.

- На что согласилась? – удивилась Вера, все еще не понимая серьезности его намерений, но Андрей всегда отвечал прямо и честно, когда от волнения ни о чем не думалось:
- Выйти за меня замуж.

Боясь и не желая верить в то что видит и слышит Вера окинула его критическим взглядом, немного наклонив голову:
- Это вы таким образом  воплощаете свой план пожизненного рабства в жизнь, да?

- Вы сказали да, Вера, - категорично констатировал Андрей, как деловой человек, не привыкший дискутировать.

- Не цепляйтесь к словам Андрей Евгеньевич,- серьезно смотрела на него Вера и в ярком свете  уличных фонарей лицо ее было выразительным и открытым.

- Нет, вы точно сказали да, я  отчетливо слышал, - улыбался Андрей. 

Он держал ее в объятиях, обыкновенную женщину, самыми обыкновенными руками и чувствовал что-то  совершенно непередаваемое.

Вера с шумом набрала воздуха, возмущенная ответом:
- Я сказала да, когда говорила…

- Вот ты опять сказала да, - не дал закончить фразы Андрей.

 Как бы  ни была она  смущена с каждой фразой становились слишком просты и  понятны ее опасения  и в их искренней бессмысленности  как будто не было  границ и то, что ему понятны все ее мысли  было Вере ясно по одному тому, что  он не обращался к ней серьезно, а говорил полушутя.

- Нет, - раздраженно настаивала она, - я сказала да, когда …

- Определенно, да. Да, да, да. Я три раза слышал, - перебил ее Андрей и прижал  к себе.

То, что давалось другим легко, ему стоило мучительных усилий. Много раз он  пытался все сказать ей, обнять как сейчас, а она оставалась чужой и посторонней, точно это была не живая женщина, а ледяная  статуя, коловшая его своими углами.
 
- Нет, - упрямо постаралась вырваться Вера. Ведь он не знал и не мог знать того, что знала Вера о себе.  Она самая простая, обыкновенная, не умная, не безупречная, к тому же с ребенком, которого она от него скрывает.

- Да, - настаивал Андрей.

Люди, проходящие мимо и удивленно оглядывающие их и подумать не могли, что этот статный, галантный мужчина с выразительными глазами и серьезным  лицом в настоящую минуту уговаривает эту растерянную, испачканную женщину  купаться в его роскоши.

-Нет, -  продолжала упрямиться она и  вдруг почувствовала, как уверенно Андрей обнимает ее, а ведь она всегда считала, что правдивыми могут быть только объятия.

-Да, - повторил он, обхватил ладонями щеки и посмотрел ей прямо в глаза.

Опять теряясь в его лучистых глазах, в его вкрадчивом голосе,  Вера поняла, что она просто боится своей любви, стыдиться любви к богатому и могущественному мужчине, скрывает от него то, что давно известно всем.

Разве можно спрятать то, что больше тебя? Но мы всегда боимся того, причин чего мы не знаем. Ненавидим и опасаемся того, что не в силах исправить, изменить, сделать логичным, понятным и доступным.

- Да, дипломат несчастный, - с шумом вырвалось у  Веры.

- Счастливый Вера, самый счастливый дипломат на свете. Еще ни одни переговоры не проходили так быстро и успешно, - засмеялся Андрей. Трудно было в этом признаваться Вере, но Андрей и тут признался.

- Ах! Вот как! - и Вера опять  попыталась освободиться, ощутив легкий укол от намека на ее бесхитростность. Но слабые и неуверенные возражения, как и такие же попытки освободиться только делали ее еще более милой в глазах Андрея.

- Вера, Вера, Верочка, моя маленькая девочка! Я же люблю тебя, Вера! Если бы ты только знала, как я тебя люблю! - и он, подхватив ее на руки,  поднялся по ступенькам гостиницы.

Забирая ключи, Андрей  что-то настойчиво объяснял администратору.

- А о чем это ты с администратором разговаривал? -   поинтересовалась Вера, когда он понес ее к лифту. И не выпуская ее из рук, и все так же крепко прижимая к себе, и взглянув на нее, улыбаясь, Андрей ответил:
-Она спросила меня, хорошо ли ты себя чувствуешь.

 Вера удивилась. Ей не виднелось ни одного поступка с ее стороны, который давал повод так думать:
- А почему?

- Я тебя  утром на руках в номер нес, вечером – на руках,- напомнил Андрей еще сильней прижав ее к себе.

- А ты что ответил?- засмеялась Вера.

 Она даже  не заметила того момента, когда вдруг   кончилась между ними вражда и наступило особенное доверие.

Андрей хитро прищурился. Это была первая женщина, которая его по настоящему любила, и первая любовь, которую подарила ему жизнь:
- Что ты у меня ручная.

- Как болонка?- пытаясь казаться рассерженной, вспылила Вера.

Теперешнее ее качество казалась ей  новым и интересным, но чересчур зависимым и малопонятным и вглядываясь  куда-то в глубь его невозмутимых глаз она  не видела, как прежде, властной преграды.

- Как ромашка, - нежно ответил Андрей,- пока все лепестки не оборвешь, правды не узнаешь.

 Так же на руках он занес ее в лифт. Она видела, как с осторожностью  и аккуратной  медлительностью он повернул ее в проеме и опять остановился, совсем не собираясь опускать на пол.

 - Андрей, ну отпусти меня, - попросила Вера и заболтала ногами, стараясь освободиться.

- Не отпущу, - Андрей крепко удерживал ее и с  новым чувством превосходства смотрел  на ее растерянность и нарочно  давал лишний повод покомандовать, чтобы раз и навсегда  убедить, кто все же главный.

 - Ну, я же никуда из лифта не убегу, - смеясь, убеждала его она  и  стало радовать, что он не дает ей сделать шагу, чтобы не оказаться обманутым.

- Вера, ты такая непредсказуемая. Я лучше рисковать не буду.

Выйдя из лифта, он шел неспешно, смотрел вперед и вместо длинного, тускло освещенного и широкого коридора терялся в воспоминаниях ее глупой гордости и утопал в простоте и реальности происходящего.

И на всем протяжении коридора не виднелось ничего, кроме сияющих глаз Веры  и ее беззаботного смеха. Андрей опустил  ее только в душе и включил воду.

- Андрей, костюм твой! И платье! -  отходя, вскрикнула Вера, когда вода мгновенно намочила их обоих.

- Забудь о костюме, о платье забудь. Обо мне только думай. О себе. О нас думай, Вера, - и Андрей подошел к ней снова, снимая мокрый смокинг.

- Я сейчас… Я  приду… Я платье сниму только, - и Вера уже повернулась, чтобы выйти в комнату.

- Я помогу, - Андрей осторожно взял ее за руку, приблизил к себе.

 Теперь он хотел подарить не только платье, а целый мир. Он схватил воздушную материю платья и резко потянул его в разные стороны. Легкий бирюзовый шелк еще секунду пытался сопротивляться, но тонкие нитки треснули, превращая платье Золушки в лохмотья. Вера подумала, что вместе с нитками и она теряет последние свои надежды на сопротивление.

- Ах, - вдруг вскрикнула она, и, опустив голову, увидела, что с платья серебряным дождем посыпались яркие кристаллы и ручьями потекли по кафелю, смываемые потоками воды.

- Ну зачем ты так? Оно же такое дорогое, - тихо произнесла Вера.

- Дешевка!  Дешевка все. Ты дорогое, ты самое дорогое, что есть у меня на свете, - он обнял ее так крепко, что казалось еще чуть-чуть и она задохнется.

Андрей поднял ей подбородок и, посмотрев в глаза, спросил: «Когда, Вера? Когда я не понял, когда я пропустил, когда я проглядел, что ты любишь меня?».
И этот взгляд, казалось Вере, заглядывает ей прямо в сердце.

- Тогда, Андрей, еще в лифте. Когда в первый раз увидела тебя, я в глаза твои посмотрела и поняла – погибаю, но ты….

- Что, - тихо перебил Андрей и прижал ее голову к своей груди, - думала, я не догадался? А я чувствовал Вера, я тогда не поверил, но почувствовал. Я сразу понял, почему ты незнакомцу так неосторожно доверилась, - он гладил ее, и ей казалось, что ее кожа плавиться под его горячими ладонями.

- Нет, Андрей, не то. Ты был такой недосягаемый,- прошептала Вера.

 Не сразу поняла она, в чем заключено ее страдание, и долго она мучилась и содрогалась в его объятиях, подавленная тем, что никогда он не будет считать ее искренней.

- Я? – и Андрей, закинув голову и подставив лицо под теплые потоки воды, засмеялся.

Потом, резко опустив голову и схватив ее руки, прижал их ладонями к груди.

- Я недосягаемый? Я же живой Вера, я живой. Я даже сам не знал, какой я живой. Послушай, как бьется мое сердце, оно бьется для тебя Вера. А я искал тебя Вера, долго, мучительно, по всему свету, по всему миру и только здесь, только Берлин подарил мне тебя, но почему, почему Вера? Где ты была? Я столько лет потерял. Где ты была Вера? – целуя ее, спрашивал Андрей.

- А я звала тебя, Андрей.  Разве ты не слышал? Утром, вечером, ночью звала, по улице шла и в глаза прохожим заглядывала, ты или нет, и опять звала, - жарко целовала его в ответ Вера и его одежда вместе с потоками воды соскальзывала  на пол, смываемая ее тонкими руками.
 
   Сгущался  пар от горячей воды и рассеивался над ее атласной кожей и то, что было неразрешимою задачей теперь требовало  такого же безоблачного разъяснения.
   
- Ну что же ты, глупая? Что же ты тогда, когда узнала меня, пряталась? Я только шаг к тебе сделаю, а ты как мышка – в норку, и шипишь оттуда. Я думал, руку протяну, и укусишь, - страстно обнимая ее, спрашивал Андрей.

- Я боялась, Андрей, - вдруг остановившись, серьезно призналась Вера. Чем очевиднее становилась для Веры ее любовь, тем сильнее овладевала ей паника.

- Смешная моя, я же с тобой был!  Я всегда с тобой рядом! Ты не замечала что ли? Я же от всех пересудов тебя уберегу. Я же тебя никому не отдам, я теперь тебя за руку держать буду и ни на минуту не отпущу, - прижимался к ней щекой Андрей. Он долго не понимал этот страх, мирился с ним и бесчисленное количество  раз пытался его рассеять.

- Нет, Андрей, я не сплетен боялась, не зависти.  Я обжечься боялась,  - прошептала Вера и робко взглянула на него своими глубокими зелеными глазами,  серьезными и до боли строгими в своей наивной простоте и все то, что до сих пор скрыто тлело в Андрее и проявлялось в тоскливой холодности  и сдержанной раздражительности, взорвалось громко и пронзительно.

 - Ты обжечься боялась? – вдруг  выкрикнул Андрей и резко схватил ее за плечи, - да ты меня сжигала! Я же изнутри горел, изнутри, как  факел, горел, - и Андрей стал опять ее целовать.

 И Вера вдруг почувствовала, какой жгучей болью горят на ее коже его поцелуи.

- Прости.  Прости меня, - обхватил ладонями его голову, зашептала Вера слабо и жалобно, но в этот момент возмутилась в Андрее униженная любовь и  он оглушительно и властно потребовал всего того, на что  уже давно  имел  право.

- Не прощу!  Никогда не прощу!  Не прощу, что просыпался без тебя, что засыпал – без тебя, что оглядывался – и нет тебя рядом. Подойду в глаза твои загляну, а до тебя, как до луны, не дотянешься, -  и вода, будто слезы текла у него по щекам.

- Ну как же? Как же Андрей? Ты же всегда рядом был. Проснусь – ты, засну – ты, уши закрою, глаза закрою – опять ты, голос твой, запах твой, руки твои, везде рядом и нет спасения, погибаю,  - искренне смотрела ему в глаза Вера и гладила, прижимала к себе, ласково убеждала, что минутами сама переставала выносить пытку  его отчуждения.

Ее путаный и испуганный лепет задевал Андрея  до боли в глазах, до рези в  сердце, все в ней стало ясно  и одновременно непостижимо в своих проявлениях, виделось чудесным и обыкновенным  в его понимании.

- Родная моя, милая моя, хорошая, единственная, - и Андрей, закутав полотенцем, подхватил ее на руки и понес к кровати.

 Томная тяжесть его горячего тела подняла Веру  к воротам самого рая. Высоко, высоко. Все звуки вокруг исчезли, и только стук его сердца в резонанс с его сильными движениями казалось, заполнил все пространство. Или это билось ее сердце. С его волос капали ей на лицо прохладные капли воды, да и  она еще дарила ему ту живительную влагу, что не давала иссушить распаленные зноем желания тела.

  Вера не открывала глаз, и все плыло вокруг и растворялось, и только время затаилось где-то,  внимательно за ними наблюдая и продлевая эти бесконечные минуты. Неужели это тот-же бездушный, ледяной Андрей стал сейчас горячим и жарким? Неудержимый, страстный и, как оживший вулкан, полон извержений.

-Вера, Вера, - услышала она голос откуда-то из глубины души, - ты моя Вера, ты только моя. Сделай меня своим.

  Она открыла глаза, вытерла пот со лба Андрея и вдруг поняла, что тоже  захлебывается, вдохнув его горячее дыхание. Она прижалась к нему, насколько могла сильно: «Андрей, ты мой! Ты только мой, Андрей!», - зашептала она и через секунду почувствовала, что они, цепляясь друг за друга, стремительно падают на землю, с высоты безграничного  космоса и только голос Андрея не дал ей в эту минуту сойти с ума: «Я люблю тебя, Вера! Я очень тебя люблю! Я буду тебя любить всегда!».

Вся его без остатка, как растворенная в бокале льдинка, она уже не представляла, как могла она жить от него отдельно, отдельно чувствовать, отдельно дышать и засыпая у него на груди, Вера вдруг подумала, какая она счастливая.

 Как тепло и уютно ей  с ним рядом и, как –будто он не гладит ее сейчас по руке, а одевает невидимую броню, сквозь защиту которой уже не смогут просочиться ни беда, ни отчаяние, ни одиночество, долгие годы мучившие ее по ночам.

- Андрей, ты меня, правда, любишь?
 
- Правда, люблю,- спокойно ответил Андрей.

Вера прижалась к нему сильнее и опять услышала стук его сердца.

- И я тебя люблю Андрей, безумно люблю,- и закрыв глаза, она опять растворилась в его теплом дыхании.

Андрей поцеловал ее в плечо.

- А почему ты меня любишь? – спросила она снова.

Андрей засмеялся. Она раньше не обращала внимания, как он смеется. Смеется без насмешки, а спокойно и уверенно.

- Потому что не могу не любить. Тебя такую невозможно не любить, - нежно  ответил он.

Уже сквозь сон Вера услышала:
- А меня ты за что любишь?

- За то, что ты, как Бог, - прошептала Вера.

- Как Бог,- засыпая и прижимаясь  к нему сильней, повторила она.

Продолжение: http://proza.ru/2020/09/25/1515