Форма - это тоже содержание

Процесс формирования традиций деревянного зодчества у нас по известным причинам прерывался, сегодня мы спешим наверстать упущенное. Из-за массы возможностей у нас даже появились признаки несварения. Но надо ли перенимать все иностранное без оглядки, когда в распоряжении есть опыт своих предков, так искусно воплотивших в оставленных нам памятниках прочность, пользу и красоту!

Поспешишь - людей насмешишь
Примером приостановки поиска собственных форм в зодчестве и спешки до нее и после служат наши традиционные деревянные дома. Правда, если деревенские, пригородные и усадебные дома к началу ХХ века в основном сформировались и оставалось лишь оборудовать их инженерными сетями, то тот же архангельский дом, являющийся частью общего процесса эволюции российского городского особняка, находился в активной фазе развития. С середины ХIX века хозяевами такого рода домов часто становились успешные ремесленники, владельцы мануфактур, промышленники и торговцы. То есть представители вновь зарождавшегося класса буржуа. Они теряли зависимость от результатов своей сельскохозяйственной деятельности, поэтому, перебираясь в города, строили себе дома привычной для себя планировки - типа «брус» или «на связи», но без хозяйственных дворов. Время тогда, как и сейчас, было бурное, все необычайно быстро менялось, появились паровоз, телефон, в Архангельске в 1907 году - первый в России автобус, на Соловках - гидроэлектростанция… Люди быстро становились богатыми. И спешили показать это. Строили себе дома больше прежних, с большим, чем прежде, количеством помещений. На фасадах их появлялись элементы архитектуры домов соседей иностранцев или увиденных где-то в дальних поездках. Новшества опережали вкусы хозяев, их понимание и, соответственно, потребности. Именно поэтому, хотя тот же архангельский дом (похожее явление характерно для всех губернских городов той поры) стал большим и внешне красивым, внутри имел еще изъяны. С одной стороны фасады его украсили облегчающие массу объема центральные и угловые шатровые эркеры на консолях и мягкие линии крытых крылец, унаследовавших синусоиду от крылец мезенских домов, а в полувальмовую скандинавскую крышу удачно вписались мансардные окна. С другой стороны в доме появились лишние помещения и слишком крутые, неудобные межэтажные лестницы. То есть масштаб его внутреннего пространства превзошел масштаб жильцов. Семейные традиции сложиться не успели, поэтому у хозяев еще не было достаточно ни подходящей мебели, ни представления об обстановке дома.

Сегодняшняя ситуация напоминает старую. Мы - дети панельных сот и бараков – только начинаем обращать внимание на зависимость формы от содержания. Наши строительные компании увлеченно вычерчивают фасады и планы домов, а обстановкой их занимаются либо сами заказчики, либо дизайнеры. Но поскольку в России дизайн интерьера - это что-то совершенно новое, одной и той же мебелью у нас обставляются и городские квартиры, и загородные деревянные дома. Светлый интерьер сруба у нас может быть наполнен массовой клееной продукцией, мебелью из пластика или на металлических каркасах. То есть материалы и "мода" ограниченных компьютерных программ все больше определяют наши предпочтения.

Повторение – мать учения
Прежде выбор какого-то определенного материала всегда был не случаен, вынашивался десятилетиями, если не столетиями, и зависел от нескольких факторов, в число которых само собой входила и эстетическая сторона. Все конструктивные элементы жилища обязательно наделялись художественными достоинствами. Более того, в системе их образов была закодирована целостная философия. То есть эстетика была в услужении у функциональности и при выборе материалов предпочтение все таки отдавалось последней. Наш традиционный дом-двор со всем его укладом служит великолепной иллюстрацией этого тезиса. Для этого не надо даже заглядывать в его далекое прошлое, достаточно посмотреть сколько фантазии, конструктивных придумок и видов древесины использовали наши зодчие на стройке в ХIХ веке, куда что шло и почему.

В благоприятных обстоятельствах, когда у заказчика строительства было достаточно средств, а на рынке были все необходимые материалы, на первый, то есть окладной венец сруба вместо витой смолистой сосны столетнего возраста мастера могли пустить лиственницу, так как она лучше других пород леса сопротивляется воздействию атмосферных осадков. Из-за этого же, несмотря на то, что она холоднее других пород древесины, некоторые мастера рубили из нее стену главного фасада дома или первые три венца его. Из сосен большего диаметра, чем другие бревна в стенах, опытные мастера набирали так называемые каретные венцы – венцы, расположенные на уровне перекрытий. Эта потребность вызвана тем, что в бревна этого уровня врезаются межэтажные балки, и он более других подвержен еще и воздействию конденсата. Кроме того, чтобы лучше удерживать теплый воздух, поднимающийся, как известно, наверх. По этой же причине в некоторых регионах было принято рубить стены домов из сосновых бревен, толстеющих по высоте (бревна верхних венцов толще нижележащих). Балки же подвального перекрытия могли быть набраны из ели, так как прочность ели на изгиб выше прочности сосны. По этой причине ель пускали и на переводы – длинные бревна, перекрывающие значительные по ширине пролеты. А кокоры - ели, изогнутые на уровне корня, мастера приспособились использовать на крышах домов безгвоздевой конструкции. Прямые концы их с определенным шагом закрепляли между обрешетинами из тонкомерных бревен и опирали в мауэрлаты или каретник так, чтобы на вынесенные за внешнюю плоскость стены дома крюки можно было уложить под определенным уклоном для стока воды желоба или водотечники. Желоба эти одни мастера вытесывали и выдалбливали из ровных смолистых сосен, другие из более водостойкой, чем сосна, осины. Фронтоны на домах этой конструкции рубятся из таких же, как в стенах, бревен - самцов. Своими концами самцы прижимают обрешетины. Кровля над жилыми помещениями обыкновенно набиралась в карту – в два слоя из длинных широких сосновых либо осиновых досок – теса. Верхние поверхности теса дорожили или желобили. При укладке на место нижние концы теса вставлялись в желоба, верхние на коньке - прижимались тяжелым, выделанным из сосны бревном с фигурой коня на конце - охлупнем. Охлупень в свою очередь крепился к князьку – самой верхней обрешетине - фигурными шпонками. Шпонки эти называются солдатиками или кутошками. Их делали из более прочных пород, например, березы. Из березы изготавливались также инструменты, ручки инструментов, какие-то детали транспортных средств, упряжи, посуда. Корой березы, ее раньше называли скалой, изолировали соединения между столярными изделиями, простилали слои той же тесовой кровли. Крыши сложной конструкции покрывались фигурным лемехом или гонтом, над хозяйственными дворами, где бывает больше испарений, покрывались более дешевыми кровлями из осиновой драни. В случае надобности их можно было легко и быстро менять собственными силами. Немало было и регионов, где было налажено свое производство глиняной черепицы. То есть до революции и она не была диковинкой для наших застройщиков. Горбыльками рябины крепилась обтяжка утепления входных дверей в горницы. Из нее же резалась посуда. Например, преподобный Елеазар Анзерский в ХYI веке специально посадил на острове Анзер рябину и долгие годы потом, живя в одиночестве в Троицкой пустыни, кормился этим промыслом. Поморы, находившие на морском причале его посуду, оставляли ему часть своего улова и сухари с материка. А вот массивные столбы и усадебные ворота, входные двери и мебель во многих богатых домах долгое время изготавливались у нас из дуба. Были даже времена, когда дуб наравне с кленом считался одним из основных строительных материалов. Но все меняется, из дуба и других твердых пород древесины, ставших особо ценными, ореха, махагони, эбони и прочих нынче изготавливается паркет либо шпон для внутренних отделочных работ. Наружные же резные украшения дома, как то причелины, лобовые доски, балясник галерей, подзоры и в интерьерах загородки, боженици, мелкую утварь предки делали из той же сосны, липы, осины и клена. Мелкие предметы - из заморского палисандра, сандала и кипариса. Шкафы, комоды, горки для посуды, сундуки помимо местных пород леса выделывались из кедра. Кедр обладает бактерицидными свойствами, поэтому в мебели из него долгие годы сохраняется душистый запах и совсем не заводится жучок-древоточец.

В общем для строительства дома и его обстановки раньше требовалось по крайней мере пятнадцать видов древесины. Это в два раза больше, чем надо для изготовления мудреной венецианской гондолы. И хотя бытовала у нас шутка «если кончились дрова, начинай строительство», материалы использовались чрезвычайно рационально.

Все познается в сравнении
Да, в отличие от старого подхода, базировавшегося на функциональности, наши современные мастера отдают предпочтение эстетике самого материала. В большинстве случаев именно вид дерева играет первостепенную роль в формировании образа постройки и внутреннего пространства. До сих пор популярно было рубить дома из круглого леса под скобель или из оцилиндрованного бревна, а также из бруса и реже из лафета, а сегодня в моду входит еще и сухарник - финский сухостой или кело. В зависимости от использования вида рубки в углах, срубы стали называться рубкой по-русски - с круглыми чашами (хотя наши мастера владели всеми видами рубок), рубкой по-канадски - с бросающимися в глаза боковыми косыми затесами, из лафета с замками со скошенными кромками - по-норвежски и так называемые дикие срубы из бревен с выпущенными больше обычного толстыми комлями.

Поскольку все опять, как сто лет назад, очень быстро меняется, времени на изучение наследия не хватает, вот зодчие и вынуждены были начать возрождение с простого сруба. Но из-за того, что с помощью доступных компьютерных программ легче спроектировать целый дом, чем какую-нибудь резную лобовую доску, для того, чтобы произвести на заказчика впечатление, архитекторы стали использовать эффект, производимый бревнами большого диаметра, массой рубленных в чашу с остатком ограждений и толстыми колоннами на винтах. В дневное время такой дом с контрастными тенями на главном фасаде действуют особенно впечатляюще. Он похож на укрепленный бастион с редутом и человеку, желающему выехать из квартиры за железной дверью в панельном доме, он конечно внушает доверие. Его формы настолько приглянулись россиянам, что строители и до сих пор продолжают наделять ими постройки самого разного назначения. Я думаю, этот дом можно считать постперестроечной классикой. Ведь помимо того, что он символизирует характерную для прошедшего десятилетия тягу к излишеству и расточительности, в нем подспудно проявились и все невольно унаследованные нами от предков представления. Так в тяжелых, рубленных ограждениях видится желание иметь мощную стену подворья с воротами на вереях и оригинальное крыльцо. Широкий темный провал под коньком напоминает о лобовине. Так назывался раньше фронтон, традиционно украшавшийся балконом с витыми колонками, трехчастным окном светелки и подзорами. Торцы толстых плит крыши напоминают о резных причелинах. Торчащие снизу словно дула гаубиц срезы бревен - о фигурных кронштейнах, называвшихся усами. Крупные колонны – о предпочтениях императора Александра I…

Конечно, тень – это всегда что-то таинственное, дающее волю фантазии. В ее сумерках можно представить все, что угодно. Широкие ставни на красных окнах и даже тот самый исполинский ключ-кокору, удерживающий два сруба на фасаде дома типа шестистенок из деревни Ирта в музее Малые Корелы в Архагельске. Но должен заметить, что традиционная пластика, как в энциклопедии собранная в известном Теремном дворце Алексея Михайловича Тишайшего в Коломенском, производит все таки еще более затейливую игру теней.

Как бы то ни было отойти от первого понравившегося многим образа дома оказалось непросто. Террасу на фасаде его двигали туда-сюда, пытались расширить ее, обогнуть угол. Примеряли на боковом фасаде для парадного входа маленькие крылечки с двумя-тремя ступенями и козырьком. Верхнюю площадку их одни проектировали такого размера, что невозможно, оставаясь на ней, распахнуть дверь, а другие заставили приходящих танцевать на ступенях. Теперь, из-за желания освободить фасад от излишеств, террасу пристраивают сбоку, а для входа вместо выносного крыльца, как раньше, устраивают ниши в объеме сруба. От этого растет и без того неоправданно высокая себестоимость, ведь 5-10 м2 выпадают из полезной площади дома, а расход леса и стоимость работ остаются теми же. Раньше в похожих случаях и при более высоком цоколе сени с лестницей устраивались внутри сруба. На улице оставалось лишь симпатичное крылечко с легким козырьком. Такие дома сохранились на Двине, в Костроме и в Томске. Устройству ниш в массе сруба прежде мешал принцип. Даже известные деревянные дома в Вологде с похожим решением подтверждают это. За их широкими входными дверями находится лестница на второй этаж и площадка перед ними - это не что иное, как сохранившийся рундук, когда то открытого деревенского крыльца с высокой лестницей на толстых косоурах. В более жестких условиях новоселам пришлось зашить лестницу тесом, навесить внизу красивые филенчатые двери с маскаронами и сделать над входом балкончик, так как было трудно отказаться от привычки к посиделкам на свежем воздухе. Так что в результате переноса жилища изменилась не только его функция, но поменялись и два других члена известной формулы: конструкция и форма. Для гармонии им желательно всегда оставаться равными.

Мне кажется, что этого самого равенства нам сегодня не достает. И мотив создания образа дома надо искать не только во внешней декоративности, но в удобствах внутри его и в функциональности. Идеи для этого желательно черпать не только у западных ведущих строительных компаний и дизайнеров, а также и в своей национальной традиции. Ведь наш градостроительный опыт помог предкам занять и освоить самую большую территорию на Земле.