Узник

Глава 1.
Его настигло утро: свет пробился через пыльное стекло и разбудил немолодого жильца, в одиночку разделяющего ветхую комнатушку. Несчастный нехотя открыл глаза, скинул на пол тяжёлое одеяло и медленно поднялся, в десятитысячный раз бросив взгляд на ненавистную до тошноты картину: огненный, еще тусклый шар солнца неуклюже вываливаливался из-за горизонта, освещал поросшие дикой растительностью пустыри бледным сиянием…
О, как узник тесной каморки терпеть не мог этот рассвет! Это мутное окно, эти одноликие пустыри, это огромное солнце! Он готов был провалиться под землю, исчезнуть без следа, лишь бы не жить в момент злосчастного восхода! Но, увы, мы, люди, слабые и ужасно противоречивые существа: при жизни некоторые из нас невыносимо страдают, особенно это касается людей с тончайшей душевной организацией, таких, как наш герой, невероятно чутко воспринимающих окружающий мир. Однако прервать мучения, сбросить оковы своих чувств - навсегда покинуть проклятый мир мы не можем - что-то нас останавливает. Это ни в коем случае не страх перед всемогущим и всепоглощающим ликом Смерти или физическими мучениями, нет, это какой-то долг перед чем-то возвышенным, который мы должны обязательно испонить, несмотря на то, что цель его до сих пор остаётся в тайне. Мы не в силах преодолеть этот неизвестный барьер, хотя и хотим сделать это, казалось, больше всего на свете. Безграничное волнение по всякому поводу не даёт нам возможность совершать сильные поступки: легче забиться в угол и тихо скорбить над своей слабостью…
Так и делал одинокий обитатель древней каморки, Николай.
Стены своей лачужки он покинуть не мог: ужасную боль приносили ему пейзажи бесконечных пустырей и уродливые фигуры сгорбленных зданий, мрачными глазницами-окнами смотрящие глубоко-глубоко в душу. Уехать отсюда Николай тоже не был в силах: город, ранее привычное и, порою, приятное место, стал угнетать его. Как только вспоминал несчастный вечный рев неугомонных моторов, пульсирующий загрязнённый воздух, вечно шныряющих по бесконечным улицам людей и тысячу ярких огней, рассекающих ночное пространство, ноющая боль просыпалась в его душе. Город, огромный и бессмертный титан, сосредоточащий в себе все силы мира, казалось, не даст разгуляться чувствам, захватить человека, подчинить его своей стихии. Но даже под крылом этого титана Николай не мог почувствовать покой. Разбила его жизнь, обобрала, не оставила ничего...
Несчастный почти ничего не ел: заботливая, способная на сочувствие женщина каждую неделю привозила ему еду, но уже двадцатый день она почему-то не навещала бедного Николая. Скорее всего, ангел с черными крыльями унес ее в бесконечное странствие…
Отшельник сел в угол, опустив голову. Большую часть своей жизни Николай проводил в мечтах – там он пытался спрятаться от своих чувств. Иногда получалось отринуть суровую реальность и улететь в чудесный мир грез, а иногда эмоции накалялись настолько, что кроме адской неконтролируемой боли несчастный не мог испытывать ничего. Сейчас эта буря снова захлестнула его. Николаю хотелось метаться, кричать, плакать: несчастный едва сдерживался, чтобы не начать с особой яростью колотить стену ненавистного жилища, не раскидывать свои скудные вещи, не рвать с отчаянием волосы и не кричать от бессилия…
Тело Николая сотряслось от рыданий. Полная безысходность вновь одолела его. Зачем так жить? Зачем так мучаться? Неужели Судьба настолько жестока? Что мешает ей подарить Смерть и покой Николаю? Разве нет справедливости, нет добра в этом проклятом мире? Ну зачем и без того изувеченной душе страдать дальше? Никто никогда не ответит на этот вопрос…
До глубокой ночи несчастный пролежал ничком на полу. Только тогда, когда холодный диск луны повис на небесах, страшное состояние немного отпустило Николая. Он неторопливо поднялся с пола и бессильно упал на кровать. Засыпая, несчастный понимал, что завтра ему снова придется встретить рассвет…
Глава 2.
К великому счастью Николая, проснулся он намного раньше: кто - то настойчиво стучал в полугнилую дверь. Несчастного охватило незнакомое волнение, не страх - какой-то радостный трепет перед неизвестным и непонятным. Право, несчастный узник этого мира никак не мог предположить, что когда-то ночью к нему кто-то придёт. И самое главное - это была не Наташа - в дверь стучала крепкая мужская рука! Николай, дрожа, открыл: перед ним, купавшись в лунном свете, стоял небритый добродушный мужчина в грязном сером плаще и высокой нелепой шапке.
-Здравствуйте! - поздоровался гость, нелепо улыбнувшись. -Скажите, а не вы ли случайно Николай?
-Здравствуйте… - едва смог произнести Николай от непривычки: за последнее время он совсем не разговаривал с людьми, и этот внезапно состоявшийся диалог казался ему каким-то ненастоящим, на секунду несчастный даже подумал, что все происходящее - сон, и вскоре ему придется вернуться в противную койку, взирать через мутные стекла на противный восход и проклинать своё рождение…
К счастью, ничего похожего не произошло: перед узником до сих пор стоял улыбающийся незнакомец. Неизвестный не дожидался ответа: ему, казалось, было по-настоящему приятно видеть лицо Николая, и он по - детски восторженно смотрел в измученные глаза, точно пытался уловить в их глубине что-то важное, то, он давным-давно потерял, чего был лишён много лет назад, и был искренне счастлив, что в эту секунду поймал за хвост этот жизненно необходимый поток и наслаждался каждой секундой, чувствуя высшее благословение.
Николай тоже не шевелился, удивлённый такому простому, доброму и одновременно вдохновленному лицу: разучился отшельник любить людей, а этот гость, удивительно, не вызывал никаких плохих ассоциаций и чувств, наоборот, был слишком приятным, словно это и не человек вовсе...
Целую вечность могли бы простоять они, но сильный порыв вечернего ветра прервал  размышления. Влажный воздух наполнил легкие, задышлось легче и приятнее. Шапка на голове неизвестного покачнулась и свалилась на землю. Он усмехнулся, поднял ее, отряхнул.
-Меня зовут Виталий, - представился человек. -Я приехал сюда по одной надобности… Как вам сказать? Вы знаете Наташу?
-Да… - ответил Николай, уже понимая, о чем пойдет речь. - Она приезжала ко мне…
Лицо Виталия омрачилось. Он, нервно переступая с ноги на ногу, начал неохотно говорить:
-Так уж получилось… Наташа… Три дня назад… Так случилось… Произошло несчастье…
Николай, несмотря на то, что готов был услышать это, вздрогнул. Букашками пробежал холодок по его спине.
-Она хотела, чтобы ее похоронили здесь, рядом с родными… Я для этого приехал… Поможете?
Николай, ничего не говоря, переступил порог каморки. Они молча пошли рядом. Звёзды моргали, ярко мерцали над головой, полевая трава приятно пахла новой жизнью. Где - то недалеко шуршали и фыркали ежи, протяжно кричала ночная птица. Николай всё больше убеждался, что Виталий лечил его страшные страдания, будто бы был он связан с чем-то вечным, с тем, куда не посмеет проникнуть боль, где не омрачат душу человеческие страдания. Скрывал гость какую - то большую и важную тайну, жаждал выдать её, но не мог, точно что-то ему запрещало. Всё кругом: и небо, и силуэты заброшенных зданий, и пустыри стали выглядеть совсем по-другому…
На похороны шёл Николай, шёл на встречу со Смертью, но чувствовал, что за спиной его трусит молодая жизнь...
Вот и оно, старое кладбище, вылезли из земли старые кресты: железные, деревянные, каменные. Все - все улыбнулись неопределённой мёртвой улыбкой, все - все молча поприветствовали путников. Вырисовалась из зарослей древняя машина с расплаканными круглыми фарами и сопливым носиком - бедная.
-Ну... - произнёс Виталий. -Помогай, друг.
Почувствовал на себе Николай вновь тяжесть гроба, тяжесть утери - там, в этом душном ящике лежит его дорогая Наташа. Так же, как и лежали когда-то все, кого любил он. Лютым зверем рванула боль сердце Николая, подступила ядром острая боль к горлу, но... Исчезла она - улетучилась в необъятном небе, как только увидела спокойное, слегка скорбное лицо Виталия. Успокоился вмиг Николай, будто и не было в его жизни ноющей боли...
Вырос на кладбище новый стройный крест, которому тоже было суждено вскоре завянуть...
-Виталий! - со слезами радости воскликнул Николай.
Совсем испарились страдания, утихли страшные воспоминания.
-Да, друг? - улыбнулся гость.
-Я могу поехать с тобой?
Улыбнулся Виталий, нежно жалея капот своей грустной машины и ответил:
-Садись, друг, поедем!
Два маленьких солнышка разбили темноту ночи, зарычал старческий желудок машины. Помчали колеса по дороге, прочь от ветхой комнатушки, прочь от проклятого рассвета...