Эдвин Суини. Магия Джеронимо

             Эдвин Р. Суини.  Магия  Джеронимо.  Воспоминания Джеронимо.

     По статье из февральского выпуска  журнала «Wild West», за 2013 год.

             https://www.historynet.com/geronimo-apache-shaman.htm


 

                Магия Джеронимо.

Джеронимо остается сегодня всем знакомой фигурой, как воин и военнопленный, но мало вспоминают о том, как он всю жизнь полагался на сверхъестественную силу, с помощью которой – как он утверждал - исцелял себя и других. Действительно, люди Джеронимо считали его не только хорошим военачальником, но и опытным знахарем, или шаманом.
Антрополог Моррис Эдвард Оплер, опрашивавший пожилых чирикауа в 1930-х годах, полагал, что Джеронимо «не был вождем в общепринятом понимании этого слова чирикауа». У Оплера создалось впечатление, что последователи Джеронимо в основном состояли из родственников, близких друзей и других людей, имеющих родственные связи через брак. Оплер также слышал от отдельных людей, что репутация Джеронимо именно как воина, была ниже средней, поэтому он ошибочно заключил, что Найче являлся военным стратегом апачей, а Джеронимо отводилась роль исполнителя ритуалов, и церемоний.

Фактически, два вождя в те неспокойные годы большую часть времени располагались лагерем в мексиканских отрогах гор Сьерра-Мадре. Найче оставался с Ху между 1881 и 1883 годами, в то время как Джеронимо отделился со своей собственной группой, взяв менее 20 процентов чирикауа для набегов на Сонору. Опять же, в 1885 и 1886 годах Найче и Джеронимо возглавляли отдельные группы в Мексике, и большую часть времени находились отдельно. Когда они были вместе, как позже сказал историку Еве Болл сын вождя Ху, Аса Даклуги, Джеронимо «настойчиво потребовал от воинов оказывать Найче должное уважение, как  вождю». Шаман действительно руководил военными отрядами, но его отношения с Найче были, в значительной степени, схожи с отношениями генерала и главнокомандующего.

 
Моррис Оплер.

Оплер был определенно прав, заметив, что последователи Джеронимо верили в его сверхъестественную силу. Это было качество, которым теоретически мог обладать почти каждый чирикауа, мужчина или женщина. Оплер сказал, что большинство чирикауа зависит от «какой-то церемонии, большой или маленькой», и пришел к выводу, что существуют отдельные «церемонии почти для всего в жизни», особенно в отношении болезни, любви, охоты и войны.

Еще будучи мальчиком, в начале 1820-х годов, Джеронимо научился у своей матери молиться Уссену (Богу) о силе, здоровье, мудрости и защите. От своего отца он узнал о храбрых подвигах воинов-апачей, удовольствии от удачной охоты, и о славе тропы войны. Джеронимо говорил: «Апачи знали, какие травы использовать в медицине, как их готовить и каким образом принимать. Этому их научил Уссен изначально, и в каждом последующем поколении были люди, знающие искусство исцеления».

Джеронимо впервые столкнулся со сверхъестественным, через несколько месяцев после убийства его семьи, в марте 1851 года. Он уеденился тогда в горах, и услышал голос, четырежды выкрикнувший его апачское имя - Гойакла (четыре - священное число для апачей). Затем он услышал следующее: «Ни одно оружие не убьет тебя. Я возьму пули из ружей мексиканцев, чтобы в них не осталось ничего, кроме пороха. И я направлю твои стрелы».  Джеронимо также практиковал особую церемонию с оружием, состоявшую из серии молитв и песен, которые давали различным частям оружия особые церемониальные имена и, как считалось, обеспечивали защиту. Убедительно то, что ружья его врагов часто заклинивали или давали осечки, когда они пытались выстрелить в Джеронимо, и он никогда не был серьезно ранен. Когда художник Элбридж Айер Бербанк посетил Джеронимо в Алабаме в 1893 году, чтобы написать его портреты, то количество шрамов, которые он увидел на теле пожилого апача, просто поразило его. Бербанк шутливо предположил, что «он наверное был так далеко, что пули не проникали в него глубоко (были на излете), но если бы он был ближе, то  они, по всей видимости, убили бы его». Джеронимо поправил Бербанка: «Нет нет!» - воскрикнул он - «Пули не могут меня убить!».  Хотя Бербанк утверждал, что на теле апача было по крайней мере 50 ран от пуль и картечи, в своей автобиографии Джеронимо утверждал, что был ранен только восемь раз. Уильям Хилл, который знал апачей из резервации мескалеро на территории Нью-Мексико, сообщал, что группа Джеронимо «была полностью убеждена в том, что пребывание (с ним) делает их невосприимчивыми к пулям белых людей. Они рассказывали истории о солдатах, стрелявших в упор в мужчин, а пули так и не попадали в цель. (Люди Джеронимо) были почти его фанатиками».

 

Сообщается, что у Джеронимо произошло второе столкновение со сверхъестественным около 1869 года, на вершине горы недалеко от форта Боуи, на территории Аризоны. Он пошел туда, чтобы помолиться Уссену о спасении жизни жены вождя Ху, Иштон (сестра Джеронимо), которая испытывала смертельную опасность, связанную с родами. Уссен сказал Джеронимо, что она будет жить, а также пообещал ему, что сам Джеронимо доживет до старости, и умрет естественной смертью. Именно это обещание и придавало Джеронимо мужества в бою. Апачи бывали поражены, наблюдая его во многих смертельных битвах, и будучи свидетелями его многочисленных чудесных побегов. Его воины верили, что Джеронимо выживал благодаря защите Уссена, и его собственной чудесной (магической) Силе.

Помимо заверений Уссена, что он не погибнет в бою, Джеронимо пользовался и другими преимуществами своей Силы. Во-первых, его люди считали его надежным знахарем, способным выступать в роли хирурга и травника, для лечения своих пациентов. Джеронимо подтвердил сообщения, что он использовал нож, чтобы удалять наконечники стрел и копий, из тел раненых. Другие вспоминали церемонию исцеления, которую Джеронимо провел в форте Силл, территория Оклахомы, для человека, укушенного собакой или койотом. Толпа собралась в сумерках у беседки перед его домом, где, по словам очевидца, опрошенного Моррисом Оплером, «Джеронимо сидел лицом к востоку, а пациент лежал, вытянувшись перед ним». Присутствовали несколько родственников больного мужчины. По словам наблюдавшего апача, «перед Джеронимо стояла старая корзина, полная принадлежностей, которые он использовал для церемонии. В ней также было пушистое орлиное перо, раковина морского ушка, и мешочек с пыльцой (ходдентин)». Джеронимо скрутил сигариллу, затянулся и выпустил дым в четырех направлениях. Затем он растер пациента пыльцой, и помолился, также поворачиваясь в четырех направлениях. В молитвах говорилось о том, что «койот был хитрецом, его трудно было увидеть и найти, и как он наделил теми же качествами Джеронимо, чтобы тот смог сделать себя невидимым, и даже превратиться в дверной проем», и как койот помог Джеронимо вылечить его. Шаман пел, и бил в бубен изогнутой колотушкой. Когда каждая из песен заканчивалась, он издавал зов, подобно койоту. Церемония длилась четыре ночи, и Джеронимо каждую ночь пел одни и те же песни и молитвы. Оплер ничего не написал о дальнейшей судьбе этого пациента.

Перико, троюродный брат Джеронимо, был свидетелем церемонии, которую тот провел в 1880 г. в индейской резервации Сан-Карлос, на территории Аризоны. Пациент страдал от сильной боли в животе, и попросил Джеронимо вылечить его. Перико считал, что тот человек был смертельно болен. Четыре ночи Джеронимо пел для него. «Он использовал пыльцу, посыпая ее в четырех направлениях» - вспоминал Перико. Затем он положил пыльцу мужчине в рот, и скрестил пыльцу на груди, голове и плечах мужчины. Джеронимо сказал человеку, что он выздоровеет - и он выздоровел. Возможно конечно, что он уже и сам поправлялся, как возможно и то, что Джеронимо действительно его вылечил. Также, в форте Силл в середине 1890-х, Найче попросил Джеронимо вылечить его больную дочь  Hazel.  Джеронимо незамедлительно проявил внимание к ребенку, и провел над ней аналогичную четырехдневную шаманскую церемонию. Она тоже выздоровела.

Объясняя, почему они следовали за Джеронимо, его воины-апачи часто упоминали его сверхъестественную силу. Прежде всего они ценили его способность предвидеть результаты боя.  Аса Даклуги вспоминал, что Джеронимо «видел» событие прежде, чем оно происходило. Эдвин Яножа (Edwin Yahnozha),  воин из времен пребывания их группы в Сьерра-Мадре, вспоминал: «Джеронимо был великим знахарем, который видел врага в своих видениях, даже когда находился далеко. У него был горный дух, который помогал ему, и этому духу мы все молились».

Этот дар предвидения часто помогал Джеронимо. В апреле 1882 года, он возглавил 60 воинов чирикауа в рейде из Мексики (Сьерра-Мадре), в резервацию Сан-Карлос, чтобы освободить людей Локо и Зеле, и вернуться с ними обратно в Мексику. По дороге Джеронимо спел четыре песни, и его Сила заверила его, что «на пути к Сан-Карлос все будет хорошо». Примерно в это время, как сообщал один из источников Оплера, Джеронимо слегка притормозил рассвет. Как шаман это сделал? Пением. «Он увидел врагов, когда мы были на открытой равнине, и не захотел, чтобы они догнали нас. Он решил сделать так, чтобы утро наступило после того, как мы доберемся до гор.   Джеронимо пел, и темнота продлилась на два-три часа дольше».

Джейсон Бетзинез (Jason Betzinez), троюродный брат Джеронимо, был с ним с апреля 1882 по май 1883 года. В основном они пребывали тогда в горах Сьерра-Мадре. В середине мая 1883 г. офицер генерала Джорджа Крука, капитан Эммет Кроуфорд, захватил лагерь чирикауа в тех горах. Джеронимо тогда отсутствовал,  уведя военный отряд из 36 человек в соседний штат Чиуауа.  Фактически, он находился примерно в 120 милях к востоку от захваченного  лагеря. Но однажды вечером, когда они сели ужинать – как вспоминал позже Бетзинез - Джеронимо внезапно выронил нож, и воскликнул: «Люди - наши люди, которых мы оставили в базовом лагере, теперь находятся в руках американских войск! Что нам теперь делать?».  Бетзинез был тогда просто ошеломлен. «Это был поразительный пример - утверждал он - загадочной способности Джеронимо видеть происходящее на расстоянии. Я не могу объяснить это по сей день. Но я был там и видел это. Нет, он не получил известие от какого-то посыльного. И никаких дымовых сигналов не подавали. Каждый из нас ответил Джеронимо на его вопрос, что мы хотим вернуться обратно, прямо сейчас. Мы все поверили тому, что он нам сказал».

После капитуляции Джеронимо 4 сентября 1886 г. генералу Майлсу, армия в течение нескольких недель держала его группу в неизвестности в Сан-Антонио, пока власти Вашингтона решали его судьбу. Президент Гровер Кливленд выступал за повешение апачей-отступников. Но чирикауа говорили, что Джеронимо так горячо молился своей Силе, что это вызвало благоприятный отклик, и таким образом их жизнь была сохранена.
Джеронимо, прямо или косвенно, но был в центре практически каждого события в истории апачей-чирикауа, между 1876 и 1886 годами. Исключением была разве что война Викторио (1879–81), хотя он и сыграл определенную роль  в событиях, приведших к тому конфликту. Джеронимо также был последователем Мангаса Колорадаса (Mangas Coloradas), и соратником Кочиса. Неудивительно, что в своей автобиографии, опубликованной в 1906 году, он особо подчеркивал предательство американских военных, относительно этих двух вождей. Когда ему угрожали войска, Джеронимо всегда обращался с молитвами к своей Силе. Этот сверхъестественный источник, как правило, обычно советовал ему покинуть резервацию еще до того, как его схватят военные. Эти советы свыше, подтверждали и его собственные, отточенные тяжелой жизнью инстинкты, которые заставляли шамана сбегать всякий раз, как только его жизнь или свобода оказывались под угрозой.





                Джеронимо рассказывает о своей жизни.


В интервью 1893 г. в казармах Маунт-Вернон в Алабаме, данном капитану Уильяму Боуэну и переведенному Джорджем Враттеном, Джеронимо был на удивление откровенен в отношении своей ранней жизни, но избегал темы войны.

Джеронимо родился в период относительного мира между мексиканцами и апачами-чирикауа. Между 1790 и 1830 годами испанцы, а затем мексиканцы, выдавали апачам необходимые провизию и продовольствие, чтобы сохранить мир. Руководителем группы бедонкоэ Джеронимо был вождь, известный испанцам как Фуэрте, который позже взял имя Мангас Колорадас. Бедонкоэ жили вдоль реки Хила в Santa Lucia Springs,  и в высокогорных районах гор Могольон, и Черного хребта (Mogollon Mountains and the Black Range),  которые впоследствии стали территорией штата Нью-Мексико. Дед Джеронимо, Мако, был вождем бедонкоэ до Фуэрте. Мако отчаянно сопротивлялся испанцам, и Джеронимо слышал о его смелых подвигах в качестве военного вождя, от своего отца, Таклишама (Taklisham, Gray One).  Джеронимо обозначил дату своего рождения 1829 годом, хотя недавние исследования предполагают 1823 год, как более вероятный. Он вспоминал, что у его отца «было большое ранчо, и я родился на этом ранчо в истоках реки Хила в Аризоне, когда оно еще было частью Мексики». На самом деле это было недалеко от долины Гилар (Gilar Valley), к югу от гор Могольон, в контролируемой мексиканцами провинции Нью-Мексико.

Вспоминая свое детство, Джеронимо описывал чирикахуа как «фермеров и пастухов, пасторальный народ, возделывающий землю в долинах, чтобы выращивать пшеницу, кукурузу и овощи, и пасший скот, лошадей и овец на высоких плоскогорьях, и на склонах холмов». Он также отметил: «Что касается войны, то мы мало знали о войне». Но после того, как Мексика выиграла войну за независимость от Испании в 1821 году,  и взяла на себя управление северными президиумами, существующие отношения с чирикауа заметно ухудшились. Обремененное расходами на провизию и администрирование, мексиканское правительство прекратило выдачу продуктов питания и припасов апачам, в 1831 году.  Вскоре последовала война.

Джеронимо сказал Боуэну, что в годы мира с испанцами и мексиканцами, его люди участвовали в «сражениях с другими племенами индейцев». Он имел в виду набеги и стычки с западными апачами, навахо и мескалеро, к востоку от реки Рио-Гранде, а также с пима и папаго, в Аризоне и Соноре. «Время от времени (эти индейцы) приходили воровать наш скот, или наших женщин, а затем мы, в свою очередь, принимали ответные меры в нападениях на дома наших врагов, на их поля и на их стада» - вспоминал он. «Наши люди жили на этих землях много лет, и немногие из наших людей когда-либо видели лицо белого человека, когда я был мальчиком. Конечно, мы не называли мексиканцев «белым человеком». Ближайшие мексиканцы находились на Рио-Гранде, за много-много миль отсюда. И мы жили своей жизнью, женились на наших женщинах, растили детей, и наши семьи жили счастливо и спокойно, за исключением времен набегов других индейцев. В детстве я работал с остальными, сажая кукурузу и заготавливая траву для скота ... Нам приходилось выдергивать траву с корнем, скручивая ее, потому что трудно было подрезать».

Джеронимо было 9 или 10 лет, когда его отец умер от болезни. «Я должен был сам позаботиться о себе». Когда ему было 14 или 15 лет, он и трое других мальчиков вместе вышли на охоту. «У нас были хорошие луки и стрелы» - вспоминал он. «Мы знали, что они хорошие, потому что сделали их сами. Мы увидели трех оленей, бегущих по другую сторону глубокого оврага. Мы все были взволнованы, но я был не так взволнован, как другие мальчики. Я встал на колено, и осторожно прицелился в одного оленя. Затем я выпустил стрелу, и она попала в оленя, и прошла сквозь него. Мы все были счастливы, смеялись и хлопали в ладоши. Нам было так хорошо, что мы просто не могли не смеяться, и не чувствовать себя хорошо… Мы развели костер, разделали оленя, и поджарили куски мяса на углях и золе. Мы съели оленя полностью. Мы съели все, потому что были голодны. Но это было хорошо. Я почти чувствую то состояние сейчас. Это был мой первый олень».

После этой охоты Джеронимо решил, что пора заводить семью. «(Я) взял скво, женился, и поддерживал мою жену (Алопе), и мою семью охотой». Он использовал лошадей для охоты и разбогател, когда 5 марта 1851 года в его деревне недалеко от поселения Ханос (Janos),  в мексиканском штате Чиуауа, произошла беда.

 
Он был вдали от дома (на рынке в Ханос), когда войска Соноры под командованием полковника Хосе Марии Карраско «пришли в нашу деревню, чтобы грабить» - вспоминал Джеронимо. «Во время боя они убили мою жену и двух детей, которым было около 3 и 5 лет». (Этот рассказ отличается от его автобиографии 1906 года, в которой он сказал, что потерял троих детей, свою жену, а также и свою мать, в результате нападения Карраско.) Когда Джеронимо вернулся в лагерь, и обнаружил их окровавленные останки: «Мое сердце наполнилось жалостью, и оно ожесточилось на мексиканцев». Боуэн спросил, отомстил ли Джеронимо совершившим набег мексиканцам. «Но шаман ничего не говорил ни о битве, ни о войне» - сообщил Боуэн. «Он сказал: «Я не буду говорить  о тропе войны».


Только годы спустя Джеронимо рассказал Барретту, что он чувствовал после потери семьи. Он рассказал о своих действиях по организации мести чирикауа за бойню в Мексике. Джеронимо утверждал, что привел воинов чирикауа к столкновению в январе 1851 года, у Позо-Хедиондо (Pozo Hediondo), где они разбили мексиканские силы под командой капитана Игнасио Пескейры, убив 26 и ранив более сорока, из сотни его солдат.  Однако, это сражение произошло за шесть недель до того, как мексиканские солдаты вырезали семью Джеронимо возле Ханош. Таким образом, он вряд ли мог утверждать, что был в мире с мексиканцами, или жаждал мести за потерю своей семьи. Его двоюродный брат Джейсон Бетзинез говорил, что Джеронимо никогда не забывал, что Сонора «сделала с его семьей, (и) всю жизнь нес эту горечь в своем сердце».

Последним событием, о котором Джеронимо сообщил Боуэну, было мексиканское предательство в Фронтерас, штат Сонора, «около 30 лет назад» (фактически 35 лет назад, в июле 1858 г.), «когда мексиканцы пригласили множество апачей в город (Фронтерас), для заключения мирного договора. Мексиканцы принесли большие емкости с мескалем, и сказали нам, чтобы мы отдыхали. Большинство апачей были достаточно глупы для того чтобы напиться, и они напились, а затем мексиканцы напали на всех, и убили каждого из них. Я, и еще двое или трое не пьяных, сели на наших лошадей и уехали. Мексиканцы убили всех остальных - шесть женщин, и 34 мужчины. Вот как они хотели заключить с нами договор - убить всех нас».

В этом инциденте участвовали апачи-чоконен, из группы чирикауа. Бетзинез говорил, что после резни возле Янош,  Джеронимо женился на женщине из чоконен, и начал жить с этой группой. Военные власти Фронтераса вели переговоры с чоконен и бедонкоэ, с конца апреля 1858 года. Учитывая тот горький опыт, который в 1857 году получил его тесть, Мангас Колорадас с англо-захватчиками, Кочис решил связать свою судьбу с мексиканцами в Фронтерасе. 11 июля 1858 года, десять мужчин и женщин апачей остановились рядом с городом, и отправили одну апачку туда на переговоры. Она сказала, что он (Кочис) прибудет в город в течение четырех дней, чтобы обсудить условия перемирия. Газета «La Voz de Sonora» высказала мнение, что единственная причина, по которой Кочис желал мира, заключалась в том, что военные Соноры планировали военную кампанию против чирикауа. Это предполагало, что губернатор действовал для защиты от предательства, столь типичного для апачей. 14 июля 1858 г.  все было готово к появлению индейцев во  Фронтерасе. Разочарованные предыдущими попытками перемирий, которые не увенчались успехом, и открытые для враждебных действий апачей, командиры Фронтераса придумали план по уничтожению апачей, который в прошлом уже увенчался успехом, и к которому воины должны были быть готовы. Хотя там апачи понесли потери, между мексиканскими и апачскими отчетами об этом деле есть предсказуемые расхождения. По словам командира гарнизона капитана Сантьяго Гарсиа, мексиканцы были вынуждены защищаться, потому что чирикауа вошли в президио в поисках неприятностей. Он утверждал, что когда прибыли чирикауа, то многие были уже пьяны и отвратительны. Джеронимо в свою очередь утверждал, что мексиканцы щедро снабдили апачей мескалем, а затем направили свое оружие на ничего не подозревающих индейцев. Но Гарсиа настаивал на том, что пьяный вождь апачей по имени Колчон (Colchon) зарезал солдата, что побудило мексиканского командира заключить всех пьяных апачей в гауптвахту, пока они не протрезвели (мексиканцы собрали около 15 человек, в том числе вождей Колчона, Лукаса и Карлоса, и держали их в караульном помещении). Затем Колчон, как сообщается, организовал побег, и на площади Фронтераса вспыхнула всеобщая рукопашная схватка. Горожане объединились с солдатами, и «задушили восстание апачей». Вместе они убили нетрезвых чирикауа в числе 26 мужчин, включая трех вождей, и 10 женщин. Сонорцы видели, как один апач  ускакал верхом из города, в южном направлении. Это был Джеронимо, который, когда началась стрельба, сел на свою лошадь вместе с несколькими другими, «которые не пили», и поехал обратно, чтобы предупредить их лагерь в Кучута (Cuchuta).  Все тогда немедленно покинули этот лагерь, и бежали в Сьерра-Мадре. Мексиканские власти в Фронтерасе выпустили два отчета - один от мирового судьи, другой от командира гарнизона Гарсиа. Эти отчеты были необъективными по нескольким пунктам. Прежде всего, чирикауа не пришли на приглашение пьяными; Мексиканцы сами приготовили изысканный пир, и снабдили их мескалем, который они пожелали. Только в пьяном оцепенении, можно было так легко поймать чирикауа и убить их. Фактически, источник из племени чирикауа, беседовавший с антропологом Моррисом Оплером, возможно имел в виду этот инцидент, когда он вспоминал, что мексиканцы «давали им спиртное, напоили их, забрали в свои дома и отрезали им головы» (сняли скальпы). Примерно через два месяца, апачи предоставили отчет об инциденте американской стороне, настаивая на том, что индейцев «опьянили, а затем убили». Сообщалось о 25-ти  погибших апачах.

Резня в Фронтерасе, а также убийство его семьи, оставили Джеронимо ожесточенным по отношению к сонорцам, на всю оставшуюся жизнь. «Со мной они всегда были коварными и злобными» - отметил он в своей автобиографии. В начале 1900-х годов, когда Джеронимо исполнилось 80 лет, он снова вспомнил о своей давней ненависти к сонорцам: «Я уже стар и никогда больше не выйду на тропу войны, но если бы я был молод и вышел, то она привела бы меня в Старую Мексику».