Запись двести вторая. Неприятная история

8.04.11 В «Дарготе» (сайт Андрея Киселёва, посвящённый томским литераторам) давно уже помещён мой отчётик с вечера Арьяновой с её фито-словарём. И только на днях сама Арьянова вышла (или вывел кто-то) на него и посчитала себя задетой – её труд не оценили и даже посчитали ненужным. Хотя я там над собой иронизировала во всю. Мол, рассуждаю с обывательской точки зрения и, вообще, я - серый валенок. Арьянова выходит на Галину Ивановну Климовскую, та: «Как не хорошо!» (Недели не прошло, как Г.И. меня благодарила, что я в «Дарготе» про неё написала и хлопотала перед Андреем, чтобы он там выложил её очередную «повестушку». Опять же передала хвалебный комментарий Крюкова к  моим заметкам о наших литераторах. Я даже возобновила эти «Литературные встречи» описывать и выкладывать в "Даргот", а до этого и Андрею сказала – может, ну их, всё же заметки субъективные, мало ли как люди отнесутся. Он убеждал – «надо». Вот, дождались).
Галина Ивановна звонит Ольге Геннадьевне, та – мне: «Снимите эту публикацию. Я Андрею звонила, а он говорит – без согласия Н.Я. сам это сделать не могу». "Понятно, - говорю, - я бы точно больше в «Даргот» ничего не поместила, если бы он просто взял и удалил самолично запись".
О.Г. тогда продолжает: «Нехорошо получилось, обидели женщину…». Я внутренне взорвалась: нет в той заметки ничего оскорбительного для Арьяновой! Я там скорее над собой потешаюсь, что не доросла до специальных филологических проблем, что лишь с  точки зрения обывателя – этот труд "ни уму, ни сердцу" и т.д. То есть заметка написана героем Зощенко. Но то, что меня просят «снять», чтобы не обижать… Это половину моих заметок надо оттуда поснимать; про многих я сужу со своей колокольни – не высокой, по строгим меркам, но у нас в Томске вообще нет никакой критики или отзывов на литературные явления.
Так что лучше – никакого отзыва или отзыв, искажённый восприятием одного из читателей?
Я же не закрыта для критики! Спорь, обвиняй меня в некомпетентности, но не требуй, чтобы и я замолчала и всем миротворчески улыбалась. Напомнила Ольге историю с отзывом на Приходьковский стихотворный том (его сняли с библиотечного сайта по просьбе «оскорблённой» Н.Ф.), сказала, что "я - тоже человек", бросила трубку.

Глубоко вздохнула (унять сердцебиение) и по электронке пишу Андрею: «Всё, что я в «Даргот» поместила, снимите!» - «Здрасьте! - отвечает Андрей. – Я столько времени потратил на обработку ваших посланий, а сейчас их буду снимать. И вообще...». Сказал, что мои заметки – это факт культурной жизни Томска, что в других городах ничего подобного нет, а с той заметкой про Арьяновский словарь – он уже, после звонка Ольги Геннадьевны к нему, заменил фамилию Арьяновой на «N».  Я согласилась – «ладно». Но на Г.И. и О.Г. так рассердилась, что даже не хочу завтра идти на «Автограф».

Вообще, почему О.Г. встала на сторону обиженной Г.И.?  Я уверена, та и не читала этот отчётик – с её чувством языка она бы уловила, кто в нём вызывает неприязнь: труженица Арьянова или невежа, пишущая отзыв о вечере. Так и вижу - Арьяновой кто-то сказал про отзыв в интернете, та пошла жаловаться Галине Ивановне пересказом в вольной изложении. Для Г.И. интернет - за семью печатями. Она и с компьютером-то в "уважительных отношениях" - издали раскланивается.
Хотя - разве распечатали мой отзыв и подсунули?..

Всё же думаю, что тут Ольгин конфликт с директором роль сыграл.
Ольга недавно опять по телефону рассказывала: «Она (директор библиотеки, то есть) мне говорит: «Вы себе все время привилегии выбиваете!». А я так работаю, как никто. Я сравнивала по нормам часов, сколько уходит на какую деятельность, так я в три раза перерабатываю. У меня в кабинете дует из окон, нет телефона, компьютер старый, переполнен. Как я могу там нормально работать? Да я дома в сто раз больше сделаю. А она требует, чтобы я в девять утра была на работе. А что мне там делать, если я готовлю творческий вечер, людей обзваниваю, с гостем договариваюсь, сценарий утрясаем?..».

Я тогда убеждала её: "А вы перейдите на формальные отношения – утрясите распорядок дня, напишите служебную насчёт обустройства кабинета, предоставьте калькуляцию рабочего времени…". -"Нет, - возражает, - я до июня поработаю и всё. Зачем это мне нужно, у меня давление до 200 повышается, я об этом должна думать».

У неё обида на директора, переходящая в депрессию, и, по-видимому, О.Г., не хочет, чтобы опять в дирекцию «Пушкинки» пришла очередная, «обиженная «Автографом», и стала жаловаться.

В общем, придётся мне, пока О.Г. работает в «Пушкинке», в «Даргот» отсылать только те заметки о встречах в «Автографе», в которых или восхваление, или нейтральность в отношении гостя. То есть – без своего "индивидуального взгляда". А Ольга Геннадьевна намеревается уйти из библиотеки летом.
Там видно будет.