Кратированный

     Общее собрание колхоза "Рассвет"села Пролейка-на-Буграх переставало быть спокойным. Со своего места в помещении, в котором было накурено так, что у выступающего садился голос, даже если он сам не курил, встал некогда крепкий хозяин-крестьянин, а теперь опытный и вполне уважаемый колхозник, Михаил Иванович Пирогов:
     - Несправедливо это всё. У меня все сыновья в колхозе пашут. Я сам, думаю, хорошо в колхозе работаю.
     Помещение откликнулось Михаилу Ивановичу одобрительным гулом, потому что все колхозники знали, какой он справный, и, что самое главное, - опытный крестьянин, знает, где и когда, и что именно посоветовать.А Михаил Иванович продолжил:
     - Вот! И невестка, старшего сына  моего, - жена, тоже работает в колхозе. А у Забелкина в семье, один только он в колхозе пашет, а трудодней ему выделяют столько же, да нет, - больше, чем всей нашей, Пироговых, семье. Мы трудодни, пупы надрывая, зарабатываем, а Сенька, прости Господи, Арсений Забелкин лентяй сейчас, а до колхозов - голодранец, но многодетный отец. И получается, что мы, Пироговы, да и другие колхозники, свои кровно заработанные трудодни отдаём детям Забелкина. А в чём мы виноваты? Получается, мы в том виноваты, что этот лентяй, Арсений Забелкин, поздно женился Поздно детей завёл, которые все него, поголовно, несовершеннолетние. Нет тут справедливости!
     Председатель колхоза и, одновременно, общего собрания, из-за своего стола, покрытого красной, революционного цвета скатертью, грозно посмотрел на Михаила Ивановича Пирогова, а потом, смягчившись воспоминанием о крестьянских навыках и об опыте в агрономии Михаила Ивановича, спросил у него вполне миролюбиво:
     - Ты что же, Михаил Иванович, против решения начислять трудодни на малолетних детей участника колхоза? Общее собрание это решения приняло, большинством голосов.
     - Я в то большинство не входил, и за это решение не голосовал. Получается, - против этого решения я. Но дело-то не в решении!
      - А в чём? - настороженно и немного ехидно поинтересовался председатель.
     - Не в чём, а в ком. В Арсении Забелкине дело. И в таких, как он. Всё дело, вся собака в них зарыта.
     - Какая собака? - нервно спросил председатель.
      - Получается, что дохлая собака. Дохлое это дело, если колхозник жилы рвёт с утра до глубокой ночи, а трудодней имеет столько же и даже меньше, чем Сенька Забелкин, который работает, спустя рукава, и всё больше на солнце греется и водку пьёт, - ответил Михаил Пирогов.
     - Что же ты, Михаил Иванович, предлагаешь? Отменить решение о трудоднях для несовершеннолетних, и пусть дети Забелкина и таких, как он, впроголодь живут, на те трудодни, которые на самом деле их отец заработал?  - постарался взять в свои руки ход общего собрания, которое ворчало, кряхтело и бросало сочувствующие взгляды на Михаила Ивановича Пирогова, председатель колхоза.
     Председатель колхоза понимал, что в действительности, а не в идеологии колхозного движения, из всех, кто был сейчас на общем собрании был один только Сенька Забелкин. Сенька, который сидел у окна с открытой форточкой, курил в неё и широко улыбался на Михаила Пирогова, потому что был навеселе и знал, что колхозники решение о трудоднях для его несовершеннолетних детей не отменят. И будут в его, Сенькину, пользу отнимать трудодни у таких крепких, трудолюбивых понимающих толк в земле и скотине, колхозников, а правильнее говрить, - у настоящих крестьян, как Михаил Иванович Пирогов.
     Михаил Иванович вернулся с фронта империалистической войны в родное село в восемнадцатом году с криком: "Ура большевики!". И потом, наевшись сначала просто советской, а потом ещё  и колхозной жизни он часто говорил своим домашним, - "Ну, вот и доурякался!".
      - Ничего я не предлагаю, а только думаю, что правильно было бы, если бы Сенька, прошу прощения, - Арсений Забелкин лучше бы работал, а не ленился бы, по крайней мере до тех пор, пока его дети школу не закончили. Предлагаю и хочу, что есть моей силы,чтобы Арсений Забелкин и такие, как он, работали, хоть,не надо лучше, не хуже, чем те колхозники, у которых их кровно заработанные трудодни отбирают в пользу Сенькиных сопливых детей.
     - Чего это мои дети, - сопливые?  - обиделся Арсений Забелкин за своих отпрысков.
     - Откуда мне-то знать, чего они у тебя сопливые? - вполне обоснованно сказал Михаил Иванович Пирогов, потому что в колхозе "Рассвет" обобщено было почти всё, и лошади, и крупный рогатый скот, и сельскохозяйственные орудия, но не дети.
     А раз дети в колхозе "Рассвет" не были обобщены, и Сенькины дети оставались только его детьми, то почему Михаил Иванович должен был знать, почему дети Арсения Забелкина, - сопливые?
     - Что же, товарищи колхозники, давайте голосовать. Поднимите руки, кто за то, чтобы пересмотреть решение о распределении трудодней для несовершеннолетних детей колхозника?
    Как и и предполагали председатель,Сенька Забелкин, "советская власть добрая и вы, как советские колхозники, тоже должны быть добрыми", да и сам Михаил Иванович Пирогов, большинство присутствующих на собрании колхозников, то есть большинство кворума, проголосовало против решения о трудоднях, не подняв за пересмотр решения руки.
     Сыновья Михаила Ивановича,он сам, его невестка Настя, и ещё несколько колхозников руки подняли за пересмотр решения, но их голосов было недостаточно, и тогда Михаил Иванович, снова поднявшись со своего места, и зная, что его накажут за его решение, кратируют, поднялся с места и заявил:
     - Тогда я  из  колхоза выхожу. Сам выхожу. За себя только говорю. Сыновьям я не указ, они у меня не как у Сеньки Забелкина, - совершеннолетние! Пусть работают в колхозе и думают, как им лучше жить!
     -  Теперь тебе, Михаил Иванович, надо будет налоги заплатить, как единоличнику, знаешь, как?
     - Знаю, - со злостью и угрюмо, глядя из-подо лба, сказал Михаил Иванович, - кратировать будете?
     - А ты как хотел, Михаил Иванович? Ты своим решением о выходе всему колхозному движению не навредишь, конечно. Колхозное движение и без тебя справится, а вот колхозу нашему ты должен будешь восполнить потери по натуральному налогу. Ржи и пшеницы ты должен сдать в несколько раз, то есть крат, больше, чем каждый колхозник. Тебе завтра в правлении колхоза бумажку выдадут, сколько ты теперь сдашь натурального налога. Ещё и по гречихе, по гречке, есть налог!
     - По какой гречке, председатель? Ваш колхоз гречку не сеет, не убирает! - удивился Михаил Иванович Пирогов, опять уже крестьянин-единоличник.
     - Да, наш колхоз гречку не выращивает и не заготавливает, но она нужна Рабочей, Крестьянской Красной Армии. Советские учёные, товарищи колхозники,установили, что каша их этой самой крупы-гречки очень полезна для здоровья нашего, советского солдата!
     На следующий день Михаил Иванович Пирогов получил бумажку с увеличенным в несколько крат натуральным налогом, но не смог его выполнить не то, что по гречке, на которую он должен был бы обменять своё зерно, но даже и по пшенице, и по ржи. Ведь его сыновьям, остающимся в колхозе с семьями, и его супруге, никогда в колхозе не числящейся, есть надо было что-то.
     Осудили Михаила Ивановича, как не справившегося с кратированным налоговым заданием единоличника, то ли на три года, то ли на пять лет, родственники не помнили. Сидел он в Большереченске, в тюрьме предварительного заключения и сидел бы и дальше, пока сам не напросился быть отправленным в Сибирь, к месту отбытия своего основного срока. То ли амнистированный, то ли по пересмотру дела, возвращаясь домой, он был ссажен с поезда на неизвестной железнодорожной станции. По причине высокой температуры и, по-видимому, лёгочного заболевания.
     Пока так мучили отца, Михаила Ивановича, его старший сын Павел с семьёй сбежал из колхозников в рабочий класс, переселившись из Пролейки-на-Буграх в город Сталинград, на великой русской реке, как и село Пролейка.
    Свенельд Иванович Пирогов, правнук Михаила Ивановича, знал, что прадед похоронен в яме, а не в братской могиле. Братской является только та могила, в которой братья и сёстры хоронят своих умерших или погибших сестёр, братьев, родственников, а не чужих людей, привезённых куда-то насильно или насильно здесь ссаженных, как в той яме, где был погребён Михаил Иванович Пирогов.
    Яма остаётся ямой, если не поставлен на ней деревянный крест или не лежит на ней могильный камень с надписью, может быть такой, как предложил бы правнук Михаила Пирогова, Свенельд Иванович:"Здесь лежат сильные люди. Они осмелились спорить с властью. И поэтому они здесь, под этой плитой". Надпись эта показалась бы Михаилу Ивановичу Пироговому, крепкому крестьянину-единоличнику, слишком пафосной, хотя он и не знал совсем при жизни ни этого слова, ни его значения.
     А надпись эта показалась бы Михаилу Ивановичу пафосной, потому что он сам, в своё время, "доурякался" большевикам.И нет никакой гарантии, что эта надпись от правнука, от Свенельда Ивановича, не понравилась бы новым большевикам, которые говорят и делают совсем другое, даже противоположное тому, что делали и говорили старые большевики, - ленинцы и сталинцы.
     А надпись на могильном камне говорит что-то существенное о людях, лежащих под нею. И всё! А нравиться кому-либо, тем более, - новым большевикам, намогильная надпись не должна!