Король и Мастер. Глава 29

                29

Хертогенбос, Брабант, Бургундские Нидерланды. 1504/5 год.

     Сквозь лесистые угодья Брабанта, предназначенные для охоты знати, по снежной дороге, ведущей в Хертогенбос, двигалась небольшая конная процессия. Герцога Бургундского Филиппа, кроме охраны и слуг, сопровождали только двое придворных: Генрих, граф Нассау-Бреда, такой же ветреный и беззаботный как герцог, и советник герцога дон Диего де Гевара.

     Герцог Филипп затеял это небольшое путешествие в город, который последний раз посещал почти десять лет назад, главным образом для того, чтобы развеяться, хотя бы на несколько дней вырваться из брюссельской резиденции, где уже длительное время находился бургундский двор. Двор окутал мрачноватый, лживый туман показной печали. Бургундский двор находился в трауре по умершей королеве Изабелле Кастильской – матери герцогини Хуаны.

     Искренне горевали только герцогиня, да несколько её приближенных-испанцев, что когда-то прибыли  с Хуаной из Испании. Остальные придворные считали каждый день положенного приличиями срока и примеривались какой же тучный пир или удалой турнир устроит герцог Филипп сразу же по окончании траура. Герцог Филипп сочувствовал супруге – она потеряла горячо ею любимую мать.

     Свою мать Филипп едва помнил, ему только исполнилось четыре года когда она безвременно скончалась. Но он и сестра его Маргарита знали многое о Герцогине Бургундской Марии по вдохновенным, красочным рассказам о ней дона Диего де Гевары. Филипп видел портреты матери и знал, что она была красива и нежно любима своим супругом Максимилианом, любила проводить время за чтением Библии, житий святых или рыцарских поэм, обожала балы и маскарады, турниры и соколиную охоту.

     По человечески сочувствуя Хуане, герцог Филипп всё же более думал о результатах этой смерти: Хуана унаследовала корону Кастилии, а он стал королём-соправителем. Предстояло неизбежное путешествие в Испанию. Мысли его неслись ещё дальше. От матери ему перешёл титул герцога, а он втайне мечтал о королевском титуле и короне.

     Со временем он приберёт к рукам кастильскую и арагонскую короны с их недавно открытыми заморскими владениями, унаследует австрийско-германские земли и титул отца-императора. Со временем он будет властителем огромного государства, сравнимого по могуществу с древней империей римлян или с империей Александра Великого из Македонии.

     Яркое солнце искрилось на снегу, на драгоценных камнях щедро украшенных, пошитых по последней французской и бургундской моде платьев герцога и придворных. Свежий ветерок бодрил дух. В прекрасном настроении, шутя с придворными и думая о своём счастливом будущем великого властителя, герцог Филипп подъезжал к стенам Хертогенбоса.

     Хертогенбосское правление загодя получило известие о скором посещении города Герцогом Бургундским Филиппом с небольшой свитой. Герцогини Хуаны не ожидалась, она находилась в трауре по своей недавно умершей матери. И снова центральные улицы расчищались от грязи и помоев, гербами и флагами украшались арки, подправлялись, обновлялись алтарные картины в часовнях собора Святого Иоанна Евангелиста.

     Чудотворную статую Мадонны перенесли к главному соборному алтарю из часовни Братства Пресвятой Богоматери, на  плечи её накинули драгоценное покрывало, пожалованное ей когда-то Хуаной Арагонской. Готовились покои для герцога и его свиты в доминиканском монастыре и в домах богатых горожан –  в городском правлении припомнили как в прошлый визит императора Максимилиана и герцога Филиппа императрица Бианка не пожелала жить в монастыре, а предпочла покои в обычном доме.

     Вид радостно приветствующих его горожан ещё более поднял настроение Филиппа. Народ с любопытством и гордостью разглядывал своего возмужавшего, модно одетого правителя с лучезарной улыбкой на красиво очерченном лице. Филипп с удовольствием принял приглашение магистрата на обед, устроенный в его честь в ратуше.

     На следующее утро слушали мессу в Соборе. Филипп смотрел на статую в драгоценном покрывале, вспоминал себя и Хуану – молодых, влюблённых, посетивших этот город сразу после свадьбы. Будто и не было этих лет, будто вчера он слушал ту мессу, и статуя, на которую Хуана только что накинула драгоценное покрывало, милостиво и всепрощающе взирала на них с алтаря, как взирает сейчас.

     И как всё изменилось. Любовь притупилась, он вернулся к фавориткам и любовницам, а приступы ревности Хуаны вызывали у него досаду и раздражение. Но сейчас всё прежнее будто вернулось. Филипп почти любил свою кастильскую королеву.

     Выбирая город для посещения, герцог Филипп сразу решил, что это должен быть город, где нет резиденции бургундских правителей. В любую резиденцию за ним потянулись бы придворные, прибыли бы ко двору местные дворяне, коих в этих городах и окружавших их замках находилось немало. Пришлось бы соблюдать формальный траур и провалилась бы вся затея.

     Кроме того, Филипп вознамерился сделать своему отцу, императору Максимилиану, подарок. Это должен быть особенный, необычный подарок. Подарок от будущего короля. Размышляя об этом, он вдруг вспомнил о мимолётной встрече с мастером Иеронимом ван Акеном в Хертогенбосе.

     Достопочтенный дон Диего де Гевара уже долгое время является его покровителем и поклонником его необычных картин – сатирических, фантастических, жутковатых... и этим притягательных. Такая картина будет воистину отличительным подношением.

     Мастер, как говорил ему дон Диего, называет теперь себя Иероним Босх, подчёркивая своё происхождение из Хертогенбоса. Он, герцог Филипп, мог бы, конечно, заказать картину через посланника. Но раз уж он задумал это маленькое путешествие, чтобы развеяться... Хертогенбос, таким образом, подходил как нельзя лучше.

     Иероним и архитектор Ян Хейнс, по просьбе городского магистрата и Лебединых Братьев, активно участвовали в подготовке собора и доминиканского монастыря к визиту высоких гостей. Подправляя и обновляя картины в соборе и монастыре, Иероним уже знал, что герцог Филипп намерен заказать ему картину – дон Диего посчитал нужным заранее известить художника письмом. Во время пребывания герцога в Ден Босе служка доставил Иерониму приглашение предстать пред очами светлейшего герцога.

   - Рад снова видеть вас в добром здравии, мастер Иероним, - милостиво приветствовал художника  светозарный герцог Филипп после того, как Иероним отвесил положенный поклон, - вы, конечно, догадываетесь о чем пойдет речь, если ко мне на аудиенцию приглашён художник Иероним Босх.
   -  Да, безусловно, Ваша Светлость. Да и досточтимый дон Диего де Гевара известил меня заранее, он прислал мне письмо.
   - Ах, вот как. Мне известно, что вы давние приятели, - рассмеялся герцог Филипп.

     Как он возмужал за эти годы, кажется, стал ещё более красив, думал о герцоге Иероним. Рядом с герцогом сидел вальяжный придворный. Довольно плотный, с добродушным лицом и губами, всегда готовыми растянуться в улыбке. Придворный лет на десять, предположил Иероним, старше герцога и вполне доволен собой и своей жизнью.

      Дона Диего с ними не было, герцог услал его с поручением. Как он постарел за эти годы, мелькнуло о мастере у герцога Филиппа. Дон Диего, помнится, упоминал – они с мастером одного возраста. Дон Диего тоже не стал моложе, но художник...

   - Что ж, тогда сразу о деле, - герцог Филипп прекратил смеяться, - я вознамерился преподнести моему отцу, императору, особенную картину. Это будет огромных размеров триптих, изображающий Страшный Суд. На крайних панелях – Рай и Ад, как полагается. Никто не изобразит Страшный Суд таким страшным, отвратительным, но и притягательным, за счёт ваших дьявольских существ, как вы, мастер Иероним Босх. А огромный размер триптиха только усилит все эти ощущения.

   - Для меня большая честь писать подарок Вашего Сиятельства государю императору. Я, конечно же, исполню все пожелания, - молвил Иероним и поклонился, полагая, что аудиенция у герцога подошла к концу.

   - Мой триптих только половина заказа, правда, большая половина, - жестом руки герцог Филипп остановил откланявшегося Иеронима, – мой друг Генрих тоже желает картину от знаменитого мастера Иеронима Босха.

     Генрих, граф Нассау-Бреда кивнул в знак согласия, его губы тотчас растянулись в улыбке, с лица не сходило выражение довольства. Граф Нассау-Бреда совсем недавно унаследовал этот титул с прилагавшимися к нему землями и замками от своего почившего дяди Энгельбрехта.

     Поклонник итальянской архитектуры, он собирался нанять итальянских архитекторов, чтобы перестроить один из замков в итальянском стиле или построить новый. Поклонник живописи, он, как и дон Диего де Гевара, был своим в той среде европейского дворянства, где картины начинали целенаправленно собирать как коллекции ради самих картин как произведений искусства, ради их красоты, ради работ кисти известных художников или как часть коллекций любопытных и необычных вещей.

     Когда он лёгкой рысцой неспешно скакал на лошади в Хертогенбос, сопровождая герцога Филиппа, у него, под впечатлением разговоров с герцогом, родилась идея тоже заказать мастеру Босху довольно большую картину, конечно, не такую большую, как закажет герцог Филипп, но всё же.

   - Моя картина, тоже триптих, должна быть меньше, чем картина Его Сиятельства герцога Филиппа, - тут же подхватил улыбающийся граф, - и я даже не могу пока ещё сказать что бы я хотел, чтобы на ней было изображено. Возможно, я предоставлю это вашей фантазии, мастер Иероним. Однако, я, как и Его Сиятельство, желаю особенную картину, необычную, - граф замолчал на какое-то время с объяснениями, то ли подыскивая слова, то ли думая о картине, помогая себе в этом жестикуляцией рук, - ...настолько необычную, что она поражала бы каждого кто её видит так же мгновенно и неожиданно как удар сверкнувшей молнии.