Морковка поднимает паруса

Памяти Серёжи Крупина

Слыхали вы о приключениях зайчат на шхуне «Морковка»? Всем известно, что зайцы пловцы неважные. Правда, водится в полярных морях морской заяц — лахтак, но это тюлень и лесным зайцам совсем не родня. А уж чтобы по морю, да на корабле?

Корабль

Случилось это весной, в половодье. Река разлилась, и однажды утром Заячья поляна превратилась в остров. Бывает такое почти каждый год, но всё же самые прыткие и любопытные зайчата помчались посмотреть, соединяется ли ещё поляна с берегом, или надо ждать, пока спадет вода. И вот тут-то, обегая остров кругом, зайчата наткнулись на настоящее чудо.
В крошечном укромном заливчике покачивалась на невысоких волнах красавица шхуна. Кораблик был небольшой, но совершенно настоящий: с двумя высокими мачтами, тускло поблескивающими якорями, светло-жёлтой надраенной палубой. В нежном утреннем свете ослепительно сверкали медные поручни и иллюминаторы. Да кораблик и сам сверкал как маленькое солнышко: борта его были выкрашены не чёрной, не коричневой, не зелёной, а непривычной блестящей ярко-оранжевой краской. Аккуратно свернутые паруса казались золотистыми. Зайчата просто ахнули от восторга.

Есть корабль — надо плыть

Так сказал Самый Старый Заяц, когда все жители Заячьей поляны вдоволь нагляделись на неожиданную находку и заспорили, что же делать теперь с этим корабликом?
Конечно, криков было много. Старые зайцы заявляли, что, дескать, где это видано, чтобы зайцы на кораблях плавали. Мол, Заячья поляна для них — самое лучшее место, и плыть куда-то ни к чему. Зайчата не соглашались и подняли такой галдёж, что даже местные сороки оглохли.
Когда все охрипли и притихли, Самый Старый Заяц рассказал вот что. Река иногда дарит корабль любознательным, смелым, упорным, тем, кто любит приключения, хочет увидеть другие места, испытать себя и узнать что-то новое. Значит, на их поляне есть такие зайцы. От подарка не отказываются, второй раз Река его не сделает.

Моряки

И после этого ещё спорили. Главное, кто будет кораблем управлять и других научит, кто плыть захочет. Моряков-то среди зайцев как будто нет. Но тут оказалось, что на Заячьем острове целых два моряка: медведь Миша, боцман в отставке, и заяц Артюша, выпускник штурманской школы на побережье. Миша раньше на разных кораблях плавал, а теперь — пенсионер, отдыхал и зайчатам морские истории рассказывал (скучал по морю); Артюша не здешний был, тётушку навестить приехал да и застрял на острове из-за наводнения. 
Очень им кораблик понравился, и в плаванье хотелось тоже. Оба с радостью согласились учить желающих морскому делу, а затем и в путешествие с ними отправиться.

Экипаж

Ну, сперва-то от желающих отбою не было. Хоть многие эту затею не одобряли, немало зайчат пожелали плыть за приключениями. А потом потихоньку уходить стали. Кому морская наука слишком мудреной показалась, кого дома отговорили. Артюша с Мишей порядок завели строгий. Чтобы по морю плавать, многое нужно знать и уметь: приходилось зайчатам и сигналы учить, и паруса, и как корабль устроен, и узлы вязать, и в картах разбираться, и много ещё чего. И палубу драить. Лентяям такие приключения сразу наскучили. Самые упорные остались и любопытные.
Словом, когда пришла пора первые учебные плавания совершать (пока по Реке), насчитывалось их всего семеро с Артюшей (Миша восьмой).
Вот они: Тёпа-Ушастик, Филя-Глазастик, Коська-Кузнечик. Прозвища им дали неспроста: Тёпа самый длинноухий был и слух имел исключительный — слышал, как в поле трава растёт; Филя, конечно, видел дальше всех (быть ему впередсмотрящим); Коська был самый прыгучий и ловкий. И две девочки — Мика-Догони-ка и Майка-Поймай-ка. Девчонок сначала брать не хотели, но потом оказалось, что ничем они мальчишек не хуже: и в морском деле разбираются, и ловкие, и смекалистые, а ещё лучше всех могут обед сварить и все лекарственные травы знают. Ясное дело, в плаванье и повар, и врач нужны. Прозвища у них тоже почётные — никто из мальчишек Заячьей поляны их догнать не мог.
Седьмым был Рыжик-Задира, самый маленький, шустрый и любопытный зайчонок в экипаже. Рыжиком его звали потому, что кончик левого уха у него почему-то был рыжий. А Задирой — потому что спорщик и вечно в разные истории влезал, со старшими препирался и поддразнивать любил. Но он вовсе не злой был и не драчун, а весёлый и добрый. И неунывающий. В экипаже его любили.

Куда же плыть?

Посмеивались зайцы сначала: утопят, мол, невиданные моряки кораблик в первый же раз. Но нет, зайчата освоились с парусником быстро, да и Миша с Артюшей хорошими учителями оказались и моряками толковыми. Скоро на зависть всем ловко, красиво скользила по речной глади маленькая шхуна.
Маршрут для первого длинного плавания выбрали быстро. Сначала спустятся по реке, выйдут в море. Там немного вдоль побережья проплывут, а затем отправятся к Зелёным островам, что лежат в трёх днях пути от побережья. Острова эти для начинающих моряков — в самый раз. И расположены недалеко, и кораблей там бывает множество, и посмотреть есть на что. Живут на них дружелюбные и гостеприимные бурые медведи — рыбаки и пчеловоды. У Миши знакомые там есть. А еще славятся острова чудесными медовыми коврижками, которых никто из зайчат не пробовал (редко их сюда привозят). На том и порешили.

Имя для кораблика

Артюшу капитаном выбрали, Мишу боцманом. Погрузили на кораблик припасы, собрали вещи, совсем было плыть приготовились, и вдруг… Оказалось, забыли корабль назвать.
Кораблю без имени не годится. Снова споры разгорелись. Каких только названий не предлагали зайчата! «Капустный листок», «Осинка», «Заячья Капустка», «Заячье ухо», «Прыгучая стрела», «Гроза морей» (это Рыжик, конечно, постарался)… Охрипли все, но название выбрали — «Морковка». Конечно, не героическое, да и не морское, но зато все зайцы морковку любят, к тому же она оранжевая, яркая, совсем как корпус их кораблика. А ещё Рыжик сказал, что их корабль будет стремиться к приключениям, как заяц к морковке.
Миша-боцман взял кисточку и красиво вывел имя на обоих бортах шхуны. Теперь можно и отплывать.

Отплытие

Ясным солнечным утром все обитатели Заячьей поляны вновь собрались на берегу. Всем хотелось посмотреть, как начнется путешествие.
Дул попутный ветер. Шхуна, полностью готовая к отплытию, покачивалась на мелких волнах. Экипаж распрощался с родственниками и друзьями, зайчата забрались на шхуну, отдали швартовы, распустили паруса и… Миша-боцман оттолкнул кораблик шестом от берега, паруса наполнились ветром, и «Морковка» плавно двинулась вниз по течению.
С берега не очень дружно, но громко закричали: «Счастливого плавания!» Экипаж в ответ грянул: «Ура!», и до ушей провожающих донеслась залихватская песня:

Плывёт, плывёт «Морковка»
По голубым волнам
Навстречу приключениям,
К далёким берегам!

На палубе матросы
И боцман-Миша сам,
Командует парадом
Артюша-капитан!

Особенно лихо прозвучал припев:

Быть может, вы спросите,
Кто мы такие?
Мы вовсе не зайцы,
Мы волки морские!

Нехитрые слова этой песенки зайчата сочинили сами, а вот припев взяли из журнала «Весёлые картинки». Была в нём с такой подписью картинка: зайцы на парусной яхте. «Совсем как мы!» — восхитились зайчата и другого припева уже представить не могли.
Зайцы-провожающие еще бежали за шхуной по берегу, с берега и корабля махали друг другу лапами, но песня понемногу затихала, шхуна удалялась и наконец скрылась за дальним поворотом реки.
Плавание началось.

К морю

Начало плавания было спокойным. Ветер был в основном попутный, шхуна неспешно скользила вниз по течению. И погода стояла ч;дная. Обитатели речных берегов с интересом глазели на диковинный кораблик. Зайчата тоже разглядывали берега — они становились новыми, незнакомыми, Река была всё шире, спокойней.
Чем дальше продвигался кораблик, тем больше волновались зайчата — ведь их ожидало море! Море обещало множество чудес и приключений. А еще переживали зайчата, справятся ли они с корабликом на море, какими окажутся моряками? Ночами не спалось не только вахтенным, а днём все то и дело поглядывали вперёд — когда же оно покажется, море?
Утром четвёртого дня плавания берега реки словно раздвинулись, и заголубело, замерцало впереди что-то сказочное, нежное и весёлое, словно небо опрокинулось и теперь перед зайчатами было их два, только второе ещё син;е, невероятней и чудесней. Зайчата глаз не могли отвести. Даже Миша любовался неотрывно — соскучился.

Лоцман

Но попасть в это чудесное море оказалось не так-то просто. Устье реки загораживала большая мель, чтобы пройти её, нужно было брать лоцмана.
Лоцман так лоцман. Зайчата встали на якорь, Артюша поднял на мачте флаг (сигнал, что нужен лоцман).
Ждать пришлось недолго. От берега отвалил маленький, пыхтящий трубой катерок и направился к «Морковке».
Лоцманом оказалась старая, довольно облезлая ондатра, выглядевшая не совсем обычно. Денёк начинался жаркий, а ондатра была закутана в толстое стёганое пальто с капюшоном, на ногах красовались непромокаемые сапоги. Из-под капюшона виднелась лоцманская фуражка с большим козырьком. Зайчата захихикали. Миша шикнул на них — невежливо смеяться над гостем.
Ондатра влезла на борт, грозно посмотрела по сторонам и повела себя неожиданно. Она неторопливо выпуталась из своего огромного пальто, достала из кармана домашние шлёпанцы и переобулась. Одёрнув вязаный жилет и поправив фуражку, ондатра важно двинулась по палубе. Пальто и сапоги остались на попечении боцмана. Зайчата с трудом удерживались от смеха, а смешливого Рыжика пришлось просто запихать в трюм, где он вдоволь нахохотался.
Вид у ондатры был крайне неодобрительный. Казалось, ничего хорошего от новоиспечённых моряков и их ярко-оранжевого корабля она не ждала.
Капитан Артюша повёл лоцмана показывать корабль. Шхуна лоцману неожиданно понравилась. Всё на ней блестело, порядок боцман поддерживал образцовый. Однако виду ондатра не подала и, пока вела судно, непрерывно ворчала. То ей капитан слишком молодой, то рулевой исполняет команды недостаточно быстро. Филя-впередсмотрящий смотрит не туда, боцман — медведь (в смысле неповоротливый), экипаж какой-то несерьёзный. Да ещё девчонки…
Но когда кораблик вышел наконец на открытую воду и лоцмана пригласили в каюту выпить чайку, ондатра смягчилась, а от варенья вовсе приняла вид довольный и почти ласковый. Казалось, она и не собирается уходить, попивает себе чаёк чашку за чашкой.
Наконец лоцман спохватился, что пора возвращаться на берег. Артюша с боцманом благодарили ондатру, а Мика и Майка подарили ей баночку малинового варенья и мазь от облысения. Ондатра совсем расчувствовалась и заявила, что из зайчат выйдет толк, а уж она всегда готова вести их «Морковку» через мели.
Ондатра под хихиканье Рыжика влезла в пальто и сапоги, распихала по карманам тапочки и подарки и спустилась в катер. Зайчата и лоцман помахали друг другу, катерок направился к берегу, а «Морковка» продолжила своё путешествие, теперь уже по-настоящему морское.
Ондатра долго смотрела им вслед, довольно щурясь, но по привычке всё-таки проворчала:
— Дожили! Уже зайцы по морям плавают!

Морские впечатления

Артюша не решился сразу плыть к Зелёным островам, а направил «Морковку» вдоль берега, чтобы неопытный экипаж потренировался управлять шхуной на море. Это и впрямь оказалось непросто: и волны на море больше, и ветер налетает с разных сторон, и кораблик раскачивается…
Зайчата с ног сбились, выполняя Артюшины команды. Но всё же освоились понемногу и по сторонам стали поглядывать — любоваться. Красиво было — голубое небо, яркий день, невиданное море, полоска Лесного берега вдалеке, чайки над головой… Здорово!
Здорово-то здорово, да вдруг подкралась к ним морская болезнь. Капитан-то с боцманом не впервой в море, а остальным тяжко пришлось: позеленели все, по сторонам смотреть противно, и парусами управлять сил нет… Оказалось, что только Рыжик не укачивается, хоть бы хны ему! Миша-боцман не растерялся: всех больных работой нагрузил (известно, что работа — первое средство от морской болезни) — палубу драить, маты плести, медный колокол чистить. А ещё Рыжик сообразил: достал из трюма туесок с прошлогодней клюквой и всех заставил по большой ложке съесть. Между прочим, и капитана с боцманом (пришлось им пример подать — клюква-то кислая… Брр!). Полегчало зайчатам, заулыбались. Правда, обедать никто не стал, кроме Миши, конечно.
Во всех этих хлопотах и день прошел. На ночь на якорь стали, а наутро морская болезнь исчезла без следа. Артюша направил шхуну к Зелёному архипелагу.

До свиданья, земля!

«Морковка» шла быстро, все ;же становилась за кормой по-лоска Лесного берега и наконец почти исчезла в синей дымке у горизонта. Вскоре и вовсе растаяла, только Филя-Глазастик еще различал что-то вдали.
Впервые испытали зайчата это чувство: родной берег, любимый дом, близкие оказались так далеко, что и не разглядеть. А кругом — не привычная тропка, что ведёт на Заячью Поляну, а неведомое море раскачивает их корабль точно ореховую скорлупку. Грустно стало зайчатам, одиноко и даже немного страшно: что-то с ними будет, когда-то они вернутся домой...
Но долго унывать экипаж не стал: солнце сияет, шхуна уверенно разрезает носом волны, впереди ждут новые острова (конечно, Зелёный архипелаг давно открыт, но зайчата-то туда плывут впервые), интересные встречи и, наверное, приключения!
А когда Тёпа запел их песню, все её подхватили и совсем приободрились. И взгляды зайчат стремились теперь вперёд, к неведомому!

Остров Круглый

Спустя три дня, ещё в предрассветных сумерках, «Морковка» отдала якорь у Круглого — ближайшего из Зелёных островов.
Многочисленные острова архипелага едва угадывались вдали. Небо уже светлело, но Зелёные острова казались серыми и сливались с тёмной водой. Зайчата были ещё не слишком опытными мореходами и решили плыть к главному порту при свете дня.
Остров Круглый и впрямь был совершенно круглый и невысокий (очертания его напоминали перевёрнутое блюдце). На острове росла замечательная ровная трава и кусты жёлтой акации. Других деревьев не было. Не было на острове и рек, но зато били два прекрасных родника.
На Круглом никто не жил. Но жители Зелёных островов любили устраивать здесь спортивные состязания. Действительно, остров — почти сплошная ровная поляна, на которой так славно было бегать, прыгать, играть в мяч, а зрители и игроки всегда могли отдохнуть в тени акаций.
Конечно, на Круглый съезжались только в хорошую погоду (лодки приходилось вытаскивать на берег, а суда побольше возвращались к другим островам, высадив пассажиров).
Ничего этого зайчата ещё не знали. Зелёные острова таинственно выступали из сумерек, похожие на спящих динозавров.

Берлога

С восходом солнца Зелёные острова предстали во всём великолепии. На них росли прекрасные густые леса, шумели водопады, пели птицы.
Шхуна подняла паруса и направилась в главный порт Зелёного архипелага — Берложинск. Дело в том, что на островах жило множество бурых медведей — лесовиков и рыболовов. Больше всего их было на крупном острове Берлога. Его берега образовывали замечательно глубокую и просторную бухту, где можно укрыться от любого шторма. Берега были высокие, и в самую жестокую бурю в бухте дул только легкий ветерок. Зимой ветер бывал посильнее, но леса преграждали ему путь. Словом, медведи справедливо полагали, что в бухте уютно, как в самой лучшей берлоге. Это имя получили и бухта, и остров, и порт.
На высоком утёсе виднелась красивая чёрно-жёлтая полосатая башня. Это был маяк. Утёс носил имя Жало Пчелы, а маяк назывался, несмотря на расцветку, ласково — Медовый Глаз (он светил в ночи тёплым жёлто-оранжевым светом). Возле утеса было единственное близ Берлоги опасное место — торчал острый подводный камень (пожалуй, его и следовало бы назвать Жалом).
На другом берегу бухты, против маяка, красовалась маленькая старинная крепость из жёлтого камня. Крепость служила не для обороны: она была музеем и украшением главного порта архипелага. Впрочем, музей не отличался тишиной и строгостью.
Когда «Морковка» поравнялась с крепостью, до зайчат донеслась музыка, непонятный грохот и крики. Секунд через пять на самой высокой башне взвился сигнал приветствия и неожиданно грохнул пушечный выстрел: крепость салютовала кораблю. Среди зайчат возникло замешательство: пушек на шхуне не было, а не ответить невежливо. Не растерялся Рыжик — он мигом притащил из каюты новогоднюю хлопушку. «Морковка» тоже грохнула салютом (конечно, потише пушки). С берега послышалось громкое «Ура!», и стены крепости облепили медвежата. Зайчата тоже крикнули «Ура!», слегка удивлённые столь тёплым приёмом.
Шхуна миновала крепость и вошла в бухту.

Город

Столица архипелага живописно раскинулась на высоких и довольно крутых склонах. Домики были небольшие, большей частью одно- и двухэтажные, деревянные или сложенные из белого и жёлтого камня. Все дома утопали в зелени, сияли красными черепичными крышами. Словом, хотя Берложинск и не был похож на крупный столичный город, но выглядел очень симпатично. От городка так и веяло спокойствием и уютом, хотя у причалов стояло множество кораблей, пароходиков и лодок. Можно сказать, на воде раскинулся ещё один город. Впрочем, тесноты не было, Берлога оставалась просторной, а подальше от города даже слегка пустынной.
Зайчата не знали, где им лучше причалить, но рядом уже оказался белый портовый катерок с полосатой трубой (жёлто-чёрной, как Медовый Глаз). Катерок мигом проводил «Морковку» к свободному причалу.

Тёплый приём

Берложинск и Берлога очень понравились зайчатам. Им охотно всё показывали и рассказывали. Жить их устроили в белом домике на берегу бухты. А в выходной день решено было устроить футбольный матч с командой берложинских медвежат. Компания медвежат из крепости (там было что-то вроде детского клуба) сразу взяла зайчат под своё покровительство.
Зайчатам сразу же рассказали, в каких местах архипелага им нужно обязательно побывать, о самых интересных островах и достопримечательностях. И не просто рассказали. Берложинский порт обещал дать шхуне лоцмана, прекрасно знающего архипелаг.
Пока зайчата гуляли по городу и острову и проводили футбольные тренировки в жёлтой крепости. Они заметно переживали: тренировок было маловато, в море на шхуне не поиграешь.

Матч

Команда берложинских медвежат называлась «Малинка». На их белых майках красовалась спелая ягода малины (даже две, на спине и на груди). Зайчата назвали свою команду «Морковкой», по имени шхуны. Вместо формы надели тельняшки.
На матч собралось, кажется, чуть не всё население Зелёных островов. На Круглом яблоку было негде упасть — свободным был лишь яркий прямоугольник поля.
К центру поля важно прошествовал судья с большим оранжевым мячом и заливисто свистнул. Свистнул не в свисток — судил матч сурок, а сурки умеют свистеть и так. Небольшой оркестрик заиграл марш, и команды разноцветными цепочками побежали на поле. Мохнатые неуклюжие медвежата катились как колобки. Длинноногие зайчата мчались вприпрыжку. Капитаны команд пожали друг другу лапы, и матч начался.
На воротах у зайчат стоял Коська — самый прыгучий и ловкий. За воротами прохаживался Миша. Боцман очень волновался: в Берложинске у него немало знакомых, и ему хотелось, чтобы его матросы не подкачали, выступили как можно лучше.
Мохнатые, неуклюжие на вид медвежата оказались очень ловкими. Коричневые, в малиново-белых майках, колобки так и замелькали по полю. Оранжевый мяч тоже казался колобком, и зайчата, не ожидавшие от соперников такой прыти, то и дело теряли его из вида. «Малинка» стремительно атаковала ворота «Морковки», Кузнечик пытался поймать мяч, но через секунду оказалось, что мяч лежит в воротах, а Коська крепко держит за бока малыша-медвежонка.
Медвежонок был ростом с Рыжика (не считая Рыжиковых ушей) — самый маленький в команде. Шоколадного цвета чубчик задорно торчал кверху. Мишутка лукаво подмигнул, вывернулся из лап вратаря и покатился к центру поля. И зрители, и игроки не могли удержаться от смеха.
Мяч положили на центр, и сурок снова свистнул. Опять закрутилась медвежья карусель, но теперь зайчата были настороже, стараясь не отпускать от себя мяч. Некоторое время игра шла с переменным успехом. Медвежата хорошо играли низом, зайчата же были прыгучей, выигрывая верхние мячи. Кроме того, Мика и Майка бегали быстрее любого медвежонка. Один раз медвежата упустили Майку, и та помчалась к воротам… Её не только не могли догнать защитники, но и зазевавшийся вратарь трёх шагов не сделал, как Майка обошла его и влепила мяч в сетку.
Счёт сравнялся. Зайчата ликовали, принахмурившийся было Миша улыбнулся. Болельщики азартно подбадривали игроков (за обе команды болело примерно поровну зрителей).
В конце тайма Рыжик и Мишутка с чубчиком, пытаясь завладеть мячиком, споткнулись, упали на мяч, подкатились под ноги ближайшим игрокам… Словом, через пять секунд на поле барахталась разноцветная куча-мала, в которой не участвовали, кажется, только вратари. Мика и Майка попали в кучу с краю и безуспешно пытались растащить игроков. Мяч исчез. Шум поднялся такой, словно на Круглом был не футбол, а птичий базар. Судья обрадованно засвистел.
Наконец из кучи-малы взлетел к небу оранжевый мяч. Куча тут же распалась. Игроки выбирались взъерошенные, смущённые, но невредимые. Мяч звонко шлёпнулся о землю, и сурок свистнул снова: тайм закончился. Рыжик с Мишуткой так и пошли с поля в обнимку, хитровато улыбаясь.
— Спелись уже, голубчики! — хмыкнула Мика.
В перерыве игроков и зрителей угощали малиновым соком и замечательно вкусными медовыми коврижками. Такие коврижки пекли только на Зелёных островах. Правда, футболисты старались не налегать, а то и играть не смогут.
После перерыва игра разгорелась с новой силой. Теперь атаковали зайчата. Рыжик и Мишутка зорко следили друг за другом и почти не разлучались. При этом оба постоянно оказывались в гуще событий. Дважды, как и в первом тайме, они падали на мяч, но судья поспешно свистел и поднимал незадачливых игроков. Новой кучи-малы не получилось.
Да и без неё матч был захватывающим. И зайцы, и медвежата показывали чудеса ловкости и быстроты, а уж их стремлению к победе могла бы позавидовать любая взрослая команда! Не одну неделю спустя зрители вспоминали бесстрашные броски вратарей, молниеносные проходы и удары нападающих, ловкость и внимание защитников! Но вот счет остался ничейным: 2:2. Голы забили Тёпа и коренастый медвежонок-капитан.
Впрочем, никто, пожалуй, не огорчился. Ничья тоже неплохо. Просто соперники оказались равными — старались-то обе команды изо всех сил. И призы всем вручили. Миша-боцман сдержанно сиял.

Пополнение

Вдоволь нагостившись в Берложинске, зайчата собрались посмотреть другие острова. В плавание по Зелёному архипелагу с зайчатами отправились двое берложинцев.
Здоровенный, бурый с проседью Потап Арбузов знал острова лучше любого медведя. Он родился здесь, бывал на каждом, даже самом крохотном, островке, знал все истории и легенды архипелага. Арбузов много лет служил лоцманом и был знаменит тем, что никогда не уезжал с островов. С зайчатами он отправился, чтобы побольше и получше рассказать им о любимых островах, показать самые красивые места и помочь избежать опасностей.
С Арбузычем (как его попросту называли) появился на шхуне маленький медвежонок с шоколадным чубчиком — тот самый, что вместе с Рыжиком устроил на футболе кучу-малу. Оказалось, что это внук Потапа, упросивший деда взять его с собой.
Радости Рыжика не было предела. Через полминуты они уже шастали вдвоём по всему кораблю. Кстати, выяснилось, что зовут медвежонка вовсе не Мишутка, как думал Рыжик-Задира, а Потап, в честь деда. Такое солидное имя совсем не подходило задорному медвежонку, и звали его по обыкновению Тап, Тапчик или уж совсем ласково Тапик.
Тапчик оказался парнишкой толковым, быстро освоился и стал нести вахту с Рыжиком, вечерами рассказывал смешные истории из жизни берложинских школьников, и скоро зайчата не представляли себе экипаж без Тапчика.

На Пчелиный

«Морковка» миновала Жало Пчелы и направилась к видневшейся почти у горизонта цепочке островов. Ближайшим из них был Пчелиный.
Заход на него был особенно приятен лакомкам. Хотя пчёлы водились на всех островах, больше всего пасек было именно на Пчелином. Здешние пчёлы делали вкуснейший мед, которым славились Зелёные острова (именно его клали в знаменитые берложинские коврижки).
Главными лакомками на борту оказались конечно же Тапчик с Рыжиком. Но и Миша с Арбузовым то и дело поглядывали в сторону Пчелиного, предвкушая угощение.

Встречи в проливе

С легким попутным ветерком шхуна не спеша продвигалась к острову. Погода стояла ч;дная. Немало лёгких лодочек сновало в проливе. Многие спешили по делам, некоторые просто решили прокатиться. Впрочем, с Пчелиного на Берлогу приходилось идти под парусом, лавируя против ветра, или на вёслах, если не было мотора.
Лодочки бойко уступали «Морковке» дорогу. Через полчаса зайчатам встретился небольшой пароходик с дальних островов Зелёного архипелага, где жили медведи-рыболовы. Пароходик был белый, с зелёными полосками на бортах и трубе. Он поприветствовал шхуну весёлым звонким гудком. Зайчата откликнулись звоном колокола.
Арбузов заметил знакомых и громогласно спросил: «Кита еще не поймали, рыбаки?» На пароходике засмеялись и тоже поддразнили Арбузыча: «Где нам, тебе оставили!» Потап довольно улыбнулся.
С пароходика снова прокричали: «Эй, на шхуне! Будете у Лосося, заходите в гости, в Уловное!» Зайчата дружно ответили: «Спасибо, зайдем!» Пароходик направился в Берложинск, а «Морковка» неторопливо приближалась к берегам Пчелиного острова.
Удобной бухты со стороны Берлоги на Пчелином не было, остров пришлось обойти справа. Когда «Морковка» начала входить в бухту, ветер стал встречным и донес до зайчат замечательный запах душистого, свежего цветочного мёда. Рыжик охнул и облизнулся. Тапчик облизнулся тоже и подмигнул Рыжику.

Сборы на берег

Шхуна убрала паруса и встала на якорь. Цепь ещё грохотала, когда Арбузов нетерпеливо спросил боцмана:
— Пустые бочки в трюме есть?
— Зачем? — не понял следивший за цепью Миша. Тапчик громко хихикнул. Потап грозно покосился на внука и пояснил:
— Для мёда.
Якорь наконец достиг дна, грохот стих.
— А зачем бочка-то? — удивился Миша, — Нас и без неё угостят.
Теперь удивление отразилось на круглой физиономии Потапа:
— А с собой? Чай пить?
— Зайцы много мёда не едят, анкерок возьмём — хватит, — сказал Миша. Потап с грустным недоумением уставился на боцмана.
— Хва-а-тит? — изумленно протянул он. Физиономия его стала обиженной. Тапчик и Рыжик прыснули.
— Да возьмём сколько надо будет, бочку так бочку, — вмешался Артюша.
Потап сразу повеселел и полез в трюм: смотреть бочки. А Миша наконец сообразил, что сластёне Арбузову маленький анкерок меда — на один зуб. Он его в один присест может слопать. Тапчик с Задирой, хохоча, помогли Арбузову выкатить на палубу бочку.
Но, когда поплыли на шлюпке к острову, бочку с собой не взяли: неудобно, первый раз на острове, а уже на угощение напрашиваться. Запасной анкерок, впрочем, лоцман Арбузов захватил и держал его сам, чтоб не потерять.
Окутанные ароматом свежего мёда, мореплаватели причалили к берегу. Одинокая пчела, подтверждая название острова, зажужжала над Рыжиком и Тапом.
— Вот кто главные сластёны, — заметил Глазастик.

Экскурсия

На Пчелином оказалось очень весело. Зайчат провели экскурсией по всему острову. Им показали пасеки, где уже качали первые порции цветочного мёда, луга и пекарни, где выпекали знаменитые берложинские коврижки.
Конечно, предводительствовал командой Потап Арбузов. Он, кажется, всех здесь знал, держался по-приятельски, и его все знали. Здешние медведи улыбались ему и наперебой угощали мёдом. Зайчат, конечно, тоже не обходили, но те медку лишь попробовали, а Арбузыч как подсел к кадушке, так про всё забыл.
Когда команда «Морковки» собралась идти дальше, Потап и ухом не повел. Тапчик и Рыжик, хихикая, теребили его с двух сторон, но он лишь отмахивался, как от мух. Даже на вьющихся вокруг пчёл он внимания не обращал.
Отодрать Арбузыча от кадушки с мёдом удалось лишь Мише-боцману.
— Так весь урожай стрескаешь, коврижки печь будет не с чем! — заявил Миша.
Это замечание несколько охладило Потапа, и он вспомнил наконец о своих обязанностях лоцмана и экскурсовода.
Места на Пчелином были красивые. Вокруг пасек расстилались цветущие луга, перемежаемые липовыми и берёзовыми рощами.
Здесь же делали и посуду для мёда: липовые кадушки, бочонки, бочки и берёзовые туески.
В мастерской сладко пахло свежими стружками. Миша немедленно взялся помогать насаживать обручи на новенькую бочку. Зайчата глазели по сторонам, а когда собрались уходить, обнаружилось, что нет Тапчика и Рыжика.
— Наверняка творят что-нибудь, — предположили Мика и Майка.
Подтверждение не заставило себя ждать. Груда новеньких кадушек и бочонков в углу мастерской закачалась и рассыпалась с оглушительным грохотом. Из одного бочонка кубарем выкатились два приятеля и испуганно уставились на всех.
Арбузыч взялся за сердце, зайчата смутились, а медведи-бондари дружно захохотали.
По дороге к пекарне Рыжик с Тапчиком размечтались:
— Хорошие здесь места, вкусные. Сейчас медовых коврижек попробуем, на Ореховом — ореховых, а на Малиновом — сладкого сиропа…
Потап, слыша эти разговоры, одобрительно крякал.
Миша же заметил:
— Вас послушать, так мы сюда есть приплыли. Вот уж гости так гости: весь архипелаг объесть готовы.
— Обратно в Берложинск два шарика привезем: один серый с рыжим ухом, другой коричневый с чубчиком, — поддержала Мика.
Смутившиеся было приятели повалились на траву от смеха: оба представили, как боцман и Арбузов торжественно выкатывают их, круглых, на пристань Берложинска.

Калейдоскоп впечатлений

Дальнейшие впечатления от Зелёного архипелага слились у зайчат в яркий калейдоскоп: так много было разных впечатлений и встреч.
«Сказочные» острова Три Медведя с четырьмя посёлками — Потапово, Настасьино, Мишуткино и Машенькино (Тапчик всерьёз уверял зайчат, что Потапово названо в честь его деда). Арбузов только посмеивался. Зайчата побывали во всех посёлках, помогали качать мёд, ходили в лес, а по вечерам смотрели сказочные представления, слушали разные истории и пели песни.
Заходила «Морковка» и на «вкусные» островки — Сластёна, Ореховый, Малиновый (как и мечтали Рыжик с Тапом). Оба очень сокрушались, что ни малина, ни орехи ещё не поспели). Зато все наелись душистой земляники (она почти на всех островах росла, не только на «вкусных»). Даже Мише с Арбузычем досталось вдоволь.
Начинающие моряки побывали на островах с забавным названием Ёжики (из-за колючих еловых лесов и неровных берегов с множеством мысов и укромных бухточек.
Поразил зайчат загадочный остров Птичий мир, где жили только птицы. Остров был сложен из светло-серого гранита, берега его отвесными уступами спускались в море. Ни бухт, ни берегов, удобных для стоянки, на Птичьем не было. Уже вечерело, когда шхуна приблизилась к острову. Серый гранит был окрашен мягким оранжевым светом вечернего солнца. В расщелинах темнели синие тени. Остров казался сказочным средневековым замком. Над скалами кружили золотисто-розовые от солнца чайки. Шхуна проплывала близко к острову. Зайчата с восхищением смотрели на громадные отвесные стены, поднимающиеся из глубин к поднебесью. Потап рассказал, что на острове живут не только чайки, а множество разных красивых птиц. По одной из скал можно подняться наверх и посмотреть (осторожно и тихо, конечно). Только нужен проводник. Обычно это белки с соседних островов. При встрече Потап попросит их показать зайцам Птичий.
Потом перед ними снова возникли острова «сказочные» и немного таинственные: Курьи Ножки, Медвежуть, Серый Медведь. Вечерами Потап Арбузов рассказывал о них немало загадочных и страшноватых историй.
У таких как Рыжик и Тапчик все острова, бухты, посёлки, встречи, поляны, чащи, ягоды, грибы, угощения, купанья, сказки и легенды порядком перемешались в головах и действительно стали напоминать калейдоскоп.

Когда же шторм?

Всё шло прекрасно, однако зайчата испытывали некоторое беспокойство. Их первое плавание проходило благополучно: они успешно достигли архипелага, сейчас путешествовали по нему, со шхуной справлялись, никто не считал их неумехами, погода стояла превосходная.
Но именно это и тревожило зайчат. Их дружный экипаж и красавица-шхуна еще ни разу не испытали настоящего шторма. По их мнению, моряк, не видевший шторма, не может считаться настоящим моряком. И страшновато было — вдруг не выдержат такого испытания. Правда, Артюше, а тем более Мише-боцману случалось попадать в шторм, но все остальные, что называется, такого и не нюхали. Да и вообще опасностей в пути пока встречалось до смешного мало. По этой причине все зайчата, как ни странно, страстно желали, чтоб над островами разразилась хоть плохонькая буря.

К рыбакам

Но погода по-прежнему стояла прекрасная. Путь шхуны «Морковка» лежал теперь к тем островам Зелёного архипелага, на которых жили медведи-рыболовы. Зайчат еще по пути на Пчелиный приглашали туда встречные рыбаки.
Острова эти лежали чуть в стороне от остальных, за ними простиралось уже открытое море. Крупных островов было три, и назывались они по-рыбацки: Алый Лосось, Мохнатый Рыболов и Селёдка. Ещё был островок покрупнее — Котелок-с-ухой. На Мохнатом Рыболове в сторону моря тянулась длинная песчаная коса Удочка, от нее к острову Селёдка дугой рассыпались по воде мелкие островки под названием Кильки.
Это было прекрасно видно на карте, а теперь зайчатам предстояло рассмотреть всё по-настоящему.
Арбузыч, Миша и Глазастик с азартом предвкушали рыбалку и, конечно, уху!

Вечерняя уха

Уху довелось попробовать в первый же вечер. «Морковка» вошла в бухту Сачок острова Мохнатый Рыболов. Остров и впрямь был лесистым, мохнатым. А Рыболовом его назвали из-за длинной песчаной косы со смешным именем Удочка.
Солнце садилось, рыбаки только что вернулись с лова, выгружали рыбу, развешивали для просушки сети, и, конечно, горел костёр, над которым висел порядочный котёл.
Зайчата, хоть и гости, принялись помогать. И скоро уже смешались с медведями, споро таскали и чистили рыбу, развешивали сети и разговаривали обо всём разом, словно знали рыбаков всегда.
Арбузыча здесь, и верно, все знали, встречали шутками да прибаутками. Миша-боцман нашел знакомцев — товарищей по дальнему плаванию. Один из них, чёрно-бурый лохматый медведь с серьгой в ухе, лихо кидал короба с рыбой, поглядывал на зайчат и приговаривал:
— Команда у тебя, Миш, ух, ловкая!
Миша усмехался, ловил короба и отвечал:
— Не гляди, что малыши, — ребята что надо!
Управившись с делами, сели кружком за уху и поначалу ели молча: больно вкусно было, языки попроглатывали!
А потом Глазастик облизал ложку и бухнул:
— А нас возьмёте рыбу ловить?
— Ретивые ребята, эти зайцы, только пришли, уже и работать, — удивился медведь с серьгой. — Что ж, можно. Завтра на ближний лов пойдем, заодно и острова поглядите. А потом, коли погода будет, можно и в открытое море, на шхуне.
При этих словах сладко замерло сердце Артюши-капитана. Ёкнуло где-то в груди и у остальных: открытое море!
Дальше пошли расспросы о ловле, рыбе, лодках, Майка и Мика интересовались рецептом ухи… Арбузов, веселя рыбаков, рассказал, как поймал громадную рыбу прямо с пристани Берложинска. Можно было б до утра разговаривать, да ведь вставать рано, море ленивых не любит.

На кильку!

Ах, нелегок труд моряков, а рыбаков — отважных пахарей моря — вдвое.
В этом зайчата убедились на себе. Целую неделю на маленьких судёнышках-баркасах выходили они на лов вместе с медведями. Восход солнца встречали в море; и солнечный круг исчезал за горизонтом, едва лапы касались земли. Ловили вкусную мелкую рыбу — кильку.
Команде пришлось разделиться. На каждый баркас взяли по два-три помощника. Рыжик с Тапом ходили на лов вместе с боцманом (Миша решил сам за ними приглядывать). Артюша с Тёпой, Филя с Коськой, Мика и Майка с Арбузычем.
Правда, девочки сходили рыбачить только два раза — решено было, что работа слишком тяжёлая, а на берегу помощницы не помешают. Мика и Майка не возражали: стали помогать чинить сети, чистить и солить рыбу.
С ними остался, ссылаясь на радикулит, и Потап Арбузов. На берегу ему было спокойнее. Он тоже иногда помогал, особенно на разгрузке: радикулит тогда исчезал куда-то… А так больше на шхуне вахту нёс — судно без присмотра не оставишь.
Остальные насладились ремеслом рыбака в полной мере. Они управляли парусами, гребли (правда, за одно весло брались по двое — силёнка-то не медвежья), ставили и выбирали сети, забрасывали другие снасти (ловили и на крючок, только не кильку, конечно).
Запомнили все прибрежные камни и отмели, узнали время приливов и отливов, научились использовать бриз (утренний и вечерний ветер). Побывали на Алом Лососе в Уловном, облазили мелкие острова Кильки. Ещё больше загорел экипаж, лапы окрепли, уверенность в своих силах появилась.
Медведи очень были довольны помощниками.
Конечно, без происшествий не обошлось. Больше всего хлопот, как Миша и предвидел, Тапчик с Задирой доставляли. Случалось им и за борт выпасть, и сети запутать, и весло упустить… Больше, правда, не от озорства это бывало, а от малого уменья. Опыт — дело наживное, научатся. А один раз приятели в бочку с килькой свалились. На причале в пятнашки играли и оступились. Еле их оттуда выловили. Еще и отмывать пришлось. Медведь с серьгой только крякнул и лапами развел.

Снова в путь

Лов кильки заканчивался, опять заговорили о выходе в открытое море на крупную рыбу. Медведь с серьгой (по имени Прохор) вызвался плыть с зайчатами. Потап немного побурчал про радикулит, но отпустить внука одного не решился (о том, чтоб Тапу остаться на берегу, речи не шло). Проверили тросы и мачты, поправили паруса, пополнили запасы воды и пищи и отправились.
Погода была переменная, но больше хорошая. То ясно, то облака, то ветер, то дождик накрапывал. Но море оставалось спокойным и шторма пока не ожидалось.

Открытое море

Открытое море — это когда не видно берегов. Сегодня не видно, и вчера не было видно, и позавчера… И завтра не будет видно. И ещё неизвестно сколько. Хотя штурману известно, наверное… Артюша исправно ловил секстаном солнышко и отмечал путь «Морковки» на карте.
Море дышит и медленно перекатывает волны. А волны — разноцветные. На рассвете серо-розовые и фиолетовые в глубине. Зеленовато-бурые пасмурным днем. Голубые и синие при солнце. Жидким золотом и рыжим пламенем блещут они на закате. А в лунную ночь бежит прямо к шхуне серебряная дорожка…
И поверхность моря не плоская, а выгибается дугой к горизонту. «Морковка» всё катится, катится с этой горки и никак не может скатиться. Всходит на новую волну и снова сбегает вниз, к горизонту. Видно, и впрямь земля круглая.
Кругом ни единого островка; даже береговые птицы перестали появляться близ шхуны и присаживаться отдохнуть.
Далеко от Заячьей Поляны заплыли зайцы…
А вот с рыбалкой не ладилось. Хотя «Морковка» уже приблизилась к тёплому течению, в котором могут жить южные рыбы, туда даже заплывают акулы. Но не ловились эти самые рыбы ни на какие снасти.
Зайчата огорчались: кильку, ту можно было ведром прямо из-за борта черпать. А большая рыба ходит в одиночку, наверное… Но медведь с серьгой экипаж успокаивал: рыба любит «пастись» на банках — тёплых отмелях. Надо просто подойти к ним поближе.

О пиратах

Насмешливый и острый на язык Прохор оказался прекрасным рассказчиком. В свободное время, особенно по вечерам, он рассказывал морские истории. О дальних плаваниях — Прохор не раз ходил вокруг света, плавал во льдах и тропиках, огибал мыс Горн (потому и носил серьгу), бывал в разных странах. Он говорил о заморских чудесах, спрятанных сокровищах и загадочных случаях. А однажды рассказал о встрече с пиратами близ Рыбных банок — там, куда «Морковка» и направлялась.
Зайчата рты пораскрывали:
— Какие же сейчас пираты? — удивился Рыжик.
— Это раньше были, — поддержал друга Тапчик.
— Много вы знаете, — усмехнулся Прохор. — Раньше были пираты, верно. А потом мало их стало, повывелись. И к Зелёным островам не подходят, боятся. Патрульные клипера им разгуляться не дают. А на одинокое судно где-нибудь напасть могут. Так что ухо надо держать востро.
— Они до банок редко добегают, далеко от их базы, — добавил он, заметив испуг в глазах слушателей.
— А где она, эта база? — немедленно подлез Рыжик.
— А вы что, пиратов ловить собираетесь? — удивился Миша-боцман. — Зачем вам знать?
— На всякий случай, — тут же ответил Тап.
— Здесь поблизости пиратам укрыться негде, — подтвердил слова Прохора Артюша. — А вот на полпути к Порт-Апельсину есть подходящие острова.
— Добрый ты штурман, Артюша, — восхитился Прохор, — правильно, есть такие острова. Осколками зовутся. Места непростые: камни, рифы, течения. Пройти трудно. Вот пираты и прячутся там. Оттуда и на охоту выходят.
Экипаж ещё долго рассуждал о пиратах, но никто не посчитал опасность встречи с ними настоящей…

Шторм

Тем более наутро возникла опасность не предполагаемая, а самая настоящая, нешуточная: надвигался шторм.
— Ох, не нравятся мне эти облака, — пробормотал боцман, отнимая от глаз бинокль.
— Шторм будет, — сурово произнес Прохор.
— Вроде и приметы не предвещали непогоды, — подивился Арбузыч, — разве только радикулит?
— Бывает здесь так, внезапно, — сказал Прохор и повернулся к Артюше: — Шторм идет, капитан.
Артюша уже и сам увидел сгущающиеся сомнительные облака, да и ветер понемногу усиливался. На воде стали появляться белые барашки. Остальные зайчата тоже навострили уши.
— Что делать будем, капитан? — спросил Миша.
Артюша почесал за ухом и вздохнул:
— Придется штормовать. Укрыться негде, Зелёные острова далеко. До рыбных банок тоже ещё не дошли, так что, если ветер не переменится, на мель не напоремся. Шхуна у нас крепкая, должна выдержать.
И посмотрел на свой экипаж.
Зайчата, видя серьёзность медведей и капитана, явно встревожились: в такую переделку все они попали впервые. Было немного жутко. И только глаза Рыжика и Тапа сияли откровенным восторгом: ожидалось такое приключение! Миша-боцман только головой покачал и показал приятелям кулак — на всякий случай.
— Верно говоришь, корабль добрый, команда дружная, справимся, — пробасил Прохор. — Командуй, капитан!
«Морковку» быстро подготовили к шторму: проверили снасти, закрепили получше шлюпки, спустили лишние паруса. Ветер тем временем усилился, облака превратились в тучи и почти закрыли небо, море потемнело, волны стали крутыми и бились в борт очень чувствительно. Вода сплошь была в барашках. Боцман протянул по палубе леера — такие верёвки, чтоб держаться, если сбивают с ног волны и ветер. Поспешно задраили все люки и иллюминаторы, чтоб внутрь не налилась вода, и надели спасательные жилеты. Миша-боцман лично на каждом проверил жилет, даже на Артюше. Все встали по местам, капитан приказал привязаться.
Волны стали огромными, «Морковка» взбиралась на них, как на гору, а потом стремительно скатывалась вниз, волны вставали вокруг могучими глыбами, и казалось, что сейчас одна из них раздавит корабль. Всем было страшно. Ветер срывал с гребней пену, она летела над водой длинными полосами, море казалось седым.
Оставлено было только два штормовых паруса — стаксель на носу и бизань на корме. Два маленьких кусочка парусины помогали «Морковке» держаться против волны и избегать сильных ударов. Но всё равно шхуна жалобно скрипела, когда на палубу обрушивалась очередная волна.
Вперёдсмотрящий Филя широко раскрытыми глазами таращился в серую круговерть по курсу. От страха глаза почему-то перестали зажмуриваться. Рядом следил за парусом боцман. Тёпа, вцепившись обеими лапами в шкот, бормотал:
— Мама, чтоб я ещё раз в море пошёл…
На руле стоял Прохор, ему помогал Арбузов — у зайчат не хватило бы силенок. Артюша крепко держался за компасную стойку и старался иметь мало-мальски бодрый вид. Иногда он отдавал команды, почти не слышные из-за ветра. Но на руле и стакселе были опытные моряки, они сами догадывались, что скомандовал капитан.
Бизань скоро с треском лопнула, новую ставить не решились. Высунувшегося было Коську крепко стукнуло о мачту. Вцепившиеся друг в друга Мика и Майка разом забыли о страхе, оттащили пострадавшего в укрытие и принялись перевязывать.
Притихли даже отчаянные забияки Задира и Тапчик. Рыжик жался к Тапчику, а тот при каждом сильном ударе волны хватался за деда. Когда волна откатывалась, Арбузов похлопывал обоих лапой.
Мало-помалу все поняли, что «Морковка» держится. Скрипит, но идёт, уворачивается от волн и даже слушается руля. Зайчата приободрились. Тёпа перестал жмуриться и рьяно помогал боцману следить за парусом. Филя наконец моргнул, и в глазах его кроме испуга появилась удаль. Увереннее почувствовали себя и девочки, а их подопечный Коська попытался улизнуть. Глаза же Тапчика и Рыжика одновременно выражали жуть и восторг. Артюша, косясь на компас, следил за ветром.
Шторм, словно поняв, что запугать отважный экипаж не удалось, начал стихать.
Зайчата решились снова поднять бизань. Работали Мика, Майка, охромевший Коська и Рыжик с Тапом. Справиться с рвущейся из лап парусиной помог Потап, ненадолго оторвавшийся от штурвала. «Морковка» пошла увереннее.
Небо посветлело, ветер стал дуть ровнее, и скоро экипаж понял, что шторм прекратился. Последним сильным порывом ветра шхуну слегка повернуло, волна ударила в борт и унесла шлюп-ку… Но это была уже последняя неприятность.

О храбрости

Волны были ещё большие, но уже можно стало поднять грот, зайчата убрали леера, щепки от шлюпки, сменили порванные снасти. Мика пошла варить еду, а Майка снова перевязала Коську. Всюду развесили промокшую одежду.
Солнце проглянуло сквозь облака, и Артюша взялся за секстан: нужно было узнать, как далеко занесло шхуну штормом.
— Молодец, капитан, справился! — тихонько сказал ему Прохор. — Страшно было, а?
— Ещё бы! — смутился Артюша. — Вы здорово помогли!
— Ну, это ерунда, и сами бы управились, опыта у вас маловато, вот и всё, — быстро возразил Прохор.
Перед ужином Артюша сообщил:
— Объявляю экипажу благодарность за решительные действия во время шторма. Особо благодарю наших гостей: Прохора и Потапа Арбузова.
Потап, только что ворчавший, что зря понесло его неизвестно куда, крякнул и приосанился. Миша-боцман подмигнул Прохору и козырнул (его-то тоже поблагодарили).
А зайчата удивились:
— Мы же испугались, — брякнул Рыжик.
— Струсили, — поддакнул Тапчик. — Думали, утонем.
— И мы, — сказали Мика с Майкой.
— И мы, — сунулись Коська и Филя.
— А я даже сказал, что больше никогда в море не пойду, — смущённо добавил Тёпа.
— И не пойдёшь? — лукаво улыбнулся Прохор.
— Пойду.
— И не боишься?
— Немножко, — окончательно смутился Тёпа.
— Чудаки, будто я не боялся, — сказал Артюша. — Еще больше вас… Вдруг неправильно скомандую или не успею, и всё…
— Все боятся, — сказал Миша, — главное, свое дело делать, хоть и страшно А вы сумели. Парусами управляли, вперёд смотрели, раненому помогли. Пусть и не сразу опомнились.
— А вы тоже боялись? — сунулся Тапчик.
— Конечно.
— А у меня аж под ложечкой ёкало, — добавил Прохор.
— А ты, дед?
Арбузыч по привычке хотел слегка прихвастнуть, но спохватился и ответил:
— Боялся, что ты, дурень, за борт свалишься!
Тапчик хихикнул, а Рыжик удивился:
— Мы ж привязаны были!
— Да вас приковывать надо, и то ненадёжно будет, — заметил Миша.
Арбузыч сделал вид, что хочет дать приятелям по подзатыльнику. На том разговор и закончился.
Оказалось, что шторм, длившийся почти целый день, отнес «Морковку» почти к самым рыбным банкам. Море поутихло, экипаж устал, и Артюша решил на ночь лечь в дрейф. Правда, осадка шхуны позволяла почти всюду пройти прямо над мелями, но кое-где можно было и застрять. Да и отдых не помешает.

Встреча на банке Солнечной

Шхуна «Морковка» стремительно летела по волнам. Небо снова было ясное, и волны очень голубые, ласковые. За штурвалом стоял Артюша. Глазастик, сидя на мачте, наблюдал за морем.
Рыжик ловил акулу на ботинок. Ботинок был привязан к тонкому тросу и тащился по воде следом за корабликом. Рыжику казалось, что какая-нибудь (пусть даже самая маленькая) акула непременно захочет схватить этот старый ботинок (к тросу был привязан и крючок, правда мелковатый для акулы). Тап, конечно, тоже считал, что рыбалка удастся.
Хотя Миша и Прохор уверяли, что это чепуха, Рыжик с азартом следил за ботинком. Ни он, ни Тапчик ещё ни разу не видели ни одой акулы. Весь экипаж посмеивался над затеей Задиры, но тот лишь отмахивался. И старание было вознаграждено.
Филя-Глазастик заметил прямо по курсу светло-зелёное пятно. Это просвечивала сквозь тонкий слой воды мель — банка Солнечная, одна из Рыбных банок. «Морковка» стала обходить её.
В тёплой, прогретой солнцем воде банки любили подремать (а может, просто полежать) акулы. Иногда они устраивали здесь засады на рыб, но чаще просто отдыхали.
Сейчас там как раз дремали две акулы: Беззубая и Зубастая. Зубастая, которая вечно была голодной, хотя ела за троих, конечно же услышала плюханье ботинка и вообразила, что это что-то вкусненькое, а главное — большое. Впрочем, она всегда была глуповата. Зубастая клацнула зубами и приготовилась к броску.
Беззубая же была более хитрой и осторожной (она редко нападала сама, но зато успевала поживиться за счёт добычи других акул). Беззубая сразу заметила, что это старый ботинок, но не сказала об этом Зубастой: во-первых, побаивалась её зубов, а во-вторых, хотела позлорадствовать над неудачной охотой приятельницы (та была прожорлива, Беззубой мало что перепадало от неё).
Итак, только корма шхуны поравнялась с акулами, Зубастая стремительно ринулась к добыче. От волнения и спешки она промахнулась и, досадуя, вспенила хвостом воду.
— Акула! — тут же заметил её Рыжик.
— Клюёт! — эхом откликнулся Тапчик.
Все кинулись на ют — поглядеть.
Зубастая снова совершила бросок и схватила ботинок! Тот мигом исчез в её обширной пасти. Акула начала недоумённо озираться: ей показалось, что она не проглотила ничего. А ведь ботинок хлюпал так громко, что казался большой рыбиной или солидным куском мяса! Зубастая зло щёлкнула зубами и только сейчас заметила, что изо рта у нее торчит верёвка. Она попыталась выплюнуть её, но крючок уже зацепился за губу. Зубастая рассерженно завращала глазами и задёргала хвостом.
Беззубая тихонько хихикала.
Рыжик ликовал: никогда в жизни он не ловил такой большой рыбины! Зайчата разинув рты глазели на акулу. Только боцман почесал лапой в затылке и сказал:
— На палубу её не вытащить — сорвётся. Да ещё укусит ко-го-нибудь. Придётся отпустить.
Зайчата заспорили (вообще-то даже Рыжик хотел на акулу только посмотреть), но Зубастая не стала ждать решения своей участи.
Она рванулась что было сил и оторвала крючок. Он вместе с ботинком вылетел из пасти. Тут узел на верёвке развязался, и ботинок, булькнув, пошел на дно. На шхуне захохотали.
Зубастая, только теперь разобрав, чт; проглотила, плюнула с досады и развернулась к банке Солнечной. Она хотела сорвать злость на Беззубой (нападать на шхуну, возле которой так оплошала, было стыдно, да и боцман держал в лапах острогу). Но Беззубая словно провалилась сквозь морское дно.
Шхуна «Морковка» продолжала свой путь. Все смеялись над акулой и хвалили затею Рыжика. Рыжик с Тапом немного повздыхали об упущенной добыче, свернули трос и стали любоваться летучими рыбками. Рыбу решено было ловить на следующей банке — Удачной.

Что делают акулы

Зубастой в тот день положительно не везло. Мало того что она оплошала с ботинком на глазах целой компании смешливых мореходов. От неожиданности акула не нашлась как отомстить обидчикам сразу. Решив сорвать злость на Беззубой (которая коварно не предупредила ее), Зубастая бросилась к банке Солнечной, но Беззубая, как мы уже знаем, словно провалилась сквозь морское дно. (Между прочим, так оно и было: Беззубая стремительно зарылась в песок, заметив, что Зубастая повернула к ней.)
От ярости акула кинулась на стайку разноцветных рыбок и конечно промахнулась — рыбки были очень ловкие и быстрые. Зубастая обозлённо дёрнула хвостом, который тут же зацепился за водоросли. Акула, свирепо фыркая, выдернула хвост из их цепких объятий. Маленькие рыбки звонко рассмеялись.
Зубастая побагровела от обиды и бессильной злости и стремительно ринулась прочь с банки Солнечной — жаловаться Каракуле на этих проклятых зайчат, втравивших ее в целую полосу неудач и насмешек. Попутно заметим, что найти её не удалось. Зубастая безуспешно металась по окрестным водам в поисках предводительницы. Так что невезение преследовало её весь день.
Как только Зубастая скрылась из виду, Беззубая выбралась из убежища, отплёвываясь от песка и снова насмешив рыбок. Но Беззубая была довольна посрамлением Зубастой и тем, что сама осталась невредима. Злиться же на легкомысленных рыбок не стоило: покажи им плавник — со смеху умрут.
Беззубая тоже направилась прочь от банки — только не спеша и в другую сторону. Она была очень догадлива и поняла, что Зубастая понеслась жаловаться. Но Беззубая знала, что Каракула сейчас далеко отсюда — охотится у Холодных Пещер на осьминогов. Зато совсем недалеко были пираты. Беззубая, как делала уже не раз, решила навести их на добычу…

На охоту!

Над лабиринтом Осколков сгущались сумерки. Сильный ветер гнал по небу рваные серые облака и поднимал изрядные волны. Солнце почти не пробивалось сквозь тучи, и вода казалась стальной. Лишь изредка лучи вспыхивали на гребнях рубиновыми огоньками, и море становилось фиолетовым.
Из-за Голодного мыса вынырнула и, сильно кренясь на левый борт, с зарифленным марселем понеслась в океан пиратская бригантина «Серая стрела». Она скользила легко, волны почти не захлёстывали палубу. В сумеречном вечернем свете она казалась ненастоящей, словно призрак. Только закатное солнце на миг оживляло её, заставляя тускло посверкивать медные части корпуса и розоветь жёлто-серые паруса. «Серая стрела» выходила на охоту. 
На шканцах мрачно расхаживал капитан — знаменитый пират, свирепый и хитрый волк Чёрный Клык. Немало кораблей он захватил и потопил. Его боялись не только мирные мореплаватели, но и другие пиратские капитаны (правда, становилось их всё меньше и меньше). И экипаж от него не отставал. А «Серая стрела» была одним из быстроходнейших судов в ближайших морях.
Несмотря на зловещую известность, нынешней весной Клыку чертовски не везло. «Стрела» уже совершила два похода и оба раза возвращалась без добычи. Мало того, в последний раз волки едва унесли ноги от патрульного клипера. В темноте им удалось скрыться в запутанных проливах Осколков. Заплывать же в глубину путаницы островков, мелей, камней не решалось пока ни одно судно, кроме пиратских.
Теперь «Стрела» отправилась в третий рейс. Волки были злы и недовольны. Удача нужна была Чёрному Клыку и его команде как никогда.

Какие бывают пираты

На мачту взобрался вперёдсмотрящий — Одноглазый волк. Его единственный глаз был самым зорким на корабле. Второй глаз волк потерял в абордажной схватке. Многие на бригантине имели ранения. Прозвища давались по боевым отметинам.
Боцманом служил Одноногий волк. Он был старым приятелем Клыка, матросы боялись его немногим меньше капитана. Одноногий любил бригантину как собственную, «Серая стрела» всегда блистала чистотой и исправностью, как военный корабль. Вот и сейчас Одноногий курил трубку и грозно порыкивал на Бесхвостого, торопливо дочищавшего медный поручень. По мнению боцмана, тот делал это недостаточно быстро и старательно.
Бесхвостый был суетливый и пронырливый волк, к тому же не отличавшийся храбростью. Хвост ему прищемило дверью во время чересчур поспешного бегства из капитанской каюты, где Бесхвостый пытался стянуть бутылку мадеры. Впрочем, другим пиратам Бесхвостый любил рассказывать, что потерял хвост в бою, прикрывая отступление команды. Он был мастер приврать. Все смеялись и, конечно, не верили.
За штурвалом стоял опытный матрос Одноухий. Несмотря на опыт, он был мечтательной личностью. Он очень любил паруса, море и, кажется, даже сочинял стихи (об этом потихоньку рассказывал Бесхвостый, но ведь он соврёт — недорого возьмёт). Его увлекало плавание, а не разбой. Одноухий мог замечтаться даже в жестокий шторм, а потому Клык, как ни был погружён в мрачные мысли, не забывал изредка окликать рулевого.
Из люка высовывался корабельный кок, не решаясь спросить капитана, можно ли подавать ужин. Кок единственный в команде имел прозвище не по увечью. Звали его Толстопузым (или для краткости Пузан), так как он превосходил по толщине любых трёх волков экипажа, взятых вместе. Обжора и лентяй, в схватках он бывал порой полезен. Пузан успешно спихивал за борт нападавших (самого-то его нелегко было сдвинуть с места). Впрочем, в воинственности он уступал всем, даже Бесхвостому. Тот хоть и был трусоват, но любопытство и желание зацапать добычу всегда пересиливали страх.
Лысый волк торчал неподалёку от Пузана и незаметно подавал ему знаки: когда, мол, ужинать будем? Пузан нервно дергал ухом. Лысый любил вкусно поесть и сладко поспать. В любом пиратском деле на Лысого — бывалого флибустьера — можно было положиться. От опасностей он не прятался и добычу не упускал. Лысину между ушами пират заработал во время пожара на бригантине. Обожжённое место зажило, но шерсть на нём не выросла. Чтобы плешь не мерзла и не бросалась в глаза, Лысый стал носить полосатую вязаную шапочку с помпоном. Кстати, полученная лысина малость охладила его воинственный пыл: теперь он редко куда совался без приказа и всегда оберегал голову. Одноухий однажды заметил, что в шапочке Лысый похож на Буратино. Но волки не оценили сравнения: никто из них не знал этой сказки.
На баке стоял самый злющий и вечно всем недовольный матрос — Однозубый. Правда, зубов у него было достаточно, не хватало только передних. Он получил однажды вымбовкой (длинная толстая палка-рычаг для подъема якоря) по морде и из передних зубов уцелел только один верхний, торчащий из пасти и немного кривой. За него Однозубому и дали прозвище. Прочие же зубы, и клыки, и коренные, у него имелись и, может быть, были поострее, чем у других. Однозубый сильно шепелявил, его раздражала кличка (не один же зуб у него в пасти!), но поделать ничего не мог: кличка приклеилась намертво. Однозубый горел желанием доказать всем, что он не беззубая шавка, и в предвкушении будущих сражений щёлкал уцелевшими зубами.
Одноногий, Одноглазый и Однозубый составляли главную ударную силу пиратской команды Черного Клыка. Словом, экипаж был под стать капитану. Вглядываясь горящими глазами в облачную даль, все волки, даже Пузан, мечтали о добыче. Впрочем, о чём мечтал Одноухий, не мог с уверенностью сказать никто.

Беззубая манит волков

Волки хотя и обрадовались появлению Беззубой — надёжной разведчицы и наводчицы, не сразу согласились напасть на «Морковку». Дело в том, что на шхуне не было никакого ценного груза, подходящего пиратам: ни золота, ни драгоценностей, ни каких-нибудь дорогих товаров.
Конечно, Беззубая не могла знать о содержимом трюма «Морковки», но она была опытной акулой и заметила по осадке, что шхуна в балласте, то есть без груза. Да и физиономии моряков не наводили на мысли о торговле. К тому же на Рыбных банках бывали только рыбаки, а их груз — рыба.
Но сам корабль… Беззубая постаралась расписать его получше. Шхуна и впрямь была хороша — и красива, и быстроходна. Ее можно продать где-нибудь в дальнем порту, а то и себе оставить…
Немного смутило Клыка присутствие на шхуне трёх медведей — его-то команда была невелика… Зато остальные на «Морковке» — зайцы. И оружия у них нет. А на «Серой стреле» — целых две пушки, правда небольшие. И ружья есть, и сабли.
Решено было направиться к банкам и посмотреть на месте.
Беззубая стремительно скользила впереди бригантины, рассекая воду плавником. Временами она воображала себя подводной лодкой — таинственной и опасной.

Подводные пловцы

Тем временем экипаж «Морковки», ничего не подозревая, наслаждался жизнью на Рыбных банках. Они, конечно, рыбачили, но не очень много. Зайчат привлек подводный мир.
В тёплой воде росли разноцветные водоросли, дивные губки, водились крабы и раки, морские звёзды, чудесные моллюски с раковинами… И рыбы — не только промысловые, но и диковинные, ярких расцветок, разных размеров… Они прятались в камнях и зарослях.
Зайчатам очень понравилось наблюдать за подводной жизнью. Конечно, акваланга у них не было, но в некоторых местах было совсем неглубоко и можно было обойтись маской, трубкой и ластами. Их припас Прохор: он знал, что увлечёт молодых моряков. Правда, снаряжение было только для троих. Но всё равно всем разом плавать было нельзя: кто-то должен дежурить на шхуне, а кто-то страховать пловцов. Это море, мало ли что случится…
Ныряли со шлюпки, а иногда прямо с борта шхуны. После шторма осталась одна большая шлюпка и тузик (маленькая лодочка для двоих). На тузике отправлялись вдвоём, а на шлюпке — вчетвером-впятером. Плавать умели все, а дышать через трубку научил Прохор.
Ныряли все по очереди, отказался только Потап, заявив, что для него и так слишком много моря — он лоцман архипелага, а не Мирового океана. Рыжик и Тап, хихикая, предположили, что Арбузычу не даст погрузиться его объёмистое пузо.
— Салаги, — пренебрежительно фыркнул Потап. — Я в своё время нанырялся…
Тапчик открыл было рот, но Артюша погрозил задирам пальцем: нечего дразнить старших. Миша для верности из-за спины капитана предупреждающе поднял лапу. Приятели снова хихикнули, но унялись.
Все были заняты: изучением подводного мира, вахтами на корабле, страховкой ныряльщиков. Скучать не приходилось.

Пиратские планы

На Рыбных банках было только два скалистых островка, зайчата ими не заинтересовались. Зато волкам они были очень кстати: там можно ненадолго укрыть бригантину, а потом внезапно напасть на зайцев.
Волкам повезло: ночи стояли безлунные, пираты смогли незаметно приблизиться к зайцам и укрыть бригантину в скалах.
«Морковка» очень понравилась Клыку, оставалось решить, как ей завладеть. Можно просто напасть — днём на шхуне только вахтенные, а ночью легче застать противника врасплох. Правда, драться со всем экипажем «Морковки» не хотелось: волков было маловато. Зато к пиратской команде прибавилась Зубастая (она бросила метаться по окрестностям и сразу наткнулась на «Серую стрелу»). Зубастая едва не оттрепала Беззубую, но, услышав о походе на зайчат, тут же забыла былые распри.
Такому простому решению мешали мели: подойти к стоящей на якоре шхуне было нелегко — нужно несколько раз повернуть, обходя мелководные участки. Днём ли, ночью ли, зайчата успели бы заметить пиратов и приготовиться. Конечно, волки хорошо вооружены, но повредить будущую добычу не хотелось бы.
Одноногий предложил взять шхуну хитростью: захватить пловцов с одной из шлюпок (лучше с тузика), а потом обменять их на корабль. Главная роль в этом деле отводилась акулам.

Захват

Назавтра, сами того не зная, зайчата помогли коварному замыслу. Рыжик с Тапчиком решили поискать крабов поближе к островкам. С ними отправился Тёпа — тузик маловат для медведей. Боцман не очень хотел их отпускать, но у него было важное дело — просушка запасных тросов. Артюша был занят картой.
Акулы разыграли всё как по нотам. Когда тузик приблизился к скалам, Беззубая шумно вынырнула возле шхуны, отвлекая вахтенных. Зубастая выскочила из засады, могучим ударом опрокинула шлюпку. Беззубая поспешно ринулась к ней. Зубастая сделала несколько кругов, вспенивая воду, подцепила зубом Рыжика и поволокла прочь. Тёпа и Тап закричали, но сделать ничего не могли. На «Морковке» поднялась тревога, большая шлюпка спешила на помощь. Но раньше шлюпки мелькнула Беззубая, схватила за шиворот Тапчика и утащила вслед Зубастой и Рыжику.
Из воды подхватили ошеломлённого, полузахлебнувшегося Тёпу. Заикаясь и кашляя, он проговорил:
— Там пираты! За скалами… Я видел… Акулы их к пиратам…
Он действительно случайно заметил высунувшегося из-за камней Одноглазого, подхватившего Рыжика у Зубастой.
Тузик оказался разбитым. Шлюпка попыталась пройти за акулами, скользнула в пролив, и моряки увидели за островком пиратскую бригантину, на борт которой втаскивали Тапа и Рыжика. Что ж, они хотя бы живы… Шлюпка вернулась на корабль.

Парламентёр

Что делать? Как выручить малышей? Какие силы у пиратов? Зачем им пленники?
— Заложников на шхуну менять будут, — мрачно сказал Прохор, — больше у нас ничего нет.
Артюша велел готовиться к съёмке с якоря и постараться вооружиться. Оружия нашлось немного: матросские ножи, свайка, топор, молоток, багор, острога… Майка и Мика, утирая слезы, предложили сеть — её можно накинуть на врагов и запутать их. Но всё это годилось лишь для ближнего боя.
А у пиратов… «Серая стрела» выдвинулась из-за островка. Глазастик сразу прокричал:
— Вижу, вижу! Они там! Целы!
Грохнул пушечный выстрел, бригантина окуталась дымом. Ядро плюхнулось неподалёку от «Морковки».
Из воды высунулась Беззубая — её послали для переговоров. Миша на всякий случай навел на неё острогу. Акула сообщила, что пираты предлагают обменять пленников на шхуну. Тогда всех зайцев и медведей отпустят целыми и невредимыми. А если нет… На «Стреле» две пушки, пистолеты, сабли. Когти и зубы не заячьи.
— И не медвежьи, — свирепо рыкнул Арбузов.
— Не грози, живо внуку уши откусим, — посулила Беззубая.
Миша замахнулся острогой…

Побег и переговоры

Филя закричал:
— Наши убегают!
Все, включая акулу, обернулись к «Серой стреле». Тап ухитрился куснуть своего стража — Бесхвостого, а Рыжик крепко лягнул боцмана по единственной ноге. Вырвавшись, друзья кинулись к борту и… замерли на самом краю. Их остановила громадная разинутая пасть вынырнувшей Зубастой. Опомнившиеся волки снова схватили их. Тапа связали и поручили Одноглазому, а Рыжика крепко ухватил за уши Однозубый.
Переговоры продолжились.
Артюша тянул время, надеясь найти какой-нибудь выход. Конечно, если жизни Рыжика и Тапа будут угрожать, шхуну надо будет отдать, в этом никто не сомневался. Но ведь волки могут и обмануть…
Артюша говорил, что у них только одна шлюпка, пусть пираты дадут им ещё одну, пусть сперва отпустят пленных, требовал гарантий безопасности, уверял, что на шхуне не хватает инструментов и снастей… Беззубая моталась туда-сюда как заведенная.
Переговоры затягивались.
Не все волки одобряли захват заложников. Одноухий хмурился, бросая взгляд на медвежонка и зайчонка. Лысый тоже выглядел не слишком довольным: одно дело абордаж, маленьких хватать — совсем другое… И вообще ему пора на пенсию. Одноухий тихонько сказал ему что-то и отошёл. Никто не заметил, что Лысого и Одноухого некоторое время не было на палубе. Остальные волки злились из-за проволочек.

Чудесное спасение

Прохор надел маску и ласты, надеясь незаметно подплыть к пиратам. Что делать потом, было не совсем ясно, но не сидеть же сложа руки. С Прохором хотел двинуть Миша, но он мог понадобиться на судне. Отправили Коську — не силач, зато ловкий.
Не успели пловцы нырнуть, как у Клыка лопнуло терпение. Он заявил, что бросит пленников акулам, если зайцы немедленно не покинут «Морковку». Артюша снова попытался протянуть время, обещая сразу же начать посадку в шлюпку и упрашивая Клыка потерпеть чуть-чуть… Бог знает, что плёл Артюша, но Клыку было всё равно, Беззубую не послали с ответом…
Чёрный Клык дал знак Однозубому, тот немедля протянул лапу с Рыжиком за борт. Артюша приказал покинуть «Морковку». Зайцы начали прыгать в шлюпку, но вдруг…
Неизвестно, случайно Однозубый ослабил хватку или сделал это нарочно, но Рыжик выскользнул и упал в воду. Зловеще разинув пасть, на него бросилась Зубастая. Рыжик греб изо всех сил, но где ему было тягаться с акулой! На шхуне (да и на бригантине) оцепенели. Прохор с Коськой наддали, но были ещё слишком далеко.
Вдруг с борта «Серой стрелы» кто-то нырнул между Рыжиком и Зубастой. Это был Одноухий. Вынырнув, он кинулся прямо на акулу. На обоих кораблях закричали. Акула разинула пасть пошире, казалось, она сейчас проглотит волка. Одноухий скользнул почти прямо в акулью пасть и сразу отпрянул.
Случилось чудо — акула никого не проглотила, она не могла закрыть рот. Одноухий ухитрился вставить ей в пасть ломик — тот словно по Зубастой был сделан. Акула не могла закрыть рот, но и не могла открыть его пошире, чтоб ломик выпал, — у акул пасть хоть и растягивается, но всё же не резиновая. Зубастая забилась, стараясь избавиться от распорки, но ничего не получилось.
Рыжик был спасён!
В суматохе никто из волков не понял, как случилось, что Тапчик кубарем слетел с палубы и поплыл за Рыжиком. Одноухий плыл сзади и слегка подталкивал беглецов, помогая им плыть. Возможно, волкам и удалось бы, опомнившись, настичь убегавших, но тем уже помогали Прохор и Коська, Миша гнал навстречу шлюпку.

Порох держать сухим!

Спасённых втащили на корабль, обнимали, вытирали, целовали…
Одноухий, отряхнувшись, сидел на палубе и щурился.
— С чего это ты помочь решил, парень? — спросил Миша.
— Надоело. Не люблю, когда маленьких трогают, — хмуро ответил Одноухий и отвернулся.
— Мы не маленькие! — тут же вскинулись Тапчик и Рыжик.
— Ну ясно, даже выше сапога, — согласился волк. — Тоже мне колобки! Я от дедушки ушёл, я от бабушки ушёл! — неожиданно поддразнил малышей Одноухий.
— А ты, а ты…
Приятели аж задохнулись от возмущения, но вдруг заметили, что Одноухий слегка улыбается, подмигивает им и взгляд у него весёлый и добрый. Так улыбаются и смотрят только друзья.
Вмешался Миша:
— Вы бы лучше спасибо ему сказали, а не спорили зря!
— Верно! — поддержал Прохор.
Первым к волку шагнул Артюша:
— Спасибо, что наших ребят спасли. Если бы не вы… — и протянул лапу.
Одноухий заметно смутился. Его благодарили и остальные, Арбузов обнял, Мика заметила ссадину на локте (акульи зубы чиркнули) и принялась перевязывать.
Рыжик подошел поближе и, стеснительно тронув волка за лапу, сказал:
— Спасибо, дядя!
— Спасибо, дядя! — как эхо повторил придвинувшийся Тап.
— Ишь, племянники, — как-то странно ответил волк и погладил приятелей по ушам.
Разговоры прервал крик Фили-Глазастика:
— Пушка! Они сейчас стрелять будут!
Все здорово испугались, обе пиратские пушки были наведены на «Морковку». Только Одноухий, покосившись на «Стрелу», пренебрежительно махнул лапой:
— А-а, ни шиша у них не выйдет. Порох-то мокрый.
Пушка всё-таки грохнула, но ядро пролетело лишь два-три метра и плюхнулось в воду рядом с бригантиной. Вторая не выстрелила вовсе.
— Я ж говорил, — хмыкнул Одноухий.
— Порох меняют, — встревоженно произнес Артюша. — С якоря сниматься, скорей!
Экипаж бросился по местам, стали лихорадочно выбирать якорь, готовить паруса.
Одноухий остался спокойным:
— Остальной порох тоже сыроват.
— Да когда ж ты успел? — изумился Арбузыч.
— Лысый помог, ему эти игры тоже не нравятся. Мы целую бочку в порох вылили.
Шхуна плавно заскользила по воде. Артюша был уверен, что пираты попытаются напасть, а потому лучше быть на ходу, затруднить противнику атаку…

Сражение

Артюша правил ближе к мелям, чтоб у пиратов было меньше свободы для манёвра. Да и Рыбные банки те знали куда хуже, чем Прохор. На открытой воде уйти от пиратов было бы трудно: «Морковка» быстроходна, а «Серая стрела» — чуть-чуть быстрее.
Некоторое время «Морковке» удавалось держаться на расстоянии, но, несмотря на все старания заячьего экипажа, пиратам удалось приблизиться. Они помахивали саблями и пистолетами и даже разок пальнули для острастки.
Артюша велел приготовиться к бою. Все вооружились кто чем мог. Одноухий тоже взял вымбовку. Мика, Майка и Коська взобрались на мачту, чтоб удобнее было бросать сеть. Тапчик извлек откуда-то здоровенную рогатку.
— Ты что это, по птицам стреляешь? — внезапно озаботился воспитанием внука Арбузыч.
Тап обиделся:
— Где ты птиц видишь? Одни пираты. А в птиц я и не стрелял никогда!
Потап отступил.
Тапчик достал ещё одну рогатку, поменьше, — для Рыжика. А морских камешков у них в каюте был целый мешок — сперва один Рыжик собирал, потом вместе. Красивых камушков было немного жаль, но что делать? Защищаться-то надо. Потом можно ещё набрать.
— Пистолеты старайтесь выбить, — распорядился Артюша, — и сеть лучше на стрелков накинуть.
Пиратская бригантина скользила уже совсем рядом, волки приготовились к абордажу.
— Сдавайтесь! — крикнул Клык.
— Сейчас, только шнурки завяжу! — буркнул Миша.
«Серая стрела» привалилась бортом к «Морковке», и схватка началась. Волки палили из пистолетов, но у двоих оружие удалось выбить — Рыжик и Тап постарались, а также Одноухий.
Артюша, убедившись, что впереди пока нет навигационных опасностей, прижал ящиком штурвал и бросился в сражение.
Напор пиратов был силён, но медведям и зайцам пока удавалось его сдержать. Однозубого с пистолетом запутали в сети, канаты двух абордажных крюков обрубили, и медведи смогли оттолкнуть «Стрелу» баграми.
Но Клык не собирался отступать, он снова направил бригантину на абордаж. Артюша вернулся к рулю (можно было наткнуться на мель). Миша-боцман приготовил запасной рей — длинное брёвнышко. Его подняли горизонтально над бортом и, едва волки сунулись, разом толкнули вперёд. Пиратов отбросило назад. Волки опять кинулись на приступ, Однозубый уже выпутался из сети и поднял пистолет…
«Стрела» вздрогнула, замедлила ход и стала оседать на левый борт, затем и вовсе остановилась.
— Тонем! — испуганно заорал Бесхвостый.
Боцман, забыв про костыль, нырнул в трюм.
Бригантина села на мель. Клык слишком увлёкся сражением и забыл, что они не на свободной воде. Артюша же, чуть отвернув, прошел впритирку с мелью.
«Стрела» набрала воды и погрузилась едва ли не по самую палубу. К счастью, тонуть дальше было некуда — мелко.
Одноногий, отплевываясь, выбрался наверх, подобрал костыль и доложил:
— Пробоина. Можно заделать, пластырь завести. А воду самим не откачать.
Да, воду нужно было откачивать вёдрами — на «Стреле» не было помпы.

На бригантине

«Морковка» развернулась и подошла к пиратам.
— Бросайте оружие, — распорядился Артюша, — с кораблём поможем.
Волки было заупрямились, заявили, что помощь им не нужна и оружие они не отдадут. Но делать было нечего. Самим, без помощи, спасти бригантину не удалось бы. Клык хотел бросить корабль и плыть на шлюпках (сдаваться зайцам было обидно), но Одноногий возразил:
— Куда мы на шлюпках придем — на Зелёные? К Осколкам — против течения не выгребем.
Бригантину боцман бросать не хотел.
Клык злобно щелкал зубами, но все же поддался уговорам. Оружие полетело в воду. Оба боцмана начали готовить пластырь, его с трудом поставили на пробоину, а потом чуть не до рассвета и зайцы, и волки, и медведи откачивали воду.
Конечно, приходилось быть настороже, кто их знает, пиратов?
Тап узнал Лысого и спросил:
— Это вы меня развязали?
— Ага, — подтвердил Лысый, — я. На пенсию бы мне. Неохота больше пиратом быть.
— Придумал тоже — на пенсию, — хохотнул Прохор. — Молод ещё. Давай рыбу ловить, или что другое хочешь?
— Можно и рыбу, — покладисто сказал Лысый.
— Вы на Буратино похожи, — заметила Лысому Майка.
— И Одноухий так говорит, — удивился Лысый. — Кто это, узнать бы?
— Я вам потом книжку дам — прочитаете, — пообещала Майка.
— А ты что думаешь делать? — спросил Одноухого Миша.
— Мне бы в плавание, в дальнее, — вздохнул тот. — Я всегда хотел… А попал к пиратам.
— Поплывешь, — обнадежил Одноухого Арбузов. — у нас много кораблей в дальнее ходят.
Бригантина всплыла. Её взяли на буксир, чтобы вести на Зелёные острова. Волкам не хотелось туда, но на поврежденном судне далеко не уплывёшь. К тому же на горизонте показались паруса. Это был патрульный клипер. Он зашел в Уловное после ухода «Морковки». Медведи сообщили патрульным, что «Морковка» на Рыбных банках. По пути клипер заглянул сюда проверить, всё ли в порядке.
Буксировать «Стрелу» взялись патрульные. Клыку пришлось подчиниться. Но Одноухий и Лысый остались на «Морковке» — они больше не были пиратами.

Как спасали Зубастую

Клипер и «Стрела» ушли. «Морковка» же задержалась на банках еще на два дня. Из-за Зубастой. Она ведь с распоркой в пасти даже есть не могла.
Беззубой наконец удалось попросить моряков о помощи. Она тоже пыталась выдернуть лом, но не вышло: зубы не такие ловкие, как лапы.
Хоть Зубастая и хотела слопать Рыжика, её пожалели:
— Надо ей помочь, бедняге. Ведь умрёт так.
— Только пусть больше ни на кого не нападает, — потребовал Арбузов, — ей и рыбы хватит!
Зубастая согласно кивала, умильно глядя на моряков.
Решено было, что пасть Зубастой постараются оттянуть с двух сторон, а Одноухий выдернет лом. Всё было готово, но тут Зубастая испугалась, и её пришлось ловить и уговаривать. На это и ушло два дня.
Наконец Зубастая была поймана, привязана, зайцы и медведи держали ее за челюсти, а Одноухий взялся за лом и сказал:
— Смотри лом не проглоти! Или меня. Раз, два, три!
Моряки налегли, Зубастая сипло пискнула, рот растянулся чуть шире… Одноухий ловко выдернул распорку из пасти. Челюсти захлопнулись. Зубастая застонала разом и от боли, и от радости.
Все взобрались на борт и только тогда обрезали веревки.
— С-спасибо! — просипела Зубастая и унеслась неведомо куда. — Ух, закушу! — донеслось до мореплавателей издали.
Беззубой не было видно: она знала, что с голодной и злой Зубастой лучше не встречаться.
А зайчата снова направились к Зелёным островам. Их плавание ещё не закончилось, но надо же передохнуть от таких приключений.

Что было дальше

Забегая вперёд, могу сказать, что Лысый поселился в Уловном, стал ловить с Прохором рыбу и приохотился к чтению. Особенно нравится ему сказка про Буратино. Пузан пристроился на Пчелином — освоил выпечку коврижек и стал ещё толще.
Бригантина плавает под флагом Зелёных островов. Боцманом служит Одноногий — он не пожелал расстаться с любимым кораблем. Об остальных волках точно ничего не известно. Может, они живут где-нибудь мирно и тихо, а может, снова принялись пиратствовать.
Мечта Одноухого исполнилась — он ушёл в дальнее плавание. Он пишет Тапу и Рыжику письма, где рассказывает о разных странах и приключениях. Иногда в письме бывают и стихи.
Друзья тоже пишут ему о своих приключениях. Ведь путешествие «Морковки» пока не закончилось…