Рак и т п

В этих неопределенных, малопредсказуемых, разрушающих привычное стабильное существование и сопровождающихся терминальной угрозой ситуациях, контроль над которыми снижен или отсутствует вовсе, у человека, наряду с активными и продуктивными, реализуются пассивные и деструктивные формы жизнедеятельности, отношений к себе и миру. Обыденные и даже профессиональные представления об онкологических заболеваниях часто напоминают мифы. Неосведомленность о прогрессе в лечении рака, незнание приемов раннего выявления и типов новообразований, небрежное отношение к своему здоровью (физическому и психологическому) способствуют сохранению страха перед этой болезнью и перед больными. Стигматизация в целом связана с тем, что онкологический больной часто и независимо от стадии заболевания воспринимается как умирающий человек: окружающие боятся «заразиться» этой болезнью и интенсивными негативными переживаниями больного, испытывают страх соприкоснуться с переживаниями, опытом смерти, умирания. Нередки и моменты, связанные с «упрощенной» психологической моделью рака в быту: «сам виноват» («неправильно жил»), что разрушает отношения пациентов с окружающими. Эти отношения осложняются переживаниями больным обиды и раздражения, вины и стыда, одиночества и отчуждения, непонимания и бесплодного, вне осознания смысла болезни и смысла жизни в целом, переориентации с жизнеотрицания на жизнеутверждение, стремления отстоять правоту. Это еще более обостряет изоляцию и стигматизацию в целом [51; 80; 83; 85; 87; 91; 95].

Среди этих мифов особенно опасны те, которые причисляют данные заболевания к однозначно смертельным или неизлечимым: диагноз является серьезным стрессогенным фактором для пациента и его семьи даже в том случае, когда возникает лишь намек на его возможность [3; 38; 39; 89]. Человек, так или иначе, переживает состояние растерянности перед лицом нового этапа своей жизни, нового экзистенциального кризиса. Однако сегодня общество в целом и профессионалы в частности воспринимают болезнь менее угрожающей и в большей мере готовы видеть в болезни не только «зло»; налицо и общее снижение стигматизации онкологических больных, активизация большинством пациентов поиска стратегий совладания-исцеления, оказывающих меньшее травмирующее воздействие и позволяющее достигнуть внутренней согласованности переживаний и осмыслений личностью себя и мира, смысла болезни и исцеления [64; 79]. Более того, активно ставятся вопросы психологического, социального и духовно-нравственного сопровождения онкологический больных [4; 5; 6; 7; 8; 9; 12; 13; 14; 15; 16; 17; 25; 26; 27; 28; 29; 36; 37; 40; 41; 42; 44; 48], отмечается важность исследований проблем стратегий совладания и качества жизни онкологических пациентов и их семей; однако мало исследований, посвященных роли жизнеутверждения и благоговения перед жизнью в контексте лечения и исцеления больных [50; 66; 70; 87; 92; 95].

Метод и цель исследования

Метод исследования — теоретический анализ психологических аспектов онкологических заболеваний и возможностей коррекции психологических состояний и особенностей личности в процессе профилактики и лечения онкологических заболеваний. Особое внимание уделяется такой характеристике личности, как жизнеотрицание и/или жизнеутверждение. Выбор той или иной характеристики является важнейшим условием исцеления. Цель работы — исследование психологических аспектов онкологических заболеваний и возможностей коррекции психологических состояний и особенностей личности в процессе профилактики и лечения онкологических заболеваний, в том числе посредством развития жизнеутверждающих тенденций в отношении личности к себе и миру.

Основные результаты исследования и их обсуждение

В контексте проблем организации и осуществления психологического сопровождения онкологических больных наиболее распространены исследования, посвященные изучению психологических трудностей и психических нарушений у больных [21; 22; 38; 39; 55; 58]. Целый ряд практиков и теоретиков отмечает не только влияние факта заболевания и лечения онкологической патологии на психическое состояние пациента и его семьи, но и влияние психических факторов на возникновение, течение и исход заболевания [63; 70; 90; 99]. На основе разных исследований можно составить психологический профиль онкологического больного, который включает ряд черт: доминирующая детская позиция в общении, тенденция к экстернализации локуса контроля, высокая нормативность в ценностной сфере, высокий порог осмысления негативных ситуации, сложность понимания сущностных признаков происходящего, часто — присутствие доминантной/отчужденной/потерянной матери и негативные, жизнеотрицающие семейные концепции. Особенно негативны семейные концепции типа «Что с того?» или «Все это все равно не имеет смысла», «Нужно принимать все так, как есть», «Здоровье — это все, жизнь без здоровья — это ничто», которые приводят к тому, что больные видят будущее закрытым и безнадежным, они не отличают желания и потребности (нужды) и обычно вообще не воспринимают или игнорируют потребности, при этом проблемы будто «въедаются» в них [53; 54; 57; 61; 62; 77; 82; 88; 89]. Часты исследования, предметом которых являются способы совладающего поведения пациентов с онкологическими заболеваниями [56; 71; 78; 81; 84] и исследования качества жизни онкологических больных, в том числе их удовлетворенности жизнью, жизнеутверждения и жизнеотрицания [42; 56; 63; 86].

Уже в русской медицине XVIII века указывалось, что «дальняя причина рака есть долгая печаль», которая провоцирует негативное отношение к жизни, жизнеотрицание в его самых разных формах, включая психосоматические и психические реакции, суицид и самоизоляцию и т.д. [19]. Дж. Педжет констатировал, что депрессия и присущее ей жизнеотрицание, недовольство жизнью играют главную роль в возникновении рака [76]. Психические факторы в развитии злокачественных новообразований отмечал и Н.И. Пирогов, который писал о влиянии «угнетающих душевных переживаний» на развитие данной патологии [19]. Современные исследователи [15; 17; 20; 24; 31; 38; 40; 59; 79; 86; 88] часто отмечают роль стресса и отношений к нему в профилактике и лечении онкологии, а также, говоря о наличии в организме «спящих» опухолевых клеток у относительно здоровых людей и прогрессирования опухолевого процесса у пациентов со сниженным иммунитетом (в случае стрессов или направленного медицинского воздействия), подчеркивают этот факт как доказательство причастности иммунитета к патогенезу опухолевого роста: иммунная система играет критическую роль в возникновении, прогрессировании онкологического заболевания, а также в качестве жизни онкологических больных. В многочисленных исследованиях онкологических больных показана взаимосвязь психологических особенностей их личности и состояния и физиологических состояний, в том числе состояния иммунной системы: человек перестает защищаться от болезней и смерти на психологическом, духовном и телесном уровнях.

Кроме того, у раковых больных часто обнаруживаются ранняя утрата важных лиц близкого окружения, а также сохранение «пуповины» с кем-либо из родителей, которая приводит к неспособности больного открыто выражать враждебные чувства, к сексуальным и репродуктивным нарушениям. Часто незадолго до начала болезни многие из больных раком теряют значимые для них связи, будучи склонны к привязанностям и связям с ограниченным кругом людей, жизненных ситуаций и ориентиров, не развивающими собственную индивидуальность. Поэтому при угрозе потери или при потере пациенты оказываются в одиночестве и в состоянии отсутствия навыков, позволяющих справляться с подобными ситуациями [55; 56; 71; 74; 75; 76; 86; 90]. Больной часто психологически «не родился» или «не созрел», он существует между утверждением и отрицанием жизни. В качестве «психологических канцерогенов», запускающих или активизирующих раковые болезни, исследователями выделены травмирующие жизненные события, трудности в связи с утратой объекта и обусловленные этим страхи, нарушение способности к выражению переживаний и трудности в преодолении конфликтов, длительно существующее состояние безнадежности, подавленности и отчаяния, отрицания жизни, ее ценности и ее целостности. Многие ученые связывают риск онкологии с наличием отягощающих переживаний в детстве: утраты одного из родителей, отчуждённым отношением со стороны близких и жестокостью окружающих. Часто рак свидетельствует о том, что есть «нерешенные проблемы», усилившиеся из-за серии стрессовых ситуаций, которые человек прошел в период 0,5—1,5 года до возникновения/активизации рака. Бывает, что такие стрессы накапливаются, и человек заболевает не сразу: после серии «жизнеотречений» и «богоборчества». Типичная реакция больного на эти проблемы и стрессы связана с переживанием беспомощности, отказа от борьбы, что подавляет естественные защитные механизмы организма и создает условия для возникновения и развития опухоли.

В.Д. Тополянский и М.В. Струковская [41] также развивают классическую психоаналитическую концепцию «утраты объекта» («object loss») как фактора, снижающего толерантность личности к стрессу и повышающего вероятность психосоматического заболевания. Л. ЛеШан пишет, что юность многих пациентов была отмечена чувством одиночества, покинутости, отчаяния, а близость с другими людьми вызывала трудности и казалась опасной; в ранний период зрелости пациенты либо установили глубокие, значимые для них отношения с каким-то человеком, иногда перераставшие в сильную ревность, либо получали большое удовлетворение от своей работы, гордились ею. Работа или отношения такого типа становятся смыслом их существования, заслоняя иную жизнь, Бога. Затем эти отношения и работа были потеряны: смерть любимого человека, переезд на новое место жительства, уход на пенсию, начало самостоятельной жизни ребенка и т.д., в результате чего вновь возникло отчаяние, которое не имело выхода, они переживали его «в себе» и были не способны излить свою боль, в том числе гнев потери или враждебность невозможности прежней жизни [50; 51; 66; 72; 73; 80; 83]. При этом сами по себе личностные особенности, психотравмирующие ситуации не являются пусковым механизмом опухолевых заболеваний. Они являются лишь факторами риска, причем при длительном взаимодействии между собой и в сочетании со средовыми влияниями (воздействие стрессоров окружающей среды). Защитные силы организма ослабляются душевными травмами, безнадежность пациента может быть преодолена при обсуждении вопросов типа «Откуда я / Зачем я?» и вопросов о смысле жизни, смысле болезни. Социальную изоляцию легче преодолеть, если настроить пациента на общение — в зависимости от конкретной ситуации. Стрессовую ситуацию можно преодолеть и/или уменьшить ее негативные последствия, осмыслив травматически влияющие на пациента актуальные аспекты. Стабилизацию физического состояния можно, с одной стороны, обеспечить медицинскими методами, в том числе релаксационными методиками и правильным образом жизни, с другой — сбалансированностью отношений в психологической и социальной сферах.

Рак, как и многие другие иммунные заболевания, связан с желанием самоуничтожения, стремлением человека «поедать» самого себя; он отражает противостояние его способностей (бороться или сдаваться, раскрывать себя миру или прятать себя). Пациент обычно понимает заболевание как угрозу всему своему существу. Он боится не только болей, угасания и ранней смерти, но и физических дефектов (например, удаления части тела или органа, облысения из-за химиотерапии), а также социальной изоляции вследствие длительного пребывания в больнице и тревоги у близких, ограничения контактов. Для пациентов типичны фрустрация (переживания и поведение, вызванные непреодолимым препятствием на пути к цели), ригидность (затрудненность в изменении стиля поведения), низкий уровень социальной чувствительности и саморефлексии, нерациональные способы самозащиты, фрустрационная интолерантность, бегство «в работу» и «болезнь», поиск виновных и социальная дезадаптация [10; 94]. Отмечается неконгруэнтность смыслов личности, проявляющаяся в несоответствии декларируемых и глубинных смыслов личности, при этом наблюдается противоречие между повышенным самоуважением, граничащим с конформностью, и зависимостью от социальных норм, аутосимпатией и самоуничижением [35].

Б. Хеллингер и его школа отмечают важность завершения незавершённых «объектных» отношений: важно простить и принять друга друга на уровне души, испытать чувства солидарности (единства). Иногда этого достаточно для благополучного завершения отношений и исцеления. Однако в некоторых случаях необходимы дополнительные меры, например, если отношения резко оборвались, в том числе закончились переживаниями душевной боли: обиды, вины или страха, мести, осталась неуравновешенность или в отношениях «замешаны» дети. Тогда желательны помощь специалиста или кропотливая работа семьи по изучению и осмыслению родовых сценариев. Важно, что по так называемому «закону равновесия» потомки призваны завершить незавершённое их предками, прожить что-то за кого-то, то есть часто заниматься решением не своих жизненных задач, а решением задач предков («кармой»), которые перекрывают доступ к собственному предназначению («дхарме»). Указаниями на продуктивность расстановки или иных процедур исследования семейного опыта являются:

•

наличие повторяющихся сценариев, в том числе тяжелый «рок», передающийся из поколения в поколение;

•

неустроенные партнёрские отношения, в том числе супружеские (одиночество, неполный брак), бесплодие/бездетность;

•

постоянные конфликты супругов, измены, «любовные треугольники», разводы);

•

тяжелые заболевания, психосоматические и психологические нарушения и травмы, несчастные случаи, инвалидность, наркомания;

•

конфликтные и напряжённые отношения, проблемы с родителями, детьми, в том числе проблемы близости/дистанции, насилия, нарушения иерархии семейных отношений;

•

переживания безнадежности, уныния, необъяснимые с точки зрения реальности;

•

нарушения социального взаимодействия — семьи и окружающего мира (судимость, нетрадиционные браки, например, «гражданский», гомосексуальный, полигамный);

•

наличие в семье родственников с тяжелой судьбой (рано умершие члены семьи, аборты, самоубийства, инцесты и т.д.).

Препятствуют психологическому завершению проблемных отношений:

1)

отсутствие опыта завершений;

2)

нежелание завершения по причине привязанности — к человеку или к тому, что приносят или «должны» приносить отношения;

3)

негативные переживания (обида, злость, страх) и стремление к мести, реваншу или сублимация, игнорирование проблем отношений;

4)

смерть человека, страх ответственности и уход от ответственности.

Часто завершение отношений с помощью создания других отношений приводит к хождению «по кругу» одних и тех же проблем. Рак — повод «разомкнуть круг» взаимных претензий и обид, какими бы тяжелыми они не были: инцест или измена, убийство или оговор и т.д. [45; 46; 47]. Б.А. Хеллингер полагает, что «переплетения внутри рода могут вести к раку. Тяжелые, частые или неизлечимые болезни при исследовании в расстановке нередко оказываются следствием особой роли заболевшего внутри его семьи. Люди с диагностированными онкологическими болезнями часто полны ярости и гнева. В бессознательном монологе этих больных появляется утверждение, что «прежде чем сделаю что-то кому-то другому, сам себя убью»: болеющий человек защищает других людей. При этом при опасных и смертельных болезнях, включая аутоимунные и им подобные (болезни почек, сахарный диабет и т.д.), у человека возникает стремление к смерти, желание воссоединиться с умершими близкими людьми. Душа ждет заболевания, которое окажется смертельным: однако путем к избавлению от подобных мыслей является выявление личности умершего человека из семьи, после чего нужно принять этого человека в свое сердце, отдав ему дань уважения, принять, что у мертвого — своя судьба, у живого — своя, а происходящее предопределено судьбой. Нужно признать величие смерти, так же, как и величие жизни. Часто также онкологический больной представляет кого-то из своей семьи, например, какую-то жертву. Если эта жертва не получила уважения в семье, то больной хочет искупить эту вину или стать таким же, как эта жертва. С одной стороны, это действие коллективной совести, которая не осознаваема. С другой стороны, коллективная совесть действует рука об руку с личной совестью». По его мнению, многие раковые больные отрезаны от «Великой Души»: эта душа выходит за пределы души рода, и для ракового больного важно снова прийти в гармонию с чем-то большим, чем семья и род, — с Богом. И тогда эта связь выступает как духовное измерение — ощущение связи с чем-то большим и принадлежности к нему. На пути к такому воссоединению полагается необходимым остановить внутренний диалог: пациент становится тихим, спокойным, а защитные механизмы, которые работают через традиционное описание проблемы, отступают. Душа человека получает пространство и время, чтобы открыть себя и вывести наружу истинно важное. Это можно назвать так: «сдаться важнейшей истине» или «отдать себя важнейшей истине», в результате которой человек приходит к глубокой собранности и покою. Специалист при этом выступает как посредник, который остается внутренне собранным, осознавающим, что что-то происходит. Контакт с Великой Душой исцеляет изнутри, человек просто возвращается к Бытию. При этом многие вопросы связаны с матерью, но не столько реальной, сколько символической: мать в этом контексте — это образ большего, она — символ жизни, врата жизни. Когда глубокая связь с нею внутренне достигнута, когда человек смог внутренне поклониться матери, увидеть ее и отца, стоящий за ними род и принять их как данность, как источник своей жизни и ее часть, тогда налаживается связь с Великой Душой. Это нельзя назвать «работой души», скорее, речь идет о «наблюдении за душой», благоговении (немецкое «andacht», английское «awe»), которое вводит душу в пространство глубокой преданности: за переделами активности и пассивности, «добра» и «зла» [9, с. 31–38; 11; 45; 46; 47; 71; 73].

С. и К. Саймонтоны сформулировали психофизиологическую модель развития онкологических заболеваний, указав психологические характеристики пациентов: выраженная склонность таить обиду и заметная неспособность к прощению; тенденция к самосожалению и самооплакиванию, самонеэффективности и беспомощности; неспособность к поддержанию долгих и значимых отношений; неприятие себя (например, ощущение своей греховности у религиозных людей). Основа онкологии — его «единая матрица» — фундаментальное отрицание, которая особенно сильно проявляется из-за утраты горячо любимого, значимого человека в период 16—18 месяцев до диагностирования заболевания. Помимо утраты близкого человека (развод, разлука, смерть и т.д.), важным «пусковым» моментом являются и неприятности на работе или судьбе в целом, а также выраженное неблагополучие в жизни детей и внуков у взрослых, родителей и прародителей — у детей. Они выделяют пять этапов развития психологического процесса, предшествующего возникновению рака [37].

1.

Детские переживания, приводящие к формированию особого типа личности, который мы могли бы назвать жизнеотрицающим.

2.

На человека обрушиваются интенсивные и длительные драматические события, вызывающие у него стресс или, точнее, дистресс.

3.

Возникшие стрессовые ситуации ставят перед человеком проблему, с которой он не может справиться — ни внешними, ни внутренними ресурсами, но должен «сходить в лес жизни и смерти», чтобы приобрети новые ресурсы, выбрав то или иное.

4.

Не видя возможности изменить правила своего поведения, человек чувствует свою беспомощность и неразрешимость создавшейся ситуации. Он не готов к долгому и утомительному путешествию, активному поиску и добыче ресурсов совладания, он ленится, откладывает на потом и избегает решения, перекладывая их на врачей и саму болезнь.

5.

Человек отказывается от решения проблемы, теряет гибкость, способность изменяться и развиваться: он выбирает жизнеотрицание, не требующее усилий и развития.

С. Фанти, создатель микропсихоанализа, рассматривает рак и психоз как проявления «танатоса», инстинкта разрушения и смерти: при психозе осуществляется перемещение «танатоса» на «психический полюс», при раке — на «соматический полюс» [43]. Рак — проявление аутодеструкции, сопровождающееся потерей интереса к миру и к себе, к жизни. Потеря интереса к жизни играет решающую роль в воздействии на иммунную систему и может привести к повышенному производству атипичных клеток. Человек, выбирающий позицию жертвы, придает повышенное значение событиям, которые подтверждают безнадежность его положения. Поэтому такие социальные факторы (профессиональная стабильность, постоянство взаимоотношений), в отличие от психических, характерных для «раковой личности», имеют большое значение для выживания, ремиссии и реабилитации. А такие психосоциальные стрессоры, как социальная неустроенность, изменения социального статуса, места жительства, недовольство работой, урбанизация, географическая и социальная мобильность, неблагоприятная ситуация трудовой занятости, драматические жизненные события и жизненные кризисы, включая кризисы потери близких, скорбь, отчаяние, депрессию и безнадежность, у таких людей часто становятся пусковыми факторами в развитии онкологических заболеваний. Рост заболеваемости наблюдается при смещении психологического равновесия пациентов, при котором они воспринимают свою жизненною ситуацию как неудовлетворительную, угрожающую, невыносимую, конфликтную и не в состоянии самостоятельно справиться с ней [53]. Заболевают раком преимущественно люди, обладающие высокой подверженностью стрессу и/или находящиеся в длительном и интенсивном стрессе («длительный пассивный стресс»), который они не в состоянии принять и переработать: провоцируется развитие переживаний беспомощности, покинутости и страха потери источника удовлетворения. Стрессовые ситуации («длительный пассивный стресс») сопровождаются возбуждением гипоталамуса и лимбической системы, что связано с ростом активности коркового и мозгового слоев надпочечников, способствует выбросу катехоламинов и глюкокортикоидов. Иммунодепрессивный эффект этого роста приводит к повышению вероятности нарушений деструкции бластогенных клеток.

В целом, качественный анализ взаимосвязей психологических параметров личности больных злокачественными новообразованиями позволил учёным выделить совокупность значимых предикторов онкологической патологии: 1) сохранение зависимости от значимого человека («пуповинная связь» с кем-либо из родителей, созависимость либо инфантильность, личностная незрелость); 2) ранняя/тяжело переживаемая (как «предательство», крах жизни, «смерть личности» и т.д.) утрата значимого близкого человека, являющегося объектом глубокой привязанности и любви, значимым «объектом» незавершенных отношений; 3) неспособность открыто выражать враждебные и иные чувства, наряду с общей озлобленностью, мстительностью и недоброжелательностью, подавляемыми внешними «добротой» и «воспитанностью»; 4) сексуальные и репродуктивные нарушения и проблемы близких отношений, страх включения в глубокие отношения из-за опасности «предательства», «использования», «крушения иллюзий», чрезмерности материально-физических и духовных желаний и т.д. Таким образом, пациент живет «на границе» жизни и смерти, балансируя, но не приближаясь ни к тому, ни к другому полюсу. Он боится и хочет узнать их, но ему «запрещено»: культурой, родом (семьей) и обстоятельствами. Он не инициирован, потому что инициацию — опыт смерти-возрождения — не прошли его родители. В результате они не выбрали между жизнеутверждением и жизнеотрицанием: жизнь их неполна, духовно бедна [51; 80; 85; 91; 95].

В философско-религиозной концепции «благоговения перед жизнью» А. Швейцера жизнь как реальность требует от человека недюжинных способностей не только в понимании себя и мира, особенно в отношении к тем трудным жизненным ситуациям, с которыми он сталкивается в своей жизни, но и жизни окружающих его людей. Она требует от него жизнеутверждения как глубоко разделяемого и транслируемого окружающим нравственного идеала и целостной жизненной стратегии «благоговения перед жизнью». Понятие жизнеутверждения и дополнительное к нему понятие жизнеотрицания помогают раскрыть глубинные процессы и диалектику взаимодействия человека с окружающим миром. Обращаясь к понятию «жизнеутверждение», А. Швейцер, в рамках концепции «благоговения перед жизнью», выделяет его как компонент благоговения, наряду со смирением (принятием жизни) и нравственным отношением к ней. Говоря о структуре жизнеутверждения, А. Швейцер отмечает, что оно этично, то есть опирается на важнейшие ценностные основания жизни человека и общества, а также «содержит в себе оптимистические волю и надежду, которые никогда не могут быть утрачены. Поэтому оно не боится повернуться лицом к мрачной реальности и увидеть ее такой, какова она на самом деле» [1; 2; 49]. Жизнеутверждение, согласно А. Швейцеру, — зависящая от ценностей личности тенденция к самореализации, к развитию («воля к прогрессу»), а также конкретное событие духовного акта, в момент которого человек перестает жить бездумно и посвящает себя жизни, служению ей, с благоговением возвышая жизнь до истинной ценности, углубляя и расширяя одухотворенную и усиленную волю к жизни. Нравственные основы жизни придают субъекту проницательность, позволяющую отличить истинно ценное, преобразующее, развивающее — каждого в отдельности и всех людей. В психологии жизненных кризисов близкими понятию жизнеутверждения являются понятия жизнестойкости и совладания, самоактуализации, противостоящие жизни текущего по течению и тайно или явно отрицающего жизнь потребителя, отрицающего сакральные, вечные ценности человеческой жизни и значимость жизни и человека, склонного отчаиваться и отказываться от саморазвития. Вслед за ними и А. Швейцером мы полагаем, что основы жизнеутверждения (нравственные, содержательные, инструментальные) человек черпает из опыта семьи, развития в семье. Развитие личности предполагает конструирование определенной модели своей жизни, включающей в себя ценности и цели жизни, представления о себе и окружающих, способы их достижения в общении и деятельности, опыт защитного, совладающего и самореализационного поведения, его диахроническую и синхроническую трансмиссию. Потенциал жизнеутверждения определяет особенности профилактики, проживания и преобразования повседневных и кризисных трудных жизненных ситуаций, возможности помогать себе и другим. Феномен этот связан с принятием-отвержением человеком как себя и других людей, с оказанием и принятием помощи и поддержки, пониманием себя и мира, с открытостью опыту и риску, с рефлексией опыта и взаимоотношений, с переживанием себя как субъекта, контролирующего свою жизнь и участвующего в жизни [1]. В понятиях жизнеотрицания и жизнеутверждения выражены пафос страданий человечества и мощь человеческого духа, развивающегося и реализующего себя там, где даже «просто» выживание кажется невозможным, открывающего новые горизонты и возможности там, где, как кажется, нет ничего, кроме «стен» и тупиков, ограничений «конца» жизни. Жизнь требует от пациента, стремящегося исцелиться, жизнеутверждения как глубоко разделяемого и транслируемого окружающим нравственного идеала и целостной жизненной стратегии «благоговения перед жизнью». Помогая самому себе, а также другим людям, обучая их и самообучаясь, воспитывая себя и других в процессе «сражения» за жизнь, человек развивает ресурсы собственной личности и делится ими с людьми, вольно или невольно транслирует свое отношение к себе и миру, свою склонность так или иначе вести себя в трудных жизненных ситуациях, свою веру в Бога, его любовь и заботу, милость и прощение, всеприсутствие и в гармонию жизни, ее уроки и вызовы: развиваться и утверждать жизнь, ее ценность, казалось бы, вопреки обстоятельствам, или отчаиваться и отрицать ценность своей жизни и жизни окружающих. Человек, благоговеющий перед жизнью, выздоравливая сам, также стремится помогать другим людям жить, учить их и воспитывать так, чтобы они могли справляться с невзгодами и проблемами. Это — насущная необходимость и потребность человека, обладающего глубокой верой в Бога и высоким потенциалом жизнеутверждения. Напротив, люди неверующие или верующие формально — часто люди с низким потенциалом жизнеутверждения, склонные отчаиваться и отрицать жизнь, ее ценность, — часто нуждаются в помощи и/или создают ситуации, приводящие к тому, что в этой помощи нуждаются окружающие, они не решают проблемы, заложенные в диагнозе «рак», но оставляют их решать своим близким. Поэтому, как пишут К. и С. Саймонтоны, «физическая болезнь — это только проявление лежащих в ее основе психосоматических процессов, которые вызываются различными психологическими и социальными проблемами. Пока эти проблемы не будут решены, пациент не излечится, несмотря на то, что рак может со временем пройти» ([33; 37, с. 34] и др.).

Однако не все психологические реакции при онкологии являются негативными: многие больные, особенно в ремиссии, находят особый смысл в своем заболевании, например, новое понимание жизни, повышение самопринятия и чувство превосходства [35; 52]. Происходит «смыслостроительство», обнаружение новых жизненных смыслов — наиболее эффективное копинг-поведение, которое существенным образом способствует улучшению адаптации к болезни и качества жизни пациента.

Еще У. Уолш в середине XIX века писал: «Моральные эмоции вызывают дефективную иннервацию, что, извращая трофику, в свою очередь, приводит к образованию рака» [99]. И. Тен-Бойл отмечает роль религиозности или духовности в процессе совладания со стрессом: религиозность или духовность влияют как на когнитивный (восприятие пациентом болезни как части божественного плана), так и на поведенческий (молитвы или обращение в церковь) аспекты копинга [97]. Эффективный религиозный копинг — выражение поддерживающих отношений с Богом. Он позволяет найти значение болезни, обрести чувство контроля и комфорта в ситуации заболевания. Обращение к Богу за поддержкой является значимым ресурсом для пациентов. Заболевание приводит к изменению жизненной позиции человека, трансформации мотивов: на диагностическом этапе смыслообразующим мотивом становится мотив выживания; на этапе лечения часто доминирует мотив сохранения здоровья и выживания; в дальнейшем — мотивы социального выживания и социального становления [30; 96].

С. Филимонов пишет: «Каждая болезнь имеет свой смысл. Господь посылает болезнь, а вернее, попускает, в том месте, органе или системе, где страсть, поражающая душу человека, проявляется максимально. Болезнь же тогда является лекарством, пресекающим дальнейшее развитие страсти» [45, с. 3]. «Онкологическое заболевание… с религиозных позиций имеет своим назначением «извещение» человека о том, что ему предстоит путь в Царствие Небесное, время жизни его исчислено, отмерено… При этом неважно, сколько времени … Важно, что свыше прозвучал удар в колокол, призывающий к покаянию за всю прожитую жизнь.» [Там же. С. 4]. По его мнению, «для неверующих людей диагноз «рак» … как правило, становится настоящей трагедией жизни. …Человек… может пойти по одному из трех путей: 1) разгульный: взять за оставшееся время от жизни все, что только возможно… 2) рациональный: больной приходит к врачу, осуществляет попытку излечения, … т.е. стремится помочь своему телу; 3) духовный: больной воспринимает свое заболевание именно как извещение о времени подготовки к вечности, не как наказание, а как милость Божию, как предупреждение Божие о грядущей вечности» [Там же. С. 6]. При этом он отмечает, что, поскольку «неясность этиологии онкологических заболеваний, сомнения больных в возможности излечимости рака, калечащий характер многих видов лечения, угрожающая инвалидность, наконец, истинные трагедии, которые переживают больные и близкие им люди… создает в любом онкологическом учреждении… особенную психологическую атмосферу, предъявляющую свои исключительные требования к искусству общения с больным», — постольку необходимо особенно внимательно строить отношения с больными и их семьями на всех этапах лечения. Кроме того, поскольку «это положение усугубляется тем, что сдвиги в душевном состоянии пациентов, реакции страха, гнева и т.д. являются проявлениями самой болезни, которые врач должен понимать и стараться снимать всеми доступными средствами», нужно отделять проблемы и поступки больных, возникшие в связи с лечением и последствиями заболевания, и те, которые явились причиной заболевания [Там же. С. 20]; «неоправданный оптимизм и запугивание, резко пессимистическое отношение врача к возможному исходу болезни…не должно иметь места, особенно при разговорах с больными» [Там же. С. 22]. При этом «обычно излечение связано с внутренними изменениями человека, наступающими в Таинстве Покаяния. Очищение души ведет к выздоровлению тела» ([Там же. С. 40] и др.).

Я. Гоулер пишет: «Диагноз «рак» не означает, что нужно готовиться к смерти. Он означает, что нужно учиться жить полноценно, используя весь заложенный природой потенциал здоровья. Для начала следует понять, что рак — не нелепая случайность, не причуда жестокой судьбы, а длительный процесс, имеющий свою историю и свои причины. …первоочередную роль в интересующем нас процессе играют именно духовные факторы. Большинство мыслящих людей, а тяжелобольные в особенности, задумываются рано или поздно над главными вопросами бытия: «Кто я? Что есть жизнь? Откуда я пришел? Куда я иду?» Для онкологического больного эти фундаментальные духовные проблемы нередко выступают на первый план» [19, с. 3–4].

С.Н. Лазарев и Л. Виилма, рассматривая духовно-нравственные и психологические аспекты онкологических заболеваний, отмечают наличие сделанных больными ошибок осмысления себя и мира. Это, в первую очередь, ошибки «гордыни» собственным трудом и достижениями, привязанностью к труду в ущерб другим аспектам и ценностям жизни. При столкновении с ситуацией «ненужности» и «бесполезности» усилий по исправлению мира она перерастает в жизнеотрицание и самоотрицание: человек не смог или не захотел понять гармонию «несовершенного» мира и принять его таким, какой он есть, без ненужных «исправлений» и жертв». Это часто приводит к депрессиям, суицидам или — особенно при наличии длительного стресса «несправедливости» и фрустрации иных желаний пациента (контролировать мир и себя, быть любимым и получать благодарность, быть продуктивным и «строить на века» и т.д.) — к онкологии. Человек теряет любовь по дороге труда и успеха: смысл последних выхолащивается, отрывается от жизни, человек находится в состоянии недовольства собой и миром, особенно если его работа оказалась «разрушенной», «ненужной», его «несправедливо» оклеветали, отстранили, перевели на новый участок, вызывающий у него негативное отношение и ощущение тупика и бессмысленности, оскорбленности его «лучших намерений» и т.д. Человеческая воля вступает в конфликт с волей Бога, и, вместо того чтобы принять жизненный урок с любовью и «отпустить ситуацию», человек пытается настаивать «на своем», упорствует, задерживая в себе и негативные переживания, и сами «бесплодные» намерения. Кроме того, в возникновении и развитии раковых заболеваний большую роль играют и ошибки «ревности», привязанности, со временем перерастающей в ненависть из-за «слишком большой» любви к ближнему, ушедшему, изменившему или умершему, не оправдавшему «надежд» на вечность и «безусловность» любви. Эти ошибки связаны с нежеланием и неумением постичь и принять противоречивость и временность жизни и отношений людей как спутников, стремление поставить отношения с людьми выше отношений с Богом и жизнью, стремление реализовать желание любить и быть любимым вместо способности осознавать и реализовывать нужды любви, что препятствует потоку любви как естественной части жизни, оставляя человека наедине с иллюзией ненужности, отверженности и страха близких отношений [13; 24]. Как пишет Л. Виилма, «болезнь, физическое страдание человека, есть состояние, при котором негативность энергии превысила критическую черту, и организм, как целое, вышел из равновесия. Тело информирует нас об этом, чтобы мы могли исправить ошибку… Прощение — это единственная возможность освободиться от плохого и открыть себя для хорошего. Это наивысшая освобождающая сила» [13, т. 1, с. 6–10, 55, 334; 13, т. 2, с. 5–8].

Первопричиной каждой болезни является стресс, степень которого определяет характер болезни. Чем больше накопилось стрессов, тем серьезнее болезнь. Главные триггеры и «враги» здоровья человека — страх и злоба, перерастающие в ненависть, чувство вины и критицизм, ревность и горделивость, обиду и завистливость, стремление обладать и властвовать, чрезмерные желания быть хорошим, нужным, любимым, сильным и т.д. Осознаваемые и неосознаваемые, они создают «клетки» напряжения — стресса, — так что тело и душа человека теряют способность развиваться свободно, а, значит, оставаться полными жизни, здоровья. Чтобы выпустить стресс на волю, необходимо найти и понять, какой именно стресс возник в результате той или иной ситуации, какое переживание/проблема или, в терминах психоанализа, — «объект», «удерживаются», а затем простить себя и людей и попросить прощения — у себя (в том числе своего тела) и мира. Гордыня, пробивание себе дороги ценой любых усилий и настаивание на своем вопреки окружению, а также высокомерие и стыд за ошибки «пробивания», самообвинение и непрощение от того, что «сам изгадил себе жизнь», огромная злоба против себя и других, презрение и обвинения вместе с недобрыми намерениями — пожеланиями зла («плохим» и «хорошим» людям), передающимися из рода в род, переходящими из ситуацию в ситуацию, наряду со «смиренным», горделивым страданием и озлобленностью, самоуверенностью и доказыванием превосходства, переживанием нелюбви и недостаточного «качества» окружения; либо выраженная зависть к тем, у кого «получается лучше», разочарованность и униженность и стремление доказать, что пациент — идеален, что он «личность»/«настоящий мужчина/женщина» и т.д., огромность желаний и переживаний стыда и вины, долга и ответственности, гордости и неполноценности — основные психологические «предикторы» онкологических заболеваний разных органов. Прощение, как пишет Л. Виилма, не означает, что человек оправдывает произошедшее. Оно означает освобождение, а освобождается только тот, кто понимает, что он совершил ошибку, и через это понимание развивается. Человек не владеет даром совершенной любви, а значит, делает ошибки и поэтому нуждается в прощении…» [Там же. Т. 1, с. 325–327]. Важно понимать, что прощение есть весомая и серьезная, святая работа, которая лечит душевные и телесные раны, а также дает жизненный опыт или мудрость, если человек научается «пропускать» через себя все переживания: осмысливать их, но не задерживать и не игнорировать.

Важно понимать, что, если человек создал болезнь, то он же может ее преодолеть [18; 37]. Для этого нужно понимать, как человек ее создал. Рак — одна из наиболее трудно осмысляемых болезней потому, что требует открытия в себе и мире «слишком многих» тайн и признания «слишком многих ошибок: начиная с базового жизнеотрицания, закрепившегося в семейном сценарии, и заканчивая повседневными обидами и мелкими «грехами», переполняющими «кармический сосуд», опустошение которого позволяет человеку сохранять иммунитет и общее здоровье. «Опустошение» жизнеотрицания возможно лишь там, где человек стремится понимать себя и мир, исправлять ошибки, занимая позицию «вечного ученика», радующегося и благоговеющего перед жизнью» [1; 2; 49]. Там, будучи взрослым и ответственным, он готов рисковать и терпеть, проявлять упорство и отказываться от самосожалений повседневной лени, развиваться и реализовывать данное ему, помогая реализовывать себя окружающим.

Рак называют иногда болезнью печали, при которой человек никак не может или не хочет отпустить что-то, ему совсем не нужное, что приводит к формированию парадоксального состояния: с одной стороны, человек продолжает внешне жить преимущественно духовными ценностями, снаружи становится нежнее и печальнее, а внутри нарастают озлобление, уныние и недовольство собой и судьбой, самоедство и неприятие окружающего мира. «Зацепленность за способности» и чрезмерная ориентация на будущее рождают высокомерие и презрение к менее способным, ревность как повышенное чувство собственности, «зацепленность» за отношения с близкими ведет к зависти, презрению и ненависти. Любовь к земному, при которой внутренняя наполненность любовью умирает и ведет к осуждению, презрению и ненависти, а также чрезмерное пестование духовных «начал» и гордыня ведут к раку. С.Н. Лазарев полагает, что гордыня и неприятие травмирующей ситуации — основной принцип жизни раковой клетки. Клетка же обязана подчиняться организму. Рак возникает, когда неверная, жизнеотрицающая — отрицающая или искажающая жизненные ценности — ориентация человека сталкивается с «волей» Вселенной, Бога. Жесткое неприятие ситуации или человека внутри — будущая тяжелая болезнь. Чем большую любовь к Богу человек может испытывать, тем активнее душа обращается к Нему, и болезнь становится ненужной. Для облегчения установки связи с Богом, блокады жизнеотрицающих стратегий помогают техники остановки сознания: это и наркомания, и болезни, и иные «неприятности». Однако эффективнее правильное понимание себя и мира, жизнеутверждение как ограничение деланий и постижение нужд в процессах уединения и осмысления, поста духовного и физического, очищающего и помогающего понять происходящее, а также покаяние и благодарность, медитация и молитва. По мнению С.Н. Лазарева, люди жизнерадостные, жизнеутверждающие раком, как правило, не болеют. Наполнение любовью помогает рак исцелить. Погоня за здоровьем без духовного развития, воспитания чувства любви и благодарности от рака не спасает [13; 24]. Лечение раковых заболеваний необходимо сопровождать процедурами (техниками) «перепросмотра» сделанных ошибок и их «прощения» («отпускания») [Там же].

Чтобы подготовить себя к перепросмотру и осуществить его, нужно создать определённое намерение, направленное на отслеживание негативных способов реагирования на трудные ситуации, включая переживания собственной важности и жалости к себе, гордыни и превосходства, неприятия и неудовлетворенности и т.д. Нужно быть готовым к различного рода «опровержениям» понимания самого себя, других людей и мира в целом, поначалу даже болезненным. Драматические эпизоды перепросмотра способны вызывать ситуации, символизирующие смерть/тупик/фрустрацию, которые нужно пережить с любовью, поставив на первое место жизнеутверждение, отказавшись от отрицания и неприятия. При глубоком перепросмотре оживляются уроки далёкого прошлого и предвосхищаются события будущего, и в настоящем это может вызывать трансформацию и даже ломку (разрывы) обстоятельств и отношений. Перепросмотр помогает достичь внутреннего безмолвия, отстраненности от желаний, давая возможность понять истинные нужды и ситуацию, как она есть в реальности, а не в иллюзиях человека. Внутреннее безмолвие предполагает изменение уровня сознания (отличающегося от привычного): прекращение внутреннего навязчивого «диалога», бесконечно продуцирующего желания, неполноценность и гордыню, озлобленность и разочарования.

К. и С. Саймонтоны выделяют четыре психологических этапа, выводящих человека из кризиса к здоровью: 1) когда человек узнает, что болен и что его заболевание может быть смертельным, он начинает по-новому видеть свои проблемы; 2) человек принимает решение изменить свое поведение, стать другим; 3) физиологические процессы, происходящие в организме, реагируют на вспыхнувшую надежду и вновь появившееся желание жить; образуется новая, положительная зависимость физиологических процессов и психологического состояния пациента; 4) выздоровевший больной чувствует себя «лучше, чем просто хорошо» [38]. Таким образом, изменение часто происходит как результат более или менее «спонтанного» перепросмотра. В жизни каждого человека, перед самым важным событием в его жизни — смертью, перепросмотр становится одним из самых последних занятий. Кроме того, те, у кого за плечами имеется опыт пребывания на грани жизни и смерти, отмечают, что перед ними «проносились» эпизоды прошлого и/или будущего: в сознании мелькают все события жизни — во всей полноте переживаний и осознаний. Техника целенаправленного, осознанного перепросмотра и техника «прощения» включают ряд действий:

1)

выбрать из личной истории событие/переживание/человека для перепросмотра, на которое человек сначала или постоянно реагирует негативно;

2)

представить эту ситуацию, переживание или человека, других людей, с которыми они связаны, и вспомнить/ощутить, с какими мыслями и чувствами они связаны;

3)

понять урок, которому научили ситуация/человек, что мир и тело хотели/хотят этим уроком сказать;

4)

принять ситуацию и поблагодарить Бога и себя (тело) за этот урок, выразить это принятие, благодарность — себе и миру;

5)

выбрать отстранённо-любящую, принимающую форму реагирования на событие/человека и переживание, транслировав ему возможность «жить своей жизнью» («отпустить его» и/или выбрать позитивную реакцию на него как на феномен жизни, мира).

«Отпустить» имеет два основных модуса: 1) «уйдет — так уйдет, останется — так останется»; 2) «уйдет — так уйдет, вернется — так вернется». В некоторых случаях человеку важно научиться жить с болью, неопределенностью и двойственностью. Однако, если он потратит время на ее исследование, сможет увидеть, что может «отпустить» не только боль и страдание, выбранное им как «центральное», но и множество «периферических» болезненных переживаний. При этом боль, скорее, «не останется», она уйдет, забрав в собой множество других «спутников»: в результате, начав с задачи исцеления одного фрагмента жизни, болезни, человек, рискнув и не поленившись, может исцелить всю жизнь. Таким образом, с одной стороны, исцеление, будучи центральным феноменом, приводит к возникновению целого ряда феноменов переферийных, вторичных. С другой стороны, как отмечает С.Н. Лазарев, отсутствие стремления к избавлению от страдания ценой дальнейших нарушений истинных ценностей жизни, отношений любви с миром, Богом помогает преодолеть болезнь: изначально фокусируясь на «увеличении любви», человек получает как вторичный результат исцеление от болезни [24]. При этом, как показывает практика, «исцеляются» стрессы и в семье, послужившие основой заболевания и казавшиеся непреодолимыми [33].

Если у человека «все рушится», но он не боится разрушений и знает, что нужен миру и себе, если он способен почувствовать свою беззащитность, а через неё — любовь к миру, который «разрушает» его иллюзии и/или жизнь, тогда ситуация и понимание себя и мира будут трансформироваться как картинки в калейдоскопе, и в один прекрасный момент, несмотря на внешние обстоятельства, человек почувствует себя счастливыми,
итак


Не только рак.А просто смерть как у Ленона.
Где его ошибка.
Харисон
В чем они провинились.


А провинились.Но,другие еще хлеще, а живут.

Убийцы. Изверги. - А они не люди.


Защелачивание организма - причина...

Случайные смерти. Иногда причина в прошлой жизни или Элементарная ошибка.