Морфология судьбы глава 62-63

                * * * *

–Что вы делаете? – Светлана застала потенциальную свекровь, копошащуюся в кровати, где спали они с Павлом.
Екатерина Матвеевна с непроницаемым лицом, отвернув одеяло, шарила руками под подушками. Подняв простынь, она, видимо, надеялась что-то найти в недрах матраса.
–Я у себя дома, – надменно ответила пожилая женщина, гордо вскинув волевой подбородок.
–Не спорю, – как можно уважительнее говорила Чернова, – вы хозяйка квартиры, но всё же – это наша постель. Я хочу знать, что вы искали?
–Проверяла, чистое ли бельё ты стелешь сыну.
–А какое можно застелить? – Светлана стояла в замешательстве. Она не могла обосновать действия свекрови.
–Это что? – наступала Екатерина Матвеевна, вынув из шкафа недавно купленные вещи для Павла.
–Рубашки, брюки…
–Зачем ты их купила? – трясла одеждой пожилая женщина.
–Носить, – Светлана закипала поставленным на огонь чайником, но, сумев разгадать суть претензий свекрови, уговорила себя не злиться. Екатерина Матвеевна ревновала сына к чужой женщине, которая в одночасье стала неотъемлемой частью жизни её чада.
–Где ты их купила, говори немедленно, я отнесу назад! – лицо матери Павла семафорило красным пятном. Казалось, что женщине доставляет удовольствие рыться в чужих вещах.
–Паше понравилась одежда. Вы не волнуйтесь, – Светлана пожалела о разгоревшемся скандале, но иначе она поступить не могла: кто знает, сколько раз Суханова позволяла себе устраивать обыск, пока они с Павлом находятся на работе, – может случиться сердечный приступ.
Екатерина Матвеевна бросила новые вещи на кровать и, распрямив узкую и плоскую грудную клетку, приподняв подбородок, гордо, не оборачиваясь, вышла из комнаты.
Светлана присела, настроение было испорчено. «Лучше бы я осталась в школе и дождалась Рому», – подумала она, вешая одежду в шкаф.
       Сегодня, после долгого перерыва, Чернова влилась в новый и незнакомый коллектив. Отработав смену, она чувствовала себя развалиной, словно не стояла у доски, объясняя четвероклассникам темы уроков, а вкалывала в горячем цеху возле раскалённой доменной печи, плавя металл.
Ученики оказались самыми обыкновенными детьми. Они легко и просто пошли на контакт. Опытная учительница знала, что в процессе учёбы не всё будет розовым и голубым, но она испытала приятное чувство восторга от того, что окунулась в любимую стихию.
        Выйдя из комнаты, Светлана невольно услышала разговор Екатерины Матвеевны по телефону. Пожилая женщина, не жалея сочных и ярких эпитетов, рассказывала приятельнице о «невыносимом кошмаре», который, по её мнению, происходил в квартире.
–Когда только этот цыганский табор уберётся! Ой, Шурочка, ты не понимаешь, – жаловалась она висевшей на том конце провода подруге, – день-деньской как проклятая кручусь на кухне, чтобы досыта накормить выводок бастардов.
Если Чернова не до конца верила Роме, когда тот говорил, что бабушка Катя называла их с Викой незаконнорождёнными, то сейчас она слышала это собственными ушами. И пусть в отношении внучки доля истины всё же была, но какое право имела с виду милая женщина совать свой длинный в прямом смысле слова нос в чужие судьбы.
          Кто наделил её полномочиями Фемиды?!
Светлана не выдержала и вошла в комнату, так резко распахнув дверь, что она звонко стукнулась ручкой о стену. Женщина приблизилась к Сухановой и выхватила из её костлявых рук телефон. В полном молчании Чернова вернулась к себе в комнату, нашла свидетельство о рождении сына и документ, подтверждающий смерть мужа. Подойдя к будущей свекрови, открыла бумаги и сунула их ей в лицо.
–Как же вам не совестно: дожить до седых волос и разносить сплетни?
–Что ты тычешь бумажками, я их столько тебе нарисую, – визжала Екатерина Матвеевна, – вон из комнаты и вообще, чтобы духу твоего рядом с моим сыном не было!
–Это мы как-нибудь без вас решим. У моих детей,– Светлана не стала уточнять, у каких именно, – есть отец, и больше никогда не смейте ничего подобного говорить в их адрес, иначе…
–Что иначе, что?! Да Павлик мой бросит тебя, как только узнает, что ты довела меня до приступа! – Екатерина Матвеевна схватилась за сердце.
–Вам должно быть совестно, – почувствовав головокружение, спокойнее сказала Светлана.
–Мне? Я по мужикам не прыгаю, как блоха, а вот ты… В твоём-то возрасте всё счастья ищешь?!– Екатерина Матвеевна не смогла простить слова Светланы о преклонных годах и мстила тем же оружием.
–Счастье не горошина от бус, – не обращая внимания на колкости, без злости и излишнего запала говорила Чернова, – которая закатилась в дальний угол под диван. Его не нужно искать. Быть счастливым– значит любить жизнь и людей, которые рядом. Дарить им радость, участие – вот что такое счастье, Екатерина Матвеевна. Унижать другого, особенно если ты знаешь, что это ребёнок и он заведомо слабее тебя –  значит не возвысить себя, а признать свою ничтожность. А возраст мой – он тут ни при чём, – выпалив всё на одном дыхании, Светлана вышла из комнаты, твёрдо решив переехать на съёмное жильё.

                * * * *

–Бабуска, побежали скорее, – Виктория тянула Светлану за руку к остановке, к которой медленно подъезжал автобус.
–Не могу бежать, голова болит, – Чернова с самого утра чувствовала себя неважно.
–Бабуска, но ты же не головой побежишь!
Светлана и Виктория в последний момент запрыгнули в салон общественного транспорта.
–Успели, – женщина пробила талон.
–Плоходи сколее, – командовала малышка, – что ты мешаешь мне.
–Садись, скандалистка.
–Я нолмальная!
–Вика, – Светлана присела рядом с внучкой, – не кричи на весь автобус.
–Сама знаю!
Женщина хотела поцеловать девочку в щёку, но та отвернулась к окну и остаток пути сидела молча.
Не проронив ни единого слова, малышка шла рядом с бабушкой. И когда Вика поняла, что они идут к маме Лиле в больницу, то без предисловий твёрдо произнесла:
–Цветы!
–Что цветы?
–Маме Лиле нужны цветы.
–Согласна, – улыбнулась Светлана, – давай купим.
Недалеко от больницы располагался маленький цветочный магазин.
–Эти, – Виктория показала на нежный букетик белых ландышей.
Светлана заплатила за цветы, подав их девочке.
Лиле сделали четвёртую операцию. Старый рубец был удачно удалён, все процедуры по восстановлению кожных покровов завершены.
Чернова посадила малышку на руки Лиле. Вика обняла мать и протянула ей букет.
–Больсе не болей!
–Хорошо, моя девочка, мама постарается.
–Сколько осталось процедур? – поинтересовалась Светлана.
–Сегодня была последняя, а потом ещё пять, но каждая через неделю. Поэтому завтра я домой.
–Ула! И я домой! – Виктория в последнее время разговаривала, произнося слова более правильно, не переставляя буквы, через раз шепелявя.
–Куда это ты домой? – Светлана улыбалась, сердце её таяло: она была рада тому, что Вика и Лиля привязались друг к другу, словно и не было трёх лет, проведённых в разлуке.
–Сто ты, бабушка, совсем не понимаешь? К маме Лиле домой, к блатику Яну и папе Владу.
        На лице Лили не осталось следов самобичевания. Чернова смотрела на дочь и на внучку, она чувствовала себя счастливой: рядом находились два любимых, родных человека. Душа наполнялась нежностью и теплотой, а сердце всё же скребли не успевшие растаять острые колючие льдинки.
       Жизнь Светланы Николаевны налаживалась. Рома и Вика подрастали, недавно Яниславу исполнился годик. Чернова видела, что Влад заботился о Лиле. Щупленький мальчик из прошлого, который тогда показался ей источником будущих бед и разочарований дочери, оказался надёжным и настоящим. Женщина была безмерно благодарна Владу за то, что он не оставил её девочку в трудную минуту, подставив надёжное плечо, хотя сам был юнцом. Он оказался верным и терпеливым, достойным уважения мужчиной.
       Рядом со Светланой был мужчина не менее достойный, чем зять, но что-то неуловимо ускользало от неё, оставаясь за пределами понимания. Шёл пятый месяц, как они втроём переехали на съёмную квартиру.
Рома радовал мать успешным окончанием четвёртого класса. Сын рос умным и смышлёным мальчишкой. Он много читал, его всё сильнее увлекал мир живой природы. В неполные десять лет Роман мог часами рассказывать о насекомых, населяющих нашу планету. На просторах интернета он находил информацию, долго и кропотливо изучал среду обитания экзотических насекомых.
       Светлана разрывалась между работой в школе, ведением домашнего хозяйства и семьёй дочери. Павел по несколько дней подряд мог не появиться дома, что сильно огорчало женщину. Она всё чаще чувствовала себя одинокой и невостребованной. Мужчина всё реже смотрел на неё глазами полными солнечного света. Его взгляд по-прежнему оставался открытым и добрым, но что-то незримо-родное, капля за каплей исчезая, таяло и растворялось. Между ними возникали мелкие недопонимания, а иногда случались откровенные ссоры. Каждый раз, глубоко вдохнув в себя воздух, Чернова, мысленно делая шаг назад, тушила пожар обиды в собственной душе.
Однажды, после трёхсуточного ожидания Суханова с работы, Светлана вывернула всё содержимое кастрюль в унитаз. Приготовив лёгкий ужин для себя и сына, легла отдыхать. Не успев заснуть, она услышала, как поворачивается ключ в замочной скважине входной двери. Женщина, накинув халат, вышла в прихожую.
–Я не ждала тебя, – проговорила она, пытаясь не дать обиде разлиться по венам.
–Светочка, – мужчина подошёл к любимой, обдав её крутым запахом перегара, – я не мог прийти раньше.
–На один короткий звонок времени много не нужно.
–Прости, – развёл он руками, – хочу есть. Накормишь?
–Я ничего не готовила. Бутерброды будешь?
–Почему всегда одни бутерброды? – с раздражением в голосе проговорил мужчина.
–Дома чаще бывать нужно, – сегодня у Светланы плохо получалось потушить пламя обиды. Ветер гнева только сильнее раздувал угли, тлеющие в кострище отношений.
Павел не выглядел уставшим, скорее безразличным. Женщина ловко нарезала ветчины, уложила кусочки мяса на тонкие ломтики белого хлеба, заварила чай и поставила перед мужчиной.
–Я не хочу, – отодвинул тарелку с бутербродами Суханов и, стукнув по столу, вкрадчиво добавил: – Я хочу нормальной домашней еды!
–Не кричи, – Светлана сдерживала слёзы, готовые в любой момент пролиться горной лавиной. Все трое суток она ожидала его, каждый день готовила пищу, вкладывая позитив в естественное желание накормить вкусной и свежей едой любимого человека, – я не фабрика по изготовлению котлет и пирожков. Я не могу сидеть и ждать тебя на кухне неделями, пока ты не соизволишь вернуться домой.
–Ты моя любимая жена, – попытался исправить ситуацию мужчина.
–Ты прав, я женщина, от слова жена, и уж если любимая, то, наверное, заслуживаю хотя бы звонка.
–Извини, я с удовольствием съем бутерброды, только пообещай простить меня, – Павел жевал ветчину с хлебом.
–Простила, – Светлана поднялась со стула, – я спать.
Что-то не срасталось в отношениях Светланы и Павла, чего-то не хватало. «Может, – думала она, лёжа рядом с уснувшим Павлом, – я просто забыла, как это– жить с мужчиной под одной крышей».
       Светлане снился туннель, по которому она медленно брела, осторожно продвигаясь маленькими шажками. Цепляясь за острые выступы стен, в полной темноте она шла наугад. На этот раз женщина так и не добралась до помещения с зеркалами, хотя знала наверняка: комната где-то рядом.