Успение. Глава первая

«Мир хижинам, война дворцам».
    С.Р. Шамфор



               


        Курганы дышали теплом позднего бабьего лета. Из лощин струился вверх плотный, насыщенный парами воздух, и в его потоках далекие искусственные холмы, так называемые терриконы, меняли свои очертания, то отрываясь от земли, то снова припадая к ней.

  По сторонам дороги бежали посадки, выжженные войной хлебные и кукурузные поля. Дорога была пустынна, и только пыль, поднятая тяжелыми танками, клубилась над ней, медленно уносимая вдаль.

  По этой пыльной дороге стуча траками, на большой скорости двигались три танка Т 72
 

 Далеко впереди вдруг возникла стрельба, отрывисто бухали танковые пушки, им гулко вторили самоходные орудия; ополченцы, сидя на броне, вытягивали шеи, пытаясь что-то разглядеть; проходило минут десять – пятнадцать, стрельба затихала, но через некоторое время стреляли уже где-то сбоку и довольно близко.

Максим Пименов – позывной Макс, крутил головой, то направо, то налево, выворачивая ее назад, и ему всякий раз казалось, что там, в дали кургана, из темной зеленой балки, торчат стволы вражеских танков. Он с напряжением всматривается в эту даль, однако ни чего не замечает.

  Рядом с Пименовым прислонившись к башни, сидел ополченец среднего возраста, из-под его каски торчали  седые волосы. Позывной его был – Егерь.

  Тыча автоматом в сторону темной балки, он крикнул в ухо Максу:

   - Если оттуда врежут, прошьют коробочку насквозь. Неделю назад помнишь, у шахты «Три бис», сожгли две коробочки?
   - Суки! Засаду сделали за терриконом, самоходками, почти в упор… от людей нашли только обугленные головешки. Разве это забудешь? Страшная картина!

  Тем временем подразделение из трех танков и десанта на броне, подкатили к небольшому разбитому войной, шахтерскому поселку. Навстречу им подрулил БТР, остановились, из бронетранспортера соскочили два ополченца, с автоматами наперевес и следом выпрыгнул невысокий, квадратный в черном комбинезоне без знаков различия в танковом шлеме. Он решительно подошел к головному танку и, взявшись рукой за гусеницу, посмотрел на бойцов, сидевших на броне.

   - Командир второго танкового батальона - позывной Гром, - громко представился он, небрежно кинув руку к съехавшему набок шлему. И тут же спросил: - Кто у вас командир?

  Командир Александров, сидел на башне, ел яблоко, прижимая к уху наушник от рации. Что-то крикнул в шутку, но крик не получился в реве танковых двигателей, тогда он спрыгнул с брони и, сняв наушник, нехотя доложил:

   -  Позывной Сашка. Командир танкового взвода разведки.
   - Вы из бригады? – подозрительно рассматривая разведчика, спросил танкист.
   - Да-да! Конечно. У меня приказ: вклиниться в тыл, разведывать все замаскированные огневые точки, которые контролируют огнем ростовскую автотрассу. В районе поселка Петровское, соединиться с вашим вторым танковым батальоном.
   - Вот и соединились…, - неоднозначно сказал Гром и протянул руку разведчику.
   - Но ведь здесь не Петровское?..
   - Слышишь? – комбат кивнул вдаль, где разгорался бой. – Это мои хлопцы начали таранить карательный батальон нациков, которые решили, что они там, в поселке Петровское, хозяева, будут жрать ворованный самогон и безнаказанно насиловать наших баб.
   - Какой будет приказ? – спросил Александров, услышав у этого угрюмого комбата, тревожную нотку.

  Комбат достал из планшета карту, развернув ее на броне своего бронетранспортера, ткнув пальцем в красный треугольник:

   - Вот в этом месте на перекрестке дорог: Ростов – Дебальцево – Красный луч – небольшая станция, где сосредоточилась минометное подразделение из седьмой аэромобильной бригады.
   - Примерно километров восемь отсюда? – перебивая комбата, уточнил разведчик.
   - Так вот, - продолжил командир батальона, наклонившись над картой. – Укроповские минометчики  долбят железку и станцию Каракаш. С другой стороны от полосы балки и дальше, станции Шахтная, стреляют по Каракашу из дальнобойных самоходных орудий. Там на последнем дыхание, в окружение, обороняются ополченцы из антрацитовского батальона. Твоя задача разведчик: пробить коридор от станции Каракаш до нашей линии Красный луч, Антрацит и вывести по коридору оставшихся в живых и раненых из батальона. Если что, вызывай меня по связи, поддержим огнем. Запомни, взводный: мой позывной - Гром.

Тут вдруг взлетели сигнальные ракеты, и гряда мелких разрывов выросла метров в триста от них. Застукала – ту – ту – ту – ту – ту – короткая очередь крупнокалиберного пулемета «Утес». Пули на излете с громким звоном ударили в каток гусеницы головного, командирского танка. Все разом прижались к броне.

   - А это что? – обращаясь к своим автоматчикам, с укором спросил комбат. – Что это еще за дерьмо стреляет у нас под носом?
   - Скорее всего командир, он бьет с того террикона, - ответил высокий рыжебородый автоматчик. – Этот бандерлог давно там замаскировался, постреливает и корректирует огонь своим.
   - Час назад у колодца, женщину уложил. Сука! – сказал другой автоматчик, с грустным лицом.
   - Что за это время нельзя было его нейтрализовать? Черт вас побери! - закричал комбат.
   - Разрешите исполнять?
   - Даю вам полчаса и чтобы я о нем забыл.
   - Не кипятись комбат, - влез в разговор Сашка. – Разреши, обработать террикон с коробочки.
   - Нет. Давай на всех парах, на Каракаш. Мы тут сами, как-нибудь, разберемся с этим Ворошиловским стрелком. Давай, разведчик. Жду от тебя связи.



                ***



   - Через двадцать минут танки разведвзвода лязгая гусеницами, и урча двигателями, ползли по незасеянному полю, изредка  постреливая фугасными снарядами. Укрываясь за броней, двигался танковый десант.

Что-то горячее обдало грудь Максу, и он, то ли прошептал, то ли прокричал, не слыша собственного голоса в грохоте и шуме боевых коробочек.

   - За Донбасс!

   Но где-то рядом дернулась земля, разноголосый стон возник в сжатом как пружина воздухе. Его придавило к земле и в этом грохоте, и дыме он увидел, как танк, который наступал с правого фланга, закрутился по кругу на одном месте, с поврежденной гусеницей, выпуская клубы черного дыма из выхлопной трубы. Он как подраненный зверь, еще пытался огрызаться, выстреливая из пушки свой боекомплект, крутя башней по кругу.

  Потом Пименов увидел, как за полем из густой, темной балки сверкнула желтая вспышка, предвещая «су-и-сушш». По броне разутой коробочки звонко стукнуло - «бум», взрывом снаряда вырвало башню, она перевернулась воздухе и с грохотом завалилась за кормой танка.

   - Макс, Макс!  – затряс Егерь за плечи. – Уходим в кусты, будем целы!

  В эту секунду, не далеко разорвался очередной снаряд, посыпались металлические осколки вперемежку с взрытой землей, и они увидели вражеский танк и два бронетранспортера, шедшие наперерез разведвзводу.

  Однако командирский головной танк остановился и, крутанув башней в сторону вражеской бронетехники, выстрелил с пушки залпом.

  Передний БТР загорелся, развернувшись поперек. Снаряды рвались рядом с укроповским танком и в посадках; люди выбрасывались из бронетранспортера, падали на землю, бежали по полю – стреляя веером, от живота.

  Ополченцы добежали до ближних посадок и, маскируясь в зеленке, открыли ответный автоматный огонь.

  Вторая коробочка, также повернув башню, забухала из пушки. От удара снаряда, задний БТР развалился на части; после этого украинские вояки попятились, отступая вместе с уцелевшим танком.

  Когда из посадки началась атака укропов, и когда подбили Т-72, люди взвода разведки бросились в зеленку, отсекая огнем атакующих врагов. Те, кто находился в посадках ближе к бронемашинам, успели прыгнуть на броню и уйти с этого злосчастного поля. Двое – Макс и Егерь отстреливаясь из автоматов, находились далеко от коробочек. Поэтому теперь они шли густым лесом, в сторону станции Каракаш. Они шли вперед и бой, который разгорался на станции, казалось, шел им на встречу; уже можно было различать, что не какой-нибудь АКМ, или АКМС, а именно крупнокалиберный – станковый пулемет бьет уже совсем недалеко, короткими очередями.

   - Скорее всего, с наших коробочек. Патроны экономят, - сказал Егерь.

  Макс кивнул.

  «Вот уже скоро в бой ввяжемся, может и последний для меня. Нужно магазин перезарядить» - подумал Пименов и, чтобы окончательно успокоиться, предложил Егерю:

   - Сядем, покурим.

  Они сели тут же, под дикой яблонькой. Макс вытащил пачку «Тройки», и они закурили. Егерь включил рацию, через шипение они услышали надрывный голос командира:

   - Гром! Гром! Я Сашка. Как меня слышишь? К станции мы прорвались, с потерей: подбита коробочка, имеются двухсотые и трехсотые. С ополченцами Каракаша мы еще не связались, ибо вокруг станции и железки, большое скопление живой силы противника, четыре единицы самоходок и одна коробочка. Гром! Гром! Я Сашка. Ответь мать твою!..

  Вдруг они услышали с протяжным воем, полет мины, которая в ста метрах разорвалась. Они перебежали и легли в еще дымящеюся воронку, а мины начали рваться один за другим впереди и взади, левее и правее. Огонь вели с нескольких минометов. Мины методически ложились в полосе балки и в районе станции, где находился разведвзвод Александрова. Тем самым они ставят заградительный огонь, отсекая ополченцам путь к прорыву из окружения.

  Макс с Егерем наскочили на своего взводного, как раз в ту секунду, кода тот после перебежки лег за пулемет, сдвинув в сторону убитого.

  Пулеметчик лежал ничком, неловко и жалко вывернув набок стриженную средних лет голову. Кровь стекала у него по шее на пыльную землю: мелкий осколок попал прямо в горло.

  Командир без удивления, с улыбкой, словно и ждал этого, крикнул:

   - Явились отставшие. Слава богу, живые! Тогда кто-нибудь из вас ложись за пулемет и веди огонь! Сейчас укропы снова полезут.

  Мимо пробежали и залегли между кустами и деревьями еще несколько разведчиков. Все напряженно вглядывались назад, в гущу темной балки туда, куда Егерь повернул ствол пулемета.

  Вынимая из куртки рацию, взводный спросил у Егеря:

   - Шли балкой?
   - Да. Чуть минами не накрыли.
   - Укропов не встретили? – наверное, вопрос этот был не нужный, подумал взводный, ибо по своим бить, в полосу балки они не станут. – Гром, я Сашка ответь, твою мать! – выругался в рацию Александров. – Если меня слышат? Мой позывной Сашка. Мы находимся в окружение, вместе с батальонам каракашевцев, они в котле сидят уже несколько дней. Много  «двухсотых,  трехсотых». Просим поддержать нас огнем. Ответьте, сообщу свои координаты…, - прервав себя на полуслове, прижался к земле: над их головами по кустам и деревьям, сбивая желтые листья, застучали автоматные очереди.

  Егерь нажал на спусковой крючок пулемета раньше, чем Макс увидел цель. Между кустами со стороны балки перебегали вражеские солдаты.

Кто-то оттуда крикнул через матюгальник:

   - Колорадо, сдавайтесь! Если сдадитесь сейчас, убивать будем нежно. Не сдадитесь, яйца вырежем в жесткой форме.
   - Укропины! А хоха, не хуху! Пошли на хер, бандерлоги! Волки под собаку не ложатся! Дерьмо собачье! – кричали все по очереди, давая каждому бойцу выразить свои эмоции. Кто-то из последних выкрикнул: - Слава героям Донбасса! Шахтеры не сдаются!

  Как только застучал пулемет, рядом, одиночными забухали «АКМЫ». Над головой засвистели вражеские пули. Макс успел несколько раз выстрелить по передвигающимся врагам. Потом укропы залегли.

  Взводный снова достал рацию:

   - Коробочка один, коробочка один! На связи Сашка.
   - Коробочка один, на связи, - в ответ прохрипело в рации.
   - Коробочка один, обработай часть полосы балки. Большое скопление укропов. Как понял?
   - Вас понял.

  Коробочка один не заставила себя ждать: в части полосы балки, содроганием земли, стали рваться снаряды.

  Взводный приподнялся и дал сигнал к отходу. Отходили перебежками, за железку, к разваленному вокзалу.