Легкая Лида

Лидия Петровна не расставалась с тухлого цвета, бывшего когда-то ярким, пунцовым почти, беретом, ела в нем, ложилась спать, бродила по набережной, благо, что набережная была возле дома, и гулять она еще могла одна, без присмотра.
Дети, сын и невестка, хорошо ухаживали за ней, на время отпуска пристраивали на дачу "Вишневый сад" - такой дом-приют для стариков, куда можно их, стариков, пристроить, в случае необходимости.
В Доме и правда, цвела летом вишня,  Лидия Петровна бродила, вдыхала нежный, белый дым.
Берет свой Лидия Петровна не снимала даже летом, появились в нем маленькие дырочки со временем, а особо большую дырку Лидия Петровна закрывала брошкой, тоже старой, с выпавшим посередине, камнем. Иногда Лидии Петровне казалось, что это она сама уже, выпавший камень, но только иногда, она быстро забывала, за столом проливала суп, и вокруг рта образовывался жирный, встретившийся с остатками оранжевой помады, круг.

По воскресеньям к Лидии Петровне приходили. Невестка ухаживала, вытерала рот, иногда Лидия Петровна морщилась, вредничала, и тогда сын строго говорил:

 - Мама!!!

А уж Витюшку своего она боялась - только глянет на нее, уже Лидия Петровна примолкнет, слушается.
Иногда Лидии Петровне снятся сны, странные, и она тревожится, сны эти ее будоражат, смущают, она поправляет, трогает берет, перестегивает брошку, укалывает палец, а все потому, что сны эти про прошлую жизнь..


                ******


На лоб Лидии Петровне капнуло. "Весна!", - Лидия Петровна посмотрела на небо, и побежала домой. На ней новые сапожки, и она пружинит, совсем как девчонка.

- Приготовлю бигос, - думает Лидия Петровна.- Мясо, чернослив, сарделька, все по- серьезному, - улыбается.

Но дома  муж, почему-то  рядом  чемодан красной кожи, а на диване Витюшка, качает ногой.
Лидия Петровна краснеет, скребет ногтем по коричневой полировке. Вялый тапок отлетает вправо, обнажив плотный, со швом, чулок.
Лидия Петровна морщится - помнит как пряталась от Мещеряковой со второго этажа, как плакала в комнате, чтоб Витюша не видел. Правда  Витюше уже девятнадцать было, на втором курсе учился, у отца, считай, на кафедре.
Все крутится-вертится перед глазами, Лидия Петровна моргает, тянется за помадой, красит губы, не совсем ровно, но уверенно - смотрится в зеркало: в зеркале капризное и недовольное лицо, верхняя губа брезгливо изогнута.


                *****



Бледногубая разлучница-аспирантка доводила ее до исступления ночами. Она представляла их вместе, под ручку, почему-то вместе с чемоданом красной кожи, привезенного мужем из Швеции, как они пьют вечерами чай, и едят ее пирог..
Но почему ее пирог у них?
Лидия Петровна, ворочалась в кресле, вытягивала за подол ночную рубашку, кряхтела, опять замирала.
Иногда сны были безжалостны к ней, словно клубный киномеханик вручную, лично для нее, с остановками, крутит ленту.
А они в клубе и познакомились, на практике! Лидия Петровна нервничает, что-то показывает механику, и он кивает, и отматывает. В десятый раз. Да-да, вот "здесь, здесь"... Она с белой перламутровой помадой на губах, одна такая. Девчонки в энцефалитках, кедах, а она с помадой! Туман, ОН тащит в руках теодолит, тяжелая лямка врезалась в плечо, (это вам не швецкий чемодан), а Лида налегке, землянику с поля клюет.
Легкая Лида!

Киноаппарат допотопный, рвет ленту, комкает, а местами свистит,  крутит  распоявшуюся пленку, нарушая ровное течение сна, перескакивая  с одного на другое:
Вот Лидия Петровна сделала в доме ремонт, сменила смесители на импортные, купила новый чайный набор, и принимала гостей - " Смотрите, как я не унываю, какая я!"

- Ну, ты, Лида, умница, молодец ты, Лида, легкий у тебя характер! - вторили гости, - и кафель какой, залюбуешься, и сын молодец, все у тебя, Лидочка идет хорошо, все еще и будет, - намекали Лидии Петровне.

Лидочка намеки принимала, с уважением, складывала в потайную коробочку.

Здесь Лидия Петровна даже похрапывала, успокаивалась в этот момент, всегда.

Но скоро кто-то, будто, тихонечко дотрагивался до плеча, словно говорил, -"Смотри, смотри, Лида"!

Лида смотрела.

Она стала звать его "Бывшим", лишив имени.
Бывший иногда заходил: встречал его запах пирогов и лоснящиеся щечки чайничка.

- Смотри, смотри, что ты потерял, - свистел, крутился чайник.

Лида выскакивала в чуть более коротком халатике, чем обычно:

- Ааа... ты, - разочаровонно протягивала. - Ты за чертежами?

И пряталась в спальне, у стенки, слушала шаги, шорохи, только стук сердца мешал, и само сердце уходило куда-то в горло.

- Ничено, ничего, - успокаивала сама себя Лидия Петровна.

У нее даже появился бородач-физик, одиночка с гитарой на полосатой стене, Лидия Петровна нестройно подпевала ему и пекла пироги.

- Надо брать, Лида, не тяни, у тебя рука легкая, -  говорили подруги.

Лидия Петровна задумывалась, глаза заволакивало туманом, тем, из общего их, с мужем,  прошлого.

Раз в театре, на опере, куда Лида силой притащила физика, она увидела мужа с бледногубой под ручку, тогда Лидия Петровна вцепилась в своего физика и силой направила его влево, в сторону прогуливающихся, да так направила, что тот понял, кто он и что он, что за скобки вынесен и в этот же вечер ушел вместе с гитарой.
Лидия Петровна поплакала, но чуть-чуть, слезы утерла, и опять, вся в хозяйство, сына..

К утру сны становились все тревожнее, Лидия Петровна просыпалась, глядела в окно, снова ухала в жаркий, красный, цвета чемодана, сон.Я

Как-то вечером, в дверь позвонили, Витюша стоял с высокой девушкой с распущенными волосами.

- Эмма, - сказала девушка.

Эту ночь Лидия Петровна не спала, внутри что-то резало, прямо по сердцу, как-будто ее пирог разрезают хорошо наточенным ножиком, аккуратно, перекладывая с любовью кусочек за кусочком.

ЭММА, - произносила вслух Лидия Петровна, и образ коварной соблазнительницы и обманщицы, витал в ее вооброжении, словно перелистывая страницы некогда любимого романа.

 "Мам, я скоро", -  Витюша стал пропадать, рассеянно смотрел по сторонам. - "Так же смотрел муж, тогда, перед тем как уйти".
Совсем скоро Лидия Петровна получила еще один удар: Витюша общается с отцом и даже познакомил его с девушкой. Слегла тогда Лидия Петровна, запахло микстурами.

Кажется, киномеханик тоже в этот момент засыпал, или крутил на ускоренке, словно надоел ему его единственный зритель, неопрятный, с разьехавшейся по подбордку, оранжевой помадой.
Мудрое решение далось нелегко. Лидия Петровна решила стать Эмме подругой. Верной, преданной. И делала она это ответственно и аккуратно, как пирог: главное, не пересолить, не пережечь, чтоб аппетитная корочка, и запах чтоб чуть волновал, чуть щекотал ноздри: рассказывала о маленьком Витьке, его проказах, выискивала старые трогательные фотографии, покупала подарки, духи, легкие шарфы, даже пижаму!
Лидия Петровна помолодела, похорошела, люди оборачивались, когда они прогуливалась с Витюшей и Эммой по Набережной в одинаковых беретах.
А утром молодых ждал горячий завтрак, и Лидия Петровна, в нежно-розовом пеньюаре, вточь как у Эммы, с подколотыми кверху волосами, встречала улыбкой и творожниками.
Эмма, терялась, чайная ложечка падала ей на коленки...

На юбилей свадьбы, "ситцевой", как говорили друзья, Лидия Петровна превзошла себя.
Она распустила волосы по плечам, (как Эмма), и была необыкновенно хороша, ноздри ее трепетали, и гости терялись, не зная как реагировать - Лидия Петровна была Королевой праздника, и на первый танец Витюша пригласил ее.
Вспыхнула Эмма, замерли гости, потом зашумели, одарили шквалом аплодисментов.
А на второй танец пригласил бывший.
Вальс с бывшим, Лида отвальсировала легко и смешно. Правда, как смешны все эти  переживания, слезы, Лида счастлива как никогда, ее счастливые глаза сияли и смущали даже бывшего. Он даже чуть прижал ее в танце, придвинул, заглянув в глаза,  но Лидия Петровна, хохотнула, отстранилась, и элегантно перегнувшись, зацепила взглядом бледногубую: та ела винегрет.

- Ви - не - грет! - кружилась Лида, легкая, пахнущая земляникой...

Отвозил домой их, заказанный Лидией Петровной,  лимузин, молодые сидели прижавшись, уставшие и счастливые,  Лидия Петровна - высунувшись в окно, навстречу ветру, с букетом роз и развевающейся накидке..
Это был ее триумф!я

Дома молодых ждал еще сюрприз - войдя в спальню, они увидели застеленную новым бельем и усыпанную лепестками роз, кровать, элегантные подсвечники и маленькие свечки, расставленные хитро и умело. Над кроватью нависал легкий, абрикосового цвета, балдахин.
Вот Лидия Петровна вытягивает руку, словно указывая молодым дорогу, легкая музыка, словно нечаянно включается, сама, волнуется полупрозрачный шелк...

А вот тут Лидия Петровна, почему-то всегда просыпалась, нервничала, тянулась за зубным протезом, звала санитарку, ворчала, теребила в руках берет, поправляла брошку, пока санитарка делала ей массаж головы.
Один камень, центральный, выпал, Лидия Петровна перестегивала  брошь, колола палец,  смотрела на маленькую каплю крови, яркую, как прежде, пунцового цвета, берет.

                *********

- Мама, - наклонялся над Лидией Петровной большой, грузный, Виктор Михалыч.

 Гибкая, почти не изменившаяся Эмма, выкладывала на столик фрукты.

- Мама, мы пришли, - говорил Витюша, и Лидия Петровна улыбалась, общупывала фрукты, глядела, щурясь, на выглянувшее солнышко, нелепый сон уходил куда-то вправо, уплывал,  тут же забытый.

 - Эмма здесь, здесь,  - гладил Витюша по голове.

Лидия Петровна хватала Эмму за руки,  целовала их, потом опять немножко плакала, успокаивалась, и ела вымытые, вытертые насухо,  фрукты.

.